***
Макаров просматривал материалы, которые ему передало начальство. Это была, наверное, самая информативная папка из всех имеющихся. По крайней мере, теперь были установлены личности людей без прошлого. Причем даже тех, кого не было в первоначальном списке. Например, в расширенном списке оказался отец маленькой хозяйки детского дома и директор приюта, а также некие супруги Меркель, Карл Флейшер и Теодора Раубер. Наличие фамилии Крылова, который оказался Мартином фон Клаусом, несколько объясняло тот факт, что все исчезновения детей спускались на тормозах. — Филатов… Что-то знакомое… — пробормотал Макаров и стал рыться в документах. Так и есть. У Кристины Панфиловой была подруга Ксения Филатова, которая проживала с родителями и дедушкой. Становилось всё интереснее и интереснее. Макаров отложил бумаги и посмотрел на начальство. — Ксения Филатова мертва, — проговорило начальство. Да. У этих людей, судя по всему, не было ни совести, ни морали. Макаров еще раз посмотрел на фотографии перед собой. — Нашли тех, кто их крышевал? — спросил Павел. — Нашли, — ответило начальство. — Но, как ты понимаешь, спросить уже не с кого… Эти люди давно мертвы. Но несмотря на это, ты должен кое-что узнать. Макаров взял протянутую папку и открыл ее. — Михаил Ольшанский, — прочитал Павел. — Полковник НКВД… — Смотри дальше. В графе, где указаны члены семьи, — проговорило начальство. — Анна Михайловна Ольшанская… — приговорил Макаров и поднял взгляд на начальство. — Это совпадение? — Боюсь, что нет… Дело принимало все более неожиданные обороты. И эти самые обороты очень не нравились Макарову. Хотя, судя по тому, как с каждым разом начальство становилось всё более хмурым, обороты не вызывали восторга не только у него. — Всё плохо? — поинтересовалась Синицкая при первой же возможности, которая появилась спустя несколько дней. — Некоторые моменты прояснились, но легче от этого как-то не стало, — ответил Макаров. — А ты чего такая невеселая? С друзьями поссорилась? — Нет, — покачала головой та. — Всё в порядке. — Катюш… — как можно мягче проговорил он. Синицкая чуть вздрогнула. На ее памяти никто и никогда так ее не называл. — Просто… — Катя вздохнула. — Макс… Он дурак. — Интересное наблюдение, — сдерживая улыбку, заметил Макаров. — И что же он натворил? — Да вроде ничего… — пожала плечами Синицкая. — Вика сохнет по нему… А он… Ну он время от времени без зазрения совести этим пользуется! И Дашка… Тоже, блин, хороша… Мол, Викусь, прикрой, если что… — передразнила она Старкову. — А мне банально жалко Вику… — А себя тебе не жалко? — поинтересовался Павел. Катя вопросительно посмотрела на него. — Ты ведь с ним встречалась. И Вика… — Во-первых, я никогда при Вике не целовалась, не кокетничала и не флиртовала с Максом, — возмущенно перебила его Синицкая. — Я вообще не втягивала ее в наши с Максом отношения. Во-вторых… А чего мне жалеть себя? В конце концов, из Макса друг получается лучше, чем бойфренд. По крайней мере, для меня. Макаров только покачал головой. Что он мог на это сказать? В чем-то он ее понимал, но… Но всё-таки его иногда его удивляла ее реакция на то или иное событие. — Фирму назвал в честь дочери… — хмыкнул Макаров. — Как мило. — Фармацевтическая кампания… И ни одного скандала… Идеальная репутация, — задумчиво проговорило начальство. — Это странно. — Ну либо они реально белые и пушистые, либо всё заминают вовремя, — заметил Павел. — Я больше склоняюсь ко второму варианту. Начальство согласно кивнуло. — А что с той девочкой? С Екатериной Синицкой. — Она очень хочет в подземелье, — Макаров досадливо поморщился. — Пока у меня получается ее отвлекать… Но как я долго мне удастся это делать… — он покачал головой. — Сдается мне, что она скоро наплюет на всё, и одна спустится… — Нет. Этого нельзя допустить, — тут же проговорило начальство. — Так и быть… Будет тебе еще один бронежилет и балаклава. И глаз с нее не спускай. Павел удивленно посмотрел на начальство. — Не думаю, что это хорошая идея, — наконец произнес Павел. — Это может быть опасно. — Гораздо опасней будет, если она сунется туда одна, — не согласилось с ним начальство. — Так что придется нам всем рискнуть.***
Синицкая внимательно слушала инструкции Павла Сергеевича, всё еще с трудом веря, что он разрешил ей пойти с ним. Собственно ради того, чтобы увидеть подземелье, она согласилась и на балаклаву, и на бронежилет. Ради такого случая она даже отыскала в своем шкафу темную толстовку с капюшоном, брюки и кроссовки. — Держаться рядом, как можно меньше разговаривать и беспрекословно подчиняться… — повторила Катя, пока Макаров помогал ей с бронежилетом. — Я всё поняла, Павел Сергеевич. Это было захватывающее приключение… Нечто подобное Катя чувствовала, как в детве с Максом они задумали отправиться за сокровищами в лес и подбили на это Рому и Тёму. То же чувство адреналина, тайны и опасности… Но было и одно отличие, которое Катя заметила только на обратном пути. Это было чувство, что она находится в безопасности. Это было странно с учетом того, что подземелье, где проводились опыты над детьми, было последним местом на планете, где должно быть безопасно. — Зачем вы рисуете карту? — уже в учительской спальне спросила Катя. — Пригодится, — отозвался тот. — Ну как? Довольна? — Да, — улыбнулась она. — Кстати, Павел Сергеевич, а вы не знаете, почему на некоторых ручках был знак Близнецов? — Знак Близнецов? — не понял Макаров, замерев около шкафа, куда собрался убрать бронежилеты и балаклаву. — О чём ты? — Эм… — Катя нахмурилась. — Ну. Близнецы… Знак зодиака такой есть, — произнесла она. — У вас есть бумага и ручка? Макаров кивнул и подошел к столу. — Держи, — он пододвинул девушке бумагу и ручку. Девушка быстро прочертила две горизонтальные и три вертикальные чуть выгнутые линии. — Вот… — Синицкая протянула Павлу Сергеевичу рисунок. — Это знак Близнецов. — Хм… — Макаров посмотрел на нарисованный знак и нахмурился. — Вряд ли они увлекаются астрологией и прочей мутью. Катя не сдержала тихого смешка, отчего-то вдруг представив, как Риттер Вульф читает гороскоп на предстающую неделю. — Я займусь этим, — вздохнул Павел. — А теперь пойдем. Провожу тебя. Тебе надо успеть хотя бы немного поспать. Павел испытывал огромное облегчение от того, что всё прошло спокойно. Сегодня пришлось понервничать даже больше, чем в прошлый раз, когда он едва не наткнулся на двух охранников. Он искоса взглянул на Синицкую. В его душе теплилась надежда, что та удовлетворила свое любопытство и больше в это чертово подземелье не попросится. — Да… — вздохнул Виктор. — Меня действительно когда-то звали Игорем Исаевым. И да. У меня была сестра. Макаров молчал. Он больше не мог откладывать этот разговор, так как ему нужна была информация от человека, который непосредственно был живым участником событий. Более того, тогда бывший Исаев был подростком, а следовательно мог знать и понимать гораздо больше, чем восьмилетние девочки, которые тоже возможно сменили имена. — Вы знаете, как погибли ваши друзья? — спросил Макаров. Слушая воспоминания Полякова, Павел мысленно сопоставлял рассказ Виктора с той информацией, которая ему была известна. — Как так получилось, что вы получили имя одно из ваших погибших друзей? — это был вопрос, который не давал Макарову покоя. Он мог бы предположить, что такой выбор сделали его приемные родители. Но было одно существенное «но». Почему именно имя погибшего ребенка? — Виктора должны были забрать приемные родители… Но к тому моменту, как они пришли, он был уже мертв… А Галина Васильевна… — тут он запнулся. — В общем, я ей всё рассказал о произошедшем и… Она сказала мне назваться Виктором и… — он покачал головой. — Это был шанс уехать. — А что насчет вашей сестры? — спросил Павел. — Я не видел ее… Я не видел ее мертвой, — вздохнул Поляков. Ему хотелось выпить, но они были в паре километров от школы. — Значит, вы не видели ее тело… — Тело, — он чуть дернул плечом. — Вы так говорите, будто… — Издержки профессии, — пожал плечами Паша. — Хоронили в закрытом гробу нескольких детей, умерших при странных обстоятельствах… Без вскрытия. Без опознания… Черти что. Куда смотрели органы? — Думаю, в чей-то кошелек, — невесело усмехнулся Виктор и посмотрел на часы. — Ладно. Пора возвращаться.