Солнце в зените

Глава 7 Дети подрастали. Аннетта, в свои семь лет была прелестным ребенком, с полностью унаследованными от отца цветом глаз и волос и приятным выражением лица, хотя шестилетняя Маргарет могла претендовать лишь на то, чтобы считаться простоватой, темноволосой, как матушка миниатюрной, с равно желтоватой кожей. Джон, по мнению Бесс, полностью пошел в линию Буршье, превратившись в воинственного мальчишку, с которым оказывалось тяжело справиться. Его чересчур избаловали дедушка с бабушкой в Эшвелторпе и теперь, без руководящего сыном батюшки, Бесс опасалась, что он совсем отобьется от рук. Стоит Джону достичь восьми, как мать отправит его пажом к кому-нибудь знатному, может быть, к лорду Гастингсу, или даже к герцогу Глостеру. Детская звенела от звука пронзительного мальчишеского голоса, недавняя ссора произошла из-за желания Джона посмотреть на победоносный вход в Лондон короля. «Разумеется, нет», - постановила Бесс. «Наша семья в трауре, сынок, это будет совсем не подобающе». Нахмурившись, Джон ответил: «Папа хотел бы, чтобы я полюбовался на въезд короля». «Не глупи», - внушала ему Аннетта. «Откуда ты можешь знать, чего хотел бы папа?» Лицо девочки чуть-чуть порозовело, - из троицы она рыдала больше всего, услышав о гибели Хамфри. «Мы и так скоро увидим короля, правда, мамочка? Ты же сказала, что отвезешь нас ко двору». «Конечно, отвезу», - согласилась Бесс, - «при удобном случае. А теперь, Джон, тебе следует вернуться к своим занятиям». Угрюмость мальчика усилилась. «Мне не нравятся мои занятия. Я не хочу прибавлять, и читать не хочу. Хочу, чтобы Фитчет показал мне, как использовать лук». «Тогда ты глупец и вырастешь таким же глупцом», - заявила Маргарет с превосходством пусть на год, но старшей. «Я намерена изучить все, что в моих силах». «Не важно, что знают девчонки», - парировал Джон и скорчил в адрес сестры гримасу. «Тебя не возьмут в расчет, зато я после смерти дедушки стану лордом Бернерсом». «О!» - выдохнула Маргарет. «Мерзкий мальчишка». Она схватила брата за волосы, тот завизжал, а Бесс заткнула уши ладонями. «Успокойтесь – успокойтесь! Я не могу вынести этот гам». Мать растащила малышей в стороны, больно шлепнула Джона и позвонила в находящийся рядом колокольчик. Няня детей появилась сразу же. «Отведите их к мастеру Форду», - велела Бесс. «Время подошло, я бы сказала, что оно на исходе, а мастер Форд будет ждать». Алина была сильной молодой женщиной, она приняла Джона в такие железные объятия, что, невзирая на его потуги и злобные слезы, освободиться мальчик уже не мог, и, держа другой рукой Маргарет, вывела их из покоев. Аннетта собиралась последовать за ними, но подбежала и поцеловала матушку. «Я сожалею, что они такие противные. И обязательно попрошу их стать добрее, ведь ты очень несчастна». «Спасибо тебе, моя любимая». Бесс притянула дочку к себе. «Ты замечательная дочь, отец бы тобой гордился». Она посмотрела, как девочка убегает, и, с тяжелым вздохом принялась за свое вышивание. За окном стояла тишина, все отправились любоваться на возвращение в столицу короля, каждый с молитвой, дабы прошедшая битва оказалась последней, и за ней последовали мир и выгодная торговля. Зазвучали колокола, и Бесс подумала о дне, минувшем почти шесть недель тому назад, когда они возвестили о возвращении Его Величества домой. С тех пор многое случилось, но Бесс едва коснулось. Потрясение от гибели Хамфри, как утверждал Роберт Белласис в последний миг сражения, вытеснило все остальное. Леди Скроуп посоветовала ей поехать домой, в Эшвелторп, уточнив согласие на то королевы, но столько следовало привести в порядок, что Бесс отправила туда Фитчета и Роберта с поручением доставить в Лондон детей. Несчастный Фитчет был настолько вне себя от горя, что молодая женщина почувствовала, лучше ему плотно заняться выполнением поручений, после чего тот долго не сводил глаз с Алины, чье существование, наверняка, давало оруженосцу некоторое облегчение. Роберт тоже лишь прибавил к скорби Бесс собственное оплакивание человека, по отношению к которому испытывал глубокую преданность. Даже его посвящение на поле боя в рыцари графом Эссексом подарило Белласису мало радости, ибо почти немедленно после того из густой дымки два солдаты вынесли тело Хамфри. Таким образом Бесс осталась в своем лондонском доме, принимая посещения родственников и друзей. Пришел лорд Бернерс, его боль тем сильнее раздирала сердце, потому что он не умел ее выразить и мог исключительно сидеть рядом с невесткой и время от времени гладить ту по руке. Пришли также граф Эссекс, сэр Джон Буршье с супругой леди Феррерс, столь доброжелательной к Бесс в период ее родов в Гроуби. Но большую часть дня вдова сидела одна, размышляя и вспоминая. Казалось грустной и страшной иронией, что после воссоединения, приблизившего молодую женщину к Хамфри теснее, чем когда-либо, на миг затмившего скрытую влюбленность, он должен был оказаться оторван от жены. Бесс ощущала, как ее разрывают чувство вины и угрызения совести за половину отданной мужу жизни в значительнейший период их совместного существования. Однако, когда Эдвард, вопреки серьезным подготовительным боевым действиям, нашел минуты отправить фрейлине письмо, любовь к нему Бесс вспыхнула равно пылко, как и прежде. Противоречивые чувства мучили настолько сильно, что в течение нескольких дней Элизия отправляла госпожу почивать, заботясь о ней с нежностью, которую могла бы подарить только дочери. В конце концов, здравый смысл возобладал. Слишком многое требовалось сделать, - повидаться с юристами, урегулировать проблемы с земельными наделами и с собственностью, прочитать и выполнить завещание Хамфри. И когда Бесс смогла, по крайней мере, действовать в обычном для себя режиме, вернулись с детьми сэр Роберт и Фитчет. Почти немедленно Бесс начала сомневаться в правильности принятого ей решения послать за малышами. Ланкастерцев еще не разбили. В канун Пасхи королева Маргарет с сыном высадились на западном побережье, тогда как Эдвард в это самое время выдвинулся против Уорвика к Барнету. Маргарет собрала внушительное количество сторонников, воспользовавшись поддержкой Джаспера Тюдора, графа Пембрука. Эдвард в ответ поспешно поднял свежие силы и вышел из Лондона. В течение трех недель все было тихо. После перенесенного одиночества прибывшие дети оказались огромным утешением для матери, пусть они и не переставали ругаться друг с другом. Юная поросль принесла в молчаливый дом жизнь и разбудила в родительнице необходимость вернуться к повседневному существованию. Но затем в одно прекрасное утро Бесс проснулась в настоящем аду. Раздавались ружейные залпы, вдалеке слышались глухие тяжелые удары, крики и гул испуганных вопросов выбегающих на улицы горожан. Элизия влетела в спальню госпожи, и та воскликнула: «Что же это? Что происходит?» От ужаса Элизия побелела. «Миледи, говорят, что Лондон попал под осаду большой армии. Она сейчас уже у ворот. Что нам делать?» Бесс выпрыгнула из кровати. «Господи, и зачем я привезла сюда детей? Алина с ними?» «Да, миледи. Джон хотел выйти на воздух, но она ни за что не позволит им покинуть спальню». Бесс быстро надевала платье, Элизия разыскивала ее чулки, обувь и плотную белую вуаль. «Ко мне нужно срочно прислать сэра Роберта. Он должен выйти и узнать-» «Уже вышел, мадам. И все нам расскажет». Бесс кинулась в покои детей, обнаружив их там скорее чуть возбужденными, чем встревоженными, хотя Маргарет и прильнула по своему обыкновению к материнским юбкам, спрашивая, явятся ли сюда страшные люди, чтобы схватить семью. «Какая ерунда, куколка моя», - успокоила ее Бесс. «Во главе лондонского войска милорд Риверс, он скоро расправится со всеми, кто теперь за городскими воротами. Нет, Джон, ты не можешь выйти. Позже, когда получу новости, я вернусь». И она поспешила вниз по лестнице, чтобы встретить входящего через внешнюю дверь сэра Роберта Белласиса. Увидев женщин на лестничном пролете, он одарил Элизию мгновенной внушающей уверенность улыбкой, а Бесс объяснил: «Это кузен Уорвика, миледи, бастард Фальконберг. Он привел с собой некоторое количество ополченцев из Кента и находится на приступе городских ворот, но наши солдаты сдерживают натиск. Лорд Риверс сейчас у Альдгейтской заставы, и, с вашего позволения, я хочу к нему присоединиться». Элизия воскликнула: «И вы оставите миледи без защиты?» «С нами все будет хорошо», - ответила ей Бесс. «Уверена, у лорда Риверса каждый человек на счету. Ступайте, Роберт». Он ушел, и на протяжении остатка того дня, и на следующий женщины больше ничего не слышали. Фитчет пришел объявить, что лорд Риверс отбросил людей Фальконберга от Альдгейтской заставы и защищает Лондонский мост. Ружья продолжали палить, но ни одно из них не было разряжено поблизости от дома Бесс, да и столице они принесли мало вреда. Вдруг и орудия замолкли, и Роберт вернулся сказать, - мятежники ушли, а Бастард сел на корабль, плывущий по Темзе, и отбыл вниз по течению. «Но почему?» - удивилась Бесс. «Почему?» Роберт расхохотался, его приятное румяное лицо озарилось внутренним светом. «Потому что, миледи, как мы слышали, наш король одержал при Тьюксбери великую победу. Ланкастерцы разобщены, разбиты и оставлены в прошлом». «А король?» - с ошеломляющим облегчением спросила Бесс. «Он не ранен?» «Нет, насколько нам известно, миледи, ни он, ни его братья. Герцог Сомерсет и граф Девон взяты в плен и казнены по обвинению в государственной измене, каковую те и совершили». Бесс резко села на скамеечку для ног. «Что с принцем Эдвардом? Он не участвовал в сражении?» «Участвовал, но в финале тоже пустился в бегство. Мы слышали, его схватили люди герцога Кларенса, или, как говорят другие, сам герцог, и казнили в полумиле от места битвы. Король послал двух герольдов оповестить о случившемся Лондон и подготовить к своему возвращению столицу». «А королева Маргарет?» «Ее также взяли в плен. Она хотела исчезнуть, но люди короля обнаружили Маргарет вместе с леди Анной Невилл в бедном монастыре в Литтл Малверне. Его Величество привез ее с собой в Лондон». Бесс подумала о гордой королеве, которую никогда не видела, и которая теперь подверглась столь чудовищному унижению. Возможно, если бы Хамфри не погиб, она почувствовала бы к той хоть зачаток жалости, но отныне по отношению к подстрекательнице проливания напрасной крови и прерывания стольких жизней не испытывала уже ничего. Тем не менее, ее беспокоила дальнейшая судьба Анны Невилл, вдовы в шестнадцать лет. Кто знает, вдруг после всего произошедшего, Глостер, наконец, добьется ее руки, вдруг счастье еще улыбнется, пусть не Бесс, но хоть этим двоим. Элизия заметила выражение лица госпожи и опустилась у скамеечки на колени. «Дорогая леди, нам очень жаль. Если бы сэр Хамфри остался жив, какой бы радостью наполнился день». «Не надо», - попросила Бесс. «Я не в силах вынести подобное». Однако, в то же самое время часть ее существа кричала от облегчения, что Эдвард цел и невредим, что его враги, наконец, разгромлены. Через два дня после победоносного въезда короля у Бесс объявился неожиданный гость со следующей порцией новостей. Услышав имя мастера Томаса Говарда, молодая женщина была заинтригована и уже собиралась сказать, что не принимает, но он вошел прямо по пятам пажа Марка и почти стоял в дверях. «Пожалуйста, попросите мастера Говарда зайти», - вот и все, что Бесс сумела вымолвить, и мгновение спустя тот захромал к ней и поцеловал руку. «Я пришел», - откровенно признался Томас Говард, - «чтобы выразить вам соболезнования, - от имени и себя, и моего отца. Сэр Хамфри был достойным человеком, мы все его горько оплакиваем». «Благодарю вас», - произнесла Бесс. Она подумала, что его посещения следовало ждать. Говарды являлись ближайшими соседями дядюшки Хамфри, их имения Стоук и Нейленд в чудесной долине Дедем-Вейл не слишком отстояли от обширных владений графа. Бесс вспомнила, как Хамфри говорил, что семейство ищет выгодных знакомств, дабы с помощью этого заметно продвинуться по иерархической лестнице. «Я бы явился раньше», - продолжал Томас, - «но моя рана держала меня в кровати и не позволила прикоснуться к великой победе Его Величества при Тьюксбери». Бесс осознала, что заставляет гостя стоять и указала на кресло, велев Марку принести вина. «Надеюсь, оно вас, пусть немного, но исцелит». «Очень хорошо», - поблагодарил Говард. «Просто какое-то время я не смогу ходить прямо». Он занял обычно принадлежащее Хамфри кресло, и Бесс поймала себя на том, что поморщилась, - его компактная фигура, крючкообразный нос, темные волосы и массивные брови выглядели жутко отталкивающими после приятного лица и изысканных манер Хамфри. Ей бы хотелось, чтобы Томас уже заговорил, достал бы послание, но тот не выказал ни малейшей склонности сделать это, лишь устроился как можно удобнее. После минутного молчания Бесс вежливо поинтересовалась: «Надеюсь, ваш батюшка при Тьюксбери не получил ран?» «Нет, даже царапины не удостоился». Томас опять замолчал и затем спросил: «Вы слышали, миледи, король Генри – мертв?» «Нет», - охнула Бесс. «Но когда он умер? И где?» «В Тауэре. Говорят, его поразил удар, когда он услышал о гибели сына, о казни Сомерсета и многих других. Генри знал, - жену он больше не увидит. И ему оказалось незачем жить». «Несчастный», - прошептала молодая женщина под влиянием внезапного сожаления и перекрестилась. «Да упокоится душа его с миром». «Генри причинил достаточно проблем, пока жил. Его уход на вечный покой только на благо миру в Англии. Тело лежит сейчас в соборе Святого Павла, чтобы каждый смог на него посмотреть». «Вы были там?» «Да, как и половина Лондона. Все должным образом освещено факелами, и вокруг гроба выставлен почетный караул». Внутри Бесс начали поднимать голову зачатки сомнений. Смерть Генри должна была положить конец раздиравшим страну на части войнам, более удачного совпадения нельзя даже представить. Умер ли бывший король, как сказал Томас, от потрясения? Или? – но продолжить эту мысль она не осмелилась. Следовало поверить в то, что ей объяснили. В любом случае, Генри уже пересек пятидесятилетний рубеж, внутреннее его состояние отличалось значительным нервным напряжением, и казалось чрезвычайно естественным, что сердце не вынесло последнего ужасного удара. «Теперь у короля Эдварда не будет соперников», - подвел итог Говард. «Джаспер Тюдор бежал с племянником в Бретань, - таким образом, запад от мятежников очистился, у архиепископа Невилла жало вырвано, и епископ Стиллингтон снова занимает должность канцлера. Что до меня, я стану одним из монарших оруженосцев, достигнув очень ответственного положения, миледи. Для меня это крайне важный этап, я бы назвал его краеугольным камнем в здании карьеры». «Я рада вашим успехам», - механически произнесла Бесс. «Его Милость явно желает вознаградить вас за оказанные при Барнете услуги». «Как и моего отца. Он, разумеется, все также является казначеем, но отныне станет еще и депутатом от правления Кале. Сейчас, - когда Уорвик мертв, там вместо него распоряжается милорд Гастингс. Я уверен, Его Милость будет нам замечательным господином. Моей семье недостает только собственности и средств, чтобы подняться, но это достижимо». Бесс удивленно воззрилась на него. Говарды были не более, чем скромными провинциальными джентльменами, но молодая женщина прекрасно видела написанное во всю ширь лица Томаса честолюбие. «Да пошлет вам Господь должное удовлетворение», - вежливо пожелала она. «Теперь, если вы меня простите-» Говард немедленно встал, поцеловал ей руку и захромал к двери. «Могу я еще прийти?» «Если пожелаете, сэр». Бесс удивилась, зачем бы Томасу стремиться ее навестить, но, как только дверь закрылась, истина снизошла на хозяйку дома. Она была вдовой, вдобавок очень состоятельной. Говарды грезили о деньгах, а принадлежащие Бесс земли тоже располагались в Восточной Англии. Все представляло равно ясную картину, как и кресло, в котором Томас сидел. У предполагаемой брачной цели возникло внезапное желание громко рассмеяться. Из целого ряда знакомых ей мужчин он стал бы последним, чью кандидатуру она решила бы рассмотреть. Бесс догадывалась, - со временем был бы возможен и второй брак, - богатая вдова в ее положении являлась бы крайне желанным призом, - но не для Томаса Говарда. В конце июня Бесс вернулась ко двору. «Милая Бесс, ты уже отдала дань скорби», - сказала королева. «Тебе пойдет на пользу присоединение к нам. Да и мне хотелось бы видеть вокруг себя старых друзей. Я думаю, что опять ношу ребенка, ты находилась со мной, когда я ждала принца Эдварда, а до него - девочек». «Я рада, что Ваша Милость испытывает во мне необходимость», - ответила Бесс. «Признаюсь, я начала уставать от пребывания дома, пусть и в окружении детей. Надо жить дальше». Она подумала о королеве Маргарет, запертой в замке Уоллингфорда, которой не оставили никого поблизости, исключительно существование. Бесс следовало быть благодарной судьбе. «Моя бедная Бесс», - вздохнул Эдвард, как только молодая женщина опять приступила к службе Елизавете. «Нам несказанно не хватает Хамфри. Если есть что-то, что я могу для вас сделать, стоит лишь сказать». Его улыбка лучилась добротой, сочувствие было искренним, король коснулся пальцем щеки фрейлины. Без заполняющего часы пробуждения и засыпания Хамфри, без истинной привязанности, связывавшей их друг с другом, в последнюю ночь обретшей новое наполнение и успевшей подарить обещание обновления, Бесс снова сдалась в плен первой любви. Он всегда находился рядом, - высокий, властный, полный сил, обладающий множеством разнообразных интересов, так что никто и никогда не сказать, где король окажется в следующий миг. Эдвард посещал заседания Совета, выезжал в город на встречи с торговцами, держал руку на пульсе изменения цен на шерсть, принимал гонцов, устраивал целый спектр развлечений с огромным количеством дам. В постигших Бесс одиночестве и горе ее чувство окрасилось легкой одержимостью, и она поспешила присоединиться к придворным забавам, где могла видеть Эдварда и даже танцевать с ним. Она знала, - другие дамы также пылко мечтали об этом и охотно пустили бы монарха в свои постели, но Бесс данная действительность не отвращала. И сопровождающая госпожу Элизия спросила: «Здесь же нет второго такого, подобного королю лорда, правда, миледи? Сравниться с Его Величеством по силам исключительно лорду Риверсу». Бесс расхохоталась. «Я думала, ты находишь бесподобным сэра Роберта Белласиса, любуясь именно им. Мне приходилось замечать, как твой взгляд довольно часто скользит по нему. А его взгляд – по тебе». Элизия вспыхнула, на ее лице появилась слабая улыбка, а Бесс прибавила: «Уверена твой отец никогда не задумывался о браке для дочери, - его мысли слишком заняты книгами. Вижу, этим придется заняться мне». Она посмотрела на девушку, на ее чудесной формы руки, достающие принадлежащую Бесс шкатулку с драгоценностями, на тонкую шею. Почему молодой женщине раньше и в голову не приходило, что тут должно быть обязательно еще и хорошее происхождение? Оказалось бы очень кстати внимательнее познакомиться со сведениями о предках Элизии. Но в текущий момент, погрузившись в придворные дела, Бесс была чрезвычайно занята, чтобы заботиться о будущем Элизии. Она с леди Скроуп и Екатериной Гастингс по очереди дежурили при Ее Величестве, как обычно, окруженной многочисленными родственниками – братьями Энтони и Ричардом, сестрами леди Малтреверс, леди Стрейндж и самой младшей, герцогиней Бэкингем, уже успевшей подтвердить заключенной ею в детстве союз. Герцог, разговорчивый юноша, в один из вечеров сел за стол рядом с Бесс. «Что ни развлечение, то вечеринка у Ее Величества, не так ли?» - заметил он. «Настало время нам самим о себе подумать, я имею в виду и вас, госпожа Буршье, ведь в жилах вашего покойного мужа текла кровь Плантагенетов». «Интересная, даже выходящая за рамки манера вести беседу», - подумала Бесс, пусть Бэкингем в процессе своей тирады и смеялся. «Учитывая, что нашим хозяином является герцог Кларенс -», - начала она, но собеседник перебил. «Я шутил, леди. Семья жены желанна для меня, равно как и любая другая из окружения королевы». От Бесс не укрылась наступившая короткая пауза. Она мгновенно ощутила к герцогу неприязнь, посчитав его самоуверенным мальчишкой с чересчур длинным языком. Как молодая женщина знала, шутки способны принести гораздо больше проблем, нежели обыкновенные забавы. Наверное, как отпрыск Эдварда Третьего, Генри Стаффорд полагал себя в полной безопасности, но фрейлина понимала, - юношу коробило, что Екатерину Вудвилл в качестве нареченной ему буквально подсунули. Маргарет Бофор, супруга его дядюшки Стаффорда, которой пришлось услышать состоявшийся разговор, тихо посоветовала: «Не обращайте на моего племянника внимания. Ему чуть горько, но мальчик скоро наладит взаимоотношения с действительностью, - как была вынуждена поступить, в свое время, и я». Бесс обернулась, чтобы взглянуть на нее. Было в Маргарет что-то очень притягательное, некая яркая искра разума в лице, хотя та и не могла похвалиться красотой, но обладала репутацией дамы крайне благочестивой и по отношению к Церкви щедрой. Бесс спросила себя, что она чувствует, так как должна часто вспоминать о сыне, Генри Тюдоре, увезенном далеко в земли Бретани ее деверем, Джаспером. Тем не менее, Маргарет стала подругой королевы. «Вы правы», - ответила Бесс, - «вам известно, каково это – вдруг овдоветь». «И снова выйти замуж, что вам, я уверена, обязательно предстоит». «Пока нет», - непроизвольно вырвалось у Бесс. «Хвала Господу, пока нет». Она отвернулась, чтобы окинуть взглядом другую вдову. Когда Анну Невилл обнаружили вместе с королевой Маргарет в Малверне, Кларенс тут же отослал родственницу к супруге. Бесс могла только догадываться о степени скорби обеих сестер по утраченным ими отцу и дядюшке, но терялась в сомнениях, сильно ли оплакивала Анна своего молодого мужа, убитого, как некоторые утверждали человеком, назначенным теперь ее опекуном. Девушки выглядели немного бледными, пусть Изабель и смеялась, болтая с приглашенными. Королева проявляла отстраненную холодность в обращении как с хозяйкой дома, так и с Джорджем, но Изабелла притворялась, что ничего не замечает и обсуждала пьесу ряженых, постановка которой ожидалась после ужина. Пока актеры устанавливали в качестве декорации позади деревянный замок, Бесс направилась переговорить с леди Анной. «С вами все в порядке?» - спросила она. «Этим вечером вы не производите впечатления благополучия, если простите мне подобное замечание». «О», - Анна через силу улыбнулась. «Со мной все хорошо, просто данный период для меня очень болезнен». «Разумеется. Я тоже потеряла того, кого любила». «Знаю и сожалею. Что до меня, сколько бы у нас с отцом не было разногласий, он был мне чрезвычайно дорог». Анна не упомянула мужа, принца, и, так как пьеса уже начиналась, быстро прошептала: «Госпожа Буршье, могу я прийти вас увидеть? Мне бы так хотелось побеседовать с вами, - если смогу ускользнуть». «Добро пожаловать», - ответила Бесс. «Я бываю дома по понедельникам и вторникам». «Но, Господи», - подумала она, - «неужели герцог оставит ее своей заложницей?» «Пожалуйста, леди, потише», - попросил их герцог Кларенс. «Пьеса вот-вот начнется». Воцарилась тишина, но потом в связи с некоторыми обстоятельствами Бесс вспомнила эти последние слова. На лице Анны отражалась болезненная тревога, и Бесс стала смотреть отчасти неуклюжее представление о даме, спасенной из замка, защищаемом злобным рыцарем, которая не слышала и звука, весомее, чем подбадривание доброго рыцаря, пришедшего ей на помощь. Жизнь была серьезнее, нежели бессмысленная постановка, и леди Буршье испытывала глубокое сочувствие к девушке, попавшей под воображаемую опеку герцога Кларенса. Помимо своей воли Бесс посмотрела на Ричарда Глостера, но тот взирал на сцену, не отрывая взгляда от актеров и без малейшего следа какого-либо прочитываемого выражения. В понедельник Анна пришла и почти до того, как дверь закрылась, разрыдавшись, поспешила к Бесс с протянутыми руками: «Леди Буршье, помогите мне, помогите мне». «В чем дело, дитя?» - спросила ошеломленная Бесс. Она подвела Анну к своему креслу. «Давайте, присаживайтесь и рассказывайте». Анна еще минуту плакала, но потом подняла пошедшее пятнами лицо, лихорадочный румянец испортил нежность мягкой кожи, серые глаза покраснели, каштановые волосы выбившись из прически, выпали из-под капюшона. «Мне страшно, намного страшнее, чем, когда мы услышали о гибели моего батюшки и были вынуждены бежать из Тьюксбери в тот монастырь». «Почему? Чего тут можно бояться?» - удивленно поинтересовалась Бесс, хотя интуитивно уже знала ответ. «В самом деле, я надеялась, что теперь -» «Знаю – я знаю!» Анна сдалась на милость новому припадку. «Ричард – герцог- он уехал сегодня сражаться с шотландцами, как вы, наверное, слышали, но, прежде чем отбыть, он – он позволил мне думать -» «О! Тогда, конечно, для вас все сложится хорошо?» «Нет! Нет! Мой зять – порочен и алчен. Он мечтает заполучить все земли отца, а не только долю Изабель. Ручается, что я не выйду замуж без его согласия, тем более, не соединю свою жизнь с жизнью его брата. Говорит – он говорит, что мне лучше сделать скромный вклад в монастырь, но я не хочу, я не хочу!» «Понятно, что не хотите», - согласилась Бесс. «Никогда не слышала ни о чем, более жестоком, когда ваше сердце находится совершенно в другом месте. Что говорит Изабель?» «О, она очень добра, но также питает страх перед Джорджем и умоляет меня поступать в соответствии с его повелениями. Он порочный и злой человек, поднимал руку на нее больше, чем раз, приводил в супружескую постель любовниц, а Изабель отправлял спать к ее дамам. На Боу Лейн живет прачка. Когда она приходит забрать белье, Джордж посылает за ней и задирает той юбки прямо на глазах у жены. Это отвратительно, тем не менее, - тем не менее, Изабель утверждает, что любит его. Ох!» Анна сомкнула ладони. «У меня уже был муж, которого я ненавидела. И другого заводить не желаю». «Понятно. Я так и полагала, что вы не скорбите о принце Эдварде». Анну передернуло. «Господи, нет, конечно! Свекровь ненавидела меня, так как ненавидела отца, а всем им пришлось соединить свои силы. И я ее ненавидела. Бога благодарю, что так и не попала в постель этого мерзкого мальчишки». «Ваш брак не был подтвержден? Разумеется, когда принца убили, ему исполнилось лишь семнадцать, вы же достигли всего где-то шестнадцати». «Да, но неужели вы не понимаете? Королева Маргарет хотела иметь возможность отменить наш союз, если батюшка бы проиграл. Также я благодарю Господа, что никогда, никогда не должна буду опять ее увидеть». Бесс взяла маленькие ладошки Анны в свои руки. «Бедное дитя», - подумала молодая женщина, - «бедное дитя, попасть в окружение столь сильной стены из ненависти. Представить жутко, что она перенесла, выдерживая подобное в одиночестве». «Когда вернется герцог Ричард, король обязательно отдаст вас под его крыло», - успокаивающе произнесла фрейлина. «И тогда вы будете счастливы. Милорд Кларенс не сможет этому воспрепятствовать». «Кларенс утверждает, что теперь он – мой сторож». Анна опять принялась рыдать. «Я так боюсь того, что он способен натворить, его же ничто не остановит, если Джордж хочет поступить по-своему». «Джордж Кларенс скор на горячие слова и глупые поступки», - ободряюще заметила Бесс. «Если дела пойдут совсем плохо, приходите ко мне, или к герцогине Сесиль. Она не позволит, чтобы с вами обращались дурно». В конце концов, Бесс удалось утешить растерянную девушку и отправить ее назад в дом Кларенса. Она была почти уверена, что герцог никогда не сумеет навязать родственнице своей воли без разрешения на то Эдварда. Да и Ричард скоро вернется. Между тем, к собственному смущению, под осаду попало ее собственное положение, к тому же уже с другой и внушающей изумление стороны. В один из ранних сентябрьских деньков Бесс навестил младший из братьев Пастонов. «Прошу простить меня, миледи», - извинился он. «С момента битвы при Барнете мы с братом находились в отчаянных условиях. Милорд Оксфорд был нам добрым патроном, поэтому мы, естественно, сочли себя обязанными пойти под его знамя. Никогда мы не ошибались столь сильно. В ходе сражения в мой локоть угодила стрела, но я с этим почти справился и, хвала Господу, скоро был исцелен, пусть все время и лежал в тюрьме». «Я слышала о данной истории от моего рыцаря, сэра Роберта Белласиса», - ответила Бесс. «Мне больно, что мы оказались на разных сторонах. Ваша семья всегда находилась с моей в дружеских взаимоотношениях». «Война в собственной стране всегда восстанавливает друзей друг против друга», - признал гость. Бесс показалось, что он повзрослел не только хронологически. Обычно более ровный, чем надменный, сэр Джон сейчас создавал впечатление приобретения в душевный багаж чуточки жизненной мудрости. «Но с этим покончено», - продолжил он, - «и я благодарю Господа, что Его Величеству было угодно проявить к противнику милосердие. Он простил почти всех, кто поднял против него меч. Да, наши сундуки нуждаются в пополнении, но мы справимся с данной проблемой». «Все ли хорошо у вашей матушки?» «Да, она также занята, как и обычно. Пишет, что ваша госпожа матушка словно почву под ногами утратила, ведь спор с дядюшками завершился, и вопрос с земельными наделами решен». «Этот спор никогда не имел ко мне отношения», - ответила Бесс. «Как поживает ваша сестра?» Джон Пастон улыбнулся и его лицо мгновенно опять приобрело мальчишеский вид. «Она, в конце концов, вышла за мастера Ричарда Кэлла. Они взяли матушку своим упорством на измор, и отныне Ричард в ее глазах не такой уж и ужасный зять. Да и со счетными книгами неплохо управляется». Бесс рассмеялась. «Я так рада. Что вы теперь намерены делать, мастер Пастон?» В ответ он еле заметно пожал плечами. «Ну, замок Кейстер мы потеряли, он отошел Его Милости Норфолку. Вы знали, что супруга Норфолка слегла и родила дочку? Таким образом, рассчитывать здесь не на что. Брат предложил свои услуги милорду Гастингсу, и был милостиво принят. Милорд нуждается в человеке, готовом регулярно путешествовать для него по делам в Кале. Если говорить обо мне, я думаю, что отправлюсь домой, утрясать наши спорные вопросы там». Джон замолчал, бросил взгляд на свою обувь и на миг замешкался. «Леди Буршье, мне нужна жена, жена с состоянием, дабы залатать дыры в нашем бюджете». «Вы имеете в виду какую-то определенную даму?» - спросила Бесс, начав догадываться, что именно в этом и кроется причина его посещения. «Если так, то мы забудем о розни, и ради прошлой дружбы я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам». Джон подошел ближе и опустился на колено у кресла Бесс. «Да, помогите мне, - но подарив вашу собственную руку. Госпожа, вам необходим муж, а мне – жена. Если вы выйдете за меня, земли Пастонов и Тилни окажутся бок о бок. Уверен, ваш отец даст нам свое согласие». Он схватил ее руку, но Бесс сразу отдернула ее и встала. «Мастер Пастон, прошу вас не надо так безумствовать». «Безумствовать?» Он вспрыгнул и встал перед ней с пылающим лицом. «В чем тут безумство? Я буду очень вас любить, дорогая леди. Я в самом деле уже на пути к этому». Бесс поборола желание расхохотаться. «Нет, сэр, не на пути. Вам необходима состоятельная супруга, и я вас в этом не виню, но я не для вас». «Полагаете меня слишком низкорожденным?» - воскликнул сэр Джон и, так как Бесс замолчала, продолжил: «Не думайте, что я этого не понимаю, но люди способны подняться в нашем мире. С вашим положением в обществе и деньгами я буду не первым. Пастоны – старинная и уважаемая семья, мы не сильно ниже семейства Тилни». «Я не хотела вас обидеть», - поспешно произнесла Бесс. «Мне честно очень жаль. Но я не помышляю о браке, но если вдруг подумаю о нем, то спрошу совета у его Королевской Милости». Она не знала, зачем это сказала, но желаемый эффект был произведен. Джон Пастон схватил свой головной убор. «Понимаю. Сэр Хамфри приходился Его Величеству кузеном. Вы вознеслись столь высоко, что должны растоптать мои надежды». «Нет, нет, просто -» «Я отправлюсь в паломничество», - перебил Бесс сэр Джон. «Буду молиться, дабы вы поменяли свою склонность. Вы не можете оказаться такой надменной, чтобы навсегда застыть против меня в предубеждении». «Не против вас», - ровно ответила Бесс. «И я не считаю себя столь надменной. Но я слишком недавно овдовела, чтобы снова помышлять о браке. Прощайте, мастер Пастон. Не вспоминайте обо мне с таким тяжелым сердцем, выбросьте все мысли о союзе между нами из головы – раз и навсегда». Джон Пастон ушел, поникнув головой, и, оставшись одна, Бесс почувствовала, как ее веселье начинает истончаться. Она тяжело вздохнула. На горизонте целых два претендента на руку, а ей никто из них не по душе. И зачем было говорить о необходимости посоветоваться с Эдвардом? Ведь именно о нем Бесс мечтала, тогда как тот находился от нее даже дальше, чем она от Джона Пастона. В сентябре в Лондон вернулся Ричард Глостер, заключивший с шотландцами вполне удовлетворяющий обе стороны мирный договор. Герцог сразу отправился в Вестминстер, где нашел короля с окруженной дамами королевой, Его Милость Кларенса и их дядюшку Эссекса. До ужина время еще оставалось, Ричарда встретили с радостью, присутствующие взяли по бокалу с вином и уделили минутку разговорам о проблемах на севере страны, о неуловимой верности Нортумберленда, когда Эдвард опять надежно занял английский трон. «Он чудесно нас развлекал», - рассказывал Ричард. «Алник – прекрасный замок, мы насладились великолепной охотой, однако, без Генри Перси все это показалось чересчур растянутым, и я счастлив вернуться домой». Герцог скользнул взглядом по брату Джорджу. «Где моя невестка с леди Анной? Их нет при дворе?» «Не сегодня», - небрежно ответил Кларенс. «Изабель немного простудилась, и Анна не пожелала ее оставлять в одиночестве. Она – образец сестринской любви и заботится о моей жене также, как и я о своих близких». Сидевшая рядом с леди Скроуп на скамейке позади Ее Величества Бесс положила шитье на колени. Без сомнения, в голосе Его Милости Кларенса проскользнула странная нотка, также не внушала доверия и поза герцога, стоявшего, облокотившись плечами о каменную каминную полку, и взирающего на Ричарда сверху вниз. Королева расхохоталась. «Какой вы сегодня колючий, Джордж. Разве мы все не заботимся о наших близких? Меня постоянно обвиняют в равнодушном лицезрении процветания моей семьи, но кто бы поступил иначе?» Кларенс пожал плечами, и король вежливо произнес: «Надеюсь, леди Изабель достаточно поправится, чтобы присутствовать на турнире в субботу. Наши друзья из Голландии обеспечат нам достойный вызов. Жаль, что Энтони уехал». «Милостивый Боже, он же не единственный поединщик в Англии», - возразил Кларенс. «Мы – три Плантагенета – превратим это дело в настоящее представление». «Уверена, - превратите». Голос Елизаветы отдавал ощущением дорогого шелка. «Вы всегда это делаете, Джордж». Лорд Эссекс быстро начал неуклюже вспоминать о турнире на Лондонском мосту, и Ричард тихо попросил у короля возможности перекинуться несколькими словами с глазу на глаз. Они исчезли во внутренних покоях, а Джордж остался, где и был, лениво пиная каменную кладку. Остальным пришлось слушать рассказ графа, пока, наконец, не объявили о подаче ужина. Его Величество с Ричардом вновь появились, но никто из них не упомянул, какой вопрос оторвал братьев от присутствующих. Бесс решила рискнуть и посетить Ле Хербер, чудесный лондонский особняк, когда-то принадлежавший графу Уорвику и сейчас занимаемый герцогом Кларенсом и его супругой. У молодой женщины внутри поселилось тяжелое чувство относительно Анны, когда на следующий день она узнала, что леди Изабель все еще прикована к кровати. Однако, Анну трогательно обрадовало посещение Бесс, и дамы долго сидели, беседуя, в покоях девушки на галерее. Хотя никто из них в этом не признавался, обе находили удачным неосведомленность Его Милости о гостье, и Бесс повторила для Анны случившееся накануне вечером. «Уверена, милорд Глостер разговаривал с королем о вас», - произнесла она и увидела, как румянец согревает бледные скулы собеседницы. «Все ли с Ричардом хорошо? Он – он спрашивал обо мне?» «После ужина он спросил меня, виделась ли я с вами, и я ответила, что вы навещали меня дома, и мы о многом говорили. Ричард намерен жениться на вас, как только это станет возможным, тут у меня твердая уверенность». «О!» Анна всплеснула руками. «Значит, прошлый ужасный год канет в Лету, и я обрету счастье. Когда меня выдали за принца Эдварда, я думала, что никогда его уже не испытаю». «Герцог Глостер может быть спокойным, но он решителен. А теперь мне действительно необходимо идти». Бесс взяла плащ, но не успели дамы подняться, как во внешнюю дверь заколотили, послышались громкие голоса, и внутрь зашли мужчины. Анна бросилась вперед. «Господи! Неужели это-» Инстинкт заставил Бесс схватить пылкую девушку за руку. «Подождите, подождите. Давайте посмотрим, кто там». Она бросила взгляд с галереи в зал, и заметила стоящего у двери герцога Глостера, за его спиной – друга Ричарда, сэра Джеймса Тирелла, и, очевидно, возвращающегося из библиотеки Джорджа Кларенса с кубком вина в руке. «Ну и, братец Дикон», - приветствовал он Ричарда, - «Что тебе нужно? Разве мы не достаточно сказали друг другу еще вчера?» «Достаточно», - согласился Ричард. «Я пришел повидать леди Анну». «Правда?» Кларенс жестом отпустил открывшего дверь слугу. «Зачем?» «Ты прекрасно знаешь, - зачем. У меня есть разрешение Эдварда, чтобы навещать ее. Я собираюсь жениться на Анне». Девушка чуть слышно вздохнула, с лица исчез даже намек на румянец. Все еще держащая Анну за руку Бесс ощутила, как дрожит ее хрупкое тело. «Потише», - прошептала она. «Не дайте им нас увидеть». Джордж подчеркнуто осушил кубок, пересек разделявшее их пространство и посмотрел на брата в упор. «А вот этого», - произнес Его Милость Кларенс, - «ты никогда не сделаешь. Объясню понятно, дела семейства Невилл отныне всецело в моих руках, и я не намерен что-либо тебе уступать, - ни Анну, ни что-то из земель или владений покойного графа». «Ты не имеешь права -» «У меня есть все полагающиеся мне права. Как супруг Изабель, я по закону получу все ей принадлежащее, к тому же я являюсь опекуном Анны. Когда она вступит в брак, если вступит, то мужем ее станет человек, выбранный мной. Но ты им, Господом клянусь, никогда не окажешься!» В какой-то миг Бесс показалось, что Анна сбежит вниз по лестнице, бросится под защиту Его Милости Глостера, попросит забрать ее из этого дома, но тот же инстинкт подсказал, - подобное поведение свидетельствовало бы о неблагоразумии и поставило бы дам в неправильное положение. Ричард отдаст предпочтение способу безопаснее, обратившись к Эдварду, любящему младшего гораздо сильнее, чем Джорджа Кларенса. Бесс подумала, что страх перед зятем довлеет над Анной тяжелее всех остальных чувств, ибо она, ужаснувшись, отпрянула к стене. Ричард и не пошевельнулся. «Ты не осмелишься воспротивиться Эдварду», - отрезал он. «Если он увидит своих братьев разделенными, полагаешь, Эдвард предпочтет кого-либо из них другому?» Кларенс усмехнулся, упиваясь слепым тщеславием. «Отныне я наследник всего, что осталось после Уорвика, и на этом вопрос закрыт». «Совсем не закрыт, Джордж!» Ричард протянул руки. «Разве мы не братья, как ты сам мне напоминал? Разве мы не прошли через огромное количество сложностей, чтобы затем воссоединиться? Почему ты стремишься отказать мне в браке с леди, которую я желаю видеть своей женой?» «Англия переполнена дамами, нуждающимися в мужьях. Думаю, ты можешь выбрать любую из них, - за исключением одной. Что до братской любви - » - Кларенс расхохотался, и звук его голоса совершенно не был приятным, - «и ты, и Эдвард сделали для меня слишком мало. И почестями завалил он тебя». «Но это ты предал его, а не я!» Ричард уже начал готовиться к столкновению. «Эдвард простил тебя. Советую хорошенько подумать, прежде чем снова его разозлишь». «Как ты меня напугал!» - издевательски парировал Кларенс. «Я мало приобрел от прощения Эдварда, но расскажу о нем тебе: погибший Уорвик должен был заплатить за свое надо мной подтрунивание жизнью. Я ни тебе, ни кому бы то еще не дам из пенни из того, что досталось мне по итогам сражения на поле Барнета». «Господи Всемогущий!» Ричард смотрел на Джорджа с презрением. «Да ты жаден, как ростовщик». «А ты алчен, как пес, возжелавший самку, хотя ума не приложу, нужно ли тебе тело леди или же ее благосостояние». Ричард запахнул плащ. Он сдержанно произнес, пусть голос и дрожал от гнева: «Однажды, Джордж, твои слова больно по тебе ударят. Я направляюсь к королю». «Можешь направляться в ад и вернуться оттуда, если желаешь», - ответил Джордж, и Ричард развернулся на каблуках. Сэр Джеймс Тирелл открыл перед ним дверь, и они ушли. Во время ссоры обе дамы наверху окаменели, глядя друг на друга, но потом колени Анны подломились, и она разразилась истерическими рыданиями. Герцог посмотрел наверх и, увидев содрогающуюся у перил галереи золовку и стоящую рядом с ней Бесс, потемнел лицом. «Какого черты вы тут делаете, леди Буршье? Прошу вас, немедленно покиньте мой дом, а ты, Анна, возвращайся к себе в комнату». Анна встала и тотчас убежала бы, но Бесс задержала ее еще на мгновение. «Не бойтесь», - попросила она настойчиво. «Милорд Глостер все урегулирует». Далее, словно больше ничего не произошло, и она ничего не могла сделать, Бесс спустилась по лестнице, настолько величественно, насколько только умела. Тем не менее, внизу Его Милость герцог Кларенс схватил ее за запястье. «Вы, действительно, так и сказали?» - жестко поинтересовался он. «Леди Буршье, вы безумны». «Позвольте мне пройти. Вы делаете мне больно». «Я в состоянии сделать еще больнее, если рассержусь». Джордж вывернул Бесс запястье. Она закричала, и герцог ослабил хватку. «Сейчас - идите», - произнес он, - «но не появляйтесь здесь опять и не вмешивайтесь в мои дела». Кожу жгло, запястье болело, Бесс развернулась и убежала от Кларенса, из его дома, на двор, где ее поджидал с лошадью Уот Сейбл. Он посмотрел на госпожу с некоторым беспокойством. «Что случилось, леди Буршье? В этом доме кто-то причинил вам вред?» Бесс одарила Уота слабой улыбкой. «Милый Уот, - если бы подобное случилось, ты бы встал на мою защиту. Но мне бы хотелось, чтобы ты отвез меня домой».