***
Сигнал связи сработал одновременно у обоих киберов, методично обследовавших катакомбы нижнего уровня Осаки, и голос Джайка, непривычно злой и даже грубый, скомандовал: – Сенгоку, Бентен, бросайте там всё, не знаю, что за издевательство – но его чип внезапно отозвался на запрос. Сканеры зафиксировали его в районе 17-Кобе, уровень «пола». Вылетайте немедленно, я скину вам координаты. Напарники только переглянулись через визоры, развернулись и побежали к оставленному на улице полицейскому флаеру. С одной стороны, можно было ожидать, что блокирующее идентификационный чип устройство вдруг перестанет работать, и сигнал отследят городские патрульные сканеры… но это ведь тоже мог быть ложный след. За прошедшие трое суток киберполиция дважды меняла состав поисковой группы, участвующей в прочёсывании подозрительных мест. Это был единственный вариант, поскольку опрос свидетелей не дал никакой зацепки, кроме того, что машину пожилой учительницы злоумышленники угоняли в ту ночь и бросили в районе 37-Токио со сломанной навигацией, на дешёвой стоянке, где не запрашивали регистрацию, и отследить его перемещения не удалось. А полное отсутствие каких-либо требований от похитителей ставило аналитиков в тупик. Уже подлетая к указанной местности, киберы получили более точные данные для поиска – здание старой тюрьмы, предназначенной для сноса. Приземлившись прямо на крыше, почти бесшумно ссыпались по пожарной лестнице, держа наготове парализаторы. Ориентируясь по показаниям своих ручных сканеров, они довольно быстро нашли камеру, в которой был заперт единственный на данный момент пленник– ни одной живой души больше не наблюдалось поблизости. Легко сломав проржавевший замок, Конран со скрежетом открыл тяжёлую дверь и остался на страже, а Бентен сразу проскользнул в помещение. Сидящий в позе лотоса молодой человек, полураздетый, осунувшийся и заросший трёхдневной щетиной, совсем не походил на того смазливого и блистающего артиста, что изящно танцевал на сцене несколько дней назад. Однако взгляд запавших карих глаз был вполне ясным, когда он вышел из прострации и тепло улыбнулся своему спасителю. Что-то произнёс одними губами, в упор глядя на Кането, а потом указал взглядом на пустую бутылку, стоящую на столике. Блондин машинально отстегнул от пояса фляжку с минимальным запасом питьевой воды, протянул её пострадавшему и закусил губу, чувствуя в душе горькое разочарование. Визоры шлема безжалостно сканировали сидящего перед ним человека, без прикрас выдавая его состояние: пульс, давление, стандартный чип в районе запястья… и ещё один – в области шеи, опознанный как модулирующий голос имплант. Сакурай не знал, сколько прошло времени с момента пробуждения после похищения, он два раза засыпал, но просыпался от голода и жажды, отсчитывал время по биению сердца и количеству оставшейся в бутылке воды. Пробовал говорить или петь, но раз за разом терпел неудачу, не позволял себе падать духом, снова стараясь достичь медитативного спокойствия, взывая к духу предка. Он почти не удивился, увидев перед собой того самого блондина, что так впечатлил его на концерте – только сейчас он был облачён в форму киберполиции. И Камуи сразу же вспомнил, где мог видеть раньше его лицо. «Вы похожи на Него,» – попытался произнести певец, но опять не услышал себя. Вздохнул и просящим взглядом указал на опустевшую бутылку. В три глотка осушил протянутую ему фляжку и снова улыбнулся, не понимая, отчего его спаситель так хмур. В этот момент в дверь заглянул второй полицейский. – Эй, что вы там возитесь? Если это ловушка, я бы хотел убраться отсюда поскорее. Это он? – Он, – буркнул Бентен и обратился к артисту: – Вы можете идти сами? Нет? Гоку, нужна твоя помощь, я не унесу его один. И дай ему свою фляжку – кажется, у него обезвоживание. Тот не стал долго думать, взвалил на себя лёгонького певца и понёс по узким коридорам, скомандовав младшему добраться до флаера и спустить его на землю – не тащить же пострадавшего по ржавой пожарной лестнице наверх. В кабине напарники распределили обязанности, без слов: Сенгоку погнал машину к управлению, докладывая по громкой связи начальству, а Кането, стараясь сохранить невозмутимость, вливал в пострадавшего препарат от обезвоживания маленькими порциями, согласно инструкции. Душу блондина грызла обида, он никак не мог поверить в то, что видели его глаза через забрало визора: талант певца был фальшивым, а значит, восторг и удовольствие, испытанные кибером на концерте, тоже были с изъяном. Бентен даже не сразу понял, отчего спасённый молчит и отвечает на вопросы жестами. – Вы не можете говорить? – подняв брови, обернулся к напарнику. – Гоку, сообщи в медик-часть, тут ещё проблема… голосовой имплант потерпевшего не работает… по неизвестной причине. Голос Кането чуть заметно дрогнул, и Конран поперхнулся готовым сорваться язвительным замечанием – вместо этого сухо изложил медикам по служебной связи суть проблемы. Заметив странную бурную жестикуляцию Камуи, сопровождённую беззвучным шевелением губ, блондин постарался успокоить его, поправив на нём сползшее покрывало, в которое тот был замотан. – Не волнуйтесь, Сакурай-сан, ваш имплант починят… и всё будет в норме. Бентен честно постарался произнести это ободряющим тоном, чтобы не выдать невольного сарказма, но певец в ответ закатил глаза и, закрыв руками лицо, беззвучно зарыдал, не стесняясь чужих людей рядом. – Истерика, – скривившись, тихо бросил Сугеро с пилотского места, выводя флаер на посадку.***
Лейтенант Инадзуми не стал дожидаться дальнейших событий – задание выполнено. Получив от Аридзимы разрешение на отдых, сразу же уехал домой, решив забыть произошедшее, как плохой сон. За три дня поисков он успел двадцать раз потерять и обрести надежду на успешное выполнение задания, перебрать в воображении сотню вариантов сцены освобождения певца из плена и просчитать свои шансы на дальнейшее знакомство с известным артистом… И всё для того, чтобы так головокружительно разочароваться… Забудь. Он тебе не нужен. Будешь слушать других исполнителей, получше… которые если и используют импланты, так хоть не пытаются пускать пыль в глаза. Тебе всё равно ничего не светило с ним, ты просто боевая машина, а он – весь из себя звезда сцены. Пора бы уже понять, что с такой работой ты никогда не сможешь наладить личную жизнь. Даже если небеса разверзнутся или Сакео станет добрым дядюшкой – на всём белом свете не найдётся идеального варианта для тебя. И не надейся. Кането уже успел вымыться и поесть, залив грусть бокалом коньяка, когда сигнал комма оторвал его от мрачных раздумий. – Бентен, будь добр, яви нам свой светлый лик в медик-части, – Джайк был подозрительно ласков на этот раз. – Какого чёрта, Аридзима отпустил меня отдыхать! И время ещё не вышло. – То есть, ты не хочешь опрашивать пострадавшего? Блондин почувствовал, что в словах старшего кроется подвох, но не смог побороть свою обиду на певца, и резко ответил: – Не хочу. Можно подумать, что больше некому. – Ну, если тебе совсем не интересно, что с ним случилось, то не буду настаивать. Отдыхай спокойно. И отключил связь, оставив Бентена в недоумении и досаде от проснувшегося любопытства.***
Камуи хорошо выспался под чутким наблюдением медиков, но проснувшись, первым делом опробовал голос. Однако, произнесённые слова вызвали в сердце странное ощущение тоски и безысходности – голос был каким-то чужим. И что за бред несли полицейские по поводу импланта? Не может быть… Ощупывая свою шею и не находя никаких заметных изменений, певец услышал вежливый стук в дверь, оповещающий о посетителе – и в палату вошёл высоченный мужчина в белом халате поверх полицейской формы. Рыжие волосы забраны в простой хвост, на глазах – тёмно-коричневые очки в виде сужающейся по краям полосы, лоб и щёки пересекают следы старых шрамов. На слайде с сайта Управления киберполиции Эдо у него ещё был шикарный ирокез на голове, но Сакурай сразу узнал его, сел на кровати поудобнее и улыбнулся. – Вы – Джайк? Я так рад… И невольно зажал себе рот рукой – отвыкший после долгого молчания голос прозвучал хрипло и низко, пугая певца. Страдальчески вздохнув, он опустил глаза. – День добрый, Сакурай-сан. Должен сказать, что для меня тоже было новостью вживление вами голосового импланта. – Я никогда!.. – вскинулся Камуи и снова закрыл лицо ладонями – слышать себя ему было просто невыносимо. – Извините, я буду говорить шёпотом – это не мой голос, я никогда не пользовался имплантами. И не собирался этого делать. Поверьте мне, прошу. Я не знаю, кому понадобилось похищать меня, чтобы таким образом… испортить мне всю жизнь… – Я вам верю, Сакурай-сан, – спокойно ответил кибер, садясь на небольшой стул возле кровати. – Но, боюсь, что личности ваших недоброжелателей, у которых нашлись деньги и оборудование для подобной операции, установить будет очень трудно. Даже для меня – уж очень хорошо они замели следы. К тому же, вашего менеджера уже атакуют фанаты, которых кто-то оповестил о наличии у вас голосового импланта – и дело может дойти до суда. Певец запрокинул голову, пытаясь сдержать злые слёзы, беззвучно прошептал: – Ками-сама… почему я?.. – потом снова посмотрел на Саймена. – Скажите мне… я ведь могу его удалить? И мой голос вернётся? Тогда я смогу доказать, что это был чужой злой умысел. Джайк оказался перед дилеммой: он мог сразу лишить артиста надежды, сказав, что природный голос может вовсе пропасть после повторной операции, а мог и соврать… Но шансов у Дэви Гиромору и в самом деле было очень мало. – Вы можете онеметь совсем, Сакурай-сан. В палате повисла тяжёлая тишина. Камуи кусал губы, чтобы не поддаться панике. Эти подонки… кто бы они ни были… в самом деле украли у него голос… пока что - только юридически, но повторная операция может привести их план в исполнение окончательно. Вот только оставить инородный предмет – значит признать своё поражение сразу. Подняв сухие глаза на не менее задумчивого собеседника, певец тихо спросил: – Какие у меня шансы? – Незначительные, – русский решил быть предельно честным с этим юношей. – Но у меня не хватает данных для полноценной статистики: слишком мало число тех, кто, вживив себе что-либо, впоследствии отказывался от имплантов. Несмотря на то, что прошло не так много времени с момента этой операции, ваши связки могли полностью отвыкнуть от работы без импланта. Возможно, понадобится длительный курс восстановления… как после серьёзной травмы. – Хорошо. Спасибо, – Камуи нашёл в себе силы улыбнуться хакеру, прежде чем снова перейти на более серьёзный тон. – Вы, наверное, хотели меня о чём-то ещё спросить, офицер? К сожалению, я не помню ничего с того момента, как меня что-то укололо в ключицу. Я очнулся в той камере – и всё. Ко мне никто не заходил, никаких угроз… – Да, это было очень странно: похитители не требовали денег или иных привилегий. На основании чего можно сделать вывод, что их целью было именно дискредитировать вас в глазах общества. Но меня очень интересует то, что вы сказали офицеру Инадзуми, когда он вошёл в ту камеру? Точнее, хотели сказать. – Инадзуми? – артист нахмурил брови, вспоминая, потом улыбнулся уголками губ. – Как его зовут? – Кането. Инадзуми Кането или Бентен, – терпеливо пояснил Джайк, сохраняя невозмутимость на лице. – Кането, – прошептал певец, пробуя имя губами. Потом чуть склонил голову на бок, по-русалочьи свесив длинные волосы на сторону, интуитивно чувствуя, что вопрос был задан не просто так – одним из первых. – Мне показалось… на мгновение показалось, что он похож на кого-то из Императорской Семьи… мм… возможно, это было следствием долгой медитации, когда реальность и фантазия взаимодополняют друг друга… Саймен невольно дёрнул уголком губ, пряча улыбку – хитёр артист, не отнимешь. Вроде бы и правду сказал, но так вывернул её, что и не поймёшь, где соврал. Во всяком случае, датчик детектора на диктофоне не подал сигнала о лжи. Впрочем, было ясно, что об этой «мифической» схожести Сакурай никому больше не скажет – даже самому Бентену. Привычным жестом откинув упавшие на лоб волосы, Камуи чуть свёл тёмные брови. – У вас есть ещё вопросы по протоколу ко мне, офицер? Можно тогда я сам спрошу? Кибер выключил диктофон и убрал его в нагрудный карман формы. – Я знаю, о чём вы, Сакурай-сан… – Зовите меня Камуи, прошу вас. – Хорошо, Камуи-сан. Я тщательно исследовал ваш сайт, но никаких следов взлома и проникновения извне нет. Поэтому у меня возникло несколько вопросов к вам. Вы точно не знакомы с кем-либо из эрифу? Певец покачал головой. – Нет. Но я некоторое время считал эльфом вас, Джайк. До тех пор, пока поисковая программа не привела меня на сайт киберполиции Эдо. – Ясно. Тогда такой вопрос… пожалуй, самый важный. Для чего вы сделали ваш сайт таким? Жилое помещение в стиле древних квартир европейского стиля? Почему? В палате снова повисло молчание, Сакурай не торопился с ответом, в сотый раз формулируя ответ для самого себя. Зашептал негромко, словно бы говоря себе: – Зачем я это сделал? Легко сказать… я и сам не всегда понимаю, почему сделал именно так. Сначала мне хотелось создать интерьер с конкретных фотографий – есть серия слайдов, где Дэвид сидит в кресле, видимо, даёт интервью. Кресло осталось с того, первого варианта. Потом… я переделал сайт… мне помогал бывший однокурсник, в Сети он известен как Фокс… знаете, да? В общем, получилась эта гостиная… и я довольно быстро смог комфортно чувствовать себя в ней. Это были странные ощущения… мне иногда даже казалось, что я становлюсь там… мм… Нет, это очень личное. Молчание нарушил низкий голос кибера, ставший вдруг очень мягким и вкрадчивым. – Вы ведь придерживаетесь синтоистских воззрений, Камуи-сан? – Да, – спокойно отозвался тот. Он привык к этому вопросу на интервью и знал все стандартные варианты дальнейших расспросов, но Джайк повернул разговор иначе. – А вам не кажется, что ваша гостиная напоминает этакий вариант домашнего алтаря предков? Певец с минуту буравил потемневшими глазами непрошеного гостя, словно бы тот влез в его душу, как тогда – на его сайт. Но потом вспомнил, кто перед ним – лучший аналитик киберполиции, сетевик-интуит, живая легенда среди хакеров-людей, тот, кто не раз помогал ему советом и делился раритетными файлами. А сейчас он повернул мучившую артиста проблему под новым углом зрения, разом отбросив лишнее, мешающее строгому анализу. – Да… вы правы, – тихо ответил Сакурай, разглядывая свои длинные пальцы с отросшими за эти дни ногтями. Сами фаланги были непривычно тонкими, и кожа была шершавой после большой потери воды организмом. – Кажется. Я почти никому не говорил об этом… но я верю в то, что душа Дэвида Гилмора покровительствует мне. Я… часто вижу его во сне… и когда я в моей виртуальной гостиной… сижу в том кресле… мне кажется, что он рядом со мной, там. Кибер слушал внимательно, не перебивая и без того сбивчивый шёпот юноши. Ну, что ж, косвенное подтверждение нахождения призрака на сайте есть. Остался сущий пустяк: понять, каким образом дух предка может влиять на структуру сайта. Слуховой имплант со встроенным детектором лжи привычно фиксировал тихий шёпот бывшего певца, который неподвижно сидел на кровати, обхватив руками согнутые колени, и смотрел куда-то перед собой. Или шанс для него есть? – Камуи-сан, – позвал Саймен. Тот вздрогнул и поднял на него глаза. – Я пока что не могу утверждать на сто процентов… но велика вероятность того, что именно влияние постороннего разумного существа приводит к подобным изменениям на вашем сайте. Заметьте, я не мистик и не оккультист, поэтому говорю об этом предельно осторожно. И вы меня поймите – без каких-либо весомых доказательств эта теория не выдерживает никакой критики. Возможно, что имеет место такой малоизученный религиозный феномен, как «намоленное место», где происходят необъяснимые наукой события. Также возможно, что эти события – лишь плоды вашего самовнушения, и не более. Сакурай серьёзно кивнул, внимательно слушая старшего. Такое объяснение его устраивало. А дальше он разберётся сам – самовнушение это или нет. – Спасибо вам, Джайк. За помощь и поддержку, – проведя ладонью по своему непривычно небритому лицу, снова склонил голову на бок. – Вы могли бы посоветовать специалиста, к которому мне лучше всего обратиться, – указал на свою шею, – с моей проблемой? Слегка усмехнувшись тонкому намёку на свои бесчисленные импланты, Сивер поднялся. – Я пришлю его координаты вам по почте сегодня. Не затягивайте с решением, Камуи-сан. Удачи вам. Чуть наклонив голову, попрощался и вышел, а в дверь влетел взъерошенный менеджер, вопя и размахивая руками… и артист в который раз подумал, не сменить ли ему помощника… но отложил решение этой задачи снова. Сейчас были дела поважнее.***
Зима близилась к концу, в Японской Империи готовились ко встрече Нового года и новой весны, дворцовый бал приближался, привлекая внимание верноподданных обывателей. Счастливые обладатели пригласительных билетов, волнуясь и радуясь, спешили обновить свои гардеробы, чтобы блеснуть перед изысканной публикой и перед самим Божественным Микадо идеальными традиционными кимоно или иными костюмами. И только один из приглашённых не радовался скорому празднику. После сложной операции по удалению чуждого чипа, проведённой лучшим имплант-хирургом, Камуи Сакурай не потерял голос совсем, но он больше не мог вытягивать свои же песни – высокие и низкие ноты выходили хриплыми и дребезжащими. Как ни странно, приглашение у него не отозвали, хотя устроители бала наверняка знали о проблеме певца. Официальное опровержение искусственному происхождению голоса Дэви Гиромору было разослано на все фанатские сайты, с указанием причин по которым артист стал жертвой неизвестных недоброжелателей – по официальной версии, это были завистники его чистого таланта. Также там говорилось, что теперь вокалисту требуется некоторое время на восстановление после повторной операции. Менеджер-паникёр, не веривший в дальнейший успех, уволился, и его место пока что было свободно, а сам Камуи сутками пропадал в своей виртуальной гостиной, делая перерывы только на еду и распевки, чтобы поддерживать связки в тонусе. Он даже иногда засыпал в ложементе, не снимая с головы «короны», и тогда его сны были наполнены невнятными шорохами и едва слышными мелодиями, но, проснувшись, он ничего не помнил об этом. За две недели до бала он вплотную занялся поиском нового менеджера, решив продолжить вокальную карьеру. Ведь можно немного изменить песни, убрав из них слишком высокие и слишком низкие ноты. Да, конечно, это уже будет не то, но не петь Сакурай просто не мог, радуясь хотя бы тому, что голос не пропал совсем. Музыканты его группы поддержали его настрой, даже провели несколько репетиций, пытаясь понять, как теперь им звучать. Однако, за три дня до дворцового праздника, Камуи решил вернуть приглашение и не позориться перед Императором и его окружением. Если простые фанаты ещё смогут принять его таким, с сократившимися вокальными данными, то зачем Божественному Минамору слушать подобную посредственность? Уже приняв решение, певец ощутил такую тоску в груди, что едва не разбил висящее на стене зеркало, будто пытаясь ударить насмешника, глядящего из отражения на больного музыкой неудачника. Осознав, что душевный разлад достиг опасного размаха, Сакурай постарался успокоиться и решил обдумать всё ещё раз завтра утром, на свежую голову. Лёг спать, гоня от себя все мысли, включил тихонько специальную музыку для засыпания, которую сочинил сам для себя пару лет назад – очень удачный набор плавных звуков, легко уводивших Камуи в царство снов. И рано утром он уже был в студии, вызвав спешным порядком своих музыкантов на репетицию. Нет, он ещё не был уверен, что чудо произойдёт… но тихий голос любимого гитариста снова и снова звучал в его памяти, как только что, во сне. «Пой для меня… пой для меня…» И, едва лишь знакомая музыка зазвучала, окрепший голос вокалиста взлетел ожившей птицей, затопил помещение студии приливной волной, вырвался на волю, сметая последние сомнения на своём пути. Я буду петь для тебя! ==================By Neptune Lonely 29.11.2011