Трафарет

Сдаваясь в плен, не сопротивляются. Clark Kent / Superman.

Изуми вваливается в свой офис, представляющий не бог весть что, уже на закате. Половину кабинета будто пожрало огромное чудовище. Балки торчат, внешней стены нет вовсе, и только стол в середине кабинета сохраняет свою привычность. Куски побелки и осколки стены неприятно хрустят под ногами. Кодзи пробирается мимо всего этого, достает из нижней полки стола оставленные когда-то обычные плотные перчатки. Натягивает и оборачивается к холоду улицы. Город горит. Пылает алым, вдалеке раздаются взрывы и быстро погибают. Кажется, все закончилось. Кажется, новая волна злодеев отступила. Кто они? Что надо? Какого черта вообще произошло? У психотерапевта все еще дико болит голова, она прислоняется бедрами о стол и скучающим взглядом обводит незапланированную панораму. Нужно собраться. Доехать до дома, обратиться в центр помощи, восстановить город бок о бок с другими мирными. Последствия страшные во всех смыслах слова. Кажется, вспыхнули разом все полицейские участки, агентства героев. И потом только волна накрыла город. Кодзи закрывает глаза. Становится холодно без пальто, в одном свитере и несуразном зеленом шарфе, колющем ее подбородок. Хочется засмеяться над ситуацией, но еще хочется от души поплакать. Все ли живы? Шото успел помочь людям? Не пострадал сам? Оказал ли сопротивление Старатель? В порядке ли семья Тодороки? Ее знакомые, пациенты, даже за чертового Ястреба выстрелила и погибла мысль. Она провела почти весь день, помогая с эвакуацией, таская бутылки с водой, пытаясь оказать психологическую и медицинскую помощь, не применить причуду, не упасть в обморок. Лицо Изуми умыла от крови, только когда сам про-герой Меркурий, тот молодой парнишка, как оказалось, ужасно дотошный последователь Бест Джинса, принес воду и салфетки. — Ты детей пугаешь, Кодзи, — утирает руки про-герой, улыбаясь. — Мы почти закончили, иди домой. И только тогда ноги принесли ее обратно в кабинет. В место, которое должно было ее принять и укрыть от ужаса, а не показывать его с небольшой высоты, не впускать холод, ветер и… Стук в дверь выводит из состояния дрожащего ступора. Изуми моргает пару раз, осовело бредет к двери, удивляясь, как смогла ее закрыть. Соседи, наверно, пришли помочь, спросить, потребовать… Изуми распахивает дверь настежь, не спрашивая, кто по другую сторону. Страшный сон. Кодзи отступает спиной вперед. Пятится шаг за шагом от кошмара, вглядываясь в знакомые, яркие глаза. — Привет, Иззи, — подтверждает, что он не мираж и входит следом. Психотерапевт думала, что дрожала. Но теперь дрожь пробегает от пяток до макушки, особенно когда Изуми чувствует стол своими бедрами. Мозг лихорадочно включается с третьего раза. Перед ней живой и невредимый Даби. Одетый в глухой черный, он умудрился раздобыть маску и шапку, скрывая свои светлые волосы. Оставляет только голубые глаза. — Не рада меня видеть? — тянет гласные злодей, беззастенчиво ступая в кабинет психотерапевта. Кодзи молчит. Пути отхода заблокированы, она на четвертом этаже, даже если спрыгнет, сломает себе что-нибудь или убьется от торчащие балки. А у входа сам Даби. Не выпустит, Изуми без труда читает это в его взгляде. — Ты сегодня так молчалива, честное слово, меня это пугает, — усмехается Даби, но улыбки его Изуми не видит. Следит, как он оглядывает остатки когда-то уютного кабинета, сгребает маску на подбородок и довольно растягивает губы в ухмылке. Неспешно проходит к забитой в угол кушетке, стряхивает с нее пыль и обломки и усаживается, глядя снизу верх. Не делает резких движений, не старается напугать. Просто смотрит прямо и в душу, без труда читая страх и неверие в чужих глазах. Кодзи не может это скрыть. Нет ни сил, ни желания. — Что тебе нужно? Множество вопросов вертятся на ее языке. Изуми выплюнула бы все разом, но те застревают поперек горла. — Как бы заезженно это не звучало, но твоя помощь. — В чем? — тут же отзывается Изуми и сильнее сжимает пальцы в кулак. — Не строй из себя смелость, Иззи, — голос Даби падает до отметки в минус ста. Кодзи чуть сдвигается влево. Ладно, шанс выжить, прыгнув с четвертого этажа, выше, чем оказаться в руках особо опасного злодея. Что-то ей подсказывало, что Даби вовсе не будет нужна ее помощь психотерапевта, а быть сообщником сбежавшего злодея ей совсем не улыбается. — Даже не думай, — обрывает долгие раздумья Даби, поднимаясь. — Ты пойдешь со мной. Кривая ухмылка трескает лицо Изуми. Она гордо распрямляет плечи и, глядя в голубые глаза, кидает простое, неприятное нет. — Это не предложение, — усмехается показной смелости Даби, делая еще шаг. Приближается он медленно, мягко, немного склонив голову вбок. Будто рассматривает под разными углами свою жертву. И до Изуми доходит. — Ты не убьешь меня, — уверенно заявляет психотерапевт, делая неосознанный шаг вперед. — Раз я нужна тебе. Слепая вера в людей ее убьет. Она читает без труда чужую мысль на дне черного зрачка, когда Даби чуть склоняет голову. — Есть много способов причинить женщине боль, Иззи, — усмехается одними губами Даби. — Мне необязательно убивать тебя. Но я могу заставить тебя страдать разными путями. — Ты не садист, как бы это не утверждали другие, — ее тон не теряет уверенности. — Тут ты ошибаешься, доктор А, — теперь улыбка отражается даже в чертовом зрачке. — Я могу сделать многое, Иззи. Ты удивишься, насколько богата моя фантазия. Все ближе и ближе. Кодзи неосознанно шарахается назад, когда понимает, что Даби на расстоянии вытянутой руки. Врезается больно в стол, тот жалобно двигает ножками, но замирает. — Например, — начинает с нотками веселья злодей, загибая указательный палец, — я могу тебя избить. Переломать твои кости в руках, ногах, спине. Изуми тяжело сглатывает сухую слюну. И где герой, когда он так нужен? Где чертов Шото Тодороки? — Или я могу взять тот нож для бумаги, — куда-то за спину указывает Даби и загибает второй палец. — Расчертить твое лицо, шею, отрезать язык. Заводя руку за спину, Изуми внимательно слушает, не отводит взор. Молится, чтобы он не заметил, как потихоньку стягивается перчатка. Она сможет применить причуду во второй раз. Сможет же? — Я могу подвесить тебя на этом чертовом шарфе или, как бы банально это не было, сжечь, — загибает сразу два пальца Даби, делая еще один шаг. Расстояния между ними больше нет. Злодей возвышается над ней стеной черной, а блеск в глазах выдает, что он действительно может все перечисленное. И плевать ему на прошлое, настоящее и будущее. — Но для женщин, полагаю, одно из самых страшных пыток — изнасилование, — почти шепотом выплевывает Даби, загибая пятый палец. Он играючи проводит костяшками по бедру Изуми, отчего та вздрагивает и пытается отшатнуться. Ей становится страшно. По-настоящему, как никогда. Она боится Даби. И потому действует. Выкидывает руку вперед, в движении снимая перчатку, пытается дотянуться до лица, единственного открытого участка кожи, но, даже находясь в заключении, злодей всех своих реакций не утратил. Перехватывает женскую кисть в каких-то жалких пару сантиметрах от лица, злодею надоедает играть. Кодзи пытается вырваться, но другой рукой Даби хватает ее за волосы, оттягивает их так, что психотерапевт валится спиной на стол. Боль вспышкой прошивает тело. Изуми почему-то не может закричать в полную мощь легких, выкрикнуть все ругательства, она замирает, как когда-то давно, и просто ждет своей участи, пока чужое тело придавливает ее собственное. — Правильно, Иззи, не сопротивляйся, — почти ласково обращается к ней Даби, замирая также. — Убей меня и закончим с этим. — Как самоотверженно, — хмыкает злодей, вглядываясь внимательно в чужое лицо. — Тебя что, мой братишка покусал? Изуми сильнее сцепляет зубы. Она уже не чувствует свою кисть, до того сильно ее сжимают. Закрыв глаза, Кодзи думает, что так быстрее все закончится. Не сопротивляться, не злить, казаться покорной и тогда, есть шанс, что можно сбежать. — Ты поможешь мне пересечь Японию, и когда я сяду на паром и помашу тебе ручкой, ты будешь свободна. Шепот врезается в мозг. Изуми тяжело глотает воздух, ее трясет, оттого она сама невольно жмется в тепло. Чужое тело ослабляет давление, Изуми делает полноценный вдох и чувствует, как ее отпускают. Даби отходит на пару шагов, но спиной не поворачивается. Изуми находит его взгляд в полутьме, встает с чертового стола и с силой сжимает себе переносицу. Руки трясутся, страх все еще бьет в силу, но уже неполную. Покусывает разум, путает мысли, заставляет действовать не разумно. — Я-то тебе зачем? Я не знаю, кто занимается нелегальной перевозкой злодеев, да и вообще… — Ты нужна мне как прикрытие. Мое лицо знают все японцы, уверен, охота от блядского Рассвета вот-вот начнется. Изуми замолкает. Поджимает губы, сканируя Даби внимательным, нечитаемым взглядом. Он больше не пытается угрожать, ждет вердикта. Отрицательного ответа давать точно не стоит, Кодзи понимает это слишком отчетливо. — Если снова подумываешь спрыгнуть с четвертого этажа, то лети, — усмехается Даби и снова усаживается на кушетку. — Я посмотрю, как ты умрешь. — Получишь удовольствие. — Сомнительное. Изуми взглядом ищет перчатку, и когда находит, натягивает ее обратно. Разум начинает думать. Снова и снова прокручивать ситуацию, в мыслях колоколом отскакивает, что зря она поддалась страху. Но тот никуда не исчез. Он стучит по жилам, бегает по венам иглами, оттого перчатка натягивается раза с третьего. Взгляд украдкой скользит по ошейнику, но его Изуми не видит. Снял? Или под слоем одежды? Вручную она сможет завести тот-самый-таймер, убить злодея? Убить Даби? Кодзи вглядывается в уставшее лицо своего пациента, понимая, что никакого ошейника на нем нет. Он спокойно двигает головой и будто в подтверждении ее мыслей разминает спокойно шею. У Изуми Кодзи, кажется, отняли выбор. — Пообещай, что не причинишь вреда мне и окружающим, — требует Изуми, и наивный голосок хмыкает о том, что он же чертов злодей. — Я тебя и пальцем не трону, пока ты мне помогаешь, — кивает Даби, складывая руки перед собой. — Но если ты будешь пытаться сбежать или связаться с моим братцем и другими отбросами, я тебя поджарю. — А люди? — Иззи, я не чертов альтруист и не настолько сумасшедший, чтобы поджаривать зад всем и каждому. Будет опасность — я отреагирую. Нет, то никого ради удовольствия не убью. — Идет, — неохотно выговаривает психотерапевт, вдыхая сырой аромат разрушения глубже. — Идет, — довольно улыбается Даби и пружинисто встает. — Надо уходить, пока на улице хаос. Оставь свой телефон тут. Кодзи подчиняется. Пару секунд смотрит на него и город за окном. Она выходит первой, следом злодей, плотно прикрывающий за собой дверь. Через минуту телефон зазвонит. Отобразится «Дьявол Таками» и потухнет, погружая разрушенный кабинет в полную тишину. За исключением рёва пожаров. Хаос действительно бушевал.