Интересно

В зале темно. Только сияние плазменной панели на стене. Не хочу включать свет. Так проще. Легче представить, что я сейчас с ними на сцене. С теми, кто перевернул мою жизнь, добавив красок, риска... с теми, кто легко и просто украл мою музыку. Я слышу до боли знакомые аккорды - вступление к очередной песне. Четверо людей на сцене. Три девушки, мужчина. Почему я не с ними сейчас? Возможно, меня просто не существует в этой правильной жизни? Наблюдаю, как на экране крупным планом мелькают тонкие наманикюренные пальцы Станци на клавишах синтезатора. Наннерль и Алозия настраивают гитары. Девушки великолепны, как всегда. Я кожей чувствую тот свет и тепло, которое они дарят залу. Пусть только там, на публике. Но взглядом ищу совсем не их. Оператор на концерте словно издевается, намеренно не захватывая в кадр последнего участника группы. Но вот появляется темный силуэт. Алая электрогитара в руках. Зал ревет от восторга, а я... до боли стискиваю кулаки, вглядываясь в лицо музыканта. Надменный взгляд, фальшивая улыбка. Как его можно любить? Как можно преклоняться перед этим гадом, совсем не зная его, лишь слушая голос и игру? Смеюсь тихо. А я чем лучше тех поклонников, визжащих на весь зал: "Сальериии!"? Тут же одергиваю себя. Я - лучше. Хотя бы тем, что сейчас кумир толпы играет мою музыку. И вечером только я увижу, какое чудовище скрыто за этой холодной маской. Нет, я не люблю Антонио. Боюсь, презираю, ненавижу. Хочу. Таков наш мир, таков Город. Любовь не выживет в нем. Точнее, не выживет любящий и любимый. Куда проще смешать с грязью, даже убить, чем кого-то сковать этой парой лживых слов: "люблю тебя". Не дождется. Вздыхаю сквозь зубы. Знаю, через несколько минут я попытаюсь выключить телевизор. И потом, проклиная свою слабость, снова уставлюсь в экран. Так зачем время тратить, по логике? Не могу себе отказать. Музыка проникает в сознание, стирая усталость и позволяя хоть немного улыбнуться. Я отказывался приходить на репетиции, несмотря на просьбы сестры. В зале мне делать нечего, а на сцене... смотреть в спину, а не на руки? Увольте. Антонио не играет. Он ласкает гитару так, как не снилось, наверное, всем его любовницам и любовникам. Смуглые пальцы сжимают гриф, пробегают по струнам. Не пытаюсь уже унять дрожь в теле. Хренов извращенец. Кто бы мне сказал еще несколько месяцев назад, что все мои мечты стать музыкантом и композитором превратятся в ЭТО? Безумие - желать оказаться на месте гитары. Но это, как минимум, интересно. Снова вздыхаю, прикрывая глаза, когда камера отходит от Сальери. Морщусь - ребята все-таки не могли не изменить некоторых мотивов в моей мелодии. Пусть так. Кое-кто мне сегодня ответит за это. Стискиваю зубы, не пытаясь уже бороться с собой. Жар разливается по телу, концентрируясь ниже пояса. Антонио, сукин ты сын, как ты можешь так выворачивать мой мир? Почему я не могу - не мог с первых дней после знакомства с тобой - оставаться равнодушным? Вскидываю голову. Зря. Гитара крупным планом. А чего я, собственно, боюсь? По крайней мере, жизнь моя никогда не станет скучной. Опускаю руку на ремень своих джинс. Пряжка царапает чуть дрожащие пальцы, но плевать - я не хочу останавливаться. Такой ласки от синьора Сальери хер дождешься. Расстегиваю джинсы, рука скользит под белье. Смеюсь хрипло. Наверное, действительно псих - не могу быть нежным даже сам с собой. Резко двигаю ладонью, сжимаю, царапаю кожу. Да, мне больно. Но это возбуждение сводит с ума. Облизваю, прикусываю губы. Гребаный извращенец, чем и горжусь, пожалуй. Дыхание сбивается, понимаю, что происходящее в телевизоре уже расплывается перед глазами. Только какие-то невнятные пятна, вспышки... - Наш гений развлекается? Ах ты ж ебаный ты итальянец! Я едва не слетел с кресла. Сальери собственной персоной, замер рядом, не сводя с меня пылающий взгляд. Сценический костюм, остатки грима на лице. Кошусь на экран - все еще идет концерт. Антонио криво усмехнулся. - А ты вообще за временем не следишь? Это не прямой эфир, мы закончили час назад. Хотя, впрочем, не стану отвлекать. Что-то полыхнуло в сознании, вязким серым туманом окутывая мысли. Чувствую, как губы растягиваются в ухмылке. Казалось бы, шок от его появления должен был отбить всякое желание, но телу не прикажешь. - Не завидуешь? - Чему, интересно? - Может, с собой мне лучше... - Ведешь себя, как блядь. Когда-то, наверное, подобные слова и подействовали бы. Но я вижу огонь в его глазах, неотрывно следящих за каждым моим движением. Приподнимаюсь в кресле, стянув джинсы до колен. - Ты всегда можешь меня переубедить. - Сука. Антонио улыбается. Что-то сжимается внутри. Я понятия не имею, что плследует дальше - побои или секс. Но в одном уверен - будет интересно. Рывок - Сальери разворачивает кресло к себе, опускается на колени. Хмыкаю. - И кто из нас блядь? - Оба, детка, оба... Вскрикиваю, чувствуя прикосновение его языка и губ. Сальери отводит мои руки в сторону не позволяя даже держать его за плечи. Напряжение в теле сводит с ума. Сильные пальцы сжтмают яички. Прикосновение зубов. Я дергаюсь в кресле, сам не понимая, чего хочу сейчас. Оттолкнуть этого садиста или... Сальери резко поднимает голову, едва не рычу, дернув его за волосы, все еще забранные в хвост. - Я не разрешал тебе шевелится. Смеюсь. - Засткнись и соси. - Заставь. Ледяной тон, покрасневшие влажные губы. В голове шумит, но рефлексы не сбить ничем. Тянусь к широкому кожаному браслету. В пальцах мелькает серебристая нить. Доля секунды, и струна затянута на горле Сальери. Качаю головой. - Ты забывешься. - Давно бы так...