Серебряный цветок

      Ночь, тёмное время суток — время тайн и признаний. И сейчас одно из них открывалось перед шаманом, которому сняли блок, удерживающий его детские воспоминания. Рен во сне, во сне ли, метался по широкой кровати, не в силах найти покой. Его ресницы подрагивали, а руки сжимали край простыни, выдавая его напряжение. Ему снилось что-то давно забытое, похороненное глубоко в его памяти.       Два четырёхлетних малыша играли на полу в гостиной, отделанной в светлых бежевых и кофейных тонах. Это были близнецы Хана и Рен, девочка родилась на семнадцать минут раньше. В отличии от своего подвижного и непоседливого брата, девочка была тиха и спокойна. Но именно это спокойствие так пугало Рану. А ещё совсем недетские глаза у ребёнка, взгляд был человека, повидавшего очень многое в этой жизни. Малышка, до этого спокойно сидевшая с книгой про искусство Оммёдо и с улыбкой наблюдавшая за братом, медленно подошла к мальчику, игравшему с игрушечными мечами и катанами, и провела рукой по лицу, убирая уже отросшую чёлку со лба брата.       — Мой дорогой младший брат, как же ты на него похож, — по лицу девочки, из янтарных глаз, таких же как у брата, медленно покатились слёзы.       Маленький Рен умилительно нахмурил тёмные бровки. Он был ещё слишком мал чтобы понять причину слёз сестры, но у него защемило его маленькое сердечко при виде слёз близняшки. Он протянул руку, вытер лицо сестры и проговорил, немного картавя:       — Кто тебя абидел? Пакажи мне его и я пабью его, никто не может заставить плакать мою сестлёнку.       — Никто меня не обижал, Ренни. Просто я очень люблю тебя, — ответила девочка с болью в глазах. Её сердце, сердце одной из сильнейших шаманок, если не самой сильной, обливалось кровью каждый раз при виде её маленького брата, абсолютной копии её младшего брата из первой жизни. У Короля Духов весьма скверное чувство юмора.       — А разве кагда любят плачут? — удивился мальчик.       — Иногда да, — сквозь силу улыбнулась девочка и отвернулась.       Кивнув Ране, она подошла к ней.       — Я уйду через год и, к этому моменту, все его воспоминания обо мне будут запечатаны. Сейчас он мал и это не нанесёт такого вреда, как если бы он был старше. Придёт время и я вернусь, пока же пусть он забудет меня. Не давай ему страдать обо мне, печати печатями, но сердце ими не сильно обманешь. Укрепи его связь с Джун, всё-таки она действительно его родная старшая сестра. — Грустная взрослая ухмылка исказила детское лицо и по нему вновь скатилась прозрачная слезинка.       — Но ты и есть его старшая сестра, Хана. И вернёшь ли ты ему эти воспоминания, ведь это часть его и тебя, — попыталась возразить Ран.       — Не думаю, что ты захочешь снова услышать рассказ о том, кто я и как заняла место твоей настоящей дочери, Ран Тао. А по поводу воспоминаний, придёт время и ты всё увидишь. Как бы я не была жестока в прошлых жизнях, да и в этой навряд ли буду с ангельским характером, я никогда не причиню вред тем, кого считаю семьёй. — В воздухе появился иероглиф, обозначающий принятие клятвы пред лицом Высших сил и медленно растаял.       «Высшие восприняли мои слова как клятву?»       — Ай, Хана, прекрасно ведь знаешь, что тебе нельзя ничего говорить просто так. — Рядом материализовался Сусанно в виде небольшой лошади, будто состоящей из воды.       — Я не жалею о своих словах, Сусо. Рен мой близнец и моя семья, я не смогу навредить ему.       — Посмотрим. Что такое десятилетие? Миг, не больше. Придёт время Турнира, там и узнаем, а не навредит твой брат тебе самой, — сказал Сусанно, тряхнув отдающей синевой гривой, по которой стекали капли воды.       — Придёт время и мы всё увидим. Всё, — ответила девочка, тряхнув пепельными волосами и пристально посмотрела на брата.       Тот, чувствуя её взгляд, поднял глаза и улыбнулся.       Взгляд Ханы, наполненный болью, был последним, что помнил Рен, резко проснувшийся. Перед глазами всё ещё стояла маленькая девочка с пронзительными янтарными глазами, убиравшая чёлку с его лба.       — Хана, — тихо прошептал парень в темноте ночи.       «Кто же ты на самом деле?»