даже заклинателям снятся дурные сны

Почти каждую ночь Цинмину снилась принцесса. Сны были не о Змее бедствии или битве. Даже не о смерти Красного Воробья, что был так похож на Бою. Лишь о принцессе и её боли, пока она наблюдала, как его шифу умирает на снегу. Снова и снова он видел, как она рыдает и кричит, пытаясь добраться до него, прикоснуться к нему в последний раз. Иногда ему снилась её смерть, слезы стекали по её лицу, потому что ей больше не для чего было жить. Она только что видела, как умер человек, которого она любила больше всего на свете, единственным её желанием было последовать за ним, чтобы ей не пришлось жить с этой болью. Однажды ему пришла посылка. Из храма в столице, Цинмина разбирало любопытство, что же там могло быть. Когда он открыл её, записки внутри не оказалось. Внутри была лишь картина, и когда Цинмин взглянул на неё, у него перехватило дыхание. На ней был изображён момент, когда Красный Воробей стал его духом-хранителем. Тот, кто нарисовал картину, должно быть, наблюдал, когда это происходило, и смог сделать Красного Воробья похожим на Бою. Возможно, художник знал его лично и поэтому смог так запечатлеть его черты. Цинмин смотрел в изумлении на картину до тех пор, пока не почувствовал, что соскучился по Бое больше, чем когда-либо скучал по чему-либо в своей жизни. В ту ночь сон о принцессе изменился. Обстановка была той же, но умирающим человеком был не его шифу, это был он сам. И человеком, рвавшимся к нему, был Боя. Сначала на его лице была решимость, его губы были плотно сжаты, пока он пытался преодолеть барьер, разделявший их. Но решимость превратилась в ту же боль и печаль, которые испытывала принцесса. Цинмин не знал, в действительности ли Боя выглядит так, когда опечален, показывал ли он когда-либо свою боль. Цинмин проснулся от собственного крика. Его сердце бешено колотилось в груди, и он был опустошён. Цинмин сел, прижимая колени к груди, и опёрся лбом в сложенные руки. Он попытался сделать глубокий вздох, но образ Бои не выходил у него из головы. Крупная дрожь сотрясала его тело. — Боя. . В столице Боя вздрогнул и проснулся. Он ясно слышал чей-то крик. Мужчина огляделся по сторонам, но в его комнате было темно, и не было слышно ни звука. Но внезапно тот же самый голос прошептал его имя. Это было похоже на призыв. Боя тут же поднялся с постели и принялся собираться, пока его разум выстраивал логическую цепочку. Цинмин кричал, а после произнёс его имя. У Цинмина всё ещё было звенящее ухо, и тот факт, что Боя, благодаря нему, услышал две эти вещи, привел его в бешенство. Что-то было не так, и Цинмину пришлось обратиться к другому заклинателю. Сейчас. Он ворвался в покои одного из заклинателей своего клана, который, как Боя знал, был способен создавать порталы, как это делал Цинмин. Порталы, позволяющие попасть в другие места, даже такие далёкие, как северные земли. Заклинатель, столь же опытный, как и Боя, тут же вскочил, потянувшись за мечом, но расслабился, увидев воспитанника своего храма. — Господин Боя, что-то случилось? — Мне нужно попасть в северные земли. Там что-то случилось, мне нужно помочь моему другу, — в комнате было темно, единственный свет лился из коридора. Его было достаточно, чтобы увидеть испытующий взгляд заклинателя, и то, как он кивнул. — Я понимаю вашу срочность. Но сегодня я смогу лишь доставить вас туда, но не обратно. Это сложное и изматывающее заклинание. — Хорошо, — Боя не остановился, чтобы подумать, не остановился, чтобы спросить самого себя, что он делает. Крик Цинмина и то, как он произнёс его имя, всё ещё звучало в ушах Бои. Он должен был быть рядом с ним. — Куда? — заклинатель уже складывал печать. — К заклинателю Цинмину с северных земель. Портал открылся. Он не был похож на те, что создавал Цинмин, но всё же с поставленной задачей справился. Не колеблясь, Боя прошёл сквозь него. Портал тут же закрылся за ним, оставив его в тускло освещённой комнате. Мужчина сидел на кровати, не двигаясь. Боя огляделся по сторонам, но не заметил никакой опасности. — Цинмин? Человек на кровати никак не отреагировал, но это, должно быть, был хозяин комнаты. Боя медленно придвинулся ближе, его сердце билось слишком быстро, он не знал в чём дело, и чего ему следует ожидать. Он осторожно коснулся плеча Цинмина и снова позвал его по имени. Заклинатель испуганно вскинул голову и уставился на Бою широко распахнутыми глазами. Они были красными, словно он плохо спал и вовсе не спал последние несколько дней, и он был необычайно бледен. — Что случилось? Я слышал, как ты кричал. В порыве чувств Цинмин поднялся и обнял Бою. Он крепко держался за него, так, словно боялся снова отпустить. Боя не знал, что случилось, но обнял его в ответ, зарывшись носом в длинные чёрные волосы, беспорядочно спадавшие по плечам Цинмина. Его собственному сердцу стало легче от этого прикосновения, и оно, наконец, успокоилось, после той гонки, начавшейся после услышанного крика. Наконец Цинмин отпустил его и взял себя в руки. — Прощу прощения. Это было неподобающе с моей стороны. И Боя рассмеялся. Он ничего не мог с собой поделать — это была самая смешная вещь, которую Цинмин когда-либо говорил. Всё ещё действуя чисто интуитивно, Боя взял Цинмина за руку и потянул за собой вниз, пока они сели друг напротив друга на кровати. Это было ещё более неподобающим, но Боя был готов сделать исключение ради Цинмина. — Что случилось? — он повторил свой вопрос. Цинмин схватил его за руку, сжимая слишком крепко, чтобы это было случайностью. — Ты мне снился, — на какое-то время он погрузился в свои мысли, и Боя не настаивал. Вместо этого он принялся успокаивающе водить большим пальцем по руке заклинателя. — Мне снилась принцесса, но в этот раз на её месте был ты. И я был моим шифу, — этот сон мог быть хорошим или очень плохим. Судя по тому, как Цинмин всё ещё сжимал руку Бои, очевидно, даже не осознавая этого, сон был плохим. — Я не хочу, чтобы ты испытывал ту боль, что принцесса испытывала веками. Когда он посмотрел на Бою, в его взгляде было что-то странное, затравленное. Боя был в растерянности, не зная, что делать. Он всё ещё не знал, о чём был сон человека перед ним. Но он хотел успокоить Цинмина, хотел заставить его забыть картины, что рисовал его разум. Сидя так близко, чтобы Боя не сделал, это было бы неподобающим, подумал он и криво улыбнулся. Но прямо сейчас это не имело значения. Боя положил свободную руку на щеку Цинмину. Он хотел бы обхватить его лицо ладонями, но заклинатель всё ещё не отпускал его руку. — Цинмин, я в порядке. Это был просто сон. Он ясно увидел момент, когда Цинмин понял, что он делает. Что они делали. Его глаза расширились, а губы сложились в букву «о». Цинмин внезапно поднялся, увеличивая расстояние между ними. — Боя, — его имя звучало так укоризненно, что Боя снова чуть не рассмеялся. — Что ты делаешь? — Цинмин огляделся и понял, что они находятся в его покоях. — Что ты здесь делаешь? — Ты позвал меня. Вот я и пришёл, — не желая смотреть внизу вверх, Боя тоже поднялся. — Я говорил тебе, что, если ты позовёшь меня при помощи звенящего уха, я приду. — На самом деле, нет. Когда ты отдавал его мне, ты сказал, звать тебя только тогда, когда я буду в опасности. Ты никогда не говорил, что придёшь, — его губы поддёргивались, словно он сдерживал улыбку. Боя почувствовал облегчение. Цинмин наконец-то вернулся. Тем не менее, в закатывании глаз отказывать он себе не стал. — И какая, ты думаешь, была бы тебе польза от него, если бы ты позвал, а я не отреагировал на зов? Цинмин отвёл взгляд, внезапно становясь вновь серьёзным. — Я показал ей смерть моего шифу, — предложение было вырвано из контекста, поэтому Боя просто ждал, что ещё скажет Цинмин. В конце концов, это имело смысл. — Когда я извлёк её из Змея бедствий. Она жила в той иллюзии, где он всё ещё был жив, и я должен был показать ей правду, чтобы она избавилась от неё, — Боя понял, что Цинмин говорит о принцессе и том, что произошло, пока он был без сознания. — Увидеть, как она наконец осознаёт, что он мёртв… — Цинмин глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — И затем, после этого, она так сильно хотела умереть, что покончила с собой. Я пытался убедить себя, что она сделала это, чтобы остановить Хэ Шоуюэ и спасти мир, но она просто не хотела жить дальше, — он шептал, погрузившись в свои воспоминания. — Единственное, чего она хотела, — чтобы он был рядом, но он ушёл. Она была готова оставаться с ним в иллюзии, просто чтобы быть с ним. Она была готова пожертвовать всем миром, чтобы быть с его копией, с кем-то, кто только внешне был похож на него. Цинмин снова сосредоточился на Бое. — Мой шифу был так уверен, что поступил правильно. Но я в этом не уверен. Принцесса снится мне каждую ночь, и ничто из того, что могло случиться, не могло быть для неё хуже. Ничто из того, что мог бы сделать мой шифу, не было бы хуже. И сегодня ночью во сне была не она, а ты. Я видел твою боль, — он остановился и собрался с мыслями, прежде чем продолжить. Бое было так больно скучать по Цинмину, но он бы никогда в этом не признался. — Боя, я думаю, что мой шифу совершил ошибку. И я не хочу повторять её. Я был сосредоточен на своих собственных чувствах, и забыл о твоих. Если бы это была только моя боль, я бы терпел её вечно. Но… — его взгляд стал напряжённым. — Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой, я останусь. Вероятно, такое развитие событий было единственным, чего Боя ожидал меньше всего, когда входил через портал в покои Цинмина этой ночью. — Цинмин, отрицать то, что у меня есть к тебе чувства, было бы довольно бесполезно. Но есть гораздо большее, что нужно учитывать, чем мои или твои желания, — Боя произносил эти слова в то время, как его сердце кричало: да, да, да! Его разум пытался охладить его пыл, но Цинмин не ошибся, когда обвинил его в том, он сначала действует, а потом уже думает. У него всё зуделось от желания действовать прямо сейчас, но ему нужно было подумать. Это было важно, потому что речь шла не только об их желаниях. Они были заклинателями, могущественными заклинателями, и они были нужны. Но Цинмин стоял прямо перед ним, и выглядел слишком уязвимым в своих ночных одеждах в тусклом свете. И Боя хотел его. Его сердце тосковало по Цинмину так, как никогда ни по кому прежде. — Я не могу допустить, чтобы тебе было больно. — А что насчёт тебя? — спросил Боя. — У тебя есть чувства ко мне? — возможно, это был глупый вопрос, но ему нужно было услышать ответ. — Я никогда не был способен сотворить защитное заклинание. Пока мне не пришлось защищать тебя. Я думаю, это говорит само за себя. Боя нахмурился. Это действительно говорило само за себя, но это было не то же самое, что услышать эти слова от Цинмина. — Когда ты сотворил заклинание, я точно отсутствовал, так что я не могу сказать, как это было. — Боя. У меня есть чувства к тебе. Я скучал по тебе с тех пор, как покинул столицу, так сильно, что это причиняло боль. Я не мог спать, а мои заклинания были сплошной путаницей. Но я думал, что это к лучшему. Я больше не уверен. Я не спрашивал твоего мнения, когда уходил, я просто ушёл. И Боя не подвергал сомнению его решение. — Я бы хотел, чтобы ты остался. Или чтобы ты забрал меня с собой, — казалось, что теперь Боя игнорировал свои обязанности и ответственность. И, может быть, это было прекрасно. Потому что — Боя улыбнулся. — В конце концов, ты можешь создавать порталы и свободно перемещаться между северными и восточными землями. Только когда Цинмин расслабился после этих слов, Боя понял, насколько напряжённым тот всё ещё был. Он подошёл ближе и взял его за руку, снова выводя круги большим пальцем по руке Цинмина. — Если ты этого хочешь, я был бы рад, если бы ты был рядом со мной. Просто, — он пристально посмотрел на Цинмина, — не мешай мне охотиться. Я не могу допустить, чтобы ты всё время сражался со мной, потому что твоё сердце такое глупо доброе, и ты пытаешься спасти каждого демона. — Ты только что назвал меня глупым? — но губы Цинмина снова поддёргивались, и Боя уже не мог продолжать пялиться на него. — Вполне может быть. Цинмин поднёс их сцепленные руки к своим губам и запечатлел поцелуй на руке Бои. — Мне всё равно, где мы находимся. Но я хотел бы быть рядом с тобой.