Чёрная свадьба

      — Мне не нравится это место, Мюррей! Зачем мы вообще приехали? Эта девчонка наверняка подстроит какую-то гадость, — Эстер Синклер злилась. Она была недовольна всю дорогу, которая вышла слишком длинной. В пути они все успели приличное количество раз разругаться в пух и прах. Сам отец семейства двадцать раз пожалел, что поддался на уговоры мальчишек о путешествии на машине и они не полетели самолётом. Все, чего он сейчас хотел, так это просто увидеть собственную дочь, даже несмотря на постоянное ворчание жены и её откровенную неприязнь ко всему происходящему.       — Мама, Энид не станет ничего такого делать, ты же знаешь. В конце концов, это важное событие для неё, — старший из братьев, Сирвин, в очередной раз попытался заступиться за единственную сестру, но вновь был проигнорирован.       — Я говорю не про Энид, а про эту мерзкую соплячку в чёрном, — огрызнулась мать семейства, сурово обводя взглядом своих сыновей, которые как раз вышли из машины. — Никогда не жди ничего хорошего от людей в чёрном. Особенно если они носят фамилию Аддамс.       — Дорогая, я не думаю, что сейчас актуально…       — Закрой рот, Мюррей! Я говорила, что нам не стоит сюда ехать! Я предупреждала!       — Тебя никто не просил к нам присоединяться, — заворчал средний брат Нилл, чуть ощерив клыки. Из всех братьев он чаще всех находил смелость противостоять матери, даже если это никогда не заканчивалось хорошо.       — Что ты сказал, щенок? Ну-ка повтори это, глядя мне в глаза!       — Эстер, хватит! — от того, что Мюррей повысил голос, вздрогнули и затихли все. Братья прекрасно знали, что их молчаливый, мягкий и добрый отец слишком редко это делает, а значит, сейчас нужно быть максимально внимательными и слушать то, что он говорит.       — Все вы. Мы приехали на свадьбу вашей сестры, — он взглянул в лица сыновей по очереди, а затем перевел взгляд на недовольную, но замолчавшую супругу: — Нашей дочери, Эстер! Хватит, молю тебя, устраивать сцены. Это важное событие в её жизни. После она покинет семью, как ты этого и хотела. Так что потерпи одну ночь, прошу тебя.       — Не тебе тут диктовать правила. Если бы не твоё мягкое воспитание, не выросла бы наша дочь в это безобразие. Это твоя вина, что ты её разбаловал! И что теперь? Мало того, что смогла обратиться только в семнадцать, так она ещё и лесбиянка! Позор на мою голову, сколько я всего пережила из-за этой неблагодарной девчонки, а ты ещё и смеешь её защищать. Мерзость!       — Тебя никто не просил приезжать сюда с нами. Ты сама решила поехать. Сама приняла правила. Так соответствуй им! — Мюррей ощущал, что в кои-то веки его внутренний волк был зол, и даже запах альфы сейчас не мог его остановить. Почти неделю он сидел за рулем, регулярно выслушивая претензии и жалобы в свой адрес. Он старался быть сдержанным, но сейчас перед воротами странного особняка его терпению почти пришел конец. Он устал от всего этого. — И видит богиня луны, если ты попытаешься испортить это событие моей дочери, я с тобой разведусь. Я долго это терпел, но сейчас просто дай ей спокойно уйти. Я не хочу, чтобы мой волчонок всю свою оставшуюся жизнь жила с ношей того, что собственная семья её бросила и ненавидит только из-за тебя!       — Её вообще никто из стаи так и не принял, кроме нас, как ты не поймешь?! Это позорное клеймо на нашей семье! — Эстер не собиралась уступать в этом споре. И ей было виднее, как относились в стае к её семье. Всегда, всю свою жизнь, она пыталась беречь репутацию Синклеров, но каждый раз, каждый год её надежды таяли из-за одного ребенка. И это было уже выше её сил, терпения и понимания.       — Так оставь её в покое. Я могу тебя сейчас отвезти в Уотсберри, пока мы с сыновьями будем тут, раз тебе так неприятно здесь находиться. У тебя есть выбор, Эстер. Тебя никто не заставлял сюда ехать.       Братья жались друг к другу плечами рядом с машиной. Еще никогда, ни разу в жизни они не видели, чтобы их отец настолько выходил из себя и при этом так много говорил. Это была худшая ссора родителей за всё время, что они себя помнили. Поэтому сейчас каждый из них старался даже не дышать, ожидая, чем всё это закончится. Хотя братья уже давненько минули порог совершеннолетия, они всё ещё были зависимы от семьи и мнения родителей, даже несмотря на то, что младший из них — Оуен — и вовсе с ними уже не жил, переехав в Кливленд ещё в прошлом году, чтобы продолжить учиться самостоятельно.       Эстер тяжело дышала. Она была очень зла на мужа и детей за то, что они отказывались её слушаться. Впрочем, и уступать она не собиралась — пока что. Мать семейства вздернула подбородок.       — С чего я должна ночевать в каком-то вшивом отеле, если у семьи, куда мы отдаем нашу единственную дочь, такой огромный особняк? Неужели ты думаешь, что Аддамсы падут настолько низко, что даже не выдадут нам комнат? Мы все-таки семья Энид, так что они как минимум должны обеспечить нам комфортные условия, ведь мы ехали сюда почти неделю.       — Ты… ты понимаешь, что говоришь? — Мюррей был настолько в шоке, что даже отступил от жены на шаг. Такого поворота в её суждениях он не ожидал. Старшего из Синклеров пробил озноб, когда он понял, что жена вовсе не собиралась его слышать, что бы он ни говорил, и побоявшись, что сделает ещё хуже, он решил вернуться к более мирному тону. — Эстер, ты сама знаешь, как к нам относится будущая жена нашей дочери. Я удивлён, что нас вообще позвали. Ни о каком квартировании в этом особняке и речи быть не может!       — Жена… — Эстер сплюнула под ноги, презрительно скривившись. — Дожили, у моей дочери «жена»… Богиня, за что ты меня так прокляла? Я просто хотела, чтобы моя девочка была нормальной.       — В таком случае тебе стоило реже называть её «разочарованием» семьи, — голос подал угрюмый Оуен. Он, как и отец, не любил много говорить, но если начинал, то делал это так, что многие по итогу были не в восторге. Парень развернулся, сунул руки в карманы серого пиджака и направился к особняку. — Я приехал на свадьбу к своей сестре. И я на неё попаду. Хотите вы этого или нет.       Сирвин и Нилл переглянулись, пожали плечами и направились вслед за младшим братом, опасливо оглянувшись на родителей.       — Ты это видишь?! Это всё твое влияние! Никакого уважения к родителям! — Эстер яростно жестикулировала, гневно скалясь на мужа.       Мюррей хмыкнул в усы, пожав плечами. Он понимал, что некоторые вещи неизбежны, но всё же хотел до последнего верить в собственную семью. Он посмотрел в спины удаляющимся парням и закрыл машину, повернувшись к жене.       — Ты получаешь то, что сама вложила в наших детей. И если они набрались смелости, чтобы оказать тебе неуважение, то это полностью твоя заслуга. Последний раз спрашиваю: ты идёшь или нет? Я все ещё могу отвезти тебя в Уотсберри. Думаю, после пары ночей там все служащие отеля нас хорошо запомнили и выдадут ту же комнату, где мы останавливались.       Эстер сморщила лицо, фыркнув, и, сложив руки на груди, пошла следом за сыновьями, игнорируя мужа. Впрочем, как обычно. Мюррей посмотрел ей вслед, тяжело вздохнув в бороду. Отец семейства прекрасно понимал, что сегодняшняя ночь будет переломным моментом не только в жизни его дочери, но и в их собственной, но сделать с этим ничего не мог. Снова.       — Добро пожаловать в особняк Аддамсов! — на пороге дома стоял крупный мужчина в черном пальто, лысый и с явно нездоровым блеском в глазах. Он протянул руку для приветствия первому подошедшему к нему из оборотней. Оуен подозрительно на него покосился, но, хмуро кивнув, протянул руку для рукопожатия, обратив внимание на то, что вся кисть мужчины была покрыта шрамами, а ногти имели нездоровый синюшный оттенок. Он немного брезгливо сжал её, ощутив холодную грубую кожу под пальцами. Неожиданно пальцы с силой сжались на его ладони, а мужчина, состроив страшную гримасу, отдернул руку. Вот только сшитое швами запястье осталось в руке оборотня.       — О, дьявол! Моя рука! — театрально возопил лысый Аддамс, поднимая пустой рукав пальто.       Молодой оборотень в ужасе сделал шаг назад и упал на землю, больно ударившись. Оуен округлившимися глазами смотрел на то, как в его руке ожило отрубленное запястье, бодро похлопав его пальцами по ладони, от чего оборотень в ужасе отбросил его прочь, не разбирая куда. Рука приземлилась точнёхонько на грудь шедшего прямо за ним Нилла, что в панике застыл на месте, наблюдая, как пальцы отрубленной конечности сначала зацепились за лацканы его тёмно-серого пиджака, а потом и вовсе оттолкнулись прочь. Живая рука упала на землю и, бодро перебирая пальцами, побежала ко входу в особняк под жуткий хохот лысого мужчины. Сирвин, шедший рядом, даже выпустил когти, пытаясь вмиг понять, что происходит.       — Аха-ха-ха! Молодой человек, а вы мне нравитесь! — Фестер улыбался во все свои зубы, безумно вращая глазами и наблюдая за тем, как со сдавленным лающим смехом с земли поднялся младший из братьев. Он понял, кто это был.       — А, так это был Вещь… Прости, маленький парень, не признал, — Оуен криво усмехнулся, вспоминая бесконечные рассказы своей сестры про её жизнь в поместье Аддамсов. Он был единственным, кто всё ещё поддерживал контакт с Энид, несмотря на запрет матери. Его братья в шоке застыли позади, переводя округлившиеся глаза с него на живую руку, сидящую теперь уже на плече мужчины, что довольно ухмылялся. Настоящая рука лысого Аддамса уже появилась в рукаве пальто, и он приветственно махал ею остальным оборотням.       — Лучшее знакомство всегда начинается с шутки, не так ли? — Фестер был доволен. Он протянул вторую руку подошедшему Ниллу, но тот не стал ее пожимать, все ещё с приоткрытым ртом наблюдая за живой рукой в шрамах, сидящей на плече лысого дядюшки. Вещь помахал ему пальцами. Средний брат моргнул и неуверенно помахал в ответ, все еще пытаясь собраться с мыслями. А вот подошедший Сирвин все-таки пожал руку незнакомцу, предварительно её как следует рассмотрев. На запястье не было шрамов, и этот факт его успокоил. Зря.       Нецензурно выругавшись в голос и едва сдержав себя от резких движений, Сирвин с трудом расцепил собственные пальцы, когда в его ладони оказалась такая же живая рука, но выглядевшая уже намного приличнее. Фестер скривился.       — Молодой человек, вы очень грязно выражаетесь. Господину Левше это не по нраву, — упавшая рука презрительно скрипнула ногтями по камню дорожки и высекла пару искр, словно собака, которая забрасывала лапой землю на что-то мерзко пахнущее. Левша, вальяжно перебирая пальцами, подошел к ноге Фестера и замер на ступеньке.       Оуен, не выдержав, засмеялся хрипло и чуть согнувшись. Лица братьев для него сейчас были как бальзам на душу после всей этой нервотрепки в пути. Он начинал понимать, что сомневаться в том безумии, о котором рассказывала Энид, было пустой тратой времени.       — Вы, должно быть, дядя Фестер, я прав? — он учтиво кивнул головой, все ещё усмехаясь, на что старший Аддамс довольно улыбнулся, бодро кивнув в ответ.       — О, должно быть, моя пушистая принцесса рассказывала обо мне, я польщен! А вы, я так понимаю, братья Энид?       — Да, всё правильно. Я Оуен, а эти два дуба — мои старшие братья Нилл и Сирвин, — младший по очереди представил парней, которые, кажется, только сейчас начали отходить от шока. Они переглянулись и тоже кивнули мужчине в ответ. Оуен был очень доволен тем фактом, что кто-то из Аддамсов наградил его сестру такими ласковыми эпитетами. Молодой оборотень надеялся на то, что в такой семье Энид будет счастлива, даже несмотря на то, что собственная мать от неё фактически отказалась.       — Что ж, тогда добро пожаловать на свадьбу! Не наступайте на чёрные плитки в траве вокруг особняка: духи не любят, когда кто-то топчется по их проводникам. А также не… — договорить Фестер не успел.       — Ты кто такой, чтобы запугивать моих детей?! — разъярённо взвыла Эстер, догнав сыновей и ощутив оставшийся след запаха страха, исходившего от них. Она оскалилась и выпустила когти. — Так вы гостей встречаете в этом чёртовом доме? Да Аддамсы, видимо, совсем ничего не боятся!       — О. А вы, должно быть, Эстер Синклер? Рад, что вам нравится наш ужасный особняк и приветствие! И да, клан Аддамсов не знает страха ни перед чем, я безмерно рад, что вы это подметили, — Фестер усмехнулся, совершенно не среагировав на выпад старшего из оборотней. Ему было в целом всё равно на оскорбления, большую часть из них он попросту не понимал. Оуен в этот момент с уважением взглянул на лысого дядюшку. Он не мог понять, что это было: безумие или отвага? В любом случае младшего оборотня это даже восхитило.       — О, доброй ночи, и простите за ожидание! — из дверей выбежала запыхавшаяся Дивина, на ходу поправляя длинную юбку черного платья. Она оказалась быстрее и ближе всех к выходу, когда пришли тревожные новости в общий чат. Оценив ситуацию, она быстро улыбнулась дежурной улыбкой, отточенной до остроты на занятиях в хоре, надеясь на то, что ей не придется использовать голос сирены буквально со входа. Уотсон в принципе не любила это делать, но иногда другого выхода попросту не оставалось.       — А ты ещё кто? — Эстер уперла руки в бока, хмуро оглядывая девушку и смутно припоминая, что уже видела её где-то. По возрасту та явно подходила её младшей дочери, и она смекнула, что это, скорее всего, кто-то из её друзей.       — Здравствуйте, меня зовут Дивина Уотсон, я подруга Энид. Извините за это и позвольте вас проводить в банкетный зал, — уголок губ сирены чуть дернулся, но она была довольна тем, что не потеряла лица в этой ситуации, несмотря на то, что тон матери Энид ей сильно не понравился.       — А… та самая Дивина, — губы Эстер скривились в презрительной гримасе. Она помнила тот разговор с дочерью, один из последних. Тогда Энид упомянула своих подруг, которые тоже встречались. И если имя Йоко Эстер помнила хорошо, то вот имя второй девушки она успела забыть. Но сейчас вспомнила, и ей это радости не доставило.       — Кхм… полагаю, вы слышали обо мне от Энид. Что ж, тогда будем считать, что мы заочно знакомы, хотя и не представилось такой возможности…       — О господи, избавь меня от этого. Мерзкие лесбиянки порочат и без того грязную репутацию моей дочери. Хотя, казалось бы, куда уже хуже. Так нет, еще и межвидовые связи…       — Мама! — воскликнул Сирвин, отошедший от шока. В отличие от Нилла, он не залип пожирающим взглядом на фигуре вышедшей к ним девушки. Его младший брат и вовсе стоял рядом с Фестером, и они с интересом прислушивались к происходящему. Однако фраза Эстер испортила атмосферу буквально за секунду. Сейчас старший из братьев только молился, чтобы на шум и ругань не сбежался кто-то пострашнее, чем лысый мужчина у входа.       — Что «мама»? Я не обязана прогибаться под современное толерантное общество и имею право высказывать свое мнение, — слово «толерантное» Эстер произнесла так, словно съела что-то поистине мерзкое, — так перекосило её лицо. Дивина закипала. Ей стоило огромных усилий не высказаться в привычной едкой манере в ответ на речь этой недалекой женщины. Мать всегда учила её и Кента уважительному отношению к старшим. А тот факт, что перед ней была ещё и мать её подруги, совсем связывал ей руки. Но это ей. А не её брату.       — Что ты только что сказала моей сестре, шкура старая? — злой, как стая голодных пираний, Кент вывалился из дверей как раз вовремя, чтобы услышать всё, что было нужно. Следом за ним появилась Констанс и Иан, явно взволнованный полученным от Бэтти сообщением о том, что у входа нужен еще один адекватный взрослый. Кипящий от праведного гнева молодой сирен был тут же схвачен под руки старшим оборотнем, который не дал ему приблизиться к спорящим женщинам. Дивина деревянно повернула голову к Фолкнесу-старшему и благодарно кивнула, всё ещё держа себя в руках.       — Какие грубые дети. Сразу видно, что сошлись в дурном воспитании друг с другом. Другого я и не ожидала от якобы «друзей» моей дочери, — волчица скрестила руки на груди, презрительно оглядывая собравшихся.       — Поразительно, — Иан сухо усмехнулся, нахмурив брови и отодвигая Кента себе за спину. — Как у человека, настолько нищего душой, родилась дочь с таким большим сердцем? Я попрошу вас обойтись без оскорблений на территории этого особняка. Вы ведь приехали на свадьбу к своему ребёнку. Так почему бы вам не приберечь свой минимальный словарный запас до следующего дня?       — Эстер! Что здесь происходит?! — наконец всё семейство догнал и отец. Мюррей задержался у машины, пытаясь взять себя в руки и полагая, что ничего страшного не произойдёт, пока его жена просто идет к особняку с сыновьями. То, что он ошибся, старший Синклер понял, как только увидел выбежавшую на порог девушку. Он её не узнал, но явно почувствовал раздражение собственной жены и не успел предотвратить очередную сказанную ею гадость.       — Полагаю, вы мистер Синклер. Приветствую вас, — Иан с каменным лицом повернулся к мужчине, не позволяя детям вновь влезть в разборки.       — Здравствуйте, — он кивнул Фолкнесу-старшему и повернулся к жене, тихо шипя и нависая над ней. — Эстер, что ты наговорила бедной девочке? Ты не в состоянии придержать собственную желчь?       — С чего тебя это вообще должно волновать? Я могу ответить за собственные слова.       — Хватит! — Мюррей ухватил жену за локоть, сжав пальцы сильнее. Гнев уже клокотал в его горле.       — Не смей меня затыкать! — огрызнулась Эстер, пытаясь вырвать руку и возмущённо скалясь в ответ, однако хватка оборотня не стала слабее, а глаза его недобро блеснули в сгущавшихся сумерках.       — Я сказал — закрой рот сейчас же! — голос Мюррея отозвался низким рычанием, в нём было столько злости, что хватило бы, чтобы отпугнуть даже не одного альфу. Эстер в шоке округлила глаза и захлопнула рот. Для неё самой это было сейчас неожиданно. Мюррей удостоверился, что жена наконец замолчала, и повернулся к остальным присутствующим. Девушку собой загородил коренастый парень, как две капли воды на неё похожий. На виске его вздулась венка, а в слишком светлых глазах зрачок сжался в маковое зернышко. Мюррей знал, что это значит у сирен крайнюю степень взбешённости. Он узнал этих ребят, вспомнив рассказы Энид о Неверморе. В конце концов, сложно было бы обознаться, когда невооруженным взглядом понятно, что молодые сирены — те самые близнецы, про которых рассказывала ему дочь.       — Мне очень жаль, юная мисс. Я приношу свои извинения за слова моей жены, — он немного склонил голову. Помимо тяжелой ярости на жену, его охватывало ещё и чувство стыда. В ответ на его слова молодая сирена кивнула, подхватила брата под локоть и потянула его внутрь особняка, понимая, что ещё немного — и Кент попросту взорвётся. Ей было достаточно и того, что было сказано матерью Энид, но на первом месте сейчас стоял её собственный брат. Уж кто-кто, а он за словами следить не станет — и не только за ними, а это уже могло перерасти во что-то действительно плохое. Имея более стальные нервы, чем у многих в её окружении, — закалённые годами рядом с Йоко, — Дивина понимала, что не может оставаться сейчас безучастной. Синклеров она решила оставить Иану и Констанс.       — Полагаю, вам придётся извиняться ещё много раз за сегодняшний вечер. Вы уверены, что миссис Синклер стоит переступать порог этого дома? — Иан выпрямился так, что казалось, будто в его позвоночнике затвердела сталь. Он был зол и, даже несмотря на свой мягкий характер и легкий страх по отношению к полноценным оборотням, сейчас не мог просто так отпустить ситуацию. Краем глаза Иан заметил, как Фестер исчезает в дверном проёме. Это было неудивительно. Старший Аддамс терпеть не мог таких хамов и считал очень скучным занятием словесные перепалки. А то, что перепалка будет сугубо словесной, Иан не сомневался. Он получил краткое описание семьи Синклеров от Уэнсдей, так что достаточно быстро понял, как с этими людьми разговаривать.       — Честно говоря, я не уверен, — огрызнулся Мюррей, всё так же держа жену под локоть и сердито бросив взгляд на сыновей, двое из которых виновато потупили взгляды в землю, а младший скучающе ковырял мизинцем в ухе. Отец семейства вновь повернулся к жене, заметив, что та подозрительно принюхивается к светловолосому мужчине в очках и черном брючном костюме. По спине Иана пробежались мурашки. На него зелья бабули Аддамс не хватило, но он изначально был против его приема. Просто потому что сам так и не смог пробудиться как оборотень, и его расчет был именно на то, что его запах не будет создавать ощущения дискомфорта. Вот только по плану он вообще не должен был оказаться рядом с Синклерами.       — А ты ещё кто такой? Ты пахнешь, как оборотень… но очень слабо, — глаза Эстер сощурились. Мюррей и без того понял, чего ожидать, а потому пресёк на корню дальнейшее.       — Эстер. Я в последний раз предупреждаю. Или ты держишь своё недовольство при себе, или я прямо сейчас тебя разворачиваю и увожу отсюда, чего бы мне это ни стоило, — Мюррей еле слышно рычал, давая понять жене, что это его окончательное слово.       — Не стоит затевать конфликт прямо на пороге этого дома в такую ночь. Что же до меня, то я врач этой семьи. Меня зовут Иан Фолкнес. Рад познакомиться с семьёй юной мисс, — Иан выдавил из себя улыбку. Он совершенно не хотел ввязываться в разборки, тем более сейчас. За его спиной тихо возвышалась молчаливая Констанс, которая уже сама по себе немного пугала собственным видом. Иан-то к ней уже привык, а вот новоприбывшие видели впервые. Безликие и так не самый позитивный внешне вид изгоев, так что Фолкнес просто надеялся, что это хоть немного поможет. Эстер хмуро зыркнула исподлобья на мужа, а потом вновь внимательно посмотрела на Иана, сморщив нос. Фолкнес был готов поспорить на что угодно: она поняла в чём дело.       — Я не буду ничего обещать, — она вздёрнула подбородок, глядя мужу в глаза. — Но если никто не будет вмешиваться в дела нашей семьи, то и я не стану ничего говорить.       Мюррей отпустил руку жены, все так же хмуро глядя на неё. А стоявший рядом врач был уверен в том, что фраза матери Энид про дела семьи была адресована ему. Иан натянуто улыбнулся, поворачиваясь к домоправительнице за его спиной.       — Это Констанс Калейда, она домоправительница в этом особняке. Констанс проводит вас в банкетный зал. Прошу следовать за ней, — Констанс чуть склонила голову в приветствии и жестом попросила пройти за ней. Братья Энид пошли первыми, Мюррей же проследил за фыркнувшей напоследок в сторону врача женой и тяжело вздохнул.       — Мне очень жаль, что так вышло. Надеюсь, что она сможет держать себя в руках.       — Знаете. Мне кажется, как раз вам здесь извиняться не стоит. И не беспокойтесь. В этом доме достаточно людей, чтобы в случае чего предотвратить прямые конфликты, — сейчас Иан уже не улыбался. Он не видел в этом необходимости. Его глаза сурово взглянули на мужчину перед ним. — Я действительно теперь понимаю, глядя на вас, о чем говорила молодая хозяйка. Всем нам стоит быть очень осторожными этой ночью, мистер Синклер. И следите за своей женой, — Фолкнес чуть отошёл в сторону, пропуская старшего оборотня в дом. Сам он остался стоять на пороге, некоторое время просто глядя куда-то в темноту. В нынешний момент врач пожалел о том, что бросил курить несколько лет назад. Сейчас бы он с удовольствием немного испортил свои легкие.

<Открыт групповой чат «Поймать бешеную псину»>

      @СушиБой: Если сегодня старую ведьму Синклеров всё-таки решат грохнуть, то я в очереди на участие.       @КоролеваПчёл: Что стряслось?       @ГрафДракула: Кент, в этой очереди ты прямо за мной, а я прямо за Уэнс.       @КоролеваПчёл: Ребят, меня реально пугает, что Йоко даже не пишет шутки. В чём, дьявол вас разбери, дело?       @КрошкаБэтти: Синклеры в зале, ребят! Всем прошу обратить внимание!       @ШенСтоу: Принято. Мы со старшими следим. Кто-нибудь видел Иана?       @Подрывник: Судя по словам Вещи, мистер Фолкнес пытается прийти в себя у входа в особняк. Честно говоря, я не уверен в том, что он говорит, потому что Вещь в ярости и не может нормально объясняться…       @СушиБой: Похоже, старая шкура и ему что-то наговорила. Честное слово, если бы не Энид, я бы уже давно снял медальон и приказал ей утопиться самостоятельно.       @КоролеваПчёл: Кажется, я начинаю понимать. А ведь они только зашли в особняк… Кент, с Див всё в порядке?       @ЗлаяСирена: Я в порядке.       @КоролеваПчёл: Твои сухие и односложные ответы заставляют меня чувствовать себя ещё хуже. Так. Ладно. Собрались. Наши невесты скоро спустятся. Кто-нибудь видел Ксавье? Он должен там присутствовать.       @БиБой: Я видел его с Аяксом и еще каким-то парнем. Кажется, они спустились в подвал минут пятнадцать назад.       @БлёсткаСтоу: Эм… Ребят, надо срочно их проверить. Прям срочно!       @КрошкаБэтти: Только не говори мне, что твой брат опять притащил ЭТО?!       @СушиБой: Я… боюсь спросить…       @ТАМА: Мы с братом проверим.       @КоролеваПчёл: Если это то, о чем я думаю, то постарайтесь их не сильно отпинать. Они нам будут нужны уже через полчаса. Особенно Ксавье.       @ТОМА: Принято.       @КоролеваПчёл: Как жаль, что вы, ребята, не учились в Неверморе. Редко встретишь адекватных оборотней.       @СушиБой: Ты глубоко заблуждаешься, Барклай. Они Аддамсы в первую очередь. Нам одной-то на всю жизнь хватило!       @ТАМА: >: }       @ТОМА: >;)       @Что?! : >В}       @Подрывник: Вообще-то я учусь в Неверморе… Но да… >: D       Тем временем к прошедшим в банкетный зал Синклерам, что настороженно озирались по сторонам, подошёл Гомес. Лицо мужчины светилось доброжелательностью, несмотря на хмурый и презрительный взгляд в ответ от Эстер, которая всё ещё с подозрением принюхивалась к окружающему.       — Ужасная ночь, господа Синклеры! Прошу меня простить, но я вынужден украсть у вас главу семейства прямо сейчас, — широкая ухмылка Гомеса сбивала с толку ровно так же, как и его проворность, несмотря на грузность тела. Старшие братья Энид даже не успели ничего ответить, когда тяжёлая рука мужчины подхватила под локоть Мюррея, и он настойчиво потащил гостя в сторону дальних боковых дверей в зал, недалеко от небольшой сцены. Отец семейства ошарашенно вертел головой по сторонам, не понимая, что происходит.       — Простите, но кто вы? И что вам от меня нужно?       — Ох, простите мне мою неучтивость. Я Гомес Аддамс, отец моей прекрасной дочери Уэнсдей и её братьев. У нас с вами, мистер Мюррей, срочное и безотлагательное дело. Раз уж вы всё-таки явились на торжество, то обязаны проводить свою дочь к алтарю. Думаю, наша принцесса будет этому безмерно рада.       — Что? Но, погодите, мистер Гомес, — Мюррей приложил усилия и всё-таки смог остановить тащившего его крупного мужчину, которого он видел впервые в жизни. Ранее ему повезло лицезреть лишь мать этого странного семейства, с отцом же он столкнулся только сейчас, так что был несколько ошарашен происходящим и не сразу смог найти слова, чтобы ответить. — Для начала позвольте сказать, что я рад встрече с вами, но всё же. Я не уверен, что моя малышка будет рада этому. И, если честно, мне немного страшно оставлять свою жену без присмотра.       — Ах, не волнуйтесь! Энид будет безмерно счастлива, несмотря на все обстоятельства. А за жену не беспокойтесь. Ей ничего здесь не угрожает.       — Но дело как раз-таки в том, что это она может доставить проблемы, — старший оборотень боязливо оглянулся в сторону оставшегося за спиной семейства. Эстер хмуро смотрела ему вслед, её презрительный взгляд не скрывала даже толпа снующих туда-сюда странных людей, всех как один одетых в чёрное. Только семья Синклеров выделялась из общей цветовой гаммы преимущественно серыми цветами одежд, да и из официального у них в лучшем случае были пиджаки на мужской половине. Эстер так и вовсе не стала наряжаться по этому поводу, приехав в своей стандартной повседневной одежде.       — О, какие ужасные новости! Но на этот счёт тоже можете не переживать, — Гомес радушно усмехнулся, вновь начав подталкивать оборотня в сторону дверей, где он уже заметил стоявшую с очень недовольным лицом знакомую вампиршу. Мюррей удивлённо приподнял брови, встретившись взглядом с подругой своей дочери. Поверх её такого же черного, как и у всех здесь присутствующих, платья в пол с вырезом от бедра, была только одна цветная деталь — радужная шёлковая ткань, заколотая золотой брошью у нее на плече, охватывающая ее тело по диагонали и уходившая длинными концами за пояс. Вампирша была без привычных очков, и от того Мюррей не сразу её узнал. Он успел заметить, как девушка вздохнула и натянула на лицо кривую улыбку. При этом глаза Танаки зло сверкнули алым. По спине старшего оборотня пробежались мурашки.       — Мистер Мюррей! Очень рады, что вы в кои-то веки смогли выбраться из-под каблука и займёте законное место рядом с Энид. А то мы с уважаемым мистером Гомесом уже и не знали, что делать. По старшинству я чуть было не заняла ваше место. Какая досада… Ну, в любом случае своё место свидетеля я не отдам.       — Йоко, перестань! — появившаяся рядом уже знакомая сирена сердито шикнула на девушку, успокаивающе положив той руку на плечо. Вампирша закрыла рот и выдохнула через нос, на мгновение прикрыв глаза. Прибывшая Дивина со следами немного смазанного макияжа на глазах вымученно улыбнулась отцу подруги. — Ещё раз здравствуйте, мистер Мюррей. Спасибо вам за помощь. И, пожалуйста, поймите нас тоже. К вам у нас нет претензий. И мы правда надеемся, что Энид будет рада вашему присутствию. Что ж, мы удаляемся на места свидетелей. Прошу вас, порадуйтесь за свою дочь.       С этими словами Дивина, мягко обвив рукой за талию свою девушку, увлекла её за собой к левой стороне сцены, на которой стояла изящная арка из черных и розовых роз, а перед ней возвышался постамент священника. Вот только со стороны тот больше походил на оккультный алтарь. Мюррей удивленно моргнул, проводив взглядом девушек, а когда обернулся, то понял, что и Гомеса уже след простыл. Он остался стоять перед приоткрытыми дверями в одиночестве, совершенно сбитый с толку, пока его чуткий слух не уловил приближающиеся из-за двери торопливые шаги.       — Папа? — голубые глаза Энид распахнулись в шоке, когда прямо за дверью вместо Йоко она обнаружила собственного отца. Мюррей же на мгновение забыл, как дышать, ощущая, как к горлу подступили скупые отцовские слёзы. Его губы задрожали, а глаза покраснели, когда его любимая дочь бросилась вперед, обнимая его крепко и уткнувшись лицом в его кремового цвета рубашку. Широкие руки отца обняли за плечи всхлипывающую дочь, и он уткнулся носом в светловолосую макушку, силясь не расплакаться так же, как она.       — Волчонок мой, я так рад тебя видеть, — сипло произнес он, чуть отстраняясь и все ещё держа девушку за плечи. — Ты прекрасна, моя звёздочка. Прошу, прости своего непутёвого отца за опоздание…       — Папа… я так рада, что ты приехал! — Энид всеми силами пыталась взять себя в руки, понимая, что макияж вот-вот будет безнадёжно испорчен. Но отголосок эмоций её невесты, на который она всё еще опиралась, больно ударил ледяным холодом по нервам, заставив волчицу тут же собраться. Уэнсдей уже заметила Синклеров, и в её эмоциях начала нарастать неприкрытая леденящая ненависть. Энид постаралась собрать успокаивающие нежные чувства, на какие только была способна в этот момент, вместе, чтобы невеста почувствовала их в ответ, и, кажется, это немного сработало. Во всяком случае эмоции Уэнсдей заметно утихли, возвращаясь в относительно спокойное русло. Оборотень не знала, надолго ли этого хватит, но всеми силами надеялась, что всё обойдётся. В этот момент на её плечо сзади легла прохладная рука, заставив молодую волчицу слегка дернуться.       — Il nostro cucciolo di lupo, не хочу вас прерывать, но повернись на секундочку, иначе твои прекрасные слёзы испортят всё впечатление, — немного шипящий голос Мортиши заставил Энид с облегчением выдохнуть, позволив матриарху Аддамсов, что неслышно подплыла со спины из темноты дверного проёма, помочь ей. Прохладные руки Мортиши мягко коснулись её щек, а шёлковый чёрный платок аккуратно убрал ненужную влагу.       — Спасибо, Мортиша, — Энид вымученно улыбнулась, часто моргая и стараясь держать свои эмоции под контролем. Это всё ещё давалось ей плохо, и если бы не эмоциональная связь с Уэнсдей, она уже разревелась бы в три ручья так, что ни один шёлковый платок не спас бы положение. Мюррей застыл рядом, мягко улыбаясь в бороду и незаметно утирая скупую отцовскую слезу. Он и представить себе не мог, какой заботой была окружена его девочка всё то время, что он сам был так далеко от неё. Его съедало чувство вины так сильно, что старший оборотень готов был прямо сейчас провалиться под землю. Но всё же понимал, что пока не может себе этого позволить.       Отец Энид благодарно кивнул Мортише, которая поправляла прическу его дочери, и, нахмурившись, бросил взгляд в сторону собственной жены. Его брови чуть приподнялись, когда он увидел, что женщина вообще не смотрела в их сторону, больше занятая брезгливым осматриванием окружающих, чем собственной дочерью и мужем. Его зубы сжались. В этот момент он понял, что дальше так продолжаться просто уже не может. Законы стаи были очень строги по отношению к семьям, связанным узами брака, но их дети уже давно минули порог совершеннолетия. А значит, больше его ничто не сдерживало от развода. Да, это ляжет позором на семью, но в данный момент он понял, что ему было плевать. Хотя бы своих сыновей он был намерен держать от этой женщины подальше. В будущем у него могли появиться внуки, и он понимал, что если наконец не решится, то их тоже может коснуться тяжелая рука Эстер. А этого он уже не мог себе позволить. Больше никогда. Мюррей твёрдо решил — после свадьбы дочери он подаст на развод. Никакая честь семьи не могла стоить загубленной детской души. В этот момент номинальный глава семьи был очень зол и не мог понять, на кого больше, — на себя или на жену.       — Папа? — его сжатой в кулак руки коснулась мягкая ладонь дочери, и он вздрогнул, возвращая своё внимание ей. Взгляд его тут же смягчился, а на губах появилась теплая улыбка.       — Прости, волчонок. Ты знаешь, я не был лучшим отцом… Я никогда не смогу вымолить у тебя прощения за всё, что не сделал для тебя. Но я так счастлив, что сегодня могу быть здесь, с тобой. Прошу, прости меня, если сможешь…       — Пап, о чём ты говоришь? В этом нет твоей вины. Я всё так же люблю и тебя, и братьев… И маму тоже, — на последней реплике она бросила взгляд в сторону, быстро выловив из толпы лицо матери. Её губы сжались в нить, но она сдержалась, вновь возвращая внимание отцу, и улыбнулась немного вымученно. — И я рада, что сегодня ты здесь. Для меня это многое значит.       — Доченька… Ты так повзрослела… — Мюррей всё-таки шмыгнул носом, но сдержался, восхищённый силой собственной дочери. Только сейчас он понял, что запах его волчонка изменился. На мгновение он удивленно моргнул, понимая, что перед ним больше не его маленькая девочка, а сильная и взрослая волчица. Энид понимающе кивнула, чуть криво усмехнувшись, когда отец попытался озвучить вертевшийся у него на языке вопрос.       — Дорогие, пора начинать. Прошу меня простить, но сейчас я должна идти, — Мортиша чуть наклонилась вперед, оставляя легкий поцелуй в макушку Энид, от чего та довольно сощурилась, тихо хихикнув. Она легко кивнула Мюррею и, пройдя мимо них, направилась к импровизированной сцене, словно плывя над полом. Синклер-старший проводил её удивлённым взглядом. Они когда-то давно уже встречались, но с тех пор женщина, кажется, не изменилась ни на йоту, в то время как его волосы почти полностью поседели, дети подросли, а единственная дочь собиралась обручиться с человеком, которого любила.       — Удивительная семья…       — Мы предпочитаем слово «пугающая», — усмехнулась Энид широкой усмешкой с удлинившимися клыками, а её глаза на мгновение сверкнули расплавленным золотом. Мюррей вздрогнул, но тут же облегчённо вздохнул. Его девочка была в безопасности здесь и могла за себя постоять. Он был горд ею. Хотя и сожалел о том, что сам для этого ничего толком не сделал.       Мортиша достигла сцены, элегантно поднявшись по маленьким ступенькам. Она мягко улыбнулась присутствующим, чуть приподняв руки и похлопав в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Все собравшиеся в зале постепенно замолкали, занимая свои места за длинными скамьями у столов, уставленных разномастной снедью. В общем и целом на торжестве собрался далеко не весь клан Аддамсов, многие по тем или иным обстоятельствам не смогли приехать, тем не менее в зале негде было яблоку упасть, а общее количество голов живых существ насчитывало более ста образчиков. С левой стороны сцены столпились свидетели и друзья Энид. Йоко, Дивина и Кент озирались по сторонам, понимая, что среди них не хватает ещё двух парней. Бьянка, стоящая слева от сцены с такой же шелковой тканью через плечо, как и у Йоко, только красного цвета, так же беспокойно озиралась. Рядом с ней восторженно улыбались Юджин и Пагсли, который держал за руку недовольного Пьюберта. Малыш так и норовил исчезнуть куда подальше, но старший брат доходчиво смог ему объяснить, по какой причине они стоят здесь. Так что младший из семьи, хоть и был недоволен, но продолжал стоять на месте, хмуро оглядывая собравшихся в зале родственников.       Синклеры, которым их места указала домоправительница, заняли один из столов недалеко от сцены, как и полагается семье невесты. Братья Энид то и дело с опаской косились на собственную мать, которой, казалось, вообще было плевать на происходящее. С того момента, как они вошли в зал, она не могла отделаться от ощущения, что за ней наблюдают. Она постоянно хмуро оглядывалась и принюхивалась, отмечая всех подозрительных, на её взгляд, людей. Проблема была в том, что, с её точки зрения, подозрительными здесь были буквально все. Так что через какое-то время она просто стала игнорировать ощущение постороннего взгляда на ней и стала чаще принюхиваться. Ей всё время казалось, что на самой границе обоняния чувствуется волчий запах. Но такой слабый и едва различимый, что его сложно было уловить.       Странным было то, что этот запах, казалось, исходил отовсюду. В кои-то веки Эстер пришлось положиться не на нюх, а на собственные глаза. Все присутствующие казались ей подозрительными. Начиная с того недооборотня, которого она встретила на пороге дома, и заканчивая странными старушками, сидящими за столом неподалеку.       — Я приветствую всех собравшихся здесь сегодня, в эту ужасную ночь, которая станет началом новой ветви в нашем семейном древе, корни которого уходят так далеко в века, что мало кому из ныне живущих ведомо о истинном их масштабе. Сегодня мы приветствуем вместе с предками и желаем ужасной жизни рука об руку нашим потомкам. В эту ночь, такую же чёрную, как сердца прародителей… — голос Мортиши отдавался небольшим эхом под сводами банкетного зала, он мягким шёпотом проникал в самые глубины душ присутствующих. Правда, не во все.       Мюррей, стоявший на своем месте рядом с дочерью и приобнимавший её за плечи, осматривал зал, внимательно вглядываясь в окружающие лица. Он вздрогнул, когда заметил кривую клыкастую усмешку одной из старушек, долгий и пронзительный взгляд одной из женщин за дальним столом, явно адресованный лично ему, и недобрый оскал, едва скрытый густой бородой мужчины, сидящего рядом с ней. Пара странных парней с хищным взглядом и взъерошенная девушка, с прищуром оглядывающая толпу и явно следящая за его семьей. Мюррей вздрогнул, когда встретился взглядом с огромным косматым мужчиной, сидящим позади, и явно его женой, так как одеты они были одинаково. А вздрогнул он потому, что в глазах обоих плескалось золото, что было отличительным признаком именно альф. Он задержал дыхание, отводя собственный взгляд в сторону, возвращая его дочери. Может быть, его жена и не заметила ничего, ошибочно полагаясь только на нюх, но он успел насчитать более чем десяток оборотней, и среди них было двое очень сильных. Мужчина облегчённо вздохнул. Он понимал, что его девочка не останется без сородичей, даже когда они покинут этот дом.       — Эй, кажется, папаша нас заметил, — Бэтти меланхолично жевала жвачку, слушая неторопливую речь Мортиши краем уха. Что говорила матриарх Аддамсов, её не слишком волновало. Вся эта пафосная восторженная речь была скорее для отвлечения внимания и соблюдения традиций. Она оглянулась по сторонам, понимая, что все остальные члены клана, в отличие от них, преданно слушают женщину. Бэтти усмехнулась себе под нос, складывая руки на груди.       — Конечно же, заметил. Мы ему специально показались. Вот только зачем, никак не пойму. Разве наша маскировка не нужна была для того, чтобы на нас не обратили внимания? — Шен, сидевший рядом с остальной вольной стаей и младшим братом, собранными за одним столом, недовольно ворчал.       — Насколько я знаю, отец нашей мисс на её стороне. Это было вроде сигнала лично ему о том, что Энид тут не одна, — жена Бэлрона, Мэган, тоже сморщила нос, подхватив мужа под руку. Старший Трауман хмыкнул в бороду, обведя взглядом всех присутствующих.       — Однако, как сказала мисс Аддамс, — «попустительство хуже преступления». Так что это было и своеобразным предупреждением, — он сощурил глаза, оглядев собравшихся и заострив внимание на хмуром Иане, сидевшем рядом с ним, и его жене Мие. — Никогда — даже в нашей бывшей стае — не отказывались от детей, которые не могли обратиться. Я раньше слышал об общине с западного побережья, но не думал, что всё так плохо, — он поймал удивленный взгляд Иана и кивнул ему.       — Кто бы мог подумать, что из-за предрассудков они в собственной грязи не заметят алмаза, — покачала головой Мэган, сочувственно вздыхая и глядя на юную Синклер, что стояла под руку с отцом, ожидая их выхода. Ей было искренне жаль девочку, по такой глупости почти оставшуюся без родителей, несмотря на то, что те всё ещё были живы.       — Ну думаю, все согласны, что такому многообещающему альфе не стоит оставаться без стаи в будущем, — голос подал Иан, и все молча ему кивнули в знак согласия, даже не раздумывая. На их губах разом появилась единодушная, чуть кривая усмешка. Может быть, они были далеки от того, чтобы быть достойной общиной. Но каждый из них знал, что настоящая стая начинается с малого.       — Надеюсь, их детки в будущем подружатся с нашими. Думаю, малышу Кирану они понравятся, — Бэтти прижалась плечом к мужу, который ей мягко улыбнулся, обняв за плечи. Никто точно не знал, сколько на самом деле было лет Вохкинну, вампиру индейской наружности, который станет отцом ребенка Бэтти, но это почему-то никого не волновало.       — Киран? То, что анализы подтвердились, не значит, что мы можем на данный момент определить пол ребенка. К тому же не факт, что он будет оборотнем, — Иан удивлённо приподнял брови, а сидящая рядом с ним Мия с маленьким Лиамом на руках усмехнулась, довольно щурясь.       — Ой, да какая разница? Родится девочка — назовем Кирой. И вообще, мне всё равно: вампир или оборотень. Это наш ребёнок, и он в любом случае будет членом стаи. А кем он является, когда вырастет — само определится. Я не собираюсь быть узколобым ископаемым, как родители нашей мисс. Думаю, тут мы с мужем оба согласны, так ведь? — Бэтти довольно улыбнулась супругу, и тот качнул головой в знак согласия, когда его жена поглаживала свой живот рукой. Старшие оборотни одобрительно высказались на слова девушки, ничуть не смутившись её горячности. А Иан сидел и думал о том, что он действительно не понимал, откуда у них у всех такое редкостное единодушие. Ещё год назад они едва горели желанием знать друг друга ближе, но сейчас даже он уже разделял их мысли. Фолкнес-старший посмотрел на своего сына и усмехнулся, погладив его по голове.       — Тогда я буду надеяться, что Лиам с вашей помощью вырастет достойным старшим для всех будущих детей, — Иан немного грустно хмыкнул. Он понимал, что для молодого оборотня будет очень важным присутствие нормальных сородичей, а не таких, как они с женой, не способных даже обратиться. Так что врач искренне надеялся на то, что в будущем Лиам действительно станет достойным человеком, даже если он пойдет по их с женой стопам.       В момент, когда Мортиша наконец закончила свою речь, она уступила своё место на сцене радостному Фестеру, обряженному в черные одеяния священника. Он широко улыбался своей полубезумной ухмылкой, занимая место за постаментом, на который положил тяжёлую пыльную книгу, раскрывая её где-то на середине. Собравшиеся оборотни, что уже были в курсе, кто такой Фестер, немного напряглись, но посмотрев на то, что никто из клана даже ухом не повёл, немного успокоились. Тем временем тишину зала разрезал звук клавесина, на котором играл похожий на Франкенштейна дворецкий семьи Ларч, которого многие из недавних знакомых семьи всё ещё слегка побаивались. Блейз, сидящий рядом с братом, вздрогнул, еле слышно заскулив, чем заставил Шена мученически закатить глаза.       Под жутковатую музыку никто не заметил, как коварно переглянулись Эсмеральда Фрамп, она же бабуля Аддамс, и Корделия Уилсон, старейшая из вольной стаи. Женщины за это короткое время успели подружиться и стали весьма тепло к друг другу относиться. Предыдущей ночью они даже вдвоем раскладывали обсидиановые пластины вокруг дома, формируя нужный круг. В конце концов, какая свадьба без присутствия духов предков? Сама бабуля Аддамс была рада новой подруге и посвятила ту в их традиции. Поначалу Корделия была немного смущена тем фактом, что престарелая ведьма привезла на свадьбу части тел покойников с семейного кладбища, но быстро поняла, в чём тут дело, и взялась помогать. Мало кто знал, но лучшей подругой в её зрелом возрасте была именно ведьма, а потому ничего особенно смущающего и нового в обрядах Аддамсов Корделия лично для себя не нашла. И сейчас две пожилые женщины весело переглядывались, ожидая того момента, когда духи клана Аддамс прибудут на торжество. Ведь сама церемония не просто так была запланирована на полночь.       — Какого хрена? — тихо проговорила хмурая Бэтти, повернувшись на едва слышный шум, идущий от задних дверей. Чета оборотней Аддамс, сидящая неподалеку, тоже обернулась, услышав непонятную тихую возню. В двери бочком, стараясь не шуметь и буквально в полуприсяде протискивались их сыновья, Тома и Тамаш, тащившие за собой трёх подозрительно хихикающих парней. Глаза Эйвор сощурились, а нос на автомате втянул воздух, Михай, сидевший рядом, тихо хрюкнул в бороду от сдавленного смешка. Остальные оборотни тоже, стараясь не мешать происходящему, повернулись, наблюдая странную картину. Тамаш недовольно оскалился, кивнув на парней, которых они конвоировали, а Шен, быстро всё понявший, застонал, закрывая лицо руками от стыда. Блейз ехидно усмехнулся, а Бэтти сдавленно охнула. Все без исключения оборотни, сидящие на задних рядах, почуяли сладковатый травяной запах, исходящий от Руперта, Аякса и Ксавье.       — О, моя лунная богиня… — охнула Мэган, прикрыв ладонью рот и осторожно покосившись на мужа, что сурово хмурил брови. Эйвор едва слышно рыкнула в сторону сыновей, приподнимая ладонь и как бы говоря о том, что им стоит пока остаться на месте. Близнецы переглянулись и кивнули родителям, запихав всех троих парней на задние ряды, позади родителей, и сев по обеим от них сторонам. Они бросали на молодых людей суровые и злые взгляды, но те все равно продолжали сдавленно хихикать. Оставалось только надеяться, что звук клавесина, на котором воодушевленно играл Ларч, заглушит лишние звуки.       Тем временем посторонних звуков в зале добавилось просто по причине того, что расчувствовавшийся и плакавший навзрыд Гомес уже повел свою дочь к алтарю с правой стороны, в то же время со своего места к левой части сцены двинулись и Мюррей с Энид. Уэнсдей всеми силами старалась не скривить лицо и сохранить его в своем привычном спокойном выражении, однако плач отца выводил её из себя. Единственной ниточкой успокоения для неё все ещё оставалась едва ощутимая, ослабнувшая за сутки эмоциональная связь с Энид, через которую она чувствовала восторг, умиление Гомесом и трепещущее ожидание. Аддамс едва заметно усмехнулась, бросив косой взгляд на отца, а затем медленно обводя им присутствующих. Она заметила обеспокоенные лица друзей, красные глаза и дрожащие губы отца Энид, даже Пагсли всеми силами старался не разреветься. Что-то явно назревало. И всё, чего она сейчас хотела, так это закончить со всеми формальностями, чтобы во всём разобраться и назвать уже свою волчицу женой официально. Поэтому ей не нравилось лёгкое беспокойство, витавшее в воздухе.       Но едва её взгляд зацепился за Энид, она ощутила, что собственное сердце снова сделало нечеловеческий кульбит в грудной клетке. Казалось бы, и наряд-то она уже видела, и знала каждый сантиметр кожи своей невесты, но сейчас, на фоне всего черного моря костюмов и платьев, на фоне изрисованных хтоническими чудовищами стен её Энид сияла так, что не оставила никого равнодушным. Она, словно восходящая ярчайшая звезда на фоне чёрного неба, не могла не притягивать взглядов. Уэнсдей ощутила, как дыхание спёрло в лёгких, как все фоновые звуки померкли, и она была готова поклясться, что вокруг Энид сейчас тонким маревом искрился воздух. В своих глазах она видела самое совершенное существо в мире и неверным шагом приближалась к нему всё ближе, пока не осознала себя на расстоянии вытянутой руки от женщины, что стала её судьбой.       Гомес и Мюррей отошли от девушек, разойдясь каждый в свою сторону и заняв места рядом со свидетелями. Спиной старший оборотень ощущал, как в него вперилось несколько тяжёлых взглядов. В воздухе застыло некое напряжение, и оно понемногу нарастало.       — Итак. Данной мне властью одного епископа из Техаса во время моего расцвета сил и одной чудной истории с парой кур и сейфом…       — Дядя… — Уэнсдей зашипела едва слышно, нахмурившись, но не отводя взгляда от пары голубых глаз напротив, затмевающих для неё одной всю вселенную. На постамент перед Фестером взобрался Вещь, запястье которого было обтянуто праздничной виньеткой с крохотными цветами. Он открыл маленькую черную коробочку с кольцами, которую принёс, и положил её рядом, отойдя назад, бодро взобравшись на плечо лысого дядюшки.       — Кхм, кхм… Да, мои извинения. В общем властью, данной мне несколькими церквями, в том числе и не совсем легальными, я вопрошаю вас двоих перед лицом богов, дьяволов, других высших сущностей и всех предков: Уэнсдей Фрайдей Аддамс, готова ли ты взять в законные жёны Энид Синклер, хранить ей верность и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии? Любить её и уважать каждый день, до самого конца ваших жизней, и продолжить это даже после смерти?       — Я, Уэнсдей Фрайдей Аддамс, клянусь, что обещаю тебе, Энид Синклер, всё сказанное выше и даже больше, и даже смерть не посмеет разлучить нас, — твёрдо произнесла Уэнсдей, ощущая, как в уголках глаз предательски защипало. Она взяла одно из колец из коробки и надела его на безымянный палец протянутой к ней руки Энид, которая мелко при этом дрожала. По эмоциональной связи, хоть и прилично ослабнувшей, она ощущала чудовищных размеров бушующий поток чувств своей возлюбленной. И даже несмотря на все предосторожности и усилия, она понимала, что начинает поддаваться этому давлению. Настолько велико было чувство, что испытывала сейчас Энид.       Где-то под потолком начали появляться первые, едва заметные в искусственном освещении призрачные фигуры предков. Многие из сидящих в зале членов клана приветственно замахали руками и улыбнулись им. По спине Синклеров же пробежали ледяные мурашки. Эстер начала понемногу паниковать, ухватившись рукой за рукав Сирвина, который сидел рядом. Вольная стая тоже заметно напряглась, но, посмотрев на спокойные лица старших оборотней из Аддамсов, они быстро взяли себя в руки. Бэлрон с удивлением покосился на довольную Корделию, что усмехалась, восторженно потирая ладони.       — Отличненько! Энид Синклер, перед лицом богов, дьяволов, других высших сущностей и всех предков: готова ли ты взять в законные жены Уэнсдей Фрайдей Аддамс, хранить ей верность и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии? Любить её и уважать каждый день, до самого конца ваших жизней, и продолжить это даже после смерти? — Фестер довольно ухмылялся, а Вещь на его плече восторженно дрожал, без перерыва что-то отбивая пальцами по плечу старшего Аддамса.       — Я, Энид Синклер, настоящим клянусь, что обещаю тебе, Уэнсдей Фрайдей Аддамс, всю себя до конца моих дней и больше, и даже смерть не разлучит нас, — Энид старалась. Она правда старалась держать себя в руках, но с каждой секундой это получалось у неё всё хуже и хуже. Всё, на что её хватило, это не выронить кольцо и надеть его на палец своей любимой женщины. Ей казалось, что ещё немного и собственное сердце взорвётся у неё в груди от переизбытка эмоций.       Уэнсдей мягко переплела их пальцы, ободряюще чуть улыбнувшись, когда они вместе повернулись к Фестеру и расписались в книге имён клана, их фамильном реестре. Здесь Энид впервые указала себя не как Синклер, а как Аддамс, отныне и навсегда. Её рука едва не дрогнула в последний момент, но она смогла заставить себя вывести последние буквы новой фамилии ровно.       — Чудненько! Настоящим пред лицами предков и живых объявляю вас двоих женой и женой. Да будет славиться клан Аддамсов с таким поколением во веки веков и до конца времен! Можете поцеловать невесту.       На этом моменте Энид уже просто не выдержала, притянув к себе Уэнсдей в крепкие объятия и впившись в её губы своими, несмотря на то, что по щекам катились горячие слёзы радости. Всё, теперь никто и никогда не заберёт у неё её пару. Никто не посмеет помешать их счастью. Она слышала, как дико бьется сердце Уэнсдей совсем рядом с ней в унисон её собственному, она чувствовала, как их дыхание вновь становится единым. И в этот момент она наконец поняла, по какой причине Мортиша и Гомес даже спустя столько лет всё ещё так смотрели друг на друга.       Зал восторженно загудел, вверх, к потолку, взлетели немногочисленные головные уборы, а стены здания сотряс дружный рёв сотен глоток. Среди которых слышались свист, рычание, восторженные крики, радостное подвывание, в том числе и вопли на совершенно непонятных языках и наречиях. А с потолка спускались духи предков семьи, добавляя в общий гвалт одобрительный потусторонний вой.       — Эй, мужик, твой выход! — Аякс толкнул хихикающего Ксавье в бок, и тот подпрыгнул на месте, радостно вопя вместе со всеми и умудрившись проскочить мимо Тамаша, который как раз отвлекся, к самом центру происходящей вакханалии.       — Да будет чёрная свадьба! — заорал Торп, вливая всю свою магическую силу в оживление картин. Фигуры, нарисованные на стенах и потолке, начали оживать, и даже красная луна в самом центре медленно стала поворачиваться. Графические монстры постепенно двигались, пускаясь в пляс в этом чудовищном хороводе, становясь всё более материальными с каждой секундой. Публика восторженно загудела на это представление, а сам художник был счастлив от того, как это всё у него получается. Правда, границ между реальностью и вымыслом он сейчас почти не различал…       Дело в том, что несколькими часами ранее Ксавье сильно переживал, что не сможет справиться с такой мощной магией, и поддался уговорам Руперта. Логика молодого оборотня была проста и доступна для художника. Вспомнив их похождения в Берлингтоне, тот предположил, что сила Ксавье должна увеличиться, если он будет в слегка одурманенном состоянии. А потому Стоу предложил двоим парням покурить травки, чтобы расслабиться перед напряжённым моментом. Загвоздка была в том, что Аякс, являясь горгоном, по умолчанию был менее восприимчив, а потому курил гораздо больше их, тем самым случайно зародив чувство соперничества между парнями. Как итог, Руперт и Ксавье едва могли стоять ровно, а Аякс не мог перестать над ними смеяться. В таком состоянии их и нашли близнецы-оборотни, предварительно выбив дверь в подвал, где вышеупомянутая не к добру троица и накуривалась.       — Что, чёрт возьми, происходит?! — Бьянка неосознанно отодвинула за спину Юджина и Пагсли с маленьким Пьюбертом, наблюдая, как нарисованные монстры вырываются из стен и потолка под потусторонний визг собравшихся там привидений. Волосы на её голове встали дыбом, и она начала озираться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы защититься.       — Ложись! — стоявший рядом Гомес восторженно усмехнулся, вынимая из своей трости тонкую рапиру и обезглавливая ближайшего кинувшегося в их сторону монстра. Свидетели ближе всех находились к стенам, а потому глава Аддамсов среагировал первым. Он ловким движением пронзил ещё одного монстра, по виду напоминавшего собой гигантского нетопыря. Нарисованное чудовище рассыпалось краской, заплескав вставших рядом молодых людей каплями красного. Черная же краска осыпалась пылью.       — Он что, в два слоя краску положил? — Барклай зло оттерла с лица брызги красной краски, глазами пытаясь найти в радостно орущей толпе виновника происходящего. Гомес же, отсалютовав сирене, ловко перепрыгнул сцену, взгромоздился ногами на ближайший стол и во всё горло заорал:       — EN GARDE, Аддамсы!       На секунду всё стихло — буквально на мгновение, — когда в ответ чёрная толпа существ взревела радостным воем и вмиг ощетинилась скрытым оружием, клыками и когтями. Аддамсы любили веселье, а ещё больше любили, когда веселье было опасным. Дружный вопль «En Garde!» в ответ на призыв Гомеса прокатился рычащим эхом по всему особняку. Люди вскакивали на столы, переворачивали стулья, радостно скалясь, и уже через несколько мгновений на лицах большинства появились красные капли краски, как и на всех доступных поверхностях, где кипело сражение клана с нарисованными монстрами, которые оказались слишком быстры для обычных оживлённых картин Ксавье. Постепенно зал стал окрашиваться в красный и превращаться в настоящее поле битвы. На фоне Ларч сменил вальс Мендельсона на что-то более оживленное и бодрое. Заканчивать свой концерт, по всей видимости, дворецкий не собирался. От монстров его защищала Констанс, оказавшаяся рядом с вытянутым большим серебряным подносом в руках. Иан присоединился к остальным оборотням, в панике пытаясь вспомнить, где именно он оставил свой рабочий чемоданчик.       Уэнсдей со спокойным лицом наблюдала за происходящим со сцены. Фестер с Вещью уже поспешили в общую толпу, чтобы не упустить момента. В её руках вновь появилась длинная рапира в ножнах. Энид восторженно озиралась по сторонам. Аддамс чувствовала радостную дрожь её руки в своей. Медиум усмехнулась, чуть сильнее сжав ладонь своей уже жены и закидывая рапиру в ножнах себе на плечо.       — Прямо-таки дежавю, amore mio.       — И не говори. Вьетнамские флешбеки какие-то прямой поставкой из Невермора, — Энид сморщила нос, подгибая края болеро с локтей повыше. — И снова краска.       — Желаешь развлечься? — Уэнсдей хмыкнула, неопределённо поводя плечами. Благодаря конструкции сцены они были защищены со спины, но под потолком всё ещё роились летающие твари, пытавшиеся поймать хохочущих приведений, которые присоединились к своим потомкам в этой битве.       — Маникюр жалко. Йоко старалась, чёрт возьми.       — Да, пожалуй, не стоит. Твоё прекрасное белое платье может испачкаться.       — Хм, а я думала, ты оценишь, если на нём будут красные разводы. Разве нет?       — Бесспорно, il mio lupo color sangue. Но это решать тебе.       — Вот и замечательно. Я просто поищу, чем бы… О, бабуль! — Энид радостно помахала довольной старушке, что со злобным хохотом гоняла откуда-то взявшейся у неё лопатой какую-то тварь, похожую на крупного паука, вокруг одного из столов. Хитрая старая ведьма поняла, что от неё хочет одна из её девочек, а потому легко перебросила волчице свой рабочий инструмент, с маньячным выражением лица доставая из-за пазухи длинный нож взамен старого оружия. Волчица довольно осклабилась, также закидывая на плечо инструмент, уже выпачканный в краске. Они с женой кивнули друг другу, бодро соскочив со сцены, и присоединились к всеобщему веселью в стиле Аддамс.       Тем временем Бьянка, пригибаясь, добралась до другой стороны сцены, присоединяясь к друзьям. За ней по пятам следовал Юджин, а вот Пагсли убежал в тщетной попытке поймать ускользнувшего от него Пьюберта, что с радостной улыбкой бросился к родственникам, откуда-то достав пару маленьких кинжалов. Барклай сочла, что среди Аддамсов мальцу ничего не грозит, и потому решила, что ей лучше объединиться с остальными друзьями. Добравшись до противоположной стены, она застала странную сцену: Кент радостно размахивал остатками стула и в очередной раз приложил им новую тварь по голове. Дивина, которая стояла спиной к спине с Йоко, отбивались от налетавших на них нарисованных летучих мышей, и если у вампирши ещё были, хоть и не такие впечатляющие, как у оборотней, но всё же когти, то сирена сражалась ножкой от стола. Синклер-старший был тут же, отбиваясь когтями от монстра, похожего на оборотня, но весьма отдалённо. Все уже были прилично перепачканы красной краской. Бьянка озадаченно наклонила голову вбок, но через секунду сообразила, что парней, ответственных за этот бардак, рядом с друзьями нет.       — Йоко! Где Ксавье? — сирена зло щерилась, понимая, что в этом бардаке вообще сложно будет найти хоть кого-нибудь. Танака дернула головой куда-то в гущу толпы в середине зала, когда поняла, кто и зачем её окликнул.       — Я видела его там пару минут назад. У тебя есть, чем отбиваться?       — Нет, но я справлюсь как-нибудь. Юджин останется с вами, — она повернула голову к кучерявому парню, что следовал за ней по пятам, и усмехнулась. Оттингер, конечно, подрос и стал внушительнее, но перед собой она всё так же видела испуганного подростка. — Прости, БиБой, но тебе придётся остаться тут.       — Я могу помочь! — неожиданно резко и низким голосом возразил парень, нахмурившись. Бьянка удивлённо вскинула брови. Порой она забывала о том, что некоторые люди могут меняться с годами. Мимо них просвистела пара тарелок, запущенных тремя руками одного из странных Аддамсов на манер чакрамов. Тарелки со звоном разбились о стену, предварительно располосовав пару небольших тварей и окропив всех сверху несколькими дополнительными брызгами красной краски.       — И чем же? — Бьянка даже не обратила на это внимание, в отличие от замершего на мгновение Оттингера. Он огляделся по сторонам, ища глазами что-то, что могло ему помочь. Заметив трехрукого метателя, он привстал, помахав ему рукой, чем заставил Бьянку приоткрыть рот в изумлении.       — Эй, мистер Аддамс! У вас не найдется чего-нибудь вместо оружия? — голос Юджина даже не дрогнул, а приветливая улыбка была радушной, словно все без исключения Аддамсы были его личными друзьями.       — Лови, парень! — тощий темнокожий и высокий тип с кривой челюстью, похожий на какую-то адскую смесь инопланетянина с человеком с тремя руками, одна из которых торчала у него из середины груди, перебросил Юджину ни много ни мало короткую метательную дубину африканского происхождения, сделанную из бедренной кости. Где он её прятал и откуда достал, Оттингер предпочел не думать, лишь ловко перехватив странное оружие круглым тяжелым навершием вверх.       — Главная фишка в общении с Аддамсами — это обращаться к ним, как к своей семье, и тебе всегда протянут руку помощи. Идём искать Ксавье? — Юджин протянул руку Бьянке, помогая той встать. Опешившая сирена не сразу нашла что ответить и лишь растерянно моргала под сдавленный на фоне смех Йоко.       — Шевелись, рыбка. А то монстры кончатся раньше, чем ты успеешь найти чёртова художника. Такой шанс пропадает!       — А? Шанс на что? — Юджин озадаченно поправил очки, уделяя внимание вампирше.       — Увидишь… — зло прошипела Барклай, утягивая следом за собой парня, которого уже самой себе запретила называть «пчелиным мальчиком» в будущем. Сирена по достоинству оценила поступок Оттингера, понимая, что пора уже перестать ко многим людям относиться так, как она привыкла по прошествии лет.       Когда сирена и молодой друид таки добрались до середины толпы, уклоняясь от то и дело пролетавших мимо предметов мебели, посуды, ножей и бог знает чего ещё вперемешку с монстрами, то самого художника они не нашли. Юджин даже успел пару раз воспользоваться временно дарованной ему дубинкой по назначению, перепачкав их обоих дополнительной краской. С каждой секундой сирена всё больше закипала. Она понимала, что без странных обстоятельств на этой свадьбе никак не обойдётся, но до последнего была уверена в том, что именно их компания будет теми людьми, на которых можно будет положиться. А что в итоге? Синклеры участвуют в сражении с нарисованными монстрами, к оживлению которых приложил руку именно Ксавье. Барклай никак не могла взять в толк, когда и где она упустила тот момент, когда перестала с опаской относиться к действиями Торпа. Впрочем, сейчас уже ничего из этого значения не имело. Внимательные глаза сирены уловили движение под столом, прикрытом длинной тканью в пол, находившемся почти в самой середине.       — Юджин, стол! — она отдернула ткань в сторону, не церемонясь со стоявшей на нем посудой и едой. Всё и так было безнадежно испорчено краской. Искомый горе-художник как раз-таки под столом и обнаружился, и прежде чем он понял, в чем дело, сильная рука младшего уже выволокла его из укрытия за шкирку, как провинившегося бесполезного кота. Ксавье бестолково моргал, пытаясь понять, что вообще происходит, и то и дело восторженно раскрывал рот, когда мимо проносилась очередная оживлённая им тварь.       Бьянка попыталась достучаться до него словами, но тот вообще никак на неё не реагировал. Тяжело вздохнув, она вдруг широко улыбнулась и, сжав руку в кулак, от всей души ударила Торпа в челюсть так, что голова его опасно дёрнулась в сторону, а глаза закатились. Юджин успел подхватить его под руку, когда юноша бесчувственной ветошью осел на пол. Он удивленно вскинул брови, переводя взгляд из-под очков на старшую сирену, которая довольно выдохнула полной грудью, расправляя плечи и наблюдая за тем, как все оставшиеся монстры осыпаются краской на пол там, где были в этот момент.       — Это и был тот самый шанс?       — Безусловно. Когда ещё выпадет возможность на законных основаниях врезать Торпу?       — Хм, логично, — Оттингер пожал плечами, усаживая бесчувственного Ксавье на ближайший целый стул. К ним начали стекаться друзья. Дивина и Кент усмехались, отбрасывая ненужные уже остатки мебели в сторону, а подошедшая Йоко смерила взглядом наливающийся синяк на скуле Торпа и улыбнулась, обнажая клыки.       — И как ощущения? Ты довольна?       — О да… Давно хотела это сделать. Вопрос, что теперь со всем этим делать? — Барклай вздохнула, хмурым взглядом оглядывая окружающую обстановку. Многие из участвующих в этой незапланированной вакханалии вздохнули с разочарованием, что всё так быстро, по их мнению, завершилось.       — Потрясающее представление! Жаль, что так быстро закончилось, но теперь будет что вспомнить, — рядом появились обе виновницы торжества. Белоснежное платье Энид было словно в кровавых брызгах и разводах, волосы слегка взъерошены, а широкая ухмылка обнажала удлинившиеся клыки. Она опиралась на откуда-то взявшуюся у неё лопату, всю перепачканную в красной и черной краске.       — Да уж… Торп, конечно, постарался, но, честно говоря, я и не надеялась, что из этой идеи выйдет хоть что-то достойное. Как бы мне ни хотелось это признавать, но получилось весьма в нашем стиле, — затянутая в чёрное с красным платье Уэнсдей выглядела как типичный маньяк, а её кривая улыбка на перепачканном красной краской лице напомнила всем присутствующим о тех временах, которые они все пережили. Тот самый злосчастный вороний бал всё еще вспоминался всем присутствующим так, словно это было вчера.       — Вот только жрать теперь нечего… — уныло заметил подошедший Аякс. Он смущённо усмехнулся, думая, что его шутка оказалась удачной, когда вся толпа друзей разом обернулась, сверля его ничего доброго не предвещающими взглядами. От происходящего горгон даже закрыл рот и неуверенно огляделся по сторонам, пытаясь понять, на него ли сейчас все смотрят. Бьянка сложила руки на груди, подозрительно уставившись на Петрополуса.       — Тебе лучше сразу сказать, кто накурил Торпа. И, может быть, я подумаю над тем, чтобы не оставлять тебя в ближайшее время в зеркальной комнате.       — Ой, да ладно, чуваки! Всем же было весело! — слегка потягивая слова, ответил горгон, всё ещё пытаясь понять, шутят его друзья сейчас или нет. Ведь на фоне с радостными улыбками расхаживали почти все Аддамсы, пытаясь вернуть на места хотя бы столы.       — Кому?! — рядом с ними оказался один из братьев Энид, Нилл. Он все ещё не убрал когти и скалился теперь уже на горгона. Пиджак на нём был порван в нескольких местах, рубашка залита красной краской, а глаза недобро сощурились. За его спиной, побледневший, стоял старший брат, с ужасом осматривая собственную сестру, перепачканную краской, словно кровью, которая усмехнулась ему в ответ широкой клыкастой усмешкой, довольно щурясь. Сирвин возмущённо перевел взгляд на меньшую девушку, теперь уже жену его сестры.       — Что ты сделала с моей сестрой?!       — Я сделала из неё Аддамс, — хмыкнула в ответ Уэнсдей, убирая серебряную рапиру в ножны. Энид наконец заметила, что на её поясе было крепление для оружия, — такое, чтобы в складках длинной юбки его не было заметно. Что ж, одной загадкой в эту ночь стало меньше.       — О, мы вовремя! — внимание всех привлек восторженный голос Фестера, что вместе с бабулей Аддамс вкатывал с кухни в банкетный зал огромный торт — наполовину цветной, наполовину черно-белый — на чем-то подозрительно смахивающем на больничную каталку. Йоко усмехнулась, упирая руки в бока и наблюдая за тем, как восторженно подпрыгивает на месте Энид, отставившая в сторону орудие для вскапывания чужих могил. Уэнсдей подала ей руку.       — Что ж, думаю, ты хочешь разрезать торт, il mio lupo solare.       — Ещё спрашиваешь, la mia piccola vipera!       — Оу… — Уэнсдей замерла и удивлённо моргнула, всматриваясь в ехидную усмешку жены. — Надо же, звучит уже намного лучше.       — Я старалась, мой маленький дьявол, — Энид обняла девушку за талию, притянув к себе, и поцеловала в висок, заставив ту немного неловко сморщиться в ответ. Дивина, наблюдавшая за этим, чуть ближе прижалась к Йоко, которая довольно улыбалась, обнимая свою сирену за талию.       — М-да… Это всё ещё раздражает. Что ж, надеюсь, данной заварушкой на сегодня все сюрпризы закончатся, — Бьянка устало вздохнула, потерев кончиками пальцев лоб. За сегодняшний день она уже прилично устала, но вспомнив об определенных обстоятельствах, быстро взяла себя в руки, хмурясь и оглядываясь по сторонам. Её взгляд выискивал в толпе лицо матери Энид.       Когда в центр зала выкатили торт, все присутствующие начали подтягиваться ближе, образовав достаточно плотную толпу. Таким образом, как-то вышло, что их всех слегка разделили. Йоко, Дивину и Кента отодвинули немного дальше, и где-то недалеко от них Бьянка заметила Мюррея Синклера, что с интересом наблюдал за происходящим. Братья Энид оказались отодвинуты немного назад и в сторону от их матери, а недалеко от них Барклай заметила оборотней из вольной стаи. Её порадовал тот факт, что все Синклеры были разъединены, и где-то между их компанией и самой проблемной из них она заметила старших оборотней и родителей Уэнсдей. Бьянка с облегчением выдохнула. В случае чего ей с Аяксом и Юджином, который вновь оказался рядом, нужно будет просто сдвинуться слегка в сторону, чтобы отделить братьев их волчонка от матери, отца можно смело оставлять на Йоко и Дивину с Кентом, а вот мать этого семейства сама того не подозревая, оказалась в кольце из старшего поколения. А значит, причин для дальнейшего беспокойства нет…       — Дядя Фестер! Я так и знала, что ты это сделаешь! — почти возмущённо воскликнула Энид, отрезавшая уже кусок торта и обнаружившая в нём… бомбу? По спине сирены пробежался холодный пот, когда глаза увидели таймер с красными цифрами на нём. Оставалось всего двадцать пять секунд. Темнокожая сирена с перепугу впилась пальцами в руку Оттингера, который стоял рядом. Парень сдавленно охнул, удивлённо покосившись на бывшую королеву Невермора.       — Моя пушистая принцесса, ну какая же свадьба без фейерверков?       — Серьёзно? Энид, возьми себя в руки, — Уэнсдей выдернула из прически пару шпилек и протянула одну своей жене. — Я займусь проводами слева, твои справа. Всё в пределах допустимого, sei un animale stupido. Ma ti amo.       — Уэнс… Слова «animale stupido» даже я поняла, — Энид недовольно фыркнула, склоняясь над бомбой и проворно вертя в руках шпильку. Всё её внимание было уделено механизму, она прокручивала в голове все те разы, когда Фестер и Пагсли учили её с этим разбираться.       — Делаешь успехи, — так же хмыкнула Уэнс, приступая к работе с другой стороны и не обращая внимания на тишину вокруг, воцарившуюся в зале, за которую их друзья успели побледнеть, Дивина чуть не упала в обморок, а Кент с Аяксом задержали дыхание, медленно покрываясь красными пятнами.       — Ар-р-гх. Ты невыносима. Напомни мне, почему я люблю тебя? — уже не Синклер подцепила один из скрытых проводов, довольно расплываясь в усмешке, всё так же ворча себе под нос и занимаясь делом. На фоне Мортиша и Гомес восторженно вздохнули, прижимая руки друг к другу, а Пагсли чуть ли не выворачивал шею в попытке разглядеть, над каким именно типом бомбы работают его сёстры.       — Я бы сказала, что это не по какой-то причине, а скорее вопреки. В любом случае просто считай, что ты проклята моим присутствием в твоей жизни. Тебе нужно больше практики, дорогая. Вот и всё, — Уэнсдей довольно оскалилась, отсоединяя последний нужный провод, когда таймер остановился на четырех секундах. Энид раздосадовано выдохнула через нос, понимая, что жена обошла её буквально на одно действие.       — Что ж, тогда ты самое лучшее проклятие в моей жизни, — волчица усмехнулась, вытирая руки о салфетку, любезно предоставленную ей Вещью, который крутился рядом в ожидании, как и все остальные. Она вернула чужую шпильку в подставленную ладонь жены, поймав её на этом движении и притянув к себе, обнимая за талию и заглядывая в любимые чёрные глаза, на дне которых отплясывал целый шабаш чертей. Уэнсдей довольно усмехнулась, обнажив едва заметные ямочки на щеках.       Зал взорвался восторженным рёвом, вверх снова полетели чьи-то головные уборы, среди которых Бьянка уже почти меланхолично заметила парик, вставную челюсть и, кажется, деревянную ногу. Дивина, пришедшая в себя, едва не повисла на плече Йоко, Аякс и Кент судорожно пытались дышать, а Юджин, сжав губы, незаметно баюкал едва ли не раздавленную хваткой сирены конечность.       На этом моменте нервы Эстер больше не выдержали. Она и так была на взводе в свете всего происходящего в этом доме, но сейчас, когда опасность наконец миновала, женщина взорвалась, обращая всю свою нервозность и злость в слова.       — Да вы все — чёртовы психи ненормальные! Помешанные уроды, кто вообще в здравом уме притащит на свадьбу бомбу?! Хотите сдохнуть толпой, делайте это сами, не вмешивая мою семью! — её громкий озлобленный голос, перемежающийся рычанием, заставил толпу смолкнуть и обернуться к ней. Присутствующие рядом расступились в стороны. Эстер это, однако, не остановило, и она продолжила, ощущая, как трясутся от ярости собственные руки: — Да если бы я только знала, в какую семью попадёт моя дочь, я бы в жизни не отдала её в чёртов Невермор!       В этот момент в неё полетел злополучный механизм, который она от испуга поймала руками, запоздало соображая, что именно ей бросили. Волосы на голове Эстер Синклер встали дыбом. А в наступившей тишине злым шипением прозвучал ледяной голос Уэнсдей.       — Если вам так хочется вернуться в прошлое — всё в ваших руках. В буквальном смысле этого слова. Я даже с превеликим удовольствием помогу. Правый желтый провод, и вы отправитесь к вашей бесноватой праматери, — терпение самой Уэнсдей практически подошло к концу, и Энид это хорошо понимала. К сожалению, они всё еще разделяли эмоциональную связь, а потому даже ей было сейчас тяжело выдерживать клокочущую внутри её жены ярость. Тем не менее она с восторгом в очередной раз отметила, как достойно держится её пара, даже несмотря на ураган эмоций внутри. Волчица перевела взгляд на собственную мать, и он был полон разочарования пополам со злостью. Она так надеялась, что Эстер сможет хотя бы раз в жизни, хотя бы в эту ночь сдержаться. Энид ощущала, что где-то внутри неё что-то оборвалось, а на смену обиде пришла злость. Она столько лет пыталась найти для этой женщины оправдания, клала к её ногам всю себя, лишь бы та однажды снова её признала. И что в итоге? Даже на одну чертову ночь та не смогла отказать себе в удовольствии сравнять её с землёй своими выходками.       Эстер, осознав наконец, что находится в её руках, сделала первое, на что указали ей инстинкты. Выбросила замершую на четырехсекундной отметке таймера бомбу в сторону. Взлетевший вверх механизм радостно поймал Пагсли, довольно улыбаясь во все зубы, а стоявший рядом с ним Юджин тяжело вздохнул, потирая переносицу пальцами здоровой руки. Он уже привык к причудам своего друга, его просто расстраивал тот факт, что в арсенале этого чокнутого Аддамса появится ещё больше взрывчатки. Стоящая рядом Бьянка вся подобралась, как и остальные друзья странной пары, что в эту ночь решила связать свои жизни. Дела начинали приобретать дурной оборот.       Уэнсдей направилась к матери своей жены, сжимая кулаки и ощущая, что в этот раз Энид в стороне не останется. Обе девушки подошли ближе к Эстер, которая, придя в себя после контакта с опасным устройством, ощерилась клыками и когтями, угрожающе зарычав.       — Я думаю, пора расставить чёртовы точки над «i» в этом застоявшемся вопросе, — зло произнесла Уэнсдей, проталкивая слова сквозь зубы и прикладывая титанические усилия для того, чтобы не выхватить свою рапиру прямо сейчас и не снести голову этой женщине. Вместо этого пальцы её ладони были переплетены с рукой Энид, которая хмуро молчала, идя с ней рука об руку. Если бы не её поддержка, то горящая тяжелая ярость внутри Уэнсдей уже давно бы выплеснулась наружу.       Лицо Эстер изменилось, стоило обеим девушкам подойти на расстояние двух метров. Её нос уловил запах дочери, и в её голове всё вдруг встало на свои места. Она усмехнулась, дёргая губой вверх, потом ещё раз, а затем её горло разодрал лающий истеричный смех. В этот момент она поняла, что ошибалась. Дело было не в Аддамсах. А в её собственной дочери. Она задрала голову вверх, гася в себе хриплый смех, а затем резко повернулась в сторону своего отпрыска, ощущая, как ярость преданной матери разливается лавой по венам. Когти на её руках удлинились, клыки начали выходить наружу больше, чем раньше, а в глазах заплескалось дикое золото.       — То есть вот так вот, да, Энид? Вот так ты решила отомстить своей матери и семье?! Мало ты меня позорила семнадцать лет своей дефектностью, мало было того, что ты выбрала парой не только человека, но еще и женщину, тебе всего это было мало! Ты ещё и стала альфой!       По лицам собравшихся рядом людей пробежалась тень. Это было уже прямое оскорбление члена семьи, и даже следа от былого веселья в окружающих не осталось. Бьянка резко развернулась на каблуках, бросаясь в противоположную сторону от происходящего, оставив Аякса в панике плестись за ней и увязнуть в толпе где-то посередине. Её цель была в другом. Она быстро выловила взглядом из толпы головы трех братьев Энид, заметив, как тех уже взяла в кольцо молодёжь из вольной стаи. Блейз, зло оскалившись, толкнул Нилла в грудь, убирая его с дороги, — так, чтобы между ними и матерью оказалось как можно больше пространства. От младшего из Стоу такого никто не ожидал, и даже Шен удивленно вскинул брови, в то время как Бэтти и Вохкинн весьма недвусмысленно оскалились на Сирвина, попытавшегося проскочить мимо. Оуен меланхолично стоял рядом, просто спокойно прислушиваясь к происходящему. Он понимал, что их специально изолировали от матери. И был этому даже благодарен. Младший из старших братьев Энид прекрасно понимал, что всё, что сейчас происходило, было полностью виной его матери. Собравшиеся оборотни окружили их плотным кольцом. Но угрозы в свой адрес он не чувствовал. Во всяком случае, именно здесь и сейчас никто драться не собирался. Даже его братья это поняли, прекратив попытки вырваться и поджав хвосты, понимая, сколько оборотней их окружает, ни одного из которых они ранее даже не почуяли. Парням было откровенно страшно, но спокойное лицо Оуена вселяло надежду. Так что они подобрались нему ближе, примирительно подняв руки вверх, ладонями к окружившим их. Они хорошо понимали, что всё, что им остаётся, — это ждать.       В этот момент Мюррей, следивший за происходящим, попытался прорваться через толпу к жене в попытке остановить или её, или дочь; он пока не знал, кого именно. Но на его пути из ниоткуда выросла вампирша, которая не улыбалась привычной усмешкой, а глаза её горели весьма недвусмысленным злым красным огнём. Сильная рука такой хрупкой с виду девушки толкнула мужчину в плечо, и тот попятился назад, упав на задницу, округлившимися глазами смотря на подругу собственной дочери.       — Вам лучше в это не лезть, мистер Мюррей, — Йоко пылала от ненависти. Ей не досталась глотка Эстер, но она не позволит этому бесхребетному идиоту снова вмешаться. А потому её злость на всех Синклеров разом сейчас сконцентрировалась на одном оборотне из этой семьи. Она нависла над бледным мужчиной, что с ужасом смотрел в её красные глаза снизу вверх. Губы Танаки искривились в злой хищной усмешке. — Поверь мне, старик, твоя дочь жената на самом опасном из нас, и это её кандалы. Вот только у меня их нет. А я, между прочим, жажду крови вашей уродской семейки уже слишком долго. Дай мне просто повод, Мюррей. Дай мне его, бесхребетная мразь, и я сделаю так, что от тебя не останется ни капли крови, даже хоронить будет нечего, ты понял? — голос Йоко упал до совершенно жутких интонаций, которых за всю свою жизнь старший оборотень не слышал ни разу. Мужчина был уверен, что, не будь он и так седым, сейчас бы точно обзавёлся белой шевелюрой. Его взгляд скользнул за спину нависшей над ним вампирши, и он увидел обоих близнецов-сирен, что стояли с безразличным взглядом, направленным на него. Еле дыша, он кивнул, обуреваемый абсолютным ужасом.       Эстер же продолжала свою гневную тираду:       — Да как ты вообще посмела так меня опозорить?! Неблагодарная тварь! Я растила тебя, воспитывала, и вот так ты решила мне отплатить?!       — Достаточно! — голос всегда мягко улыбающейся Мортиши был пропитан льдом похлеще, чем у её собственной дочери. Она небрежным движением руки вылила весь свой бокал вина на голову разбушевавшейся женщины. И пока та удивленно замерла, медленно поворачивая голову к разгневанному матриарху Аддамсов, в движение на фоне пришла затаившаяся до поры до времени Эйвор, зло оскалившись и нависая за спиной главы семьи. Её муж в это время пытался пробраться через толпу в их сторону. Михай был очень зол, и его золотые глаза мерцали жутким пламенем над головами собравшихся.       — Вы уже опозорили себя как мать, так что даже я не могу остаться в стороне, когда вы продолжаете оскорблять моих девочек. С нас всех достаточно. Вам лучше покинуть этот дом, немедленно. — Мортиша вздернула подбородок вверх, сложив руки на груди. Уголок её губ подергивался от ярости. Ещё ни разу в жизни Уэнсдей не видела собственную мать в таком состоянии, а потому даже замерла на мгновение на месте, положив руку на эфес рапиры и ощущая, как тугой пружиной напряглась рядом Энид, высвободив когти.       — Да кому, кроме вашей паршивой семейки, вообще нужна дефектная лесбиянка?! Нет у меня дочери!       — Прекрасно! Зато у меня есть две! — договорить до конца свою тираду Мортиша не успела. В одно мгновение произошло сразу несколько событий. Рывок Эстер в её сторону с выпущенными когтями, которыми она метилась в лицо оппонентки, лязг стали и злой рык со стороны двух девушек. Эйвор, вовремя обхватившая Мортишу за талию, рывком ушла вбок, убирая матриарха с опасной траектории. А рука Эстер отлетела в сторону, столкнувшись собственными когтями с когтями дочери, в то время как её запястье оказалось пробито насквозь серебряным лезвием рапиры. Женщина взвыла от боли, когда Уэнсдей лёгким движением руки выдернула клинок из её плоти, брезгливо поморщившись и резким, отточенным движением смахивая кровь на пол. Энид же бросилась к Мортише, оставив воющую от боли волчицу жене.       — Мам! Ты в порядке?! — оборотень, едва не плача, помогла женщине подняться с пола вместе с Эйвор, от избытка чувств даже не осознав, как её назвала. Мортиша же, до крайности растроганная этим фактом, сгребла всхлипывающую волчицу в объятия, прижимая её к себе.       — Ой-ей… — тяжело вздохнула Эйвор, слыша, как к ним пробивается ревущий от злости Михай. Понимая, чем это всё грозит, и зная, как собственный муж может впадать в неконтролируемую ярость, она панически огляделась, заметив замершего рядом парня в шапке. Ухмылка растянулась на её лице, не предвещая ничего хорошего одному бестолковому горгону. — Эй мальчик, va rog sa ma scuzati! — её сильная рука схватила Аякса за плечо, круто разворачивая на месте, попутно срывая с парня шапку и толкая навстречу ревущему Михаю, который уже на ходу почти начал обращаться. Старшая альфа развернулась спиной к происходящему, загораживая обзор удивленно замершим на месте Мортише и Энид с Уэнсдей, стоявшей рядом с ними. В следующий момент Петрополус упал на пол, в панике пытаясь закрыть голову, а огромный оборотень в мгновение ока окаменел. Впрочем, как и часть присутствующих, включая Бэлрона, что пытался остановить Михая, кузена Уатта, невесть откуда взявшегося с апельсином в руках, пару странных бабулек с ехидными усмешками на губах, дяди Фестера, который замер в восторженной позе и явно намеревался вмешаться в происходящее, доставая что-то из-за пазухи, и… Эстер, держащуюся за раненую конечность и обернувшуюся на шум с перекошенным лицом. Аякс к этому моменту успел стянуть с себя пиджак и закрыть им голову, в голос ругаясь на того, кто посмел его толкнуть. Сама виновница происходящего облегченно выдохнула. Её беспокоил только едва не взбесившийся муж. На саму Эстер и происходящий конфликт ей было глубоко плевать. Хотя слова этой женщины и задели за живое, а молодую альфу и вовсе было жаль, тем не менее она была горда собой и тем, что смогла решить кучу возникших проблем всего за счёт одной шапки. Оставив глав Аддамсов с семьей, она направилась разгребать устроенный ею же бардак, довольно улыбаясь и высматривая в толпе сыновей.       Мало кто вообще на самом деле понял, что только что произошло. Большинство недоуменно оглядывались по сторонам, пытаясь понять, откуда посреди банкетного зала взялись новые скульптуры и почему всё резко стихло. Уэнсдей подошла к статуе Эстер, презрительно оглядывая её со стороны и всерьёз размышляя, что с этим делать, пока её жена всё ещё была в крепких объятиях матери.       — Так себе искусство, если честно, — подала голос Йоко, как раз подошедшая ко всем вместе с сиренами. За их спинами топтался бледный, как мел, Мюррей Синклер. Через мгновение к нему пробрались и его сыновья, выпущенные из оцепления оборотней. Все вместе они с опаской озирались по сторонам, но, похоже, присутствующим было на них плевать.       — Да, в саду бы я такую не поставила, — поддакнула своей вампирше Дивина, сморщив нос и прижимаясь плечом к собственной невесте. До них всех начало доходить, что всё происходящее наконец закончилось. Эстер не выберется из окаменения ещё минимум часов пять, даже несмотря на её статус альфа-оборотня.       Кент на заднем плане хмыкнул себе под нос, криво улыбнувшись.       — На дне озера смотреться будет неплохо.       — Вот не надо мне к Несси такую гадость на дно скидывать! — возмутилась подошедшая Бьянка, ощущая, как сердце, сделавшее еще минуту назад тревожный кульбит, наконец успокаивается.       — Что значит «к тебе», Барклай? Когда это ты успела породниться с нашей Несси? — Уэнсдей дёрнула бровью вверх, насмешливо смерив сирену взглядом.       — Эй, кто-нибудь вернёт мне уже шапку?! — выл Аякс, пытаясь прикрыть голову собственным пиджаком, но почти ни черта не видя из-за этого вокруг.       — Да, держи, герой. Хоть иногда от тебя есть толк, — выпутавшаяся из объятий своей второй матери Энид, всё ещё шмыгая носом, подобрала с пола брошенный предмет гардероба и протянула его другу дрожащими руками. Горгон принял свою шапку из её руки и поспешно принялся одевать на голову прямо под пиджаком. Спустя пару мгновений он уже выбрался, хмуро озираясь по сторонам.       — Эй! Я не бесполезный!       — Зато сегодня ты точно герой. Можешь этим гордиться, — Барклай похлопала его по плечу, нервно посмеиваясь и замечая, как Йоко подсаживает Пьюберта повыше, чтобы тот разрисовал взявшимся из ниоткуда маркером лицо окаменевшей Эстер. Откуда взялся мелкий демон и когда эти двое успели найти общий язык, сирена предпочла не думать.       — Без шуток? — Аякс замялся, не совсем понимая, что вообще произошло, но раздулся от гордости.       — Абсолютно. Хотя мне и жаль, что не удалось довести дело до конца, — фыркнула Уэнсдей, обнимая подошедшую к ней Энид, которую всё ещё била дрожь от произошедшего. Она успокаивающе гладила её по спине, понимая, но всё ещё злясь немного на собственную несдержанность.       — Воу-у-у! Вы это слышали? Даже великая и ужасная это сказала! Юх-х-ху! — радостный горгон вскинул руки над головой, сжав ладони в кулаки, чем заставил всех окружающих немного истерично и облегченно засмеяться. Даже Энид фыркнула куда-то в плечо своей Аддамс, сдавленно хихикнув, но через мгновение заметила, как напряглись мышцы её жены, а люди вокруг снова стихли. Волчица втянула носом воздух, понимая, что к ним подошли, и медленно отстранилась от своей жены.       — Энид… — Мюррей был бледен, его глаза были на мокром месте, а руки дрожали. За спиной главы Синклеров топтались старшие братья новоиспеченной Аддамс, и она тяжело вздохнула, оборачиваясь к ним. Энид устала. Сейчас в ней даже не было места для того, чтобы радоваться исходу всех событий или грустить от того, что произошло. Она просто уже ничего не хотела, даже разговаривать с собственным отцом и братьями, но понимала, что нужно с этим покончить. Рука Уэнсдей ободряюще коснулась её ладони, и волчица благодарно ей улыбнулась, вновь переплетая их пальцы вместе.       — Мне жаль, дочка… Мне так жаль, что всё это произошло, — мужчина перевёл взгляд на статую из собственной жены, печально усмехнувшись в бороду, и вновь повернулся к дочери.       — Не стоит, папа. В этом не было твоей вины… — попыталась его остановить Энид, но тот поднял руку, останавливая её.       — Прошу тебя. Я хочу извиниться. Перед всеми вами, — Мюррей обвел взглядом присутствующих, кивнув старшим Аддамсам, что улыбнулись ему в ответ, встречаясь взглядом по очереди с каждым из друзей дочери, кто сегодня здесь присутствовал, и отводя взгляд от колючих чёрных глаз жены его дочери, вновь возвращаясь к ней. Он сжал руки в кулаки и склонил голову. — Мне искренне жаль за всё произошедшее ранее. Я приношу вам всем извинения от имени всей нашей семьи. Мы покинем это место сейчас же. Прошу, не держите на нас зла. Это моя вина, что всё так вышло, — он вновь поднял дрожащие глаза на дочь, но та в ответ лишь устало вздохнула.       — Пап… Твои извинения опоздали лет на десять. Но знаешь? Я их принимаю. Я всё ещё не держу на вас зла, — она обвела взглядом лица братьев и улыбнулась едва заметно младшему из них, что одобрительно ей кивнул, показав большой палец вверх. — Но знаешь. Вам действительно стоит уйти. И забрать с собой Эстер.       Мюррей вздрогнул, поняв, что его дочь впервые назвала его жену по имени. Его сердце болело, но он понимал, что это тот исход, который был ожидаем. Мужчина слышал, как в панике Энид назвала матерью другую женщину. Что ж, он всё понимал и всё был готов принять как расплату за то, что сам он все эти годы ничего толком для собственной дочери не сделал. Он вздохнул, тяжело кивнув ответ, и с сыновьями направился к выходу. Несколько человек из толпы помогли им оттащить окаменевшую женщину к машине. Среди них он узнал пару оборотней, что показались ему в зале, и врача, которого он встретил на входе. Напоследок обернувшись, он увидел, как его дочь вновь обнимает Мортиша Аддамс вместе с её мужем. И его отцовское сердце было окончательно разбито от осознания того, что он не смог уберечь собственного ребёнка, но был искренне рад, что у неё теперь новая, действительно любящая её семья.       У машины его ждала одинокая черная фигура невысокого роста. Его сыновья в ужасе отшатнулись в сторону, но он понимал, что этого разговора не избежать.       — Я здесь просто для того, чтобы напомнить вам о нашей предыдущей договорённости. И в следующий раз даже Энид не сможет спасти Эстер от моего обещания. Также я заранее предупреждаю вас о том, что в будущем, если наши потомки пересекутся на территории Невермора и ваши отпрыски хоть как-то навредят моей семье, я лично спущу шкуру с каждого Синклера без исключений. В ваших интересах сделать так, чтобы будущее ваших внуков было приемлемым. Мне всё равно, как вы поступите со своей женой. Я предупредила.       Сказав это абсолютно монотонным голосом, невысокая Аддамс развернулась на каблуках и исчезла за оградой особняка, не дожидаясь ответа. Мюррей тяжело вздохнул, опуская плечи. Ему было больно и стыдно одновременно, но он должен был держаться. Глава Синклеров подошел к машине и, взявшись за ручку, огляделся по сторонам, как вдруг его прошиб ледяной пот по спине. Недалеко от него на уровне глаз в темноте светились два красных огонька, а знакомый голос из тени тихо прошипел:       — Просто дай мне повод… — в темноте раздался удаляющийся тихий и немного хриплый смех, а пара жутких огоньков исчезли из виду, заставив сердце старого оборотня едва ли не остановиться в который раз за эту ночь. Он вздохнул, прислоняясь лбом к холодному металлу обшивки автомобиля. Эту ночь он запомнит надолго, как и многие из тех, кто был на этой чёрной свадьбе.       В особняке же вновь играла музыка, снова накрывались столы, и постепенно торжество возвращалось на круги своя. Вот только нынешние молодожёны слишком устали от всего происходящего, а потому, лишь ещё немного побыв с друзьями и семьёй, предпочли отправиться в собственную спальню, несмотря на все возражения. С них обеих было достаточно.       — Я очень устала, Уэнс. Почему Гомес всё ещё пытается отплясывать мамушку с каждым встречным? Откуда в нём столько энергии? — зевая во все клыки, произнесла блондинка, уже переодевшись в свою пижаму и в полглаза наблюдая за собственной женой, которая не торопясь расплетала свою сложную прическу перед зеркалом.       — Он Аддамс, — пожала плечами Уэнсдей, меланхолично оглядывая себя в зеркало. Её мысли двигались медленно, она устала так же, как и Энид, и может быть, даже больше. Вся эта затянувшаяся подготовка и всё это мероприятие вытянули из неё силы на несколько недель, а то месяцев вперёд.       — Говоришь это так, словно это всё объясняет, — Энид усмехнулась, зарываясь в тёплые и мягкие одеяла почти с головой и благодаря строителей этого дома за отличную звуконепроницаемость стен. Вынести все ночные гуляния клана без изоляции было бы попросту невозможно. В прошлом году на Самайн она в этом убедилась лично. Благо, их нынешнее место жительства по сравнению с фамильным особняком старших Аддамсов имело намного более толстые стены.       — Потому что это действительно всё объясняет, любовь моя, — Уэнсдей закончила с волосами и, погасив свет в комнате, улеглась рядом с оборотнем, тут же оказавшись схваченной в железные объятия. Впрочем, к этому она уже успела привыкнуть.       — Ммм, как насчет того, чтобы нарушить ещё одну традицию?       — Ты о первой брачной ночи?       — Люблю тебя за то, что ты меня так понимаешь.       — И я тебя, моя беспокойная волчица. Нарушать — так до конца. Так что давай отоспимся вдоволь.       — Прекрасное предложение. Принимаю… — Энид сладко зевнула, уткнувшись носом в любимые чёрные волосы, и сама не заметила, как уснула, едва заметно улыбаясь во сне. Завтра она уже проснётся другим человеком. И называть её будут Энид Аддамс. А Синклер с этого момента останется в прошлом.

***

      Утром Уэнсдей проснулась от того, что её бок неприятно кольнуло холодом. Она разлепила сонные глаза и обнаружила, что спит в кровати одна, а одеяло сползло на пол. Нахмурившись, писательница встала с кровати и осмотрелась, бросив беглый взгляд на часы. Недовольно сморщив нос, она накинула на плечи свою огромную чёрную толстовку и спустилась вниз, обуваясь уже на ходу. Особняк спал мертвым сном, в его стенах стояла почти гробовая тишина, и, казалось, ничего не напоминало о том, что здесь вчера произошло.       Аддамс совершенно не удивилась, встретив на кухне Калейду, что как раз варила кофе для неё. Каким-то чудесным образом домоправительница всегда знала, когда та просыпалась, и старалась успеть приготовить напиток к тому моменту, когда молодая хозяйка спустится вниз. Уэнсдей с благодарностью приняла чашку из рук безликой и на языке жестов поинтересовалась, не видела ли та её жену. Констанс указала на заднюю дверь кухни, выходящую во внутренний двор, и брюнетка благодарно ей кивнула, отхлебнув обжигающий напиток из чашки и направив свои стопы на улицу.       Утро было неприятно солнечным, и свет отражался в каждом пожелтевшем листе на деревьях, портя ей настроение ещё больше. Но вскоре она услышала, как кто-то явно что-то копает и при этом напевает себе под нос. Уэнсдей нахмурилась, вновь припадая к своей кружке, и задумчиво начала обходить дом в сторону звука. То, что увидела Аддамс, заставило её усомниться в том, что она вообще проснулась.       — Энид… — она неуверенно позвала блондинку, что напевала себе под нос, закапывая в свежевырытую яму подозрительно знакомую бумагу в деревянной рамке.       — О, Уэнс, доброе утро, любимая жена! — радостно улыбнулась в ответ Энид, продолжая своё странное занятие, что заставило медиума вновь задумчиво склонить голову к плечу и начать судорожно соображать, то ли в кофе не хватает с утра крови, то ли в её крови — кофеина. В любом случае происходящее заставило её серьёзно задуматься на предмет общей адекватности событий.       — Могу я спросить, зачем ты закапываешь наше свидетельство о браке?       — Посмотрим, как ты сможешь сдать меня обратно без этой бумажки! — бросила через плечо страшно довольная своей выходкой блондинка. Чем вновь заставила замолчать Уэнсдей ещё на минуту, переваривая информацию в непроснувшейся голове и пытаясь залить всё это дело остывающим в кружке кофе.       — Дорогая… ты идиотка?       — Я твоя идиотка, — восторженно заметила Энид, отряхиваясь. Она продемонстрировала кольцо на своём безымянном пальце, счастливо улыбаясь при этом. — На-все-гда!