Новогодняя тайна

      Утро для Игоря не задалось. За ночь внезапно навалило снега по колени и продолжало мести — попадая то в лицо, то в глаза, то за шиворот. Гром стоически собрался на пробежку, но, пробежав сто метров, выругался и вернулся в квартиру, отогревая руки под горячей водой, бубня себе под нос, как ему дорога эта зима. Зимой нормально не побегаешь — ни утром, ни за преступниками. А еще холодно даже для него, потому что как ты ни кутайся, то руки мокнут, то ноги — и стоишь, мерзнешь.       До работы Игорю пришлось добираться не пешком, как он привык, а на метро, и все равно он был крайне всем этим недоволен — пока он шел до участка, снег мел в лицо, щеки мерзли, пальцы кололо.       Он в сотый раз проклял зиму и уселся за свое место, набрав кофе из автомата, считая, что день уже безнадежно испорчен. Отвратительный день! Противный!       А потом в участок ворвался Хазин. Краснощекий и широко улыбающийся с шапкой набекрень и размотавшимся шарфом, весь в снегу — хотя тот исправно катался на своей машине. И все равно и шапка, и шарф, и плечи — все в снегу. Вероятно, сегодня был не на машине. Все еще подозрительно довольный он сбросил одежду и пошел за кофе, а Гром следил за ним исподлобья. Петя был забавным, прикольным и в целом Игорю нравился. Когда Петя только перевелся, у того не сразу отношения с коллективом клеились, Петя был слишком борзым и слишком ахуевшим, и это сразу сыграло против него. Но Игорь был отдельно от коллективного разума и далек от общих настроений. Петя им воспринимался как потерянная дворняжка. Породистая, но дворняжка. Еще он забавно наглый был, зубы пытался скалить, хотя зубов-то тех — с хер. Игорь вообще-то был не из тех, кто будет пытаться сдружиться, ему-то Димы с головой хватает — и тот все сплетни пересказать не успевает, но как-то так вышло, что Петя в один из вечеров очень заработался. Как оказалось, зарабатывался он так уже месяц. Короче — он ебнулся на Грома в обморок от недосыпа и недоедания. А Игорь имел привычку спасать всех бедных и несчастных. И, глядя на белое скуластое лицо, он решил, что этот — крайне убогий и несчастный. Что ж — надо спасать.       Так и сдружились. Петя сначала шипел первые два дня, морщил нос, а Игорь особо-то и не рвался. Нет так нет, ему все еще Димы хватает, к тому же тот вон, ревновать, кажется, начинал. Но Петя, завидев, что добиваться его никто не собирался, решил засунуть свой характер к себе в жопу и сам пошел навстречу. Игорь даже как-то сам смог заметить, что к Пете навстречу идти было особенно легко. Ну вот была, например, Юля. С ней тоже как-то быстро все сошлось, но Петя… к Пете тянуло, его хотелось слушать, улыбаться ему, любоваться.       В общем, Игорь решил, что Петя — чудесный друг.       Со временем отношение к Пете сгладилось, как и сам Петя, но все равно дружил Петя только с Игорем, ни на кого внимания не обращал, только на перекуре словами перекидывался.       Игорь только хмыкал этому. Наверное, Петя просто сам не такой уж и общительный. Игорь мог понять — ему этих троих с головой хватало, особенно с учетом того, что большую часть времени нагло забирал Петя. И дело общее он каждый раз как-то вовремя находил, и новые материалы по нему, и часто к Грому ездил, где они все разбирали, часами склонившись с ноющей шеей и спиной над бумагами. Петя был сообразительный и ловкий. Мозги работали как надо. Игорю он нравился.       Вообще-то, после того, как Петя немного смягчился и перестал сам нарываться, нравиться он стал вообще всем. Громкий, яркий, эмоциональный, юморной — рядом с ним даже просто стоять было приятно.       Но сам Петя все равно таскался только за Игорем. Игорю это даже немного льстило.       Петя подлетел к его столу, так широко улыбающийся, что Игорь мог поклясться — он видел его восьмерки. Щеки красные от мороза, глаза блестящие. Игорь нихера не понимал. Счастливый Петя никак не состыковывался с этим безобразием на улице. Волосы у него местами были мокрые от растаявшего снега — где шапка не уберегла.       — У тебя че, день рождения сегодня? — уточнил Игорь.       — Че?.. — рассеянно моргнул Петя. — С хуя ли?       — Ну ты какой-то подозрительно счастливый.       — Конечно! — крякнул возбужденно Петя и грохнулся к Игорю жопой на стол. Игорь не любил, когда Петя так садился, но смирился. — Ты посмотри! — и указал на улицу.       Гром хмуро на нее посмотрел. Не вязался этот снегопад с Петиной улыбкой.       — Ну и?..       — Ты что, слепой? На улице же зимняя сказка самая настоящая! Новый год скоро! Ты что, не чувствуешь?! Это настроение в воздухе буквально витает!       Игорь пялился на Петю во все глаза. Он никак не мог ожидать, что Петя — майор наркоконтроля, бывший наркоман и местный заебыш — оказался тем еще ребенком, который радуется первому снегу.       — Ясно, — кивнул Гром. — Хорошо, что хоть кто-то этому рад.       — Не понял, — Петя насупился, сербая кофе. — Тебе не нравится?       — Как это может нравиться? Мерзнешь, снег в лицо, обувь мокнет…       — Надо просто обувь нормальную покупать, — недовольно брякнул Петя. — Я думал, ты мне составишь компанию!       — Какую еще компанию? — недоверчиво уточнил Игорь, глянув на Петю нахмуренным взглядом.       — Ну… это… новогоднюю…       — Нет, спасибо. У нас тут свой Новый год, новых дел — ебом. А что в новогоднюю будет, — Игорь присвистнул.       Петя показался крайне расстроенным, глядя на Игоря, как ребенок — большими напуганными глазами, заломив брови и поджав губы. Якобы Гром ему обещал сводить его на ярмарку, а в итоге оставил без ярмарки и конфет.       Петя выдохнул, кивнул и слез со стола. И сразу все его настроение куда-то пропало. Игорю подумалось — может, Петя был рад не снегопаду? Может, он был рад тому, что придумал какие-то планы с Игорем на это новогоднее безобразие? Не, бред какой-то.       Игорь принялся за работу, о Пете особо не вспоминая. А Петя старательно пялился на него со всех углов крайне обвиняющим взглядом. Петя сдаваться не привык. Но и взгляды на Игоря не действовали, он их не замечал.       Игорь только глядел на куцо украшенные окна к Новому году, на елку в коридоре, и каждый раз вспоминал тогда о Пете. А потом смотрел на снегопад и снова хмурился. Тьфу ты. Поскорее бы весна… Лучше по растаявшему говну шагать, чем выходить на эту улицу.       Петя снова подскочил к нему в конце рабочего дня.       — Тут по ребятам нашим есть кое-что, надо бы съездить.              Игорь вырвал бумаги, посмотрел и кивнул. Петя недовольно на него глянул, будто бы чего-то от него ждал, но Игорь в упор не понимал. В итоге Петя только тяжело выдохнул и махнул на это рукой. Чего человека заставлять? Петя сам разберется.       Пока ехали, Петя списался со своими из Москвы, спросил про планы на Новый год и сразу же договорился с ними, что на праздники в Москву приедет. До Рождества пробудет. Он довольно улыбнулся. Настроение возвращалось! А то этот тупой Гром все ему испортил. Ничего, Петя сам себе все устроит.       Игорь же в этот раз почему-то замечал те вещи, на которые раньше не смотрел. Как-то все красиво украсили, везде все блестит и мигает. И даже падающий снег какой-то по-странному красивый… Игорь хмыкнул. Странно, конечно…       Закончив дела, Петя спросил, закрывая дверь:       — У тебя еще работа или домой?       — Не знаю. Служебку отдам, а там гляну… А тебя домой отвезти?       Петя потер подбородок.       — Почти. Заедем в один магаз? Я быстро.       — Быстро это быстро, а не час, как в прошлый раз?..       — Да что ты понимаешь. Кто покупает шмотки за пять минут?!       — Петь, ты выбирал между двумя бадлонами. Черного цвета.       — Очевидно, что они по-разному на мне сидели, — цокнул Петя. — А ты бы мог помочь тогда, а не стоять с угрюмой мордой.       — Я сказал, что они одинаковые.       — Это не помощь!       Гром кратко улыбнулся. Удивительно, Петя такой громкий, вечно мельтешащий, а рядом с ним почему-то так фантастически спокойно и хорошо. И бадлоны те, конечно, хоть и были одинаковыми, Игоря все равно посмешло то, как на протяжении получаса Петя мельтешил и пытался понять, какой лучше.       Игорь остановился у какого-то торгового центра и принялся ждать. Петя выскочил молнией, кутаясь в шарф, без шапки. Игорь нахмурился. Зачем только без шапки поперся?       К сожалению, Игорь понял.       Пошел без шапки, чтобы в машине Игорь как зачарованый смотрел, как ворох снежинок таял на его растрепанных волосах.       — Почти последние выцепил! — гордо сказал Петя, устраивая коробку на своих коленях. Игорь с трудом перевел взгляд на нее и моргнул.       — Что это?       — Елочные украшения. Гляди какие.              Петя гордо открыл их и показал. Красивые — слабо сказано. Они были шикарные.       — Ну да… красивые. А тебе зачем?       Петя медленно моргнул.       — Э… на елку вешать?       — У тебя и елка будет?..       — Обижаешь, — фыркнул Петя, закрывая коробку обратно. — Я в детстве очень любил Новый год. Да и до сих пор люблю. Я что, дурак что ли, чтобы отказываться от такого настроения и радости? В жизни не так уж у меня и много поводов, которым я могу радоваться. Зачем отказываться от еще одного?       Игорь растерянно моргнул и посмотрел на Петино лицо. Он догадывался, что тому все равно сложно тут приходилось первое время. Выдернутый из всей своей роскоши, наркотиков и женщин, Петя чувствовал здесь себя чужим, брошенным, а еще слишком бедным. Зарплата у него была дай Бог, конечно, но на должности майора столько, сколько на наркотиках не заработаешь. Петя чувствовал себя стесненным, а без наркотиков — безрадостным. Игорь искренне улыбнулся и посмотрел ему в глаза с неясной похвалой и одобрением. Петя учился жить и радоваться заново.       — Ты молодец, Петь.       Петя внезапно раскраснелся — не от мороза.       — Ты чего, Гром? Молодец, что игрушки купил?       — Нет. Подход просто правильный.       — И тебе бы не помешало ему поучиться. А то скоро на шарпея станешь похож, так хмурясь.       — Эй!       Петя только показал в ответ язык и отвернулся к окну. Игорь улыбнулся и завел машину. Да, Петя был очаровательным. Игорь догадывался, что в Москве Петя был совсем другим, его многое поменяло, что-то сделало сильнее, а что-то — слабее. Игорь все это понимал, но ему нравился Петя таким, какой он есть. Забавный он какой-то, по-странному искренний. Игорь ценил искренность больше всего.       Игорь поглядывал на коробку игрушек на его коленях, и почему-то мысль о том, что Петя в какой-то из вечеров будет украшать елку, распутывать гирлянду — его по-странному согрела. Игорь улыбнулся, думая об этом. Петя его улыбки, конечно, не заметил: он разглядывал огоньки за окном.              На следующий день Игоря очень напрягло то, что больше снег его не бесил. Он находил его… романтичным. Да и в лицо особо не летел, если голову чуть склонить. Что-то в этом было… Наверное, сегодня дороги просто почистили, вот Игоря все это не бесит.       На елке в коридоре он взгляд почему-то задержал. Нахмурился, тряхнул головой и пошел на свое место. Сегодня много работы, нечего тут о всяких глупостях думать. Когда работаешь — о ерунде времени думать не было, но в этот раз почему-то было. Ерунда всплывала в его голове с коробкой шариков на коленях, в заснеженном пальто и с тающими на волосах снежинками. Игорь хмурился, злился, но что делать с этим безобразием понятия не имел.       Пришлось смириться.       Но вот гирлянда в участке его совсем выбесила! Смотрел на нее и злился, что дома такой же нет. На фоне всего украшенного города, своя квартирка впервые какой-то грустной показалось от того, что совсем не украшена. Да что такое! Он никогда не украшал дом! В последний раз — в детстве, у Прокопенко дома. Он тогда в седьмом классе был. А потом он стал взрослым. Вообще-то, он и в шестом уже взрослым был — пришлось — просто привык же, что каждый год с отцом елку украшали. Чудом Константин на нее время находил — но находил же. Красивые у них елки были, настоящие, пахнущие еловым лесом… В груди у Игоря что-то закололо. Новый год вызывал в нем странного вида тоску, и лепить эти нелепые напоминания у себя дома не хотелось. Но и оставлять квартиру вот так... тоже не хотелось. Впервые за долгое время.       На перекуре за кофе он спросил у дымящего Пети:       — А где… гирлянду купить можно?       — Да везде, — хмыкнул Петя, выдыхая дым. — Тебе зачем?       — Да себе думал повесить…       Петя закашлялся дымом и уставился на Игоря во все глаза. Игорю стало неловко и он уже передумал вешать гирлянду, но Петя затараторил:       — Ты решил дом украшать?.. Круто! Мне казалось, ты решил-таки обратиться в шарпея!       — Ты от Димы про стаю понабрался, да? — пробурчал Игорь, топчась на месте.       — Нет, от лица твоего морщинистого.       — Ну извините, давно не восемнадцать.       Петя только лучезарно улыбнулся с сигаретой в зубах и чашкой кофе в руке. Завтрак для обосраться — как говорил Петя. Хорошо, что сейчас обеденное время…       В конце рабочего дня Петя, довольный и наглый, взял его под локоть и потащил к выходу.       — Мне как раз тоже надо кое-чего докупить! Ой, знаешь… Давай сначала немного прогуляемся?.. Смотри, и снег не сильно в ебало летит.       — Ну раз сильно не летит…       — Ну вот и отлично!       Игорь глупо моргнул. Он вроде хотел поиздеваться над Петиным «не сильно в лицо летит», но вышло, что подписался на это безобразие. Прогуляться!              Петя запрыгнул за руль и включил обогрев. Игорь примостился на пассажирское, пристегнувшись. Петя, конечно, быстро себе жизнь устроил. Вон и машина какая у него уже дорогая… Игорь думал: а не помирился ли он с отцом и не отстегивает ли ему тот денег?.. Ну, просто у Игоря тоже зарплата майорская, но что-то он сомневается, что смог бы себе за год машину позволить. Хотя не то чтоб Игорь свою зарплату вообще особо тратит. На карточку что-то там капает, ну и пусть себе капает. Да и в Петин кошелек лезть некрасиво.       — А ты Новый год празднуешь? — спросил внезапно Петя, включая дворники.       — Нет, — хмыкнул Игорь.       — Хм. Давно?       — Давно, — отозвался Игорь.       Его Прокопенко каждый год отчаянно звали к себе, но Игорь отказывался — работа не спит, мол, тем более в новогоднюю ночь. Чудеса, в конце концов, все исполняют свои желания: кто соседа убьет, кто жену, кто ребенка. Не Новый год, блять, а страна бесконечного пиздеца. Первого числа магия растворяется, остаются только трупы и неработающий от усталости мозг. Вот и вся новогодняя сказка у мента Игоря Грома. Так было лучше. Иначе вспоминать начинаешь, как с отцом праздновали — когда час, когда два, когда и до поздней ночи — как у отца с работой выйдет. Неважно же, много или мало, у Игоря в груди до сих пор болело, и праздновать снова Новый год в седьмом классе оказалось невыносимо. Хотелось повеситься на мишуре. Игорь прикрыл глаза.       Петя заметил, что тот совсем помрачнел, но Петя не был тактичным, точнее, был, но по своему. Он тот, кто рану сначала расцарапает всю, а потом бережно залижет. Петя был хищником, но ласковым.       — Когда праздновал в последний раз?       — Давно, — глухо повторил Игорь.       — Это я понял. А конкретно?       — Какая разница?       — Бля, Игорь, не начинай строить из себя драматичную пизду, — отмахнулся Петя. — Давай я тебе тоже расскажу, как меня на мой восемнадцатый Новый год батя отпиздил до кровавых соплей за сломанный капот машины и после этого пять лет на Новый год я только бухал, а?       Игорь смолк. Да, у Пети тоже жизнь не сахар. Игорь не хотел сравнивать, но просто, слыша отдельные куски из его прошлой жизни, которые Петя кидал без эмоций и интереса, ему казалось, что самого Игоря через такую мясорубку жизнь не прокрутила. Да и Петю во всем том аду не обвинить. То, что человек наркоман, не значит, что он заслужил жить в аду.       Игорь фыркнул.       — С седьмого класса. Не мой праздник. И вообще он тупой. Ладно день рождения, но это… — он посмотрел в окно на яркие огоньки. — Почему мы сделали из такой глупости такой… цветной пиздец?..       Петя рассмеялся. С Петей было так хорошо, что это хорошо никому не хотелось показывать. Так хорошо, что так, наверное, нельзя. Ему казалось, что Бог может увидеть то, как ему с Петей было правильно, и отберет у него Петю. Потому что всем им завещали страдать, искупляя чьи-то грехи. Иисус страдал и ты пострадай.       — Не знаю. Но это круто. Все сразу из мудаков превращаются в просто довольных людей. Занимаются тем, что стоят в очереди за новой гирляндой, покупают игрушки и варят глинтвейн. Чудо, наверное, какое-то… А потом наступает новогодняя ночь, и передознутых в больничках друг на друга складывают. В морге им места не хватает. Просто чудо, наверное, имеет срок годности.       — Я об этом же думал, — сказал Игорь. — Праздник какой-то черно-белый. Кто-то ребенка делает под бой курантов, а кто-то убил свою жену.       Петя пожал плечами.       — Это все наша профдеформация. Я ее пытаюсь обратно в себя запихивать, иначе тогда совсем времени не останется, чтобы жизни радоваться. А надо же чему-то радоваться. А то можно стать тобой.              Игорь недовольно глянул на Петю.       — У меня друзья вообще-то есть. Целых два.       — У меня тоже.       — И все в Москве?       Петя поджал губы. Задело. Наверное. Может и нет. Ну честное слово, сильно бы хотел — давно бы с кем-нибудь подружился, а не только с Игорем бы все это время носился. Значит, его все и так устраивает.       — Так чего ты Новый год больше не праздновал?       — Не знаю, — соврал Игорь и пожал плечами. Петя понял, что больше тут ловить нечего. Если Игорь решил молчать, то не ответит даже под пытками.       Петя припарковался и, глянув на Игоря, подмигнул ему. Игорь буркнул:       — Ярмарка, да?       — Ну конечно, — улыбнулся Петя. — Ты же хотел гирлянду?       Игорь не ответил. Петя уже выскочил из машины, хлопнув дверью. Игорь хмуро оглядел площадку с мигающими палатками и украшениями, и, слава Богам, отвращения это у него не вызвало. Просто у Игоря долго длился эпизод, когда смотреть на это разноцветное безобразие без тоски было невозможно. На Новый год хотелось вешаться. Вроде прошло уже, но Игорь все равно боялся, что это могло вернуться. Тоска ведь так никуда и не ушла. Тяжело выдохнув, он вышел из машины. Петя поставил ее на сигнализацию, поправил шарф и потянул Игоря вперед. Игорь сильно решил не бубнить. Он же сам на это подписался, чего ныть-то теперь?       Но Петя сначала потащил его к палаткам явно не с украшениями. Попросил два глинтвейна и уставился на Игоря блестящими глазами и с широкой улыбкой. Он выглядел как ребенок, который наконец получил свой долгожданный подарок.       — Петь, я ж не пью. По крайней мере в будние дни, — сказал Игорь, когда Петя всучил ему глинтвейн. Хмыкнул. Выглядел красиво, как на фотографиях этих рекламных.       — Игорь, тут от вина — только запах, зуб даю.       — Не нужен мне твой зуб.       Петя рассмеялся, а потом, когда Игорь потянулся сделать глоток, крякнул:       — Стой, не пей, дай фотку сделать!       Игорь закатил глаза. И все Пете надо вечно сфотографировать. У него вся лента галереи в телефоне забита черт пойми чем. Фото документов и притонов перемежаются с вырвиглазными вывесками клубешников, красивыми закатами и алкогольными коктейлями. Петя очень разносторонняя личность.       — Руку чуть опусти, ага, вот так. Так, давай отойдем правее, тут на асфальте только мокрая жижа, мне нужен снег… Нет, не сюда! Давай туда, там огоньки еще будут видны! О, смотри, теперь — красота!       Игорь заглянул в экран Петиного айфона и хмыкнул. И вправду — Петя их так поставил и так сфотографировал, что вышло крайне красиво. Все еще как в рекламе. Довольно улыбнувшись, Петя открыл инстаграм. Игорь был на него подписан, но, за неимением смартфона, мог заходить туда всего пару раз день — когда выходил в интернет с компьютера. В инсте его Юлька зарегала задолго до Пети, но Игорь и на него вскоре подписался. Петя создал себе новую страницу и в первый год черточки новых историй каждый день становились все короче. Клубы какие-то вечные, тачки, а потом — внезапно почти пропал. Петя раз в неделю выкладывал очаровательные кадры того, как дом красиво стоит с угла, яркого живописного заката. Игорь смотрел через его истории на мир и удивлялся: мир глазами Пети выходил намного красивее, чем глазами Игоря. Игорь тоже Питер любил, но для Пети он раскрывался будто с какой-то совсем другой стороны. Какие-то уголки, на которые раньше Игорь и внимания не обращал, через объектив камеры Пети принимали совершенно обворожительный вид.       Игорь отчаянно хотел свести Петю на какую-нибудь крышу, показать те виды, которые Игорь находил, но все не выходило. В нерабочее время Игоря постоянно вытягивали Юля и Дима. Игорь предлагал им с Петей познакомиться, но Дима на такое предложении подавился шавермой, а Юля брезгливо сморщила нос и уточнила: «это тот Московский нарик?».       А Игорь не был мастером дипломатии, так что уговаривать их не решился.       Так и выходило, что с Петей они общались на работе, и иногда Петя водил его по торговым центрам и кафе — если ехали вместе после дела.       Это, наверное, первая их такая прогулка спустя почти год дружбы. И Петя сегодня по-особенному светится, такой счастливый и довольный, им аж любоваться хотелось.       — Пробуй, чего стоишь? — промычал Петя, сербая напитком.              Игорь опомнился и сделал небольшой глоток. Горячий, пряный — то что надо, когда мороз щеки колет. Его губы тронула улыбка.       — Прикольный.       — Традиционно рождественский напиток, — гордо заявил ему Петя. — Пошли давай, будем гирлянду тебе искать.       Игорь кивнул. На нос упала снежинка и он забавно поморщился. Петя тихо рассмеялся.       Игорь в первой же палатке выбрал гирлянду — обычную, цветную, и Петя недовольно упер руки в бока.       — И все, что ли?       — А что еще? — не понял Игорь.       — Тут столько всякого, а ты выбрал такую простую гирлянду?!       Игорь пожал плечами.       — У меня такая больше всего ассоциируется с праздником.       Петя хмыкнул.       — Да это ладно, но надо же что-то еще!       — Кому надо?       — Тебе, кому еще, — фыркнул Петя и потер красный нос. — Нет, давай еще походим, может тебе что-то еще понравится.       Игорь рассеяно моргнул.       — Да мы бы и без того еще походили… что мы, приехали, чтобы за пять секунд все сделать?       Петя посмотрел на него взглядом возбужденного щенка и улыбнулся, кивнув. И снова потащил Игоря вдоль палаток. А Игорь внезапно проникся каким-то… ну, этим странным коммерческим духом Рождества. Ему же все это нахрен не нужно было, но все такое красивое, яркое, блестящее! У Игоря едва руки не зачесались что-то еще купить. Но куда ему это вешать? На материалы дела?       — О, гляди какие! — Петя потянулся к коробке с шарами. Бархатные, что ли. — Классные. Но мне их вешать некуда.       — Ты каждый год вот так закупаешься?       Петя немного повременил с ответом, крутя бархатный серый шарик.       — Когда праздную — да.       — И сколько ж у тебя этих игрушек?..       — Очень много, — рассмеялся Петя. — Но я большую часть в участок потом сдавал, на елку, а то вечно всякий мусор на нее лепят. В этот раз Прокопенко у меня изъял две коробки.       Петя широко улыбнулся, откладывая шарики. Игорь смотрел на Петю и не мог взгляда оторвать. Ей-Богу, сегодня он какой-то… волшебный, что ли. Светится весь, улыбается, словно маленький ребенок. Довольный такой, аж жуть — самому хочется улыбаться, как и он, во весь рот.       — О, смотри, прикольная, да? Не хочешь себе? — Петя ткнул пальцем в одну из гирлянд.       — Красивая. Но мне не нужна еще одна.       — Ну что ты, только одну эту повесишь? Грустно как-то. Нет, тебе нужна та гирлянда, я тебе говорю. И гном. Смотри какой гном!       Когда Петя потянулся за красным гномом, Игорь тихо рассмеялся, следя за этим. Петя так сильно напомнил ему ребенка, что не радоваться вместе с ним было нельзя.       — Смешной, — улыбнулся Петя, крутя в в руках гнома. — На тебя похож. Тоже хмурый.       — Или на тебя. С таким же красным носом.       Петя гордо шмыгнул красным носом, а после купил и гирлянду, и гнома. И попытался всунуть это Игорю.       — Петя, да еб твою мать!       — Не трогай мою мать, — прищурился Петя. — Ты знаешь, чья она жена?!       — Ладно, сдаюсь, — закатил глаза Игорь. — Но мне это не нужно.       — Я что, по твоему, не вижу, как у тебя глаза блестят? Дурака из меня не делай, — нахмурился Петя.       Игорь смотрел на гнома в его руках и думал, что глаза у него блестят явно не от игрушек… Наверное, от Пети. От того, какой он сам сейчас блестящий и яркий. Игорь нахмурился. Глаза блестят — потому что тут все блестит, вот свет в глазах и отражается. Пока Игорь думал, Петя всунул ему все это в руки и сказал:       — Выкинешь — смертельно обижусь.       — И?..       — И перестану с тобой говорить.       — Вау. Дни блаженной тишины. Ты точно не пытаешься меня убедить не брать их?       Петя криво улыбнулся и повел плечом.       — Просто показалось, что одна гирлянда как-то куцо.       — Может, — хмыкнул Игорь. — Спасибо. Мне теперь неловко. Ты постоянно за меня где-то умудряешься заплатить. Скажи честно, ты думаешь, я нищий?       — Честно?.. Иногда — да.       — Ладно, я принял решение, что прикидываться нищим бывает выгодно.       Петя рассмеялся.       — Пройдемся еще, ок?       — Ок.       Игорь сам не мерз, но ему казалось, что Петя — да. У него ж и перчаток даже с собой не было, но, пряча руки в карманах он бодро вышагивал рядом с Игорем, поглядывая на палатки и обсуждая то работу, то дело, то еще что. С Петей вообще было легко говорить, темы как-то одна за другой сменялись.       — Мне кажется, ты себе скоро что-то отморозишь, — с опаской сказал Игорь, глядя на его красные уши. — Ты чего без шапки?       — Забыл в машине, — отмахнулся Петя, а потом признался. — Ладно, в самом деле замерз до костей. Тебя подвезти?       Игорь задумался. Он привык своим ходом добираться, но почему-то сказал:       — Давай.       Петя энергично кивнул и спешно зашагал к парковке, пряча руки в карманах. Выехали они не сразу. Включив печку, Петя первым делом стал отогревать руки — пальцы у него не гнулись явно. Игорь смотрел на это, вскинув бровь.       — У тебя что, перчаток нет?       — Есть, но я их не ношу, — фыркнул Петя. — Неудобно телефоном пользоваться.       — Поэтому надо пальцы морозить. На, держи, — и протянул ему свои. — Тебе большие, наверное, будут.       — Да иди ты, — цокнул Петя, забирая перчатки и натягивая на руки. — Я вообще не мелкий.       — Ну это как посмотреть.       — Хочу заметить, что ты у нас в участке единственный под два метра ростом.       — Нда… мельчаем… — протянул Игорь.       Петя рассмеялся и завел машину, выезжая.       Они ехали молча, но это было не неловкое молчание. Просто с Петей даже молчать было правильно. Хоть Игорь такие моменты не очень любил. Тогда он начинал… думать. Думать о Пете. Пока тот просто сидел рядом, смотрел на дорогу спокойно, о чем-то там думая, Игорь только и мог, что краем глаза глядеть на его лицо. Иногда он думал о роде их отношений. Игорь в мыслях называл его своим другом, но вслух — никогда. Он так и не сказал ни Диме, ни Юле, что с Петей они больше, чем сослуживцы по несчастью. Игорь проводил с Петей больше всего времени, но никогда сам первым не звал. Это казалось естественным. Иногда Игорю думалось, что если бы не Петя, между ними так бы ничего и не случилось. На самом деле, даже Игорь порой угадывал в этом какое-то болезненное нарушение равновесия, просто Игоря было много в жизни Пети, но Пети в жизни Игоря — нет. И это даже несмотря на то, что большую часть времени забирал Петя. Просто рабочее время сложно было назвать «жизнь». Игорь любил работу, но в ее цикличности жить он не успевал.       На светофоре Петя внезапно посмотрел на Игоря темными, улыбающимися глазами, и Игорь не сдержал улыбку. Каждый раз, когда Петя глядел на него вот так — в Игоре что-то екало. Петя ему очень нравился. Как красивая картинка. Игорь не любитель картин, но Петя — невольное исключение.       Еще Игорь думал о том, какой Петя весь неловкий, будто неверно слепленный. Будто бы он пытался строить из себя не то, что он есть на самом деле. И при этом — гармоничный.       Игорь нахмурился и отвернулся.       От мыслей о Пете болела голова.       (и что-то в груди).       — Ну вот и приехали, товарищ майор. Прошу на выход.       — Ага, — тупо кивнул Игорь, и сказал: — Какие планы на завтра?       Петя уставился на него, будто не понял вопроса.       — Что?       — Ну, может сходим куда-нибудь еще раз? — спросил Игорь. Он просто впервые обратил внимание на то, что так никуда Петю и не позвал, от Петиных предложений часто отказывался, да и вообще Петя будто вне работы и не существовал. Это делало его таким потерянным для Грома, далеким. А сейчас, смотря на то, как жёлтый цвет от фонарей ложился на его бледное лицо, Игорю показалось это нечестным.       — А… ну… а… — Петя замешкался, посмотрел вперёд и поерзал. — Я свободен.       — Круто. Куда хочешь сходить?       Петя растерянно моргнул.       — А с чего ты… с чего ты предложил?.. — неуверенно уточнил Петя, будто ждал подвоха. Да уж, Игорь бы сам от себя его ждал.       — Не знаю. Захотелось. Мне впервые не херово от этих огоньков. Мне как-то даже хорошо, — и, подумав, добавил: — с тобой.       Прозвучало тупо, но Петя охерел еще больше, круглыми глазами глядя на улицу.       Игорь не знал, но Петя тогда подумал, что сошел с ума. Как-то настолько резко и непонятно, что Петя испугался. Вдруг Игорь в нем впервые человека разглядел? Петя как-то к такому готов не был.       — Ну… не знаю. Давай на каток?       — Давай, — согласился Игорь. А потом добавил: — Только я кататься не умею.       — Ну что может быть романтичнее, чем отбить себе жопу под Новый год на катке?       Игорь низко усмехнулся. Да, наверное.       Дома он размотал гирлянду и посмотрел на нее сложным взглядом. Поднял его на окно, взял табуретку и принялся вешать гирлянду. Цеплялась за все выступы отлично. Как для нее делали. Отошел, включил.       — Да уж… — сказал он, растерянно. — Не то это новогоднее настроение, не то желание повеситься.       Он взялся за вторую гирлянду, считая это все крайне неловким, но впервые внутри он ощущал не тоску, а что-то позабытое, по-детски наивное.       Осмотрев свои труды, он вдруг понял, что, может, и елку поставить можно? И еще гирлянду прикупить. И второго гнома. Этот казался ему очень тут одиноким. Игорь улыбнулся.       Странно. Это же первый за долгое время год, когда ему не хочется отвернуться от чужой радости.       Ему впервые хотелось радоваться вместе с другими.       вместе с Петей.       Игорь постарался не думать о его темных, смеющихся глазах и улыбке в моменты, когда ждешь ее меньше всего. В последнее время они слишком часто доставали его во снах.                     Игорь решил, что больше не даст самому Пете выбирать. Каток! Чем он думал, когда соглашался? Он же даже ни разу на коньках не стоял! Ни разу! Игорю хотелось отказаться, но как-то некрасиво же было. Он и так постоянно отказывался, а тут — сам согласился, сам предложил, и теперь отказывать? Ну он же не совсем идиот.       Игорь зашнуровал коньки и уставился на них сложным взглядом. Ноги даже на твердой поверхности не стояли. Как он на лед должен встать?!       — Дядь, помочь?       Петя встал перед ним. На коньках! Стоял так спокойно, будто бы ему… будто бы ему удобно! Игорь фыркнул.       — Не надо.       И неловко, проклиная все, что вообще есть в этом мире, встал. Выпрямился. Перевел дыхание Он стоял! Стоял! Не падал! Петя осмотрел его и хмыкнул.       — Ну вот, все не так уж и плохо!       Игорь неуверенно кивнул. Это он просто еще и шага сделать не успел. Но по полу идти было еще возможно, Игорь уже даже решил, что, в общем-то, все очень легко и просто. Ну, неудобно немного, но в целом! Он же даже стоял!       Петя проскользнул вперед него на лед, и сделал это так изящно, что Игорь аж залюбовался, рот раскрыв. Так красиво, легко! Будто Петя и был создан для льда. Вид того, как легко это сделал Петя, Игоря вдохновил и он решил, что это в самом деле легко. Ну честное слово, в обуви же на льду он не падал, так почему должен упасть в специальной для льда обуви? С этими мыслями он сделал первый шаг. И тут же растянулся по льду, пропахав его лицом. Сверху послышался громкий, заливистый Петин смех.       — Помочь?       — Не надо! — рыкнул Гром и неуверенно оперся на руки, потом — на колени, и кое-как встал, держась за борт. Выпрямился, тряхнул головой и хмуро посмотрел на улыбающегося Петю. — Это — тупая идея.       — Ты согласился на эту тупую идею, — фыркнул Петя.       — Уступлю. Я тоже тупой.       Петя снова рассмеялся и легко подъехал к нему. Игорь смотрел на это в ужасе.       — Да как ты так легко это делаешь?!       Петя пожал плечами.              — Не знаю. Я с детства умею кататься. Да давай помогу.       — Я сам, — настоял Игорь и неловко проехал вперед, по стеночке. — Ну вот, видишь! Я делаю успехи!       И снова упал. Петя смотрел на него, давя смех. Некрасиво, наверное, как-то смеяться над старым человеком, который упал. Игорь же так последение колени свои испортит.       Услышав сдавленное хихиканье откуда-то сверху, Гром оторвал лицо ото льда и хмуро глянул на Петю.       Снова встал, проклиная ноющие от падения колени и прочно схватился за борт.       — Ну?.. — Петя лукаво улыбнулся и навернул возле него полукруг. Игорь посмотрел сначала на него, потом на людей, которые катались вокруг. И никто и близко так красиво это не делал, как Петя. Ни у кого не было этой странной, почти животной изящности в их движениях, как в Пете.       Игорь снова посмотрел на Петю. Тот улыбнулся ему, сложив руки на груди. То ли смеялся с того, какой Игорь неловкий, то ли с собственного превосходства.              — Давай я тебе помогу. Держи меня за руку, — предложил Петя, протянув свою руку.       Игорь уставился на нее.       — За руку?       — Ну хочешь — за жопу, — расхохотался Петя.       Игорь нахмурился и с силой схватил его за локоть, потянув на себя. Петя вскрикнул, едва не повалился, но устоял, а Игорь, заимев такую хорошую опору, оторвал руку от борта.       — Ну, вот так — почти неплохо, — хмыкнул Игорь, глядя на Петю. Они, наверное, впервые стояли так близко к другу другу. Игорь посмотрел в его глаза, а Петя, покраснев, отвернулся и сбивчиво что-то пробубнил под нос.       — Ну тогда или за меня держись, или за борт, как тебе удобнее, но лучше за меня. Ты ничего не делай, я еду — а ты ну… просто скользи, лови равновесие. И постарайся не падать. Но если будешь падать — то не на меня. И руки тогда от меня сразу убери, чтобы ты один падал.       — Петя, ты какой-то очень хуевый напарник.       — Я не напарник, я — учитель. И не хочу собирать на себя твои шишки.       Игорь недовольно нахмурился, а Петя оттолкнулся, скользнув вперед. Ну, по Петиной методике Игорь быстро смог стоять на коньках без опоры и даже немного скользить вперед. Правда рядом с Петей он ощущал себя слоном. Петя — такой изящный и красивый, и Игорь… как мешок с говном.       — Быстро учишься! — похвалил его Петя, широко улыбаясь и мотнув возле Игоря круг.       — А ты не хочешь… нормально покататься? — уточнил Игорь.       — Я боюсь, что если я тебя оставлю, то тебя тут переедут.       — Я сам кого угодно перееду, — гордо заявил Игорь и, чуть соскользнув, схватился за бортик. Держась за него, он чувствовал себя спокойно.       — Ну тогда круг наверну, обещай никого не убить.       — Обещать не буду. Но попробую.       Петя улыбнулся и быстро оттолкнулся. Игорь следил за ним, всматриваясь в его спину, любуясь тем, как красиво Петя держался на коньках, каким изящным он был, как легко он это проделывал, объезжая всех и двигаясь так, будто не по льду шел, а летел! Игорь следил за ним, раскрыв рот, не признаваясь даже себе, что попросил Петю проехаться не от того, что сам устал, а потому что просто хотел им немного полюбоваться в движении. Нет, честное слово, обычные люди так двигаться не умеют!       Игорь смотрел за ним, как зачарованный, и утаить это от Пети не вышло. Подъезжая к нему, Петя поклонился и, выпрямившись, белоснежно улыбнулся.       — Как оцените?       Игорь фыркнул.       — Выпендривался?       — Ну а как же, — цокнул Петя, закатив глаза, и проскользнул рядом с Игорем. — Хватит столбом стоять, поехали.       Игорь что-то фыркнул себе под нос и, не принимая чужой руки, оттолкнулся от борта и проскользнул вперед, чувствуя, как напряглись ноги. Плотно сжав зубы, он неуверенно двигался вперед. Петя подъехал к нему и улыбнулся.       — Да как ты ехать задом наперед умудряешься? — возмутился Игорь. Ему казалось, что Петя над ним издевался. Игорь был недоволен.       — Если не будешь так хмуриться, то тоже научишься, — усмехнулся Петя, резко остановившись.       А вот Игорь тормозить не умел, поэтому налетел на Петю — он даже не сильно этому мешал, хотелось уже сделать хоть что-то, чтобы Петя замолк и не выпендривался. С тихим писком Петя повалился на спину, Игорь на него, а затем — рассмеялся.       — Слазь, тяжелый, — пропыхтел Петя, и Игорь неловко оперся на локти.       — Будешь выпендриваться — задавлю, — пригрозил ему Игорь и все-таки соизволил с него слезть, опираясь на одно колено, чтоб встать.       Петя показал язык и ловко встал, с усмешкой наблюдая за тем, как Игорю, без опоры, встать не сильно получалось. Петя ждал, пока Игорь попросит помощи, но тот, фыркая и что-то бубня, все-таки смог встать. Петя ему искренне похлопал.       — Ну вот, ты научился делать свои первые шаги! Я так тобой горд! — похвалил его Петя, похлопав в ладоши.       — Я тебя сейчас толкну, — пригрозил ему Игорь, но сдержать улыбки все-таки не смог.       Петя стоял такой счастливый, с блестящими глазами и широкой улыбкой, растрепанный, с красными от холода щеками на фоне бледной кожи. Ну как из сказки сбежал! Такой красивый, что даже поверить в его реальность сложно. Игорь любовался, не скрывая улыбки.       — Ну-ну, не злись, я же искренне за твои успехи рад! Ты вон как быстро баланс научился ловить! Стоишь и не падаешь!       — Ща на тебя упаду.       — Не надо. Я и так затылком ушибся, — буркнул Петя и, подмигнув, поманив за собой пальцем, соскользнув перед.       Игорь неловко повторил за ним, проезжая аккуратно и при этом неловко, шатаясь, ноги подгибались снова и снова, и тот хватался за борт, пока не обнаружил, что Петя его специально от него отвел, и теперь хитро усмехался.       — Если вечно будешь опираться, то не научишься.       — Я может и не хочу учиться? — фыркнул Игорь.       — Тогда мы больше не сможем ходить на каток!       Игорь хотел сказать, что на хер ему этот каток не сдался, но все слова эти проглотил. Почувствовав в них какую-то непонятную, не в тему грубость. Ему даже подумалось, что этими словами Петю он бы мог обидеть. Петя бы не обиделся, скрыл бы, конечно, но глаза у него бы сделались по-особенному темными, немного блестящим будто бы влагой, Игорь такого взгляда не выдерживал. И некрасиво же это как-то… Петя такой счастливый сейчас, довольный, ну как ему грубить!       Игорь вообще-то очень обрадовался, что ничего не сказал, ведь иначе Петя бы не скользнул к нему — почти незаметно, и аккуратно не ухватил бы его за запястье, удерживая.       — Запоминай баланс, — сказал Петя, держа его за руки.       Игорь запомнил совсем не баланс. Они находился в какой-то слишком интимной близости с друг другом. Игорь видел, как подрагивали у Пети ресницы, видел его румянец и чуть напряженные брови. Чувствовал его запах, тепло его тела. Игорь так и замер от этой странной, казалось, почти запретной близости.       — Ну, чего встал?       Петя вскинул голову, и они оба вот так и застыли, глядя друг на друга. Близко, очень близко. Петино дыхание прошлось по губам — судорожное, рваное, дрожащее. Игорь зачем-то сам перехватил его руки в свои, сжимая крепкой, грубой хваткой, такой, чтобы не выпустить. Петя вот и стоял рядом, замерев послушно, будто ждал чего-то. Петя, обычно мерзлявый, сейчас горячий, и в глаза он заглядывал по-странному открыто, доверчиво.       У Игоря что-то в груди екнуло от очередного судорожного Петиного выдоха.       И колени помягчели.       И ноги.       Так что Игорь снова налетал на Петю — на этот раз неожиданно даже для самого себя, рукой в воздухе взмахнул — хотел уцепиться, да не за что, зато Петя, со звонким криком, ухватился за Игоря — видно, чтобы у того вообще шансов устоять не осталось.       И повалился на лед.       Проскользнули немного. Петя болезненно застонал.       — За что ты меня так ненавидишь, — проскулил Петя под Игорем, пока тот неловко пытался встать. — Ты мне завидуешь из-за того, что я не падаю? Мстишь за мои таланты?! — расхохотался Петя.       — Я сейчас вставать передумаю, — пробубнил Игорь, стараясь не думать о том, как удобно он расположился меж разведенных Петиных бедер. Нет, ей-Богу, так и можно остаться. Хорошее место. Как для него.       Тряхнув головой, Игорь, неожиданно для него, быстро и ловко встал — хотя скорее слез с Пети, опираясь на лед и растерянно моргая. Вот мысли всякие дурацкие в голову лезут, надо же!       Петя прокряхтел и встал. Протянул Игорю руку и тот посмотрел с недоверием, но крепко за нее ухватился, быстро вставая. Ноги встали на удивление крепко, и Игорь не сразу понял, что равновесие теперь ловится как-то само собой. Будто такая обувь — очень даже удобная для этого льда.       Петя лучезарно ему улыбнулся.       — На сегодня хватит, — в итоге только и смог пробубнить Игорь и неловко повернулся, пытаясь доскользить к выходу.              Петя ехал рядом — легко, просто, красиво — и улыбался вот ровно так, как вчера. Счастливо, искренне, довольно. Глаза у него блестят, да и весь он блестел. Странно… Может у Пети что-то такое хорошее в жизни случилось, раз он такой довольный? Надо бы спросить.       — Давай посидим где? — спросил Петя, когда они снимали коньки, сидя на скамье, прижатые друг к другу бедрами. — По кофе выпьем.       — После этого сраного льда — я вообще на все согласен, Петь. Ничего хуже быть не может.       — Брось, тебе понравилось.       — Некоторые моменты — да, — сдался Игорь, не уточняя про те моменты. Ну, те самые моменты, когда Петя к нему прижимался в момент их падения, прижимался своим гибким, невероятно жарким телом. Несколько секунд, это же даже не считается. Но Игорь запомнил их так, будто они — вечность.       Петя лукаво на него глянул и ловко встал, неся связанные за шнурки коньки к окошку, чтобы сдать их. Игорь глянул ему в спину и тяжело выдохнул.       Понять бы, что он к нему чувствовал все это время. И почему близость его тела показалась ему слишком яркой, слишком громкой, чтобы просто не думать об этом. Игорь встал, чувствуя, как завтра будут ныть ноги. И, возможно, жопа. Может еще и голова, если в своих падениях он особенно удачно ей о лед бился.       Петя повел его в очередную красивую инстаграмную кафешку. Все в огоньках, елках, сезонный глинтвейн и пряничный латте с зефирками.       Петя разглядывал названия кофе, а Игорь уже даже не пытался. Петя ему объяснял, все рассказывал, но Игорь как пил американо, так и продолжал его пить. В чем смысл этих кофейных коктейлей, там же и кофе толком нет! И не крепкие ничерта.       — Че, дядь, по пряничному латте? — хихикнул ему на ухо Петя.       — Я такое не пью, — хмуро бросил Игорь. Петя закатил глаза и полез за телефоном, с которого он все оплачивал, но Игорь его остановил. — Эт… давай я оплачу. Мне уже неловко как-то. Ты что будешь?       Петя так и замер, с торчащим телефоном из кармана. Моргнул рассеяно, уставился на Игоря, будто не расслышал, что ему сказали. Игорь спокойно смотрел ему в глаза, не понимая, чему только так Петя удивился. Это же логично? Вечно все покупал Петя, Игорь за себя едва успевал расплатиться. Игорю тоже хочется сделать Пете приятное. Пусть и кофе.       — Глинтвейн алкогольный. И все.       — Ладно, — хмыкнул Игорь и сделал заказ. Глядя на красивые пирожные, почему-то и о них попросил: — Ты же сладкое любишь?       — Ну вроде… — неуверенно сказал Петя, глядя, как достали тарталетку. — Спасибо.       Игорь кивнул, глядя на то, как делали кофе — спокойно, и не понимал, чего Петя начал ерзать рядом, хмурился, пальцы заламывал и губы кусал. Петя странный такой, жуть просто! Сам столько для Игоря делал постоянно, куда-то звал, покупал, а стоило Игорю сделать то же самое — глазки в пол и покраснел весь. Взаимность — ну, это же нормально?       А то что Гром ей поздно научился, ну, это неважно.       — Иди стол займи, тут же народа — не протолкнуться.              Петя ничего не сказал в ответ, только молча кивнул и послушно пошел занимать стол. Игорь за ним следил, не понимая, почему Петя сейчас таким потерянным показался, будто бы купленный кем-то кофе — это оскорбление в лицо. Петя присел на мягкое кресло, скинув на рядом стоящее пальто и шарф, и Игорь улыбнулся. И снова весь будто расцвел, заблестел. Петя улыбнулся в ответ.       Ломанный этот Петя, совсем ломанный. Игорь это давно понял, когда только Юля про него инфу нарыла, хотела, наверное, Игоря от Пети оттянуть. Чтобы он в плохую компанию не ввязывался! Но Игорь был из тех сердобольных, кто в зависимостях людей не винит. Ему его опыт шептал, что если человек оказался в таком пиздеце, то не от хорошей жизни. Петя, конечно, мудаком был редкостным, но последний год в Москве сахарным не назовешь. Петю ж с того света вытянули только с божьей помощью. Потом два раза слезал с наркотиков в Москве, в Питер приехал на третий раз — Петя сам сказал, что здесь просто стафф найти сложно, вот и пришвартовался. Игорь иногда наблюдал как его ломать начинало. Ничего серьезного, но и не заметить сложно. Как Петя сидел на перекуре, один, зажав сигарету в руках, а сам белый весь, мокрый, глаза — дикие. Игорь смотрел на это с другой стороны, не находя сил, чтобы подойти, и жалел его искренне.       Да, нарик, да, мудак, да, наверное, грехи сейчас отмаливает физическими страданиями.       И что, от этого Игорю приятнее на это стало смотреть?       Как будто во времена свои наркоманские Петя более счастливым был.       Не был, конечно.       И Игорь был рядом. Ну, спасать всех бедных и несчастных. Петя не то чтобы сильно давал себя спасать, но не шипел и не брыкался, а в итоге открылся с какой-то странной, гиперактивной стороны. Возле Игоря вился, звал куда-то, где-то чем-то угощал, штраф за него выплатил даже! Вот так просто. И выговаривал каждый раз какое-то ломанное: «ну мы же напарники».              И каждый раз это «напарники» — было болезненное, такое же ломанное, как и сам Петя.       Игорь забрал заказ, когда девушка его окликнула, и только тогда он понял, что все это время неприлично пялился на Петю. Шел к нему, хмурый, и все равно смотрел. Даже фигура у него слишком острая, слишком резкая, он похож на фонарный столб какой-то, честное слово.       Игорь сел рядом на кресло, неловко поставив чашки на стол, и кинул шапку и шарф на занятое Петиным пальто кресло.       — Ты чего так залип, а?       — Да задумался просто, — отмахнулся Игорь, глядя на Петино лицо украдкой. Тот аккуратно подтянул к себе тарталетку, ткнув ее вилочкой. Поднял на Игоря взгляд — по-детски удивленный, мол, это точно мне?       Игорь честно не понял, почему от этого взгляда у него все в груди сжалось.       И почему-то стыдно стало за все те моменты, когда груб был.       Петя разломал песочную лодочку с кремом и облизнулся.       — Ты давно на коньках? — спросил Игорь, не выдерживая ни томящей боли в груди, ни Петиного зашоренного взгляда.       — Лет с пяти. Мама водила. Она очень любит лед. А мне сначала не нравилось, но у нас в семье как — что-то начал, значит, доделывай, пока не будет идеально. И не важно, каким путем и как грязно это сделал. Даже не знаю, с чем сравнить… Ну вот представь, тебе дают золотую медаль, а у тебя руки в говне.       Игорь смято улыбнулся. Пете всегда надо пошутить, отшутиться, мол, все несерьезно, я несерьезный, я — шут. Игорь ведь в первое время его таким и воспринимал, а потом разглядывать начал. А сейчас, глядя как Петя колупал пирожное, как на фоне огоньки яркие горели, а на Пете впервые не бадлон, а свитер серый, крупной вязки, он таким человечным казался, таким… уютным, что ли, родным. Острый, конечно, и худой, что пиздец. Петька жаловался, что как слез с наркотиков — похудел адски и набрать так и не может.       — А самому тебе нравилось?       — В детстве у меня не было понятия нравится или нет. Я делал то, что мне говорили. Поэтому это все и вылилось… ну, в это. Все мои детские протесты, вся моя оппозиция из подросткового возраста, превратились в огромный пиздец в лет двадцать. Вот. А сейчас — нравится. Наверное, завтра еще схожу, покатаюсь.       — Давай вместе? — предложил внезапно Игорь.       Петя уставился на него во все глаза. С вилки упал кусок пирожного.       Да что он так все время удивляется? Честное слово, Игорь что, сам захотеть чего-то не может?       — Ну, если ты хочешь просто один нормально покататься, то ладно, — пробубнил Игорь.       Петя активно закачал головой.       — Нет! Круто, давай вместе!       И смотрел снова этим взглядом блестящим, с улыбкой лихорадочной. Ну в самом деле, на ребенка же похож. Может это в нем как раз тот ребенок бунтует, которому не дали жить так, как он хотел? Может это он сейчас на Игоря смотрит через Петины глаза? Они ведь у него совсем как у ребенка. Игорь улыбнулся ему. Конечно они сходят на каток, если надо — по пять раз еженедельно.       У Игоря зазвонил телефон, и тот лениво посмотрел на экран. Юля. Хорошо, что Юля, если Прокопенко, то обычно по делу. А у Игоря самого сейчас очень важное дело.       Игорь поднял. У нокиа динамик сильный, Пете все слышно, тем более когда настолько рядом сидел, сербая глинтвейн.       — Привет! Димка мне сказал, что ты сегодня рано с работы ушел и ночной у тебя нет сегодня. Давай ко мне? Или в бар, может? Я очень хочу в бар. И Дима хочет.       — Юль, идите без меня, я не могу. Занят.       — Работа опять? — страдальчески протянула Юля, и Петя кратко улыбнулся. Он, на самом деле, очень сильно гордился тем, что смог в жизнь Игоря, где для него явно не было места, вклиниться и даже как-то в ней устроиться. У Игоря же правда, если не работа, значит Юля, а если не Юля — Прокопенко. Но Петя все равно все продумал. Петя смог и очень этим гордился.       — Нет, я с Петей.       — Работаете?.. — напряженно уточнила она. Юля не понимала дружбы их, считала, что бывших наркоманов не бывает и с ними лучше никогда, никогда не связываться.       — Нет же, в кафе сидим просто.       — Ты серьезно? С нариком этим, про которого ты сам говорил, что он всех в отделе заебал?       Петя улыбаться не перестал, а взгляд у него тут же потух. Сидел, мешал глинтвейн, улыбаясь, а Игорь заглянул в его потемневшие глаза и испугался этого до усрачки. Нет! Нельзя!       — Юль, не говори так. Он не наркоман.       — И убийца.       — Юля, — зашипел Игорь в динамик. Петя улыбался, пил глинтвейн, смотрел на стену, решив сделать вид, что ничего не слышал. Но глаза-то… глаза все-все выдавали. Петя больше не сиял. — Ты же журналист, к чему это притягивание за уши?       — А я сейчас не журналист, а просто Юля, с которой ты сам этот мусор и обсуждал!       Игорь смотрел за тем, как Петя чуть отодвинулся — чтобы не слушать, чтобы хуже не делать хотя бы самому себе. Уже не улыбался, но выглядел спокойно, будто просто ждал, когда Игорь закончит.       — Юль, че ты злишься? Я с Петей сегодня, и завтра буду с ним. Захочу — послезавтра.       Он хотел спросить, мол, да какое тебе дело, с кем я общаюсь после работы? С кем кофе пью? Юля часто говорила, мол, от Пети хорошего не жди, за ним же дерьма — вагон и маленькая тележка. Вдруг кто-то захочет Пети должки старые вернуть и на Громе отыграются? А ты, Гром, отбитый, и сам на нож полезешь.       Игорь считал это все бредом.       У него своих врагов навалом, Петины так, приправа.       — Ясно, — цокнула Юля. Обиделась. — Удачного вечера.       Игорь скинул, вдавив палец в кнопку сброса, и поднял щенячий взгляд на Петю. Смотрел тот спокойно, равнодушно, а взгляд потухший, совсем не такой, как пять минут назад, когда они договорились на каток пойти. Петя вымученно, понимающе улыбнулся.       — Все ок, дядь, ничего нового я не узнал. Убийцей я себя не считаю, а что пиздят — насрать. И то что об меня весь ваш отдел языки счесал я тоже знаю. И я и не думал, что ты станешь святым исключением.       — Стал, — прошипел Игорь. Его тут обвиняют, считай, ни за что, ни про что. — Пока все на тебя шипели и сторонились, мы с тобой кофе на перекурах пили. Биографию твою, не спорю, осуждал, но и не обсуждал особо. Юля в тот вечер сама инфу нарыла, все рассказала, я только поугукал. Это уже «обсуждение». И попросил про тебя видео не снимать. Она потом два дня на меня губы дула. Я не подарок, но и не бабка у подъезда.       Петя опустил взгляд и повел плечом.       — Хорошо.       Игорю от этого «хорошо» лучше не стало. Он не дурак и не слепой, видел и понимал, что этот груз Петя за собой везде таскал. Груз прошлого, ошибок, вины, срывов, передозов, рехабов. Ему под тридцать, а жизнь уже так измотала, что на пенсию пора. Игорь же все-все видел. Иногда не обращал должное внимание, но видел. И как с ним он таскаться стал, как дела им парные выгрызал, иногда казалось, что даже сам рисовал. Петя же таким просящим был, недолюбленным, это все Игорь видел, просто признаться себе в таком не мог. Ему казалось, что с таким он просто не справился бы.       Они же это, знакомые. Напарники. Коллеги.       Друзья, наверное…       Игорь так его другом и ни разу не назвал, про себя — сто раз, но вслух — никогда. Боялся, что у этого слова слишком большое значение, слишком оно громкое, что он этим Петю обнадежит, а сам надежд не оправдает.       Игорь не дурак.       Он знал, что ранил гораздо чаще, чем вызывал улыбку.       Не знал, когда, чем, насколько сильно. Но сам факт осознавал. И не знал, что с собой таким делать. Точнее нет, с собой-то ничего делать и не хотелось, он же такой всегда, Петя его знает, чего ныть-то? А вот что с Петей было делать вот таким.       Таким.       Сидящим рядом, пытающимся делать вид, что все это его совсем не задело, но в плечах сжавшимся, с напряженными бровями и поджатыми губами.       — Петь… ты обиделся, да?       — Нет, — быстро бросил Петя, будто знал, что Игорь у него это спросит. Не обиделся. Нет. Конечно же нет. Какое право я имею обижаться? — Я уже привык к таким нашим отношениям. Я, правда, не понимаю, зачем ты это начал делать…       — Что?       — Ну, это, — кивнул головой в сторону почти доеденого пирожного. Очень вкусное в начале и безвкусное в конце, под шипящий Юлин голос. — И сам позвал… второй раз выходит. Ты это если из-за чувства долга, то не надо. Ты мне ничего не должен, — он слабо поморщился от собственных слов.       Игорь сидел и в упор не понимал, о чем говорил Петя. Что имел ввиду.       — Петь?.. Я не понимаю тебя.       Петя только отмахнулся, мол, все, ладно, забей. И принялся доедать пирожное. Молча. И Игорь сидел, в этой впервые образовавшейся между ними неловкой тишине, и понимал, что не спрашивать — неловко, но спросить — еще хуже. Он просто смотрел на Петин профиль — Игорь считал его забавным — и почему-то только в этот момент осознал, что на месте отношений у них была одна большая черная яма.       Петя как-то ему сказал, что после рехаба проблемы не решаются. Их становится еще больше. Вот ту огромную черную дыру, которую ты наркотиками закрывал — она же еще больше становится, еще страшнее. Тебя не просто кроет, ты жить не хочешь. Весь тот пиздец, который ты стаффом лечил, он на тебя со спины с ножом под печень выпрыгивает. И не уходит. И ты должен вот так жить, с ножом в печени. Вытаскивать нельзя же, ты знаешь.       Игорь смотрел на Петю и понимал: да, он в самом деле все это время жил с ножом в печени.       Вместо того, чтобы попросить о помощи.       Огоньки мигали как издевательство.       Игорь решительно пытался узнать у Пети, что означал вчерашний диалог. А то, что он что-то значил — Игорь был уверен. То, что он понял это не сразу — тема другого разговора. Только перед сном, ворочаясь на кровати, он задумался об этом Петином «я привык таким нашим отношениям» и тот неловкий жест с «зачем вот это вот?».       Зачем?       В смысле, блять, зачем?       Игорь был настроен решительно, но и Петя тоже. На работе прижать к стенке с попыткой выяснить отношение у Игоря так и не вышло. Петя ныкался от него по всем углам, отмахивался от Игоря, как от мухи и говорил, что у него дела, и вообще не понимает, чего это Игорь пристал к нему со своими этими глупыми вопросами. Глупыми! Игорь счел их очень важными. В конце концов, самое время выяснять все эти штуки, как раз под Новый год! А то что они, с этой ерундой в новый год вступать будут! Ну нет. Игорь поставил себе цель, что в новом году он будет знать четко и ясно, какого рода у них отношения, что о них думает Петя и что его не устраивает. От этой череды вопросов в своей голове, вертящейся на повторе, Игорь был в шоке.       Он, обычный русский мужик, никогда не задумывался о таких глупостях, как что там думает другой человек об их отношениях. Ну вот в смысле он там что-то думает? Определенно этот человек должен думать строго определенно то, что и Игорь. Игорь был уверен в этом вплоть до вчерашнего вечера. Теперь он внезапно понял: Петя думал что-то совсем другое, в корне неверное и неправильное. Игоря это злило. Он сам не шибко разбирался в роде и степени их отношений, но он-то все равно хорошо думал! А Петя — плохо.       Игорь хотел сделать так, чтобы Петя думал хорошо и он даже изобрел свой план.       Он сделал вид, якобы отстал от Пети и его это больше не волнует. После обеда он Петю не трогал, а если и пересекались, то как обычно обсуждали работу. Петя расслабился. Игорь видел это по его взгляду, его плечам, и хищно улыбался.       Осталось загнать в угол.       Он и загнал. В прямом смысле.       Держась на льду более уверенно и имея свои цели, к которым Игорь всегда шел напрямую и не взирая на любые препятствия, он сначала дал Пете себя вести. Тот держал его за руки, подтягивая на себя, тем самым давая Игорю скользить по льду. Петя улыбался, довольный и спокойный.       А затем Игорь применил все свои полученные навыки ледоскольжения. Он оттолкнулся, проскользнув вперед, на Петю и тот аж назад подался, к бортику. Игорь вжал его в него, нависнув хмурой тучей и уставился прямо в глаза — своим исключительно ментовским взглядом.       — Дядь?.. — Петя медленно моргнул, растеряно оглядываясь. Положение у них вышло совсем недвусмысленным, пока Игорь его собой прижимал к бортику. Петя ощутил, как щеки покраснели.       — Мне надоело, что ты бегаешь от диалога.       — От какого еще диалога? — Петя поднял на него нерешительный взгляд, надеясь, что на них особо не пялятся. Игорь пах мускусом, дешевым дезодорантом, слишком крепким одеколоном, приятно пах. А еще горячий был — жуть.       — Ты вчера, мне кажется, не договорил. Что ты имел ввиду под «привык к таким нашим отношением». Таким — это каким?       Петя нахмурился.       — Че тебе надо, Игорь, я не понимаю?       — Узнать, что… что ты думаешь об этом.       — Да о чем, еб твою мать?       — О нас.       Петя замер, медленно моргая и в упор глядя на Игоря. Слишком близко Игорь был, он же почти налегал над ним, прижимал крепко, бедрами своими в него вжимался. Петя чувствовал, что совсем раскраснелся. Горячий Игорь, который пах так, что голову сносило, и в глаза смотрел так уверено, что Пете хотелось с визгом убежать. Слишком интимно близко он был для таких не интимных вопросов.       — Петь… — хрипло сказал Игорь, наваливаясь сильнее. Петя едва не задрожал от столь интимной близости. — Поговори со мной.       Горячий Игорь, жар и запах его кожи, дрожащие Петины руки.       Игорь все просчитал. Но был плох в математике.       Петя резко его оттолкнул и выскользнул из столь неуверенной западни. Игорь с неловким пораженным вскриком повалился на лед. И Петя звонко рассмеялся, сглаживая образовавшуюся между ними неловкость.       — Ну что, хищник, догони, если сможешь, — подмигнул ему Петя и, пока Игорь вставал, отъехал достаточно далеко, чтобы Игорь мог только тоскливо наблюдать удаляющуюся его спину.              Тьфу ты.       В его голове все было намного красивее!       Ну вот и что теперь Игорю делать? Он вцепился в борт, следя за Петей, который скользил по льду, легкий и изящный, и думал о том, что, может, руки заломать да мордой в пол ткнуть? Ну а что, гуманные способы у Игоря уже заканчивались, а вопрос становился острее и острее!              Петя снова подъехал к нему, смотря на него довольными, смеющимися глазами.       Игорь пригрозил:       — Я это просто так не оставлю.       Петя закатил глаза и пошел на второй круг. Игорь оперся бедром о борт и хмуро наблюдал за Петей. Ей-Богу, мордой в пол, вот и все вопросы! Чего тут нежничать?!       На улице взялся мороз, и Петя недовольно сморщил нос, запахивая пальто. Зимнее, конечно, но не готовое сражаться с этими морозами. Игорь подошел сзади и посмотрел на Петю спокойным, уверенным взглядом. Пете от такого взгляда всегда не по себе, всегда то хорошо, то плохо, кидает то в жар, то в озноб.       — Ну чего тебе? — улыбнулся Петя. Он от Игоря никогда ничего не требовал и не скрывал, с чего Игорь решил отношения между ними выяснять?       — Пойдем в машину.       — Что, уже по домам? — изумился Петя. — Дядь, время детское.       Игорь ничего не ответил, просто пошел к Петиной машине. Петя недовольно насупился, но что делать? Он Игоря не первый день знает. С ним сложно, но Петя привык.       В машине он первым делом включил печку и потер руки друг о друга, неловко сказав:       — Дядь, твои перчатки в бардачке. Я тебе забыл отдать.       — Тебе они сейчас нужнее, — не переставая хмуриться, сказал Игорь. И тут же следом: — Петь, я правда стараюсь. Очень много думаю, но ничего не понимаю. Объясни ты мне. О чем ты вчера говорил?       — О чем я вчера говорил?       — Дурака не строй. Я… многого не замечаю, мне все прямо говорить надо.       — Да я правда не понимаю, че тебе от меня надо. Я ж не ною, ничего тебе не предъявляю.       — Вчера ты… — Игорь нахмурился, — выглядел… — хотел сказать «уязвимым», потому что, блин, именно так он и выглядел, но сказать такое слово язык не поворачивался, — очень поникшим. И то, каким голосом ты говорил это свое «я привык к таким отношениям». К чему тут привыкать надо, я не понимаю? Зачем вообще привыкать?       Петя посмотрел на Игоря — уставшим, вымученным взглядом. Он пожал плечами.       — Я просто одно время слишком много от тебя хотел, а потом приходилось отвыкать от ожиданий и брать то, что дают. Вот и все.       — А чего ты… чего ты ожидал? — спросил Игорь внешне спокойный, но, внезапно, внутри слишком испуганный тем, что у Пети были ожидания, которые Игорь не оправдал. Он не считал, что вообще должен был чьи-то ожидания оправдать, но Петя в этот момент смотрел на него такими грустными глазами, был таким уязвленным, что Игорю казалось, будто бы те ожидания были очень важными для Пети.       Петя снова пожал плечами и шмыгнул.       — Я… я не знаю, что говорить.       — Говори, что думаешь.       Петя немного помолчал, а потом неуверенно начал:       — Просто… мне казалось, что мы с тобой… дружим, типа. Подружились. У меня сложно с этим. После наркоты крыша протекла, после рехаба — съехала. Пришлось без нее ходить. Застудил там себе последние мозги. В общем, после… мир другим кажется. Все серое, скучное и пресное. И общаться с людьми сложно было. А с тобой — нет. Тебе я в рот заглядывал. И ты мне отвечал, вроде. И я выдумал… что мы дружим. Но со временем понимал, что я просто для тебя напарник. Я часто тебя звал то туда, то сюда, ты отказывал. Сам никуда не звал. Я знал и чувствовал, что навязывался, но… но так вышло, что кроме тебя у меня никого здесь не было. Вот и все мои ожидания и потребности от общения на тебя свалились. А ты-то мне ничего не обещал, и… ты часто говоришь неприятные вещи, которые я должен игнорировать, но каждый раз я принимаю это так, будто ты мне в душу плюнул. Вот. Я привык. Привыкать не к чему было, но мне пришлось.       Игорь рассеяно моргнул. Откуда он мог знать, что со стороны он оказался настолько херовым? Что Петя, оказывается, страдал от того, что у Игоря времени не было, что виделись мало, что вся инициатива на Пете, что Игорь говорил обидные вещи… Игорь завис. Надо же, повторив это в своей голове он даже смог сделать вывод, что он как друг так себе.       — Ну Петь… — начал он неуверенно.       — Не надо тебе ничего говорить, — усмехнулся Петя. — Я сам себе выдумал дружбу и сам расстроился, что ее нет.       — Нет, послушай, я считаю тебя со своим другом.       — Не надо меня утешать.       — Честно, — нахмурился Игорь.       — Ты сам недавно сказал, что у тебя целых два друга. Юля и Дима.       Игорь подзавис. Медленно кивнул. Ну да, говорил.       — Ну… говорил, но я просто был не уверен, что могу назвать тебя другом… ну, вдруг ты меня таковым не считаешь и…       Петя криво усмехнулся.       — Значит то, что я постоянно с тобой зависаю, тебе ни чем не говорило? Что отцепиться не могу? Неожиданном для тебя было то, что для меня ты — друг? Да? Игорь, не делай из меня идиота, я все понимаю. Понимаю, что Юля меня презирает, что Дима косо глядит, с чего бы тебе идти против них? Ты же даже им никогда не сможешь сказать, что мы дружим. Тебе противно будет. И я понимаю.       Игорь уставился на него хмурым, потемневшим взглядом. То, что Петя был разочарован им как другом — ладно, имел право, но наговорить такой херни!       — Юля и Дима — не один со мной организм. У них свое мнение, у меня свое.       — Разумеется, — вяло согласился Петя.       Глядя на его лицо, Игорь понял, что Петя не верил ни одному его слову, не верил в его искренность, считал себя так, знакомым на пару стаканов кофе, и что Игорю с ним делать нечего, а сейчас, небось, пиздит просто чтобы хорошим казаться. Супер герой, блин, местный. Держи марку, все такое.       Игорь сидел, растерянный, и понятия не имел, что говорить.А говорить-то нужно было! Как он мог молчать, видя поджатые Петины губы, его взгляд, то, каким трогательным он сейчас был, впервые таким откровенным перед ним, честным?       Но все слова стояли у Игоря спазмом в глотке, и он лишь смотрел на Петю, медленно осознавая весь масштаб проблемы.       Игорь — хреновый друг.       Ладно, это Игорь понял.       Но осознавать, что Петя выдумал и сам поверил в то, что он Игорю противен… как ему с этим-то бороться? Что делать? Как доказать обратное, если он и не делал ничего, что показывало его отвращение? Ему искренне нравился Петя во всех аспектах.       Ему нравилось, как он работал, его упорство и быстрота. Нравился его уверенный взгляд и острая фигура. Бледность его кожи нравилась, бледные веснушки на поломанном когда-то носу. Нравилось, как смотрелся румянец на его коже и светлые, будто бы всклокоченные волосы. Нравилось быстрота, резкость его движений, и при этом его природная изящность и плавность. Его удивительно острый ум и целеустремленность. Ему все это искренне нравилось в Пете. Всегда.       Но перечислить это Игорь не мог. Не понимал, как.       Молчание Игоря было для Пети громче всех слов.       Он отвернулся от Игоря, будто забирая у него последний шанс высказаться.       И мир внезапно потемнел.       кто-то выдернул из-под ног стул.       — Хорошо, Петя, я тебя понял. Но ты свое мнение поменяешь еще. Петя не ответил. Игорь молча вышел из машины, всю дорогу до дома хмурясь, повторяя про себя, что тут надо очень сильно думать. И он думал. Сильно. Очень сильно.       Дома он сделал себе кофе и уселся за компьютер, тупо открывая страницу в инсте Петину. Почему-то фотография, где он улыбался, что-то резанула в груди, и внутри все заныло. Игорь поджал губы. Теперь смотреть на Петино лицо было невозможно без сотни вопросов. Так бы ли он искренне рад их времяпровождению с Игорем? Или мучил себя вопросами, не противно ли Игорю, не сильно ли он навязывается? Было ли ему хорошо с ним? Сильно ли страдал?       Черт! Петя же взрослый человек, зачем такое выдумывать?!       Игорь упорно этого не понимал.       Он-то все время наслаждался Петей, его обществом, считал его другом, любовался им, а тут… тут вот оно как.       Игорь открыл директ и нажал на их с Петей диалог. Чаще всего там были редкие ответы на Петины истории, проглядев их, Игорь внезапно понял, что грубым он был… часто. Но когда ему было знать, что Пете с этого не смешно?! И если его это ранило, почему просто по башке Игорю не давал? Юля вот давала Игорю по башке, и Игорь быстро выучил, где границы. Дима по башке не давал, но прямо в лицо говорил, что это не смешно, это — по-хамски и грубо. И Игорь все понимал.       А Петя… почему Петя молчал?       Может, — в ужасе подумал Игорь, — может молчал потому, что выдумал себе, что я его терплю и боялся, что от любого неверного слова я уйду?       Внезапно это сознание было таким ярким, громким… болезненным.       Игорю вдруг подумалось, что Петя все это время жил в аду. Если он в самом деле крутил все эти мысли в своей голове, думал о том, какой он бесполезный, навязчивый, мерзкий… Игорю все это очень не нравилось.       Сербнув кофе, он написал ему:       я думаю елку поставить у себя. настоящую хочу, как в детстве. давно в квартире елки не было. может, вместе займемся?       А потом, выдохнув, дописал то, что никогда не говорил вслух, но писать оказалось легче:       прости, если я так часто обижал тебя. я никогда не хотел делать тебе больно.       и снова:       приходи елку ставить, петь.             Игорь нервно уставился в экран, дожидаясь ответа, понятии не имея, что дома Петя смотрел в телефон во все глаза, раскрыв рот. Что руку неловко к груди прижал — где сердце билось как-то слишком сильно, потому что — надо же — ему надо было просто сказать, что он чувствовал и Игорь… так быстро среагировал? Оказывается, Игорю все это время было до Пети дело?       Игорь, конечно, не знал, с какой широкой улыбкой Петя набирал ответ.       Он видел только пришедшие сообщение.       «Ок! Будет тебе елка. Я не обижаюсь, дядь, все хорошо»       Скоро пришло второе, которое Петя написал, закусив губу, дрожащими пальцами.       «Я рад, что мы все-таки сдружились».       Игорь, довольно улыбаясь, ответил       Игорь.       ну вот, другой разговор! когда у тебя выходные?       Петя.       Через два дня. А ты? Возьмешь выходной?       Игорь.       выходной не возьму, но все дела закончу пораньше. к часам четырем, наверное.       Петя.       Тогда договорились.       Никто из них не знал, что каждый человек по ту сторону экрана широко улыбался и не понимал, почему сердце слишком сильно билось.       — Ну, ты все?       Игорь прижал головой телефон к плечу и пробубнил, щелкая по клавиатуре:       — Почти. А что?       — Да уже елку прикупил, возле участка тебя жду.       — Чт… подожди! В смысле купил елку?       — Ну как ты хотел! Настоящую!       — Я… я… Ладно. Хорошо. Скоро буду, жди.       — Быстрее только.       Игорь промычал что-то и сбросил, стараясь со всем побыстрее закончить. Он искренне не понимал, почему Петя купил елку сам. Игорь был уверен, что они вместе выберут елку! Так странно… Не похоже на Петю. Он, обычно, как раз тот, кому нужно, чтобы его выбор поддерживали и помогли. Игорь хмыкнул.       А потом понял, почему Петя пошел один.       Глядя, какое орудие торчало из багажника машины Игорь сразу все понял. Сам бы он ни за что не дал купить такое в дом. Честное слово, да там макушка в потолок будет упираться! И это несмотря на то, что в квартире у Игоря крайне высокие потолки!       Нахмурившись, Игорь влез на переднее сиденье и уставился на довольного Петю.       — Видал елка какая? — с гордостью спросил Петя. — Высоченная! У тебя как раз потолки выше, чем в обычных квартирах, самое то!       — Петь… Когда я сказал «елку» я имел ввиду ну… небольшую. В уголок поставить. Метр шестьдесят может быть… но ты что за переростка притащил?!       — Ну а что? — невинно моргнул Петя. — Пусть хоть кто-то будет выше тебя!       Игорь продолжал хмуро пялиться на Петю, считая это все какой-то искренней глупостью. Шуткой! Ну честно слово, нахера ему такая дура?       — Че ты смотришь? — фыркнул Петя. — Ты что, в детстве не хотел огромную большую живую елку?!       Игорь призадумался и искренне попытался вспомнить. Ну, до шестого класса размер елок его устраивал — они всегда были выше его, большего и не нужно было, а дальше… а дальше на хер ему эти елки нужны были?       Он отрицательно качнул головой.              — Нет, не хотел.       — Ну, самое время захотеть, — хмыкнул Петя и завел машину.       Игорь, насупившись, отвернулся, сложив руки на груди. Уставился на улицу. Темнеть начинало, где-то загорались огоньки. Игорь посмотрел на Петю, на его приподнятые уголки губ, и на мягкие, темные глаза. Непривычно мягкие. Игорь никогда не думал, что Петя мог смотреть вот так! Его глаза всегда выражали усмешку, легкое напряжение и имели странное выражение того, будто бы Петя всегда был на чеку. Сейчас же его глаза были непривычно мягкими и будто бы посветлевшими, привычно смеющимися и довольными. Игорю это было странно, но он замечал неуловимую легкость в его теле, странную, искреннюю веселость, вызванную почти детским перевозбуждением              Петя был совсем не таким, каким его привык видеть Игорь.       Петя был еще лучше.       И до Игоря как-то быстро дошло, что он в самом деле всегда был напряжен рядом с ним. Он никогда не мог позволить себе расслабиться, пока высчитывал в Игоре знаки его раздражения и отвращения, пока выдумывал целый мир, в котором Петя Игорю противен, пока он искал доказательства тому, что сам придумал. А сейчас — внезапно — расслабился и доверился, светился, как ребенок. Как тогда, когда они пошли на ярмарку, когда Петя его впервые в подобное место выволок, когда дал себе поверить, что они, может, и вправду друзья, хоть и минутой ранее Игорь сказал, что у него только два друга, и Петя туда не входит.       Игорь улыбнулся этому. Тому, как расслаблен был Петя, как рад, улыбался его спокойствию и мягкости его взгляда. Петя, словив на себе внимательный взгляд, повернутся к Игорю и вскинул брови, слабо кивнув головой, мол, чего? Игорь покачал головой и посмотрел на дорогу. Интересно, это ж как человека надо было поломать, что ему сказать надо было и что с ним сделать, чтоб он вот так, со стартов, искреннее решил, что он противен. Откуда-то же Петя это взял. Как-то же он это выдумал. И совсем легко, как ребенок, доверился Игорю по-новому. Будто бы верил ему беспрекословно, позволял себе верить именно так — отчаянно, без оглядки.       Игорь, улыбаясь, теперь мог только думать о мягком Петином взгляде. Никогда и никто еще так на Игоря не смотрел.              — Ну вот, — сказал Петя, закрывая дверь в машину. Он вытащил — абсолютно неловко и забавно — ель больше его в два раза из багажника, и захлопнул его. Пискнула сигнализация. Петя, придерживая ель, сказал: — Ну давай, начинай вознесение.       — Какое вознесение? — не понял Игорь.       — В квартиру, какое еще? Или ты думаешь, я ее и потащу к тебе в квартиру? Ну уж нет, хер тебе, я ее выбирал, покупал, так что вот — неси.       Игорь хмуро оглядел махину, завернутую в странную сетку, и догадывался он, если сетку эту убрать, займет она у него половину гостиной. Делать было нечего — не на мусорку же вместе с Петей выкидывать? Хотелось бы Пете сказать, что он мог бы ну, помочь, но не решился. Точнее он как-то передумал, глядя, каким взглядом Петя на него посмотрел, когда Игорь закинул ель себе на плечо. Игорь так же на отца смотрел, когда тот домой елку приносил. Как на какого-то очень сильного супер героя.       Игорь хмыкнул и потащил ель в здание. Неудобно было жуть — не из-за веса, а из-за размеров, а еще из-за тупых шуточек Пети, который сзади мельтешил. Игорь хмуро зыркнул и мазнул концом елки по Петиной башке. Петя вскрикнул.       — Эй, аккуратно, ты в меня попал!       — Я не просто попал. Я туда и целился.       Петя недовольно зафыркал и предпочел держаться на более безопасном расстоянии. Наконец, Игорь дотащил этот кошмар до своей квартиры и буквально закинул его в комнату.       — Эй! Аккуратнее! — недовольно крякнул Петя так, будто это его вот так кинули. Игорь только хмуро глянул на Петю, завел его в квартиру и закрыл за ним дверь. Петя рассеяно моргнул, посмотрел на Игоря и глупо улыбнулся.       И вот так они оба и замерли, как-то интимно близко, смотря друг другу в глаза. Игорь нахмурился сильнее, заглядывая в его глаза — такие непривычные, что оторвать взгляд было сложнее, чем обычно. Никогда на него так Петя не смотрел, никогда он не выглядел так. Так, что внутри у Игоря все затрепетало, задрожало и, вместе с тем, заныло. Его взгляд соскользнул вниз, по внезапно покрасневшим щекам, по бледным веснушкам и замер на чуть обветренных, нежно-розовых губах. Игорь непонимающе моргнул и снова поднял взгляд, чтобы столкнуться им с взглядом Пети — смущенным, сбитым с толку. Но он не отодвинулся, ничего не сказал, стоял и будто бы ждал. Будто бы просил.       Дыхание у Пети пахло мятой вперемешку с сигаретным дымом.       Игорь сделал шаг назад, слабо вздрогнул, и Петя, ничего не сказав, только бросил в его сторону взгляд с нескрываем разочарованием. Игорь стащил с себя куртку и отвернулся, хмурясь. Щеки обдало жаром, и он тряхнул головой. Глупости, какие это все глупости!       Быть же такого не может!              Петя, не снимая пальто, только обувь, пошел к елке и неловко ее поднял.       — Ну, куда ставить будем? Давай к окну? — предложил он весело, хотя выглядел совсем не весело.       — Давай к окну, — согласия Игорь.       Петя потащил ее к выбранному месту и, взятым со стола ножом, разрезал сетку. Пышные ветки ели будто бы распустились, и стала она по-настоящему огромной. Высоченная и большая, пахнущая за километр. Игорь заморгал, рассматривая елку. Красивая! Очень красивая. Теперь Игорь понял, почему ее Петя купил. От такой роскоши сложно удержаться.       — Я такую очень бы себе хотел, — заговорил Петя, — но у меня не так много свободного места, чтоб такую даму поставить. Не то чтобы его у тебя много, но ты-то тут и не живешь толком, — хихикнул Петя. — Посмотри какая, а!       — Классная, — согласился Игорь, рассматривая елку. Да, теперь он Петю полностью понимал.       — И так, какие пожелания? Игрушки или только гирлянда?       — Как это — только гирлянда? Какая эта елка такая, без игрушек? — нахмурился Игорь.       — А это так ща модно, — рассмеялся Петя. — Настоящие елки украшают только одной гирляндой. Большой, с маленькими огоньками белого света.       Игорь растерянно моргнул.       — И все? Гирлянда, да и та белая? Даже для меня это как-то слишком.       — Ну нет, выглядит очень стиль! — заверил его Петя. — Ладно, ща за игрушками тогда смотаюсь, у меня еще много осталось, подожди, я быстро!       Игорь хотел бы сказать, что у него свои есть, но Петя, буквально запрыгнув в обувь, уже убежал. Игорь растерянно посмотрел ему в след, а после — на елку. Даже от его вида в груди у Игоря шевельнулось странное, приятное предновогоднее чувство. Он улыбнулся и полез в поисках той самой коробки, которая где-то пряталась, пылясь под натиском времени, которую Игорь спрятал и не доставал, боясь потревожить этим блеклые, но болезненные воспоминания.       Она нашлась в кладовке, заброшенная всем, чем можно, и Игорь побоялся, что игрушки и вовсе могли треснуть. Он открыл крышку и отодвинул слой старых, пожелтевших газет и ваты. Каждая игрушка была завернута в бумагу, и Игорь потянулся за парой. Целые. Все они целые. Старинные, со времен СССР, по-особенному красивые, хоть и совсем не так, как сейчас делают. Но эти-то с душой. Только глядя на них, Игорь чувствовал, как в груди и до самого горла переполняла его щемящая, болезненная нежность. Он покачал головой. Не надо их доставать, пусть лежат. Петя все равно не оценит их. Петя хочет стильно, а это так, старье какое-то, пусть такими и останутся — блеклыми, кривыми воспоминаниями, как и искревленное Игорево отражение в гладкой поверхности золотого шарика.       Игорь закрыл кладовую и принялся ждать Петю. Сегодня думать о нем было по-особенному приятно. Слишком красивый, слишком нежный, слишком по-личному уютный. Вот он, какой, оказывается, Петя — когда чуть успокоится, спрячет все свои иголки-улыбки. Красивый Петя сегодня тоже был по-особенному. Его темные глаза, мягкая бледность лица, странная, будто бы застывшая полуулыбка, отчего-то теплая, и такой странный, размеренный восторг будто бы тому факту, что они просто были рядом.       Игорь прикрыл глаза, вспоминания об этом непонятном ему моменте их близости. Он часто Петей вот так засматривался — издалека. Часто думал о нем, думал о том, о чем не думал в отношении Димы или Юли. Он никогда не думал о том, как они двигались, или о том, какая интересная у них геометрия тела — Петя по фигуре был слеплен из грубых, острых линий и, вместе с тем, сочетался с плавными линиями. Какая фигура у Димы? Или у Юли? Игорь понятия не имел. Он не думал об этом, не обращал внимания, просто был Петя, Петя, о котором Игорь часто думал, часто пропускал странные чувства, которые он порождал в Игоре, но сегодня оно было особенно крепким и болезненным. Будто бы так долго в нем томилось, так разрослось, что в Игоре ему теперь попросту не было место, и оно попыталось вырваться, найти место в человеке напротив. В Пете.       В груди снова защемило и Игорь закусил губу.       Название такому чувству не было. Поэтому он и не обращал внимания.       Трудно бороться с тем, чего ты даже не понимаешь и не знаешь. Но теперь-то…       Дверь скрипнула. Захлопнулась. Повернулся замок. Петя заходил, как к себе домой, и вскоре зашел в гостиную, в темных джинсах и черном бадлоне, длинный, гибкий, как хлыст, с коробками в руках и широченной улыбкой. Щеки и нос красные от мороза, глаза блестящие, пах свежестью и морозом.       И еще чем-то.       Игорь улыбнулся ему и встал. Петя что-то затараторил, раскладывая коробки на диване, и Игорь видел, что его это искренне увлекало. Он был словно ребенок, у которого вот-вот исполнится заветное желание. Будто бы сейчас происходило что-то определенно для него особенное и волшебное.       — Надеюсь, хватит, — фыркнул Петя, посмотрев на елку. Все-таки габариты ее поражали.       — Если что… Кхм… — неуверенно начал Игорь, даже сам до конца не понимая, хотел ли он сюда вытаскивать эту коробку или нет. — Есть коробка со старыми украшениями. Ну, они сюда, конечно, не подойдут, но вдруг… не хватит, — неуверенно закончил он, хмурясь, разглядывая красивые, блестящие шары.       — Что ж ты молчал?! Тащи быстрее! — восторженно крякнул Петя.       Игорь удивленно на него посмотрел.       — Петь, это советские старые украшения, — уточнил Игорь, думая, что Петя, наверное, что-то перепутал, и решил, что Игорь сейчас ему покажет дороженные сделанные под заказ ретро украшения.       — Я понял, — кивнул Петя. — Это же очень круто! Они невероятно красивые.       Игорь рассеянно моргнул. Он даже сам как-то понимал, что то, что было у него в коробках и близко не стояло по роскоши с тем, что принес Петя. Нет, конечно, Игорь всем сердцем любил те украшения, ведь каждое хранило что-то особенное в себе, но если объективно… Он выдохнул и пошел в кладовку. Петя уселся на диван, дожидаясь, казался довольным очень. Игорю до последнего неловко было тащить эту коробку, в итоге, присев на край дивана и устроив ее рядом, он неуверенно посмотрел на Петю, а после, опустив напряженный взгляд вниз, стал копаться в коробке.       — Ну в общем… Это игрушки еще с детства отца, тут все старое еще… Вот.       Он скинул ворох бумаги, вперемешку с ватой, на диван, и Петя сам взял первый попавшийся шар, укатанный в бумагу. Аккуратно убрал ее и улыбнулся, крутя розовый шарик с нарисованным небольшим дедом морозом. Он поднял на Игоря взгляд и сказал:       — Очень красивые. Ты чего сразу про них не сказал?       — Не знаю. Подумал, что тебе не понравится.       — Да кому такое не понравится? — возмутился Петя. — Тем более главное, чтобы нравилось тебе. Это же твоя елка.       — Ну да, но… — и замолк, не зная, что еще сказать, глядя на шарик в руках Пети, он внезапно сказал: — Мне в детстве он почему-то очень нравился из-за цвета. Не знаю. Такой красивый розовый цвет… Я тогда розовый считал девчачьим, но этот я таковым не считал. А еще я не понимал, что на нем нарисовано. Просто не приглядывался. Но все равно очень любил его.       Петя поднял на Игоря взгляд, полный теплоты, и улыбнулся ему. Игорь, который почти ничего никогда о себе не рассказывал, с такой нежностью рассказал про этот шар… Пете стало очень хорошо от этого. От того, как тот хмуриться перестал, как внезапно позволил себе улыбку.       Петя полез рассматривать другие игрушки, в надежде, что Игорь еще что-то расскажет, и он рассказывал.       — Как думаешь, что это? — спросил Игорь, когда Петя достал новую игрушку странной формы.       — Похоже на какую-то странную юлу… — неуверенно сказал Петя, вертя в руках игрушку.       — Наверное. А вот я в детстве думал, что это графин. Для самогона.       Петя рассмеялся, и Игорь улыбнулся в ответ на этот искренний, звонкий смех.       — Почему самогона?       — Потому что деревню дураков тогда смотрел, а там у них на столе эта огромная бутылка. С самогоном.       — Отличная детская ассоциация! — похвалил Петя, доставая что-то более твердое и непонятный формы. Из бумаги выглянули красивые золотые часы. — Ух ты, красивые…       — О, это была папина любимая игрушка. Мы каждый раз елку ставили, и каждый раз он про нее рассказывал: а вот эти часы еще у моего отца были! Они меня старше! Так хвалил их, и так любил. И каждый раз мы ее вешали на верхушку, под звезду.       — Значит, и мы туда повесим ее, — уверенно кивнул Петя, аккуратно откладывая часы. Старые ж такие, жуть! Петя достал еще один шар. Огромный, красивый, полупрозрачный.       — О, и этот тоже я шар очень любил, — улыбнулся Игорь, смотря, как Петя рассматривал шар. — В детстве он мне вообще огромным казался, и я его вешал на самое видное место. Очень боялся его разбить. Он же тонкий —жуть.       — И очень красивый, — тихо сказал Петя, будто боялся повредить его даже своим голосом.       Игорь сам потянулся за новой игрушкой, разматывая.       — О, снеговика этого тоже помню, — кивнул Игорь. — Где-то ему домик в пару был… О, а вот и домик. Домик я больше люблю. Потому что у него крыша забавная. Покрашена чем-то, не знаю, что-то шершавое, — Игорь провел пальцем по крыше, где отдельно была выделена текстура снега. Он протянул игрушку Пете, и тот тоже, с крайне серьезным видом, ее ощупал. — И блестит он забавно. А вот снеговик не блестит.       И про каждую игрушку он что-то рассказывал, делился воспоминаниями, теплотой, какую вызывала в нем каждая игрушка. И каждая что-то в себе хранила, что-то такое личное, детское, сокровенное. Никакая новенькая игрушка, даже самая красивая и дорогая, не имела в себе того, что хранили в себе эти. Петя это осознавал, и теперь тоже в каждую влюблялся по-своему. Потому что они что-то значили и для Игоря.       — О, вот он! Гвоздь программы! — гордо сказал Игорь, доставая игрушку и спешно ее распаковывая. — Это — моя самая-самая любимая! — Петя заинтересованно вытянул шею. Что ж там за игрушка такая, самая любимая? Наверное, очень красивая! Когда Игорь достал ее, Петя рассмеялся. — Да, вот оно! Новогодний огурец! — гордо заявил Игорь, держа в руке полупрозрачный зеленый огурец. — Каждый раз, каждый год, доставая ее, я говорил одно и то же: нет, ну вы представляете, новогодний огурец! И отец смеялся.       — В этот год ты сказал то же самое, — улыбнулся Петя, отсмеявшись. — Нет, ну… огурец… я не ожидал.       — А кто может ожидать, что на елке будет висеть огурец? Нет, ну, такое сложно не полюбить.       — Теперь это официально моя любимая новогодняя игрушка. Возможно, я ее украду.       — Я на тебя заявление напишу. Можешь украсть что угодно, кроме него. Новогоднего огурца.       Петя снова рассмеялся, откинувшись на диван, и смеялся так искренне и счастливо, что Игорь его смехом заслушался.       — На этом новогодние сюрпризы кончились?       — Ну… вроде да, — растерянно кивнул Игорь, заглянув в коробку. — Никаких больше огурцов.       — Что ж, тогда, — закусив губу, Петя взял свой телефон. — Щас нам настроение организуем…       Игорь хотел сказать, что у него очень даже уже есть настроение. Впервые за очень долгое время. И даже — без ужасной тоски, грызущей его ребра. Ему хотелось поскорее схватиться за шары, решать, куда какой… У Игоря едва дух не перехватило! Он так давно… так давно не чувствовал себя живым.       Заиграла рождественская музыка. Петя подмигнул Игорю:       — Так лучше.       Игорь растерянно кивнул. Да, так лучше. Петя тут же вытащил длиннющую гирлянду и всунул ее Игорю:       — На, разматывай.       — Типа че, я как самый отстойный член семьи и мне такую же работу? — буркнул Игорь.       Петя рассмеялся, но не ответил. Игорю и не нужен был ответ. Он с самой глупой улыбкой смотрел за тем, как Петя смеялся. Он до этого вообще видел это? Как Петя смеялся? Кажется, что нет. Или просто, во всяком случае, впервые его смех вызывал в нем такой щенячий восторг.       Глядя, как Петя полез в коробки и уже хотел открыть свой чудесный, ужасно болтливый рот, как Игорь сказал, опустив взгляд к гирлянде, неловко разматывая, считая, что его грубые руки для такой работы не созданы:       — Прости меня, Петь.       Петя замер. Медленно моргнул и поднял растерянный взгляд на Игоря. Нервным движением убрал прядь волос назад и спросил:       — За что?       — За то, как ты старался для нас двоих, а я воспринимал это как должное. Я считаю вообще, что слова ничего не значат и потому хочу доказать делом. Но решил, что ты должен это слышать. Вам… важны слова.       Петя смутился и, опустив взгляд, принялся разглядывать шары, которые купил. Повертел в руках, потом неуверенным движением вытер пальцы от блесток и сказал:       — От таких, как ты — слова особенно важны. Вы не болтаете зря. Так что спасибо, что сказал. И я… я думаю, ты вовремя… вовремя решил все осознать.       — Да?       Петя кивнул и, вздохнув, неуверенно продолжил:       — Просто я… я думал уже просто от тебя отстать. Чувствовал, что все это…       И смолк, растерянно глядя в сторону, будто сам забыл, что же он имел ввиду. Игорь спокойно кивнул и сказал:       — Я понял. Прости. И спасибо.       Петя устало улыбнулся и кивнул.       В себя, кажется, он пришел не сразу, потому что долгие пять минут они провели в спокойной тишине, шелестя бумажками и упаковками — только мерно мурлыкала старая винтажная музыка.       И вот, Петя, наконец, заболтал — об украшениях, о всем том новогоднем безумии, которому он каждый год проигрывает и обо всех тех штучках. Игорь слушал, кивая и изредка что-то говоря, и каждое его слово для Пети становилось началом еще десяти тем.       — Так, давай сюда. Где тут розетка? О Боже, кто тебе хату проектировал? Розеток должно быть много! Так, Игорек, я не понял, че сидим? Двигаем елку к розетке!       — Я? — изумился Игорь.       — А че, эт я по твоему бугай под два метра? Давай-давай, для кого-то ж ты свои банки качал.       — Конечно для елки, — цокнул Игорь, вставая.       — Рад, что ты это признал. О, молодец, — и похлопал его по голове. Игорь фыркнул и выпрямился, глянув на Петю с нежностью, как на милого щенка. Петя смущенно фыркнул и отвернулся. — Щас главное гирлянду красиво закрепить. Ты пол когда мыл?       — Э… — Игорь сбито с толку моргнул.       — Ага, ясно… Ладно, потом штаны в стирку придется закинуть, — и сел жопой на пол, принявшись закреплять гирлянду.       Игорь немного подумал и сел рядом.       — Помочь?       Петя улыбнулся.       — Помоги тем, что не мешай.       — Блин, ну ты… ферзь…       Петя громко рассмеялся. Игорь посмотрел на него щенячьими, влюбленными глазами — кто мог знать, что Петя так часто смеется? Если бы Игорь знал, если бы он только знал, он бы каждый день его смешил, стал бы для него клоуном, лишь бы слышать его звонкий, будто бы детский смех. Переведя взгляд на сияющую белую гирлянду — блин, почему белую? разве надо не разноцветную? — он вспомнил о том дне. Первый день, когда намело кучу снега. Вспомнил, каким счастливым был Петя, каким сияющим и довольным. Игорь знал, все видел, но предпочел оттолкнуть его от себя. Петя так старался… Игорю захотелось снова извиниться, но решил, что излишество слов притупляют вкус. Пусть будь одно слово — но подкрепленное сотней действий.       — Что ты так смотришь? — спросил Петя шелестя уже с другого бока елки, ползая на коленях. — Расстроился, что остался без гирлянды? Повесь пока на окно, если справишься. Я там одну разноцветную купил. Пусть твоей одиноко не будет.       Игорь кивнул и встал, заглянув в Петину коробку. От обилия всего едва голова не закружилась. Игорь закопался в коробке, и Петя выглянул из-за елки, разглядывая Игоря с улыбкой.       — Блин, прикольная какая, — Игорь достал гирлянду в виде красного паровозика.       — Эт тоже на елку.       — Столько классного, оказывается, щас делают.       — Ага. А если бы ты на ярмарке так сильно не хмурился, то, может, и смог бы разглядеть количество всего.       — Да, ты прав. Морщины взор затмили.       Петя улыбнулся ему и подозвал к себе жестом руки.       — Ладно, вручаю тебе довесить гирлянду дальше самому.       Игорь посмотрел на моток гирлянды в своей руке, потом на елку. Он спросил:       — Эт потому что ты перестал дотягиваться?       Петя насупился и ласково шлепнул его по плечу.       — Нормальный человек и не должен дотягиваться до такой елки!       — Ну конечно.       Петя фыркнул и пошел к коробкам. Игорь странно дернулся и Петя удвиленно на него глянул. Игорь дернулся еще раз — будто бы шарахнулся.       — Дядь, ты че? В спину стрельнуло? — уточнил Петя, приподняв бровь.       Игорь мотнул головой и резко отвернулся к елке. Петя хмыкнул — хрен пойми этих дедов. А Игорь, намывая гирлянду, тем временем хмуро смотрел на елку, будто бы она в чем-то виновата. Просто когда Петя прошел мимо него, Игорь почти рефлекторно — будто делал это сотню раз — склонился к нему, желая быстро чмокнуть в макушку. Это действие появилось в нем словно какой-то совершенно естественный импульс. И так же резко он его и шарахнулся.       — Ну, красота! — Петя улыбнулся, глядя, как сияла елка. — Можно даже и без украшений! Но мы будем с ними, — и, схватив две коробки, поднес к елке.       — Обещаю подсадить тебя, когда будешь надевать верхушку.       Петя возмущенно на него посмотрел, насупился, а после совершенно серьезно сказал:       — Подсадишь.       Игорь сбился с толку — он вроде эт, шутил… Но в итоге сказал, чуть менее уверенно:       — Подсажу.       Петя довольно усмехнулся и, поправив волосы, полез в коробки. Начали с низа, и Петя снова сел на пол и, закусив губу, надел на первую веточку шар. А сразу после — так по-детски светло улыбнулся. Игорь тихо вздохнул, любуясь. Как всего этого можно было не замечать? Безумие.       — Блин, Горь, возьми светлую, — нахмурился Петя, когда Игорь взял игрушку.       — Да какая разница, — забормотал Игорь, меняя игрушку.       — В композиции! О, красота!       — Командир хренов.       — Попрошу! Майор.       — Так и я майор, — хмыкнул Игорь. шелестя ветками. Пахла елка, конечно, отпадно.       — А когда два майора — надо выбрать главного.       — И главный майор — это ты? — уточнил Игорь.       — Ну а кто еще?       Игорь только вздохнул и кивнул. Ладно, пусть так, да и Петя во всех этих украшениях, наверное, лучше разбирался.       Под тихие разговоры, шар за шаром, елка принимала крайне праздничный вид. Игорь оглядывал ее с широкой улыбкой — даже красивее, чем он мог представить! У Пети в самом деле глаз алмаз и руки золотые! Не иначе! Игорь скосил взгляд на то, как Петя, прикусив кончик языка, аккуратно вешал игрушку на ветку. Кивнул и осмотрел:       — Отлично выходит!       — И вправду. Как из фильмов.       — Ну так! Мастерство!       — Да, согласен, — кивнул Игорь и не заметил, как Петя удивленно на него посмотрел, а после улыбнулся и полез дальше шуршать коробкой.       — Так, держи, справа, — Петя протянул ему шар, и Игорь повесил, куда велено. — Не, ну огурец на самое видное место! — с уверенным видом заявил он, передавая огурец.       — Как скажешь, — Игорь улыбнулся и повесил его в середине.       Петя закусил губу и зашелестел упаковкой.       — Так, теперь этот красавец, — он повертел в руках шар, тот самый, который больше всего нравился Игорю. — Красивый. Тоже в центре повесим.       Петя встал и аккуратно повесил на ветку. Он повернулся к Игорю, улыбнувшись. И в этот момент раздался звон. Петя дернулся, отшатнулся, опустил взгляд и тихо охнул. Шар — самый красивый — соскользнул вниз. Петя снова отшатнулся, глядя на осколки, побледнел. Перед глазами пронеслись флешбеки, как он украшает елку вместе с мамой, как игрушка разбивается, и как отец орет, как за руку Петю, всего в слезах, тянет в его комнату, закрывает вот так до утра и…       Петя едва не задрожал от ужаса. Игрушка. Игорева. Любимая.       Большими, испуганными глазами он посмотрел на Игоря и забормотал:       — Я… прости… это… я не специально. Извини. Я могу… хочешь, я на заказ сделаю?! Такую же! Клянусь, такую же!       Игорь поднял на Петю удивленный взгляд. Тот побледнел, казалось, что почти дрожал, и смотрел на Игоря большими, напуганными глазами, которые едва не блестели. И таким он маленьким в этот момент казался, таким беспомощным. Игорь тряхнул головой.       — Петь, ты че? Все ок. Главное, что ты не порезался. Не расстраивайся ты так.       Петя замер, глупо хлопая глазами и глядя на Игоря. Он был уверен, что произошла трагедия, что Игорь разозлится, отправит его домой, наорет, а он… Петя моргнул, застыв, не зная, что говорить, как вообще реагировать. Он перевел взгляд на разбитую игрушку и глубоко вдохнул.       — Петь… — позвал его Игорь ласково, улыбаясь, подошел чуть ближе. — Все хорошо. Ничего страшного не случилось. Не расстраивайся, — и, не до конца понимая, что делать, просто прижал Петю к себе. Тот ткнулся лицом в его шею и замер, судорожно дыша. Игорь нежно погладил его по волосам, смотря на игрушку. Господи, такая реакция и всего-то из-за игрушки? Для Игоря это было дикостью.       Они простояли так долгие пять минут. В играющей музыке, рядом со сверкающей елкой, Игорь мягко укачивал Петю в своих руках и, когда удивление притупилось, его затопило восторгом. Петя… он… Игорь сглотнул. Он невероятный. Теплый, приятно пахнущий — табак и кофе, такой сладкий аромат. Его волосы, приятно щекотавшие шею Игоря, а главное то, как идеально Петя помещался в его руках. Как невероятно руки Игоря касались Петю, как идеально Петя в них ложился, будто идеально под него сделанный. Да, Игорь был в восторге, чувствуя тепло и запах его тела, обнимая его.       Этот момент стоил вообще всех разбитых игрушек. На самом деле, даже если бы Петя разрушил его жизнь, а после обнял, все, о чем бы попросил его Игорь — чтобы он зашел к нему на следующей неделе.       Петя в итоге издал какой-то неловкий звук и поднял голову, глянув на Игоря удивленным взглядом.       — Прости, я что-то… Ой, — он смущенно осмотрел то, в каком они положении, и то, что Игорь все еще его обнимал, а еще смотрел на него так так, будто не ел неделю. Он нерешительно поднял на него взгляд и моргнул, краснея, будто до него только сейчас дошла вся ситуация.       Игорь сглотнул и прохрипел:       — Щас катка нет. Выскользнуть не получится.       Петя дернулся и покраснел еще гуще. Ноги стали мягкими и ватными, щеки горели, стало жарко. Это оказалось так волнительно-приятно — когда Игорь вот так обнимал, так смотрел и будто бы совсем не собирался его отпускать.       Но оба сами не понимали, куда можно сейчас вести. Игорь осознавал — куда-то сейчас можно чудесно повести, что-то очень хорошо сделать, что-то, чего они оба хотят, но не мог понять, что.       В итоге он нежно скользнул ладонью по изгибу поясницы и выпустил Петю из объятий. Тот рвано вздохнул и посмотрел на Игоря с едва читаемым разочарованием. С тем же самым, с каким он смотрел на него еще в коридоре.       Да, Петя чего-то очень хотел от Игоря.       Но чего — Игорь не знал.       Гром сглотнул:       — Я щас… щас уберусь.       — Давай я. Все-таки я слома…       — Нет, я, — настоял на своем Игорь и ушел за веником. Вернувшись, он спросил: — Что за странная реакция, Петь? Ты че, думал, что я тебя пиздить буду?       Петя тихо вздохнул и взял шар — на этот раз из тех, что купил сам, и принялся примерять его на елку.              — Это, наверное, с детства. Отец…       — Бил тебя? — Игорь поднял на него взгляд, продолжая орудовать веником.       Петя, грустно следя за этим, кивнул.       — Да. Каждая разбитая игрушка для него будто трагедией была и он устраивал мне… Короче — устраивал. В итоге я просто боялся украшать елку, но мама уговорила меня хотя бы на пластмассовые.       Игорь тяжело выдохнул, стряхнул осколки в мусорное ведро в кухне и сказал, вернувшись:       — Мне очень жаль, Петь. Ты этого не заслужил. А сейчас не бойся: я даже не думал злиться! А даже если бы я и решил че-то тебе сделать — ты бы мог дать мне сдачу. Ты уже можешь защитить себя, Петь.       — Знаю, — печально вздохнул он, повесив шар на веточку. — Но я так часто об этом забываю.       — Да, я заметил, — согласно кивнул Игорь. — Но не бойся. Все хорошо.       — Спасибо, — еле слышно сказал Петя.       Игорь заметил, что тому стало… не по себе, грустно, и Игорь постарался его отвлечь:       — Ну давай что ли жопу елки украсим, а то голая какая-то, это же как-то и неприлично.       Петя удивленно на него посмотрел и мягко улыбнулся, кивнув, подтолкнув ногой коробку к другой стороне елки. И одна за одной, вскоре елка была полностью готова.       — Так, верхушка, — Петя порылся в своей коробке и нашел верхушку. Красивую, хоть и явно новую, но сделанную на манер старой, следом взял часы — Повесишь, Иго… — и прервался, взвизгнув, когда Игорь подошел сзади и нагло подхватил его под бедра. Петя завизжал и схватился за его шею, впившись в волосы Игоря. Тот айкнул, широко улыбаясь. Удивленно моргнул и глянул на Игоря сверху вниз. — Бля, Игорек, ты совсем дурак? Щас бы как дал тебе верхушкой этой по башке твоей.       Игорь не ответил, зато так обезоруживающе улыбался, что Петя сдался тут же и только тихо выдохнул, закатив глаза, а после, прикусив кончик языка, принялся громоздить на верхушку игрушки. Ну, с такой высоты это оказалось очень удобно!       — Ну, вроде ровно. Игорек, там снизу как?       — Снизу тепло. А ты там че, не мерзнешь?       — Бля, дебил, — рассмеялся Петя. — Верхушка как?       — Верхушка у меня что надо, легкая, — и легонько подбросил его вверх, и Петя снова вскрикнул и едва не вмазал ногой по елке.       — Бля, ты щас еще раз так сделаешь, и я повалю и елку, и тебя, и вообще всю хату.       Игорь рассмеялся и кивнул, отпуская его. Петя посмотрел наверх и кивнул.       — Ну все, красота!       — Да, тут не поспоришь. Круто вышло. Спасибо, Петь.       — Вместе старались, — подмигнул ему Петя. — Тем более без огурца было бы вообще не то!       — Ну тут полностью согласен, — улыбнулся Игорь, рассматривая елку. Петя не зря все под цвет выбирал, и гирлянда такая была как раз, в общем — очень хорошо. Елка как в самом лучшем новом кино.       Игорь перевел взгляд на Петю и на миг растерялся. Что говорить? Что делать? Петя посмотрел на него в ответ, вскинув бровь, будто тоже чего-то ждал, и Игорь чувствовал: это он должен что-то предложить. Конечно он. На Пете их общение в принципе держалось, так что сейчас Игорь должен был что-то сказать, но просто не представлял, что.       Петя передернул плечами и неуверенно спросил:       — Ну… все?..       — Да, наверное… наверное, все, — неловко пробубнил Игорь.       Петя поджал губы и кивнул.       — Тогда я… пойду?..       Игорь посмотрел на него. Он совсем не хотел, чтобы он уходил, но и понятия не имел, чем Петю тут занять. Дома ни алкоголя, ни еды, только диван да телик, который он не смотрел лет пять и вообще не уверен, что он работает.       — Я… ну, может давай еще немного посидим? Я в магаз могу быстро смотаться, купить че.       Петя приподнял брови.       — Мы можем заказать.       — А… ну да… Ой, нет, то есть нет, не можем. У меня даже алкоголя нет.       — Ну да… Тогда не можем.       — Я тогда это… быстро, ладно? Подождешь?..       Петя кивнул и Игорь, кинув на него почти испуганный взгляд, будто впервые в своей квартире человека разглядел и пытался понять, что ему с ним делать, быстро смотался в прихожую, схватив куртку с кепкой. Хлопнула дверь — Петя аж вздрогнул. Он моргнул. Да уж, теперь понятно, почему инициатива должна быть именно на нем. Игорь просто понятия не имеет, как люди вообще идут на сближение. Петя вздохнул и склонился, собирая разбросанные бумажки.       К моменту, как Игорь вернулся, Гром замер у двери и глубоко вздохнул. Блин, они вроде это, друзья, но ведут себя совсем не как друзья. Он зашел, закрыв дверь и удивленно глянул в гостиную. Все было прибрано, свет выключен, мигали во всю гирлянды. Вышло очень красиво, у Игоря аж дух захватило и он оглядел свою квартиру. Выглядела… так сказочно! Никогда прежде она такой не была — почти волшебной!       Он прошел в гостиную, и нашел Петю взглядом — тот сидел на диване, роясь в телефоне, и поднял на звук голову.       — Ну вот, как-то так, — он кивнул в сторону гирлянд.       — Офигеть. Так красиво вышло. Будто из фильмов.       — Выключенный свет творит чудеса. Я пиццу заказал.       — Отлично. Я… не знал, что ты пьешь, так что купил пиво и вино.       — Давай пиво, — будто бы немного смущенно сказал Петя. — Вино пить не могу. Как-то набухался им до того, что чуть желудок не выблевал. Впрочем, с пивом как-то у меня была такая же история…       — Ты так много пил? — удивился Игорь, звеня стаканами. Сполоснул их под чистой водой на всякий и пошел к Пете, сев рядом на диван.       Петя кивнул.       — Я был нариком, дядь. Когда накрывает, ты пьешь, трахаешься и попадаешь в аварии. Кто потише — просто ржут или кайфуют на кухне.       — Как тебе удалось бросить?       — Рехаб, — спокойно ответил Петя, глядя, как Игорь наливал пиво в стаканы — по стеночке. Профи, блин.       — Это понятно. Я не о нем.       — А о чем?       — Это же сложно. Вообще любую зависимость бросать, а тем более физическую. Ломки же тяжелые, наверное, что пиздец.       — Ну, на словах они страшнее. Понимаешь, когда тебя уже крутит, ты не можешь сказать: «все, ладно, я передумал». И ты терпишь. А в процессе оно как-то легче. Конечно я бы этого не повторил. Когда ночью спать не можешь, весь мокрый и с тахикардией. Когда суставы выворачивает и температура под сорок. Когда даже стакан с водой взять не можешь. Но в процессе почему-то все это кажется не таким страшным, — он взял стакан и сделал большой глоток.       — Ты молодец, Петь.       — Ага. Сам сел, сам бросил.       — Какая разница? Главное, что бросил, это сложное дело, не каждый выдержит.       — Да. Знаешь, почему говорят, что бывших наркоманов не бывает?       — Почему?       — Именно из-за ломок. Они с тобой до конца. Понимаешь? Ты выбираешь, с чем жить: с наркотиками или с ломками? Конечно часто выбирают первое. Это хотя бы иногда бывает прикольно, хотя в конце ты приходишь к точке невозврата. Это все. Конец. Тебе пиздец. Больше нет личности. Ты больше не можешь жить, как раньше. Тебе ничего не интересно, кроме наркотиков, ты думаешь только о них, ты худеешь, трясешься, ты вообще больше ничего делать не можешь, кроме как брать новую дозу. А весь прикол в том, что она тебя уже не вставляет. Ты делаешь это, чтобы хоть немного пожить. Твой мир в приходе просто становится таким же, как и у нормального человека — сквозь болевой. Ты знал, что кокс иногда больно нюхать? Потому и частые случаи передоза. Ты нюхаешь, но ничего. И ты берешь еще одну дозу, и еще — ты просто хочешь почувствовать хоть что-то. А потом передоз. Так что не то чтобы выбирая ломки я что-то терял.       — Жуть. Не похоже на сладкую сказку и вечную жизнь в радуге. А с ломками что?       — Ну они не такие, конечно, как первые. Я просто могу ночью проснуться весь мокрый, могут начать трястись руки, могу начать чесаться. Потряхивать может. В любой момент — радости или грусти — может захотеться, и ты должен приложить усилие, чтобы сдержаться. В общем, я уже привык с этим жить и оно не мешает.       — Ты большой молодец, Петь. Когда-то ты совершил ошибку, но смог ее исправить — это главное.       — Спасибо, — Петя бледно улыбнулся. — Наверное, я тоже так думаю. И поэтому я… когда я услышал Юлю… поэтому меня так это ранило. Ты делаешь большой путь, проходишь через агонию, но в глазах других — ты все еще отброс. Никто не собирается видеть в тебе человека только потому, что когда-то смог пройти через ад. Ну, ты же прошел его по собственной глупости? Так что это мелочи.       Игорь поерзал и подсел к Пете чуть ближе. Он сжал его холодную руку и Петя вздрогнул, подняв на него удивленный взгляд.       — Я считаю. Не знаю, хватит ли этого, но я…       — Хватит, — выдохнул Петя, глядя на него так, что Игорь верил: да, Пете его действительно хватает с лихвой. — Тебя, кажется, и ждал.       Игорь почувствовал, как жаром обдало щеки, как хорошо и волнительно стало ему от этих слов. Он чуть поерзал, подсел еще ближе, заглядывая в Петины глаза.       Зазвонил телефон.       Петя вздохнул:       — Пицца.       И встал, чтобы забрать заказ.       Пицца вкусно пахла и на вкус тоже была хорошей, но она не смогла заменить Игорю тот трепет, что он ощутил минуту назад, смотря на Петю, сжимая его руку и думая о том, что он мог бы сделать с Петей все, что угодно, и тот был бы на все согласен. Хмуро он жевал пиццу и смотрел фильм, который Петя нащелкал ему на телике. Это удивительно, но спустя пять лет Игорь узнал, что на телике у него есть интернет. Да, Петя точно волшебный.       Игорь думал, что умрет от стыда, но что делать? На носу Новый год, он даже взял на него выходной и, раз уж он смог повернуть свою неповоротливую тушу к Пете, следовало придерживаться плана дальше. Понабравшись смелости, он подошел к Пете на перекуре и спросил:       — Петь, эт… может вместе Новый год отпразднуем?       Петя удивленно на него посмотрел — и глаза сделались у него такие по-мультяшному большие, забавные.       — Что?.. — просипел Петя, выдохнув дым.       — Новый год… вместе… — бубнил Игорь, не смотря на Петю.       Петя медленно кивнул, будто пытался переваривать услышанное, и в итоге сказал:       — Блин, Игорек, спасибо большое, я, на самом деле, очень рад, что ты решил предложить мне…              Игорь помрачнел, глядя в стену, зная, что когда начинается такая прелюдия, то ответ «нет».       — Но я… я уже договорился со своими в Москве.       Игорь тупо кивнул, хмурый, а Петя внезапно сказал:       — Я ваще тоже с тобой хотел в самом начале, но ты с таким лицом пошел со мной на ярмарку и так рассказывал про свою нелюбовь к этому празднику, что я даже предлагать тебе побоялся.       Игорь вздохнул. Отлично, сам себе все и испортил. Зато повыебывался тем, какой он драматичный и несчастный!       — Ладно. Хорошо, — сказал Гром.       Петя потоптался — по нему было видно, что он раскладом был рад не больше Игоря, но что Гром мог сделать? Предложить ему послать своих друзей? Да Игорь бы в жизни этого не сказал! У Пети там, наверное, клуб, алкоголь, девушки, а Игорь ему что предложит? Иронию судьбы и оливье?       — Тогда, может… в следующем году.       Петя кивнул, сглотнув. С другой стороны, пусть теперь и Игорь помучается! Петя столько страдал от его отказов, от его поведения, ничего не случится, если Игорь побудет на его месте!              — Когда уезжаешь?       — Тридцать первого.       — Прям в сам день? — искренне удивился Игорь.       — Мне ребята заранее билеты купили. Правда хер знает, как я в этих пробках доеду до места… На метро, наверное.       — Наверное… — согласился Игорь. — Давай может… тогда просто прогуляемся за день до? Ну, на улицах красиво вроде, посмотрим там че, поболтаем.       — Без катка? — усмехнулся Петя.       — Без, — хмурый, кивнул Игорь. Петя улыбнулся.       — Так и быть, Игорек, — и, наконец, решил докурить то, что осталось от сигареты.       — Нда, это была плохая идея… — Игорь растерянно почесал затылок, глядя на кучу народа.       Петя рассмеялся.       — А ты что, не знал, что в эти числа куча народа? Тихо будет первого, а щас — ну, как-то так.       — Да я как-то… не подумал. Бля, ну тут и никуда не сходить, только если на метро кататься.       — Давай зайдем в магаз, потом ко мне?       — Чет такая себе новогодняя сказка выходит. По хатам да по хатам.       — Не, ну можем зайти в кафе и постоять в очереди на столик часа три.       — Ладно, к тебе так к тебе.              Петя рассмеялся и подтолкнул его к машине. В магазин Игорь идти не хотел — от представления, какая там толкучка, дурно становилось, но, собравшись, он вылез из машины. В магазине и правда была куча людей и Игорь пыхтел, как еж, пока Петя скидывал крайне странный набор в корзину.       — Хватит пыхтеть, — глянул на него Петя. — Хош киндер тебе куплю, чтоб мальчик не расстраивался?       — Да иди ты, — буркнул Игорь и пнул его локтем. Петя рассмеялся.       Даже в очередь на кассу самообслуживания пришлось постоять, хотя Игорь часто наблюдал, что одна как минимум была свободна. Глядя, как на кассу снова подозвали помощника из-за не так взвешенных огурцов, Игорь издал тяжелый выдох.       — Долго вздыхать будешь, как дед? — цокнул Петя.       — Надо было заказать…       — Не надо было. Не видишь, что ли? — он указал на бутылку вина и Игорь понятливо, хоть и крайне хмуро кивнул. Петя улыбнулся.       Наконец, все было куплено, а пробки стоически они отстояли. Когда они зашли в парадную, Игорь своему счастью не поверил. Наконец всевозможное ожидание позади!       — Кажется, я снова ненавижу Новый год.       — Ой, Игорек, тебе бы только побубнить, — закатил глаза Петя, вызывая лифт. — Везде нужно находить плюсы!       — И где же они в этой ситуации?       — Ну если бы не пробки, кому бы ты еще час рассказывал про это нудное дело? В другом случае я бы тебя и слушать не стал!       — Ну ладно, ты прав.       Петя улыбнулся ему и подмигнул.       Квартира у Пети, конечно, была очень красивой и просторной. Свет Петя в гостиной, кажется, и не думал включать, вместо этого защелкали гирлянды. Игорь с улыбкой смотрел за тем, как начало сиять то тут, то там. Елка у Пети и правда была скромнее, но пышной и красивой. И в целом все было, как из сказки — красивое и блестящее!       — Расстарался, — с улыбкой сказал Игорь, оглядывая то, как сверкали гирлянды. Кажется, их тут десяток было — везде, куда только можно было повесить гирлянду. У телика висела еловая длинная ветвь тоже в объятьях тонкой белой гирлянды. — Бляха, Петь, честно? В шоке, что тебе это нравится!       — Знаю. Все всегда в шоке. Обычно этим занимаются девушки, но я один живу, а все это безобразие, ну… Блин, видишь же? Дом сразу живее, уютнее… Как будто ты тут не один.       Игорь заинтересованно посмотрел на него. Петя стоял у окна, в полумраке и блеске гирлянд. Длинный и гибкий, как хлыст, и такой же тонкий. На лице едва читаемая тоска и задумчивость — то, что делало его лицо всегда по-особому аристократичным и привлекательным. Сейчас его силуэт выглядел почти сказочным, сбежавшим из какой-то трогательной книги про отчаянно-влюбленных, где в конце все обязательно умрут.       Игорь сказал:       — Ты не один.       Петя посмотрел на него и печально, но искренне улыбнулся. И сколько же красоты было в его лице, Игорь своим глазам не верил!              — Да. Сейчас — да. Ты располагайся. Глинтвейн пьешь? Думаю его сварить.       — Мы же уже пили его. Так что да, пью.       — Кажется, ты и на него набубнил… — задумчиво протянул Петя.       — На твой — не буду.       — Ну смотри мне. Тогда скоро буду. Из еды… Блин.       — Да я не голоден.       — Зато я голоден! Ладно, щас закажу че-нить. Ванна и туалет справа по коридору.       Игорь кивнул и сначала помыл руки. Посмотрел в зеркало и улыбнулся. Боже, и тут у Пети была гирлянда! Еще стоял гном в красном колпаке. В общем, у Пети была не квартира, а самое настоящее логово Деда Мороза! Игоря все это искренне умиляло и в груди будто бы появилось еще какое-то чувство, новое, трепетное. Такое нежное по отношению к Пете. Он вернулся в гостиную. Уже стоял терпкий запах вина. Игорь осмотрелся, медленно проходя по гостиной и рассматривая новые детали. И вправду — так красиво, столько милых, забавных вещей!       С улыбкой Игорь заглянул в спальную, но там света не было, так что все, что мог рассмотреть Игорь — это смутные очертания. Он пошел назад, глядя на столик у дивана — стояли белые столовые свечи, пара фигурных в виде елочек, все это было оформлено в еловые веточки. Игорь покачал головой. Блин, Петя такой… такой… нежный, что ли. Он не понял, как сделал эти выводы исходя просто из украшенных комнат, но ему подумалось, что этот вывод крайне верный. И он — все, чего ему не хватало в полном описании Пети.       — Так, ты ешь роллы? Ясно, по твоему лицу все вижу, поэтому заказал тебе боул. Не ссы, это рис с рыбой, такое даже ты ешь. А ща вот!       — Ты же говорил, что не пьешь вино? — улыбнулся Игорь, глядя, как Петя поставил высокие бокалы на столик.       — Ну так это не просто вино, это глинтвейн! Совершенно другое! — он взял спички и зажег свечи.       Игорь с хитрым прищуром осмотрел стол и, подняв взгляд на Петю, спросил:       — Это что, романтический вечер?       Петя выпрямился, вздрогнул и покраснел. Удивленно посмотрел на горящие свечи, а после — так же на Игоря, и будто бы… беззащитно как-то. В Игоре все приятно сжалось от этого взгляда, и Петя резко сказал:       — Блин, а че, друзья свечи не могу зажечь? Я свет включать не хочу, с ним никакого волшебства, а так света больше.       — Понял, — спокойно кивнул Игорь с улыбкой и подошел к нему ближе. Осмотрел его лукавым взглядом, от которого Петя смутился еще сильнее и присел на диван. Подушки, кстати, красные, с изображением еловой веточки. Нет, ей-Богу, новогоднее безумие!       Петя смущенно фыркнул и все-таки сел рядом, хоть и не сразу, будто пытался понять — не по-гейски ли это для Игоря, хотя самому ему думалось, что у них и без отношения какие-то… ну, не дружеские, и исключительно с подачи Игоря, так что чья бы корова мычала про «романтический вечер». Петя бы все это ему в лицо заявил, но решил, что лучше не надо — а то все это выглядит, как одно большое оправдание. А Пете не перед кем и не за что оправдываться!       Игорь пригубил глинтвейн и причмокнул.       — Вкусный, Петь. Вкуснее, чем тот.       — Ну конечно, винище не разбавленное, все с любовью!       — Ты хотел сказать — с дружбой?       Петя посмотрел на него, вскинув бровь.       — Я хотел сказать: будешь выпендриваться — выкину в окно.       — Убедительно, — кивнул Игорь. Петя довольно усмехнулся.       Он включил какой-то тематический фильм, а через долгий час, наконец, приехала еда. Под нее кастрюля глинтвейна вообще как-то незаметно ушла, как в сухую землю, и так же незаметно оба стали под шафе, а фильм вообще стал крайне веселым и интересным! Игорь смотрел то в экран, то на мигающие гирлянды, пьяным особенно долго на них зависая, а потом он перевел взгляд на Петю и залип абсолютно так же. Он просто пропал. Загляделся его лицом, этим профилем, который всегда считал забавным, светлыми волосами. Петя, с чуть красными от алкоголя щеками, смотрел фильм, прижавшись щекой к бокалу, будто тоже завис и уже смутно соображал. Пьяными назвать их было нельзя, но они оба были на той черте, когда все кажется легче и проще, а последствия — дальше.       Поэтому, когда Петя почувствовал на себе его взгляд и посмотрел в ответ Игорь даже не вздрогнул. Не отвел свой, просто продолжил смотреть, и будто бы даже теперь более внимательно. Глаза у Пети такие темные, в таком освещении — почти черные, будто бы смеющиеся, но вместе с тем — тоскливые. Скулы эти высокие, острые, и румянец на них особенно трогательно выглядел. Игорь сглотнул. Петя засмущался еще сильнее.       — Че ты так пялишься? — и, немного погодя, добавил: — Друг.       Игорь медленно моргнул и поднял взгляд к его глазам. Нерешительным, молчаливым, смущенным. Это ж сколько всего в Петином взгляде — его же по глазам можно читать, как открытую книгу. Как всего этого можно было не замечать?       Не замечать, как любовь в Пете искрится, не замечать, какой он просящий, недолюбленный, как в нем вся эта дикая страсть и не выпущенная нежность бурлит, обжигает щеки жаром.       Игорь все поверить не мог, что разглядел это только сейчас.       — Блин, Игорь, — Петя нахмурился и смачно пнул его пяткой в бедро. Игорь, почти не думая, на автомате, перехватил его щиколотку, сжал в своей — и удивленно поднял брови. Такая тонкая. В ладони Игоря могли вместиться обе. Сжать их, поднять вверх и… — Блять, — зашипел Петя, отчаянно краснея. — Хули уставился, ну, блять, Игорек, не прикольно.       Игорь подумал, что в самом деле выглядит стремно и поэтому сказал:       — Ты очень красивый. Меня аж кошмарит.       Петя завис. Покраснел до того, что еще немного — и пар бы от щек пошел. Казалось, едва не завизжал, уставился напряженным взглядом, сглотнул, едва не задрожал, и понял, что тут либо садиться на колени и сосать, либо влепить Игорю по башке, чтоб в себя пришел. Может быть раньше Петя бы включил все свои гейские чары, спросил «насколько красивый?», улыбнулся бы ласково, помурлыкал бы чего, но в их с Игорем отношениях он так себя истощил этой неизвестностью, этой недосказанностью, что сил на подобное просто не было.       Так что он снова пнул Игоря и сказал:       — Я отойду.       Игорь кивнул, провожая его взглядом. Петя схватил сигареты и ушел на балкон. Мороз тут же обжог щеки, стало холодно, зато в голове прояснилось. Хмурясь, он закурил и посмотрел на город. В домашних тапочках оказалось крайне неприятно. Петя поджал губы.       Игорь нравился ему давно, он ему очень нравился, и больше всего Петя боялся, что Игорь это чувствовал и это же его отталкивало от Пети. Дружить? Ок. Знать, что ты на меня дрочишь? Спасибо, не надо. Петя мог его понять. И тут… вот это все. Что Пете вообще надо было думать? Сначала Игорь его отталкивает и морозится, а в один момент обнимает у себя в квартире и пожирает глазами. И все эти шуточки…       Тоскливо Петя посмотрел на падающий снег, после посмотрел вниз. Хотелось тоже вот так — вниз, и чтобы ударом всю дурь из башки выбило.       На плечи упала жесткая джинсовая рубашка и Петя вздрогнул, резко повернувшись и глянув ошалевшими глазами на Игоря позади — теперь в одном пуловере. Шея эта его, и ключицы — пиздец. Пете хотелось наброситься на него, искусать, исцеловать, вылизать всего.       — Прости… — пробубнил Игорь, хмурясь. — Че-то я… не знаю… сделал че-то не то. Это винище, наверное. Давно не пил, вот и в башку ударило.       — Мы недавно пили пиво.       — Ну да… — топорно кивнул Игорь. — Но винище-то давно не пил.       Петя тяжело выдохнул и перевел взгляд снова на падающий снег. Дернул плечами — рубашка на них ощущалась крайне хорошо, а еще приятно пахла Игорем.       Петя спросил, выдохнув дым:       — Что ты бы от меня хотел?       — Че?       — Что ты от меня хочешь? — повторил Петя. — Ты ведешь себя… странно.       — Знаю. Ну блин, просто че-то… да я сам не знаю, Петь, честно. Оно как-то… Ну, когда мы в машине были и ты все это говорил — внутри будто че-то сломалось. И после этого… я хер знает, че это. Будто мне че-то хочется тебе сказать или сделать, но я не понимаю, че. Честно, Петь, иначе бы башку ни тебе не ебал, ни себе. Но я точно говорю: мне с тобой нравится. И не нравится, когда ты очень грустно на меня смотришь. Вот так.       Петя устало выдохнул.       — Каши с тобой, Игорек, не сваришь.       И, пока Игорь снова не выпалил очередной понос из «не знаю» и «да че-то так» всунул ему свою сигарету. Игорь удивленно на нее посмотрел, принял и затянулся, не отводя внимательного взгляда от Пети. Выдохнул и прохрипел:       — Да, то, что надо.       Он вернулся сигарету Пете, но тот, вместо того, чтобы принять ее, просто потянулся к ней губами, делая затяжку из рук Игоря, смотря ему в глаза. Игорь как-то сразу переменился: нахмурился, взгляд потемнел, губы поджал, казался очень сосредоточенным. Петя выпрямился и выдохнул дым в его лицо и, пока Игорь жмурился, быстро скользнул в дом, про себя думая: если бы ты, Игорек, смог увидеть себя в эти моменты со стороны, то ты бы прекрасно понял, что ты от меня хочешь.       Просто Петя видел: Игорь смотрел на него так же, как и Петя на него.       То есть он хотел его сожрать.       Игорь закрыл дверь, дернул плечами и смущенно глянул на Петю. Что-то пробубнил неслышное под нос и пошел отогреваться на диван. Петя немного вот так постоял, смотря в окно, не спеша снимать с себя чужую рубашку и медленно перевел взгляд обратно на Игоря. Он на его диване, смотрел его телик, такой домашний и лохматый, и Петя понял, чего всегда ему не хватало в этой квартире, чего-то, что сделало здесь все уютным и родным. Игоря.       Игорь был почти зол. Ну и что ему теперь делать с этим сраным выходным? На работу переться точно не хотелось — Прокопенко с такой радостью его отпустил, видно, был счастлив от того, что Игорь, наконец, нашел с кем провести этот день, а главное, что не в их с Ленкой обществе! И Игорь был рад. А теперь что? На душе было тоскливо. Последняя их встреча у Пети в квартире вспомнилась со странной смесью тепла и грусти. Петя спросил у него то же, что и Игорь ранее пытался узнать у него — что между нами? Но и сам Игорь не знал ответа. Будто бы он был где-то глубоко в нем, и Игорь не мог до него добраться, будто он даже не знал, как это все называется.       В любом случае, в Новый год он был один. Юля пыталась утащить его к себе на вечеринку — роскошно и красиво, как бы, наверное, понравилось Пете, но не Игорю, так что он отказался. Пытался Дима ему компанию составить, но и тут Игорь отмахнулся. Он, внезапно, был так расстроен тем, что Пети не будет рядом, что не хотелось видеть никого вовсе.       Решил ограничиться шампанским и самодельным оливье. Чисто для духа Нового года. Ну а что, зря, что ли, они с Петей эту дуру ставили? Вот, стоит красивая и сияет, Игорь должен хотя бы из уважения к ней выпить бокал шампанского и посмотреть на унылый салют.       Салат он запихнул в холодильник — чтоб хоть немного пропитался — и уселся перед теликом, пытаясь понять, куда ж там Петя в прошлый раз так удачно залез, чтоб интернет был?.. В принципе, сейчас на всех каналах крутили всевозможные новогодние советские фильмы, но Игорю было дело принципа тоже понять, как тут интернет открывается!       Хмурый, он тыкал по кнопкам, пока в дверь не позвонили. Игорь тяжело вздохнул. Наверное или Юля, или Дима — пришли из лучших побуждений его уговаривать все-таки прийти потусоваться. И вроде ж взрослые люди, все поняли, но нет! Словно им по пятнадцать!       Без желания Игорь встал и побрел к двери. Глянул в экранчик домофона и замер, глупо моргая, и тут же резким, неловким движением открыл дверь. На пороге стоял Петя — щеки красные от мороза, глаза блестящие, волосы всклоченные от ветра — а главное такой счастливый, широко улыбающийся! У Игоря от одного его вида дыхание перехватило.       — Петь, ты ж это... в Москву?..       — Да я решил: че я в этой Москве не видел? Я пройду?       Игорь закачал головой и открыл дверь шире, пропуская пахнущего морозом Петю в дом. Тот сбил налипший снег с обуви и прошел вперед. Снимая пальто, он сказал:       — О, красавица во всю горит!       — Ну конечно, красивая ж такая... Надо, чтоб горела.       Петя кивнул и повернулся к нему, а после протянул крафтовый пакет.       — Это тебе, Игорек. С Новым годом.       Игорь замер, краснея и хмурясь одновременно, глядя на пакет. Он как-то... не был готов к таким подаркам судьбы!       — Петь, да я как-то... не знаю. Я ж тебе ниче не купил...       — Конечно. Ты же не знал, что я припрусь. Бери. Я старался, вообще-то.       Игорь неуверенно кивнул и заглянул в пакет, удивленно приподняв брови. Петя сказал:       — Помню, ты жаловался, что шея мерзнет. Ну, вот.       Игорь достал из пакета черный шарф, неловко пробубнив:       — Блин... спасибо, Петь, я как-то...       — Все ок. Тебе нравится?       Игорь кивнул, рассматривая шарф. Самый простой, черный, но очень приятный на ощупь и теплый. Он улыбнулся и глянул на Петю.       — Спасибо большое. Он мне пригодится.       — Рад, — он подмигнул ему, а после прошел вперед. — А ты что, праздновать никак не собирался? — он удивленно оглядел гостиную.       — Да я как-то... Че праздновать? Я ж один. Был.       — Как это — че праздновать? — хлопнул глазами Петя. — Надо же уметь устраивать праздник! Даже если только для самого себя. Нда, — он цокнул. — Это безобразие даже я не исправлю! В магазах не протолкнуться, да и не успею ниче приготовить, и...       — Петь, да не надо. Главное, что ты рядом.              Петя посмотрел на него внимательным взглядом, а после сказал:       — Я до сих пор удивляюсь тому, как сильно ты поменялся... Я даже не понимаю, из-за чего!       — Я не менялся, — покачал он головой и подошел ближе, продолжая сжимать шарф. — Просто понял, что с тобой надо чуть-чуть по-другому. Ты ведь не говорил, что мое поведение тебя ранит, я просто не знал.       Петя опустил взгляд.       — Боялся, что ничего не поменяется. Такое было сотню раз: ты говоришь, но ничего не меняется. И ты чувствуешь себя... не знаю, уязвимо, наверное. Но все равно... Блин, если раньше я и думать боялся, что ты хотя бы меня за друга считаешь, то теперь ты... бля, ты так себя ведешь, будто не дружбы от меня хочешь.       — А чего? — с надеждой спросил Игорь. Он очень понадеялся, что Петя знает, чего же Игорь хочет и скажет!       Но Петя только вздохнул и устало на него посмотрел. Игорь понял, что никто ему ничего не скажет, надо все самому додумывать. Тяжело вздохнув, он кивнул и отложил шарф.       — У тебя хоть алкоголь есть?       — Шампанское купил.       — Ну хоть что. Бокалы?       — Найти надо. Должны быть, — кивнул Игорь и пошел на поиски бокалов. Как оказалось, и вправду были — старые, советские, но красивые. Петя их придирчиво оглядел и кивнул. Выглядели хорошо, самое настоящее ретро.       Игорь хорошенько их отмыл и поставил сохнуть. А потом до него дошло. Он повернулся и глянул на Петю, который стоял у окна и глядел то на елку, то в окно — спокойный и очень знакомый. Игорь спросил:       — Петь, ты, получается, поменял крутую тусовку в Москве на... это?..       И кивнул в сторону своей квартиры. Игорь был объективен в некоторых вопросах и он догадывался, что чтобы поменять Москву на его грустную квартиру, надо очень быть к нему привязанным. Ну, зато Игорь был уверен — дружбу с ним завязывают от очень искренних чувств. Иначе можно удавиться.       — Ну. Кажется, что так. А что?       — Да просто... странно. Там все красиво и классно, а тут... я, елка и оливье, которое еще неясно, съедобно ли.       — Ты сделал оливье? — улыбнулся Петя.       — Ну типа.       — Уже неплохо. Да, Москва там, а я тут. Так вышло. Ты против?       — Я очень рад. Тем более, что я уже успел расстроиться, что придется одному тухнуть.       — Ты мог бы встретиться с Юлей.       — Мог бы. Но не хотел.       — Ну вот и все. Я мог бы быть в Москве, но не хотел.       Игорь все равно ничего не понял. Он-то понятно, он, считай, променял весь мир на Петю — и Петя стоил этого всего. Но вот почему Петя поменял Москву на Игоря ему было глубоко непонятно, и сам Петя отвечал загадками. Может он так мстит? Ну, за все то время, пока сам Петя отчаивался в их отношениях. Игорь фыркнул. Блин, сложно это все как-то...       — Ладно, давай выпьем и че-нить глянем?       — Да, давай, — согласился Игорь. Это было несколько легче всего безобразия, которое называлось «отношениями».       Оливье оказалось вполне себе сносным и Игорь был им даже горд. Они больше болтали, чем смотрели фильм, и Игорь не забывал Пете подливать. Отпив еще, Петя спросил:       — Ты меня что, споить пытаешься?       — Да я просто... Блин, да зачем мне это?       — Хер знает. Чтобы грязно воспользоваться.       Игорь нахмурился и тихо что-то буркнул себе под нос. Петя рассмеялся и шлепнул его по плечу:       — Да шучу я.       — Я так и понял, — вздохнул Игорь и сам пригубил шампанского. Вообще по лицу Пети, по его красным щекам, он понял, что тому уже как раз... Очень хорошо ему, в общем. Стал куда более болтливым, улыбчивым, глаза блестели чем-то неясным, и такой довольный! Игорь так же довольно на него смотрел. Таким расслабленным Петя был очень красив. Лучше, чем можно себе нафантазировать.       Шампанское кончалось, и Игорь вынужден был признаться, что большую часть он и вправду слил Пете в бокал. Он уже даже стал припоминать, где у него вино стоит — Пете, может, уже и хватило, а вот Игорь себя ощущал возмутительно-трезвым. Зато пьяный Петя додавал отлично: подсел ближе, улыбался ему, трогал без конца. То по плечу погладит, то по руке, то по колену похлопает, и все это между делом, в пылу горячего рассказа, Игорю даже казалось, будто бы этого всего Петя и не замечал, зато Игоря каждое касание обжигало, от каждого жарко становилось, и он все никак не мог понять, что с ним. Наверное, температура!       Глянув на время на своих часах, Игорь оживился:       — Скоро двенадцать!       — И че, желание хочешь успеть загадать? — вскинул Петя бровь.       — Не. Идем к окну. Вид классный на салюты, а их в двенадцать сразу просто дохера! Все небо в них! — и потянул Петю к окну. Так странно: еще недавно для него эти салюты были пресными и скучными, но рядом с Петей... Они снова стали яркими и красивыми.       — А ты знал, что салюты наносят вред окружающей среде? А еще пугают собак и детей?       — Да? — Игорь удивленно на него посмотрел, а после — в окно. — Блин, я не знал... Тогда даже не знаю...       — Ну, никто ведь не узнает, что мы подглядывали, — игриво подмигнул ему Петя, улыбаясь, и Игорь сбито с толку кивнул.       — Блин... очень жаль собачек... — с искренней тоской сказал Игорь. Он об этом раньше не знал, а теперь как ему на это смотреть?! — Лучше бы они тогда не пускали салюты.       — Я тоже так думаю. Пережиток прошлого какой-то.       — Я даже смотреть перехотел, — нахмурился Игорь.       Петя рассмеялся и пожал плечами.       — Лучше загадывай желание.       — Точно, — Игорь кивнул и посмотрел за плечо Пети на телик, где отсчитывалось время до двенадцати. Он решил, что загадает кое-что очень важное: наконец понять, что между ними. Уже невозможно было жевать эту жвачку, она просто потеряла вкус, рука Игоря тянулась за второй, но он не мог ее взять, пока не поймет, что же между ними.       Он кивнул сам себе. Петя смотрел в окно — спокойный, пьяный и очень красивый.       Часы пробили двенадцать. Телевизор издал громкий «бом». За окном тут же загрохотали фейерверки и Игорь посмотрел в окно. Он загадал желание.       А после, не успел он и моргнуть, как его щеки оказались в тепле ладоней, которые стремительно наклонили его голову ниже, а после — ничего. Только Петины губы, пахнувшие шампанским. У Игоря перехватило дыхание, в горле будто встал комок, а он так и замер, пока Петя нежно целовал его губы, не выпуская его лицо из своих ладоней.       Да, Бог услышал его желание.       И исполнил тут же самым лучшим образом.       И в миг все стало ясно. Стало ясно, чего же Игорь хотел от Пети, чего Петя хотел от Игоря. И еще Игорю стало ясно, что он ни за что не хотел отрываться от Пети. Руки почти на автомате прижали Петю к себе ближе и это ощущение его тела в своих руках было, словно разряд тока. Игорь рвано вдохнул, нежно погладив его по пояснице, целуя его губы. Петя приятно пах и губы у него были неожиданно-податливыми. И дыхание у него сбилось, щек коснулся чувственный румянец, Игоря от него вело не по-детски.       Он неуверенно отстранился, и Петя, открыв глаза, посмотрел на него. Они касались лбами, Петя нежно погладил его предплечья. То, как Игорь обнимал его за талию — от этого было жарко. Хорошо. Руки Пети скользнули ниже, по плечам и груди, погладили поджавшийся от ласки живот и...       — Петя?.. — прохрипел Игорь. — Ты что... Ой, — он сглотнул, когда Петя нежно погладил его пах, чуть сжав вставший член сквозь ткань джинс.       — Ну мы же взрослые мальчики, — он улыбнулся, продолжая наглаживать его. — А я был очень, очень плохим мальчиком.       Игорь хрипло выдохнул, смотря на него потемневшими глазами.       — Ну... хорошие мальчики не трогают Санту за член...       Петя закусил губу, довольно усмехаясь, и прижался к нему ближе. Для Игоря больше ничего не существовало. Даже звук салютов был чем-то далеким и неясным. Схватив Петю за бедра, он усадил его на свою талию. Петя довольно охнул, крепко обхватил его ногами и, склонившись, поцеловал. Петя оказался до смешного легким, Игорь мог бы его прямо так... Но, выдохнув, Игорь сделал шаг вперед.       На диван они повалились одновременно, Петя тихо вскрикнул, а после вцепился в его плечи и прижал к себе ближе. Все тело горело, в паху было приятное давление и Игорь, целуя Петю, сам положил его руку на свой пах. Петя довольно улыбнулся в поцелуй, вжикнул ширинкой и скользнул рукой за жесткую ткань джинсов. Он нежно погладил его член сквозь белье и сжал его, пальцем нажав на головку.       — Блять, — выдохнул Игорь в его рот, потеревшись о его ладонь. У него давно никого не было и этих касаний хотелось еще больше.       Игорь спустился ладонями ниже, оглаживая всего Петю, сжимая, спустившись к бедрам, он шлепнул по ним, а после сжал в своей ладони. Петя довольно выдохнул и чуть выгнулся. Поерзал и прошептал:       — У тебя есть презики?       — Нет. Смазка есть...       Петя удивленно на него посмотрел, приподняв брови.       — То есть смазка есть, а презиков нет? Это как?       — Каком кверху, — фыркнул Игорь и, резко сев на колени, стащил с себя футболку. Петя оглядел его тело и томно вздохнул. Красивый такой. — Себе дрочу со смазкой, а презиков нет, потому что не трахался давно ни с кем. Куда пошел? — он недобро прищурился, когда Петя выскользнул из-под него.       — Презики искать!       Петя вытряхнул свое пальто, осмотрел все и едва довольно не завизжал, когда нашел один одинокий квадратик презерватива. Он довольно помахал им и тут же вернулся к Игорю. Поцеловал его, ловко уложил на лопатки и оседлал. Поерзал на его бедрах, потерся ягодицами о его пах и быстро стянул с себя бадлон. Похвастаться набором мышц он не мог, но все равно выглядел хорошо — подтянутый, бледный, Петя видел, что Игорю понравилось. Он осмотрел его довольным, маслянистым взглядом.       — Нравится суповой набор? — усмехнулся Петя. После рехаба похудел он знатно, выглядел все еще, конечно, хорошо, но...       — Ты очень красивый, Петь, — серьезно сказал Игорь, глядя ему в глаза. Его руки, горячие и большие, нежно огладили его голую кожу, и Петя, не сдержавшись, простонал. Мурашки по спине прошлись. — Такой чувствительный, — довольно улыбнулся Игорь, продолжая нежно оглаживать. Бока, живот, поднявшись к груди особенно нежно ее приласкал, а после сжал меж пальцев соски. Петя аж застонал в голос и снова потерся бедрами о его пах. Игорь довольно улыбнулся.       Ширинка у Пети призывно топорщилась и Игорь сам расстегнул его штаны, сорвав почти до треска ткани штаны вместе с бельем. Петя помог ему себя раздеть, откинув штаны в сторону. Член дернулся, головка блестела от смазки, возбужден Петя был не на шутку, так что от его торопливости Игорь не был удивлен, когда Петя взглядом нашел смазку, стоявшую все это время у дивана и, схватив ладонь Игоря, сам вылил ее на его пальцы. Темными глазами Игорь смотрел за тем, как Петя сам растер ее по его пальцам, а после призывно приподнял ягодицы. Игорь рвано вздохнул, погладил его одной рукой по голому бедру, а второй сначала смазал меж ягодиц, а после вошел двумя пальцами. Петя вздрогнул, пискнул, зажмурился и царапнул его грудь ногтями. Игорь довольно вздохнул. Внутри было очень туго и очень горячо. С мужчинами у Игоря не было ни разу, зато он просмотрел столько гейской порнушки, что худо-бедно, но знания какие-то он наскреб.       Удивился правда тому, как легко вошли два пальца, но третий пошел туже — Петя тяжело дышал на нем, ерзал, коленями больно сжимал его ребра. Да, три — было пиздец, как туго, и Игорю пришлось постараться. Он мягко поводил пальцами внутри, почти вынул и снова вставил. Петя заломил брови и тонко застонал. Его член снова дернулся и Игорь сжал его в ладони. Петя проскулил:       — Убери, если не хочешь, чтобы я прям щас кончил.       Игорь не хотел, потому убрал руку и сжал ягодицу, чуть оттягивая. Жопа у Пети, конечно, была мелковата, но зато приятно ощущалась в ладони. Петя томно вдохнул и склонился к нему, прижавшись своей грудью к его, и поцеловал. Игорь продолжал растягивать. Думал, что это как-то полегче будет, но Петя все никак не хотел на трех пальцах нормально раскрываться и даже до костяшек вставить не выходило. Он шлепнул его по ягодице и, оторвавшись от его губ, поцеловал в шею. Петя тихо стонал ему на ухо, покачивая бедрами в ритм движениям пальцев Игоря. Когда те вошли до костяшек, Петя тихо вскрикнул, сжался и захныкал..       — Хорошо? — прохрипел Игорь, замерев пальцами внутри и массируя.       — Господи, да, — дрожащим голосом отозвался Петя. — Выеби меня.              Игоря просить дважды было не нужно. Он убрал пальцы — Петя тихо выдохнул, без пальцев внутри стало неприятно, захотелось снова ощутить внутри приятное давление, растяжение и заполненность.       Петя стащил с Игоря штаны, чуть поерзал — яйца звенели почти, головка липла к низу живота от смазки, а Игорь копошился с презервативом. Закусив губу, не то голодными, не то страдающими глазами Петя следил за тем, как тот раскатывает резинку по своему члену.       Игорь хрипло выдохнул и посмотрел на Петю, а после подтянул его к себе за талию и уложил на спину. Ноги ловко закинул к себе на плечи, Петя томно вздохнул — сколько раз он фантазировал о том, как это будет? Как будут смотреться его ноги на плечах Игоря? Как оказалось — смотрелись они шикарно.       Игорь снова смазал его меж ног и, убрав смазку, удобнее устроился. Помогая себе рукой, он ткнулся головкой в расслабленные мышцы и, глядя в глаза, спросил:       — Готов?       — Блять, да, — застонал Петя, обхватив свой член и плавно двигая рукой.       Когда Игорь вошел — перед глазами звезды вспыхнули. Петя запрокинул голову назад и широко раскрыл рот в беззвучном стоне. Вцепился обеими руками в обивку дивана и сжался на члене Игоря. Пиздец, охуенно...       Игорь оперся руками о диван по обе стороны от Пети и начал двигаться. Сначала плавно, медленно, но постепенно ускоряясь. Петя, без всякого стеснения, почти орал, выгибаясь и хватаясь за все, за что можно. Член Игоря наполнял нереально хорошо, никогда так охуенно не было, что там бы Петя раньше в себя не пихал, Игорь оказался лучше в очень много раз. Он рычал сверху, тяжело дышал, иногда стонал, продолжая ритмично трахать. Петя, без всякого стеснения, в восторге смотрел на его лицо. Игорь красивый до невозможности, а сейчас еще лучше, когда лицо искажено в удовольствии, брови нахмурены, он таким уязвимым кажется...       Петя шире развел ноги, соскользнув с его плеч, и притянул к себе для поцелуя. Игорь ответил, целуя жадно и мокро, руками сжимая Петю, прижимая к себе и наглаживая. Несколько раз смачно шлепнул по бедру и Петя в удовольствии закатил глаза.       Хрипло задышав, Игорь ускорился — Петя вскрикнул, вцепившись в его спину, царапая. Гром ткнулся лбом в его шею, а Петя чувствовал, что еще... и еще... и...       — Господи, да-да-да!       Оргазм пришиб волной. Такой мощный, оглушающий, сердце стучало быстро, ноги дрожали и стремились разойтись в разные стороны. Игорь зарычал, впился зубами в его плечо и догнал свой оргазм в пару быстрых толчков. Кончал он под очередной запал салютов.       Никто их даже и не услышал.       Петя не знал, сколько они так валялись. Игорь лежал на нем, так и не выйдя, тяжело дышал ему в шею. Сердца у обоих бились быстро, шумели в ушах. Петя пытался отдышаться, хоть и с Игорем, который придавил его, это было тяжеловато, но Петя ни за что не хотел, чтобы он вставал с него. Тяжелый, горячий, мокрый — чувствовать тяжесть его тела, вдыхая горький запах его пота Пете было очень хорошо. Спокойно.       Он прикрыл глаза и крепко обнял Игоря за шею, ткнувшись носом в мокрые волосы на виске. Спешить все равно некуда.       Когда отпустило, Петя проморгался. Ресницы липли от слез, на животе неприятно подсыхала сперма, ноги болели. Петя тихо прокряхтел. Игорь оперся на руки и тряхнул головой. Осмотрел их, лохматых, липких, потных, в сперме и сказал:       — Тут поможет только душ.       — Иди, — махнул Петя рукой. — Мне нужно время, чтобы вспомнить, как ноги сдвигать...       Игорь рассмеялся и шлепнул его по бедру. Помылся он быстро, а после почти на руках Петю отнес в ванную. Тот в какой раз с недоверием осмотрел кухню, ванну, но делать было нечего. Он залез в ванну. Шторы, конечно, не предполагалось, но и стесняться уже было нечего, так что если Игоря смутит, что Петя жопу от смазки моет — то это только его проблемы.       Петя выключил воду и неловко вылез, схватив полотенце и замотавшись в него. Игорь разложил диван, застелил его и пил вино прямо из бутылки. Посмотрел на Петю сытым взглядом и подозвал к себе жестом руки. Полотенце Петя скинул на пол и залез тут же к Игорю, вздохнув и ткнувшись подбородком в его плечо. Игорь ему улыбнулся и протянул бутылку. Петя отказался:       — Курить хочу.       — Ну да, как же после секса и не покурить.       Петя порылся в штанах, достал пачку сигарет и нашел пепельницу, снова подлез к Игорю под бок и закурил, глядя в окно на салюты.       — Спать не дадут, — фыркнул он.       — Ну тут да, заебывает, — согласился Игорь, гладя его голое бедро.       Петя перевел на него взгляд темных глаз.       — Вот зачем было так выебываться? Поебались бы на первой встрече и дело с концом.       — Петь, — Игорь улыбнулся, — ты если бы меня не поцеловал и за член не схватил, я бы допер в лучшем случае через год.       — Нда, за такое время меня бы и увести уже успели... Такие, как я, знаешь ли, долго без дела не бывают...       — Понимаю, — он кивнул, поцеловав его голое плечо. — Ну, к счастью, случилось новогоднее чудо. Какая-то прям тайна новогодняя между нами. Мне с тобой, конечно, очень повезло, Петь. Ты бы послать меня мог еще в самом начале и был бы прав.       — Ага, для кого только? — спросил Петя, вскинув бровь. — Я бы сам потом страдал. Эх, полюбил вот тормоза... — он чмокнул его в губы и, затушив сигарету, поерзал, обняв Игоря и положив голову на его грудь. От Пети пахло сигаретами и гелем для душа. Ванильным, что ли, Юлька как-то подарила.       — Ну, я очень надежный тормоз, — уверил его Игорь.       — Знаю, — Петя чмокнул его в ямочку у ключиц. — Может ты и стоил того, чтобы вот так терпеть. Ладно, давай посмотрим че и спать, лады? Че-то я подзаебался.       — Да меня уже рубит, могу понять. Я так не кончал лет сто. Ты бомба, Петь.       — Бомба тикать еще и не начинала, — подмигнул ему Петя и снова положил голову на его плечо.       Фильма не осилили даже половину, Петя задремал, Игорь во всю зевал. Сдавшись, он выключил телик и перевернулся на бок, крепко обнимая Петю и прижимая к себе. Снова забабахали салюты, но Игорь внимания не обратил, все его внимание было сейчас с Петей. Он нежно погладил его по спине и тихо сказал:       — Мне очень хорошо с тобой, Петь. Вот бы ты подольше со мной остался...       Петя тихо промычал, почти засыпая:       — Куда ж я денусь от тебя...       Игорь улыбнулся и, поцеловав его волосы, сказал:       — Люблю тебя. И с Новым годом.       Он так и не понял, услышал ли его Петя или нет, но это не страшно, ведь Игорь повторил это уже утром. Сонные, довольные и счастливые, в особую негу первого января, он снова это повторил, чтобы Петя точно знал: в этот год он зашел не один. Петя сонно, но так нежно и довольно улыбался.       А Игорь думал: да, я люблю его.