доброта

В его дверь постучали, коротко и тихо. Цинмин поднялся, чтобы узнать, кому от него могло что-то понадобиться. За дверью обнаружился Боя, который выглядел так, словно ему неуютно находиться там, где он был. — Боя, рад тебя видеть. Чем я могу быть полезен? — Мне не нужна помощь, — ответил Боя. — Присоединишься ко мне за ужином? — Ты приглашаешь меня? — Да. Ты согласишься? — Конечно. Это очень любезно с твоей стороны. — Может ли это считаться любезностью, если делается по эгоистичным причинам? — Боя смотрел не на Цинмина, а в пространство позади него. — Зависит от причины, — ответил Цинмин. Он был готов идти туда, куда бы Боя его ни позвал. — Какова твоя? — Мне нравится твоя компания, — просто сказал Боя, стоя у дверей в покои Цинмина. Цинмин посмотрел на него, но Боя всё ещё отводил взгляд, словно ему было неловко. Цинмин улыбнулся. Он не мог не улыбаться. Внутри мужчины разливалось тепло, к которому он ещё не привык. Тепло, граничащее с жаром. Боя был добр. — Тогда я был эгоистом, когда пригласил тебя выпить со мной вина, — сказал он. Боя фыркнул, но всё же улыбнулся. — Куда мы идём? — спросил Цинмин. — Мы не покидаем ведомство. Мне жаль, если тебя это разочаровывает. — Я не говорил, что разочарован, — ответил Цинмин, хотя часть него всё же была разочарована. Он хотел пойти куда-нибудь с Боей. Но не знал, куда. — Просто в городе всё ещё бардак, а ты великий герой. Боюсь, мы не смогли бы отвлечься. Я хочу, чтобы у нас была возможность расслабиться и разговаривать о чём-нибудь неважном. Разочарование Цинмина испарилось быстрее, чем появилось. Боя действительно был добрым. Он думал о таких вещах далеко наперёд. — Мы могли бы вновь скрыться в картине, — предложил Цинмин. — Тогда получится, что это ты снова приглашаешь меня, а я уже попросил, чтобы нам приготовили еду. — Прежде чем спросить меня, хочу ли я присоединиться? — Думаю, человеку позволена некоторая надежда, — ответил Боя. — Показывай дорогу, господин Боя, — Цинмин слегка поклонился. Тепло в его теле уже почти обжигало. Боя снова фыркнул, всё ещё улыбаясь. Они направились в сторону покоев Бои, что удивило Цинмина. Но вместо того, чтобы задать вопрос вслух, он лишь вопросительно уставился на него. Боя пожал плечами. — Меньше шансов, что нас потревожат. Я велел слугам оставить нас, после того, как они принесут еду. Полагаю, в картине было бы лучше. — Нет, это идеально. Спасибо, Боя. — Похоже, еда уже здесь. Пожалуйста, садись. Цинмин поклонился в знак благодарности и сел. Еда была простой, но вкусной. Почему-то такое устраивало Бою, хотя сам он был совсем непрост. Цинмин спросил, уточнял ли Боя, что именно нужно приготовить. Как и хотел Боя, за едой они разговаривали о несущественных вещах. Цинмину всё очень понравилось, но сильнее всего — компания. Когда он не был так сосредоточен на работе, с Боей было довольно интересно разговаривать, и у него было довольно много историй об охоте на демонов. Цинмин не одобрял финала историй, но слушать было интересно. И Боя не был абсолютно против мнения Цинмина о том, что он мог бы сделать вместо этого. — Спасибо за ужин, господин Боя, — сказал Цинмин. Боя улыбнулся ему. — Я сказал, что хочу, чтобы мы разговаривали о чём-нибудь неважном, но всё же есть одна важная вещь, о которой я хочу поговорить. — И о чём же? — Ты сказал мне, что, сколько ты себя помнишь, только твой шифу был добр к тебе. — Тебе не нужно беспокоиться об этом, — ответил Цинмин. Ему не хотелось вступать в дискуссию о трудностях своей жизни. В основном с ними было покончено. — Могу я быть вторым? — Вторым? — Вторым человеком, кто будет добр к тебе. — Боя, ты уже был. Когда ты вмешался, чтобы спасти меня от ареста. — Не считается. То было правильным решением. Я не мог допустить, чтобы тебя арестовали, когда знал, что ты этого не делал. — Ты, должно быть, удивишься, как много людей были готовы сделать именно это. Позвольте мальчишке-лису взять вину на себя, и проблема исчезнет, — Цинмин не хотел, чтобы его слова прозвучали так горько. — Я не один их них. Тебя действительно называли мальчишкой-лисом? — Ты благородный, честный и добрый, — ответил Цинмин. — Ты не собираешься отвечать, да? — Я не вижу в этом ничего хорошего. Ты не думаешь, что пригласить меня на ужин считается проявлением доброты? — Эгоистичные причины, — Боя махнул рукой. — Мы это уже обсуждали. Что самое доброе на твой взгляд я могу сделать для тебя? — Зная, что я, возможно, сын демона лисицы, после того, как ты был тяжело ранен одной из них, и всё равно ты решил быть моим другом. — Я твой друг не по доброте душевной. Ты хороший человек и интересный, хотя отчасти приводящий в бешенство и раздражающий. Цинмин тихо усмехнулся. Он не знал, как ответить на вопрос Бои. Доброта Бои к нему была так естественна, что Цинмин не знал, как объяснить ему, что он уже относился к Цинмину с такой добротой, что тот не знал, как на это реагировать. Он выбрал честность. — Я не знаю, что ответить. У меня нет друзей, Боя. Я не знаю, как это работает. Я не привык, чтобы люди разговаривали со мной, выражая при этом что-то большее, чем вынужденное уважение. Всё, что ты делаешь, кажется мне добротой. Тебе не нужно прилагать дополнительных усилий. — Я хочу приложить дополнительные усилия. — И ты не думаешь, что это желание уже является добротой? Тебе не нужно ничего делать. Этого желания достаточно для проявления доброты. — Ты бесишь. — Будь моим другом Боя. Ты приглашаешь меня на ужин, разговариваешь со мной как друг, как с равным тебе, и это всё мне кажется проявлением доброты. — Ты идиот, — горячо заспорил Боя. — Это не доброта. Я же говорил тебе, что я твой друг не из-за доброты. Я твой друг, потому что это неизбежно. Это просто случилось. Со всем, что произошло, с тем, какой ты человек, я не знаю, как не быть твоим другом. Я просто рад, что ты хочешь быть моим. Сердце Цинмина воспарило. Боя назвал их дружбу неизбежной. Он сказал, что рад, что Цинмин захотел быть его другом, словно это не было само собой разумеющимся. То, что Цинмин чувствовал к Бое в тот момент, никак не могло быть только дружбой. Дружба не могла бы вместить в себя столько эмоций, так много чувств. Так много хорошего. — Я найду какой-нибудь способ, — сказал Боя. — Я буду с нетерпением ждать, — ответил Цинмин. — Я ценю твою решительность. — Раздражаешь. Ты просто не представляешь, сколько доброты ты заслуживаешь просто за то, что ты это ты. — Может, поговорим о более незначительных вещах? — спросил Цинмин. Он был на грани того, чтобы выплеснуть переполняющие его эмоции, но он не хотел так пасть перед Боей. Его внутренности, горячие и напряженные, пылали. — Хорошо, — согласился Боя. — Ты любишь сладости? Цинмин снова рассмеялся. — Я, как известно, злоупотребляю подобными вещами. Ухмылка, появившаяся у Бои на губах, подсказала Цинмину, что в ближайшем будущем он может ожидать каких-нибудь сладких подарков. Возможно, победа над змеем бедствий была чем-то, что сделало его достойным знакомства с таким человеком, как Боя, но Цинмину всё равно казалось, что для самого Бои это не было равноценным обменом. Боя был его другом. Они были равны. Боя относился к нему с естественным уважением, а не вынужденным. Боя хотел быть добрым к нему. Боя хотел быть особенным для него. Как можно отплатить за что-то подобное? Должен ли он попытаться? Было ли это чем-то, что требовало платы? Он не знал. У него раньше никогда не было друга. Возможно, была ещё одна важная вещь, о которой им следовало поговорить. — Боя? — Да? — Научи меня, как быть твоим другом. Боя драматично вздохнул, словно он был раздражён, но всё же улыбнулся. — Просто будь собой. — Это не совсем конкретно. — Оно и не должно быть. Будь Цинмином. Умным, добрым, разочаровывающим, неординарным, — улыбка Бои стала теплее. — Ты мой друг просто потому, что ты есть. Я понимаю, что ты чувствуешь, когда говоришь, что дружба — это доброта. Я тоже это чувствую. Ты ошибаешься, считая, что она недостаточно бескорыстна для этого, но я так чувствую. — Недостаточно бескорыстна? — Быть друзьями в какой-то степени эгоистично. Мы оба что-то получаем от этой дружбы. Мы разделяем её. Это… совместная работа, чтобы создать что-то большее. В этом отношении мы одинаковы. Для Цинмина это описание звучало точно так же, как то, что он слышал о любви. Быть в любовных отношениях. Возлюбленными. Это не одно и то же, но дружба тоже была любовью. Боя уже был так важен для него, что это должно быть было любовью. Был ли он так важен для Бои? Человеку позволена некоторая надежда. — Боя? — Хм? — Спасибо. — Глупости. Тебе не за что меня благодарить, — Боя протянул руку, чтобы на мгновение коснуться руки Цинмина. — Ты узнаешь, каково это — иметь друга, Цинмин, потому что у тебя есть кто-то, кто будет твоим другом всегда. Я покажу тебе. Цинмин ничего не ответил, снова находясь на грани из-за переполнявших его эмоций. Вместо этого он улыбнулся и склонил голову в знак того, что он понял, купаясь в доброте и дружбе, которыми Боя делился с ним. Он надеялся, что это взаимно. Улыбка Бои подтвердила, что так оно и есть. Боя сказал, что они создадут что-то большее. Оно уже казалось достаточным большим, чтобы захватить весь мир Цинмина. Цинмин смотрел на тёплую улыбку Бои и тепло в его взгляде. Он думал о тёплом прикосновении Бои к своей руке и знал, что позволит этому случиться.