физика наших тел

Вообще-то, Сакуру мало что может вывести из себя. Благодаря своему терпению и упорству она достигала поставленных целей в любом деле, за которое бралась, начиная от спорта и заканчивая учёбой. Шахматы, вязание, готовка, биология, испанский, — в её умелых руках что угодно превращалось из кучки грязи в бриллиант. Ей не было равных ни в детском саду, ни в школе, ни в университете. Окончив школу с отличием, она поступила на факультет журналистики с полнейшей уверенностью, что и здесь её ждёт успех. И всё шло отлично, так, как она и задумывала, — преподаватели обожали её, студенты уважали и побаивались, а отличные оценки множились в геометрической прогрессии, но… Если есть «но», то всё, что было сказано до него, не имеет значения. Особенно когда это «но» — надменный молодой преподаватель. Особенно, если он преподаёт предмет, в котором Сакура ничего не понимает. На самом деле, это не должно было стать проблемой. Физика ещё в школе вызывала у неё затруднения, но небольшая поблажка от учителя подняла её балл до «отлично», и Сакура не видела в этом ничего плохого, потому что, вообще-то, она это заслужила. Пары по физике в расписании нового семестра удивили Сакуру, но не испугали. Ко второму курсу она уже успела сделать для университета достаточно, чтобы преподаватель закрыл глаза на пробелы в её знаниях. Испугала её «удовлетворительно» за первую же самостоятельную и «неуд» за две следующих. Отчаиваться рано — впереди ещё больше половины семестра — поэтому Сакура находит куратора и просит ненавязчиво рассказать преподавателю о её достижениях. На следующий день куратор докладывает: — Он сказал, что не сделает тебе ни одной поблажки, как только я завёл этот разговор, — и беспомощно разводит руками. — Не могу помочь, извини. И вот это уже выводит Сакуру из себя. Потому что после этого разговора чёртов Какаши Хатаке начинает спрашивать её на всех парах с особым пристрастием. Ещё больше её раздражает, что ей не с кем разделить свою злость. Все парни уважают его, а девушки мечтают, чтобы он попросил их задержаться после лекции. Сакура не понимает, почему они не замечают очевидного: Какаши надменный, придирчивый, самовлюблённый… …и, к её огромному сожалению, чертовски горячий. Даже несмотря на то, что он скрывает большую часть своего лица за маской, его грозный взгляд, широкие плечи, подтянутое тело и весьма очевидная выпуклость в районе ширинки сделали его эталоном мужчины студенток (и даже некоторых студентов) со всех курсов. И Сакура не стала исключением. Это раздражало ещё больше. — Может, тебе самой стоит поговорить с ним? — Что, прости? По её взгляду Наруто понимает, что лучше замолчать, и утыкается в свою тетрадь. Сакура закатывает глаза — это самая идиотская идея, которую только мог предложить её недалёкий друг. Что она должна сказать Какаши? Угрожать ему разбирательствами с деканатом? Перечислить свои заслуги? Или встать на колени и молить об уступке? От последней мысли щёки Сакуры порозовели. Она представила, как Какаши просит её остаться после пары. Как запирает дверь, и они остаются вдвоём. Какаши садится в своё преподавательское кресло и раздвигает ноги, указывая взглядом на свой стояк и жестом приманивая к себе. Она опускается на колени и проводит языком по члену, прямо через брюки. Он шумно выдыхает. Сакура тянется к его ширинке и расстёгивает её трясущимися от нетерпения руками. Приспускает его штаны вместе с боксёрами, оголяя достаточно длинный член с крупной головкой, сочащейся смазкой. Она чувствует, как влага пропитывает её трусики, и краснеет. Какаши кладёт руку ей на затылок, надавливает не сильно, но уверенно, направляет её рот на свой член. Она облизывает головку, проводит языком по дырочке уретры, собирая смазку, и аккуратно вбирает член глубже, стараясь не задеть его зубами. Сакура двигается медленно и осторожно, обводит языком, заглатывая меньше половины, не решаясь на большее. Какаши тяжело дышит и не отводит от неё взгляд. Он снова надавливает на затылок, заставляя её ускорить темп, насадиться глубже. Дыхание Сакуры сбивается, в уголках глаз скапливаются слёзы, по подбородку течёт слюна. Она сильнее сжимает бёдра и хнычет, ей хочется, чтобы он взял её прямо сейчас, прямо на преподавательском столе, быстро и грубо. Какаши надавливает в последний раз и кончает с шумным выдохом. — Мисс Харуно, может вы ответите нам на этот вопрос? Жестокая реальность вырывает Сакуру из её фантазий, заставляя недоумённо моргнуть и снова покраснеть. — Что, простите? По аудитории проходится шёпот и злорадные смешки. Нечасто студентам выпадает возможность лицезреть свою старосту в таком унизительном положении. — Что ж, поставлю вам неуд, чтобы в следующий раз слушали внимательнее. Теперь уже Сакура вспыхнула от злости, а не от смущения. Да что он себе позволяет? Такими темпами о дипломе с отличием можно забыть. С этим определённо нужно что-то делать. После пары, дождавшись, пока все выйдут из аудитории, Сакура подошла к преподавательскому столу, сделала свой самый грозный вид и уставилась на преподавателя, скрестив руки. — Я могу чем-то помочь? — преподаватель закончил стирать надписи с доски и сел на своё кресло. В голове девушки всплыла картинка, на которой она сосёт Какаши прямо на этом кресле, но она тут же её отбросила. — Да, можете. Объясните ваше предвзятое отношение ко мне. — Я не ставлю оценки за красивые глазки, — Какаши усмехнулся. — На данный момент ваши оценки соответствуют вашим знаниям. «Он считает, что у меня красивые глаза?» — Вы поставили мне неуд только за то, что я не услышала вопрос. Это не отражает мои знания. Сакура обогнула стол и встала прямо перед преподавателем, всё ещё держа руки скрещенными. По какой-то причине это придавало ей уверенности. Какаши поднялся со своего кресла, и теперь между оставалось не больше нескольких сантиметров. Сакура отметила, что он почти на голову выше. Её уверенность мигом куда-то улетучилась, она отвела взгляд. — Пожалуй, вы правы. Я уберу этот неуд, но я уверен, что за следующий тест вы получите эту же оценку. Напряжение, образовавшееся между ними, было более чем осязаемым. Эмоции Сакуры сменяли друг друга каждую секунду: от неусмиримой злости до щенячьего восторга от того, что он стоит настолько близко, что она может различить все нотки его одеколона. Внутри она тянулась к нему всеми фибрами души, но снаружи ей хватило смелости только на то, чтобы поднять глаза. И в эту же секунду она дёрнулась, как от ожога, потому что Какаши, всё это время смотревший на неё с презрением, наклонился и мягко накрыл её губы своими.