Подавленные воспоминания

Ривер вошла в диспетчерскую, ведомая любопытством, которое разгорелось в ее душе, когда мама сказала что-то о посетителях из прошлого Доктора и его пробудившихся некогда подавленных воспоминаниях. Она ведь всегда интересовалась его прошлым, даже после ее диссертации о нем, поэтому не могла дождаться, чтобы узнать еще один лакомый кусочек знания о жизни Доктора до нее. Ей было жутко интересно кто это был? У кого была технология, чтобы посетить его, находясь на другой планете и в другое время? Может ли это быть другой Доктор? Может ли это быть временная петля?.. На откидном сиденье, обычно предназначенном для Доктора, сидела блондинка, широко улыбаясь и сложив руки на коленях, совсем не сдержанная, или оборонительная, как это обычно бывает при встрече со старым другом, которого давно не видел. Сам Доктор, прислонившись к консоли, о чем-то говорил, наверняка рассказывая о том или ином приключении, которое пережил за последнее время. Его руки то и дело возбужденно взлетали вверх, а весь его вид, был видом человека, которые был доволен тем, где он находился, и совершенно не торопился заботится о чем-либо другом в этом мире. Когда женщина засмеялась, Ривер увидела, как он на секунду остановился и очарованно улыбнулся, как будто этот смех был самым прекрасным звуком во Вселенной, который он когда-либо слышал, прежде чем продолжить с того места, на котором остановился. Тут был еще один человек, который наблюдал за ними с довольной улыбкой, прислонившись к перилам и скрестив руки на груди.Ривер была поражена, когда узнала этого человека, а точнее это лицо: это был Доктор! Его десятая регенерация, если быть точным. Вот только… у нее возникло странное ощущение, что он был не совсем Доктором. Заинтригованная новой загадкой, она подошла к нему, и, протянув руку вперед, кокетливо произнесла: — Привет, я профессор Ривер Сонг. Он удивленно повернулся к ней, как будто не был уверен, что она вообще должна быть здесь, и, пожав ее руку, нахмурился. — Доктор Тайлер, — сказал он и махнул головой в сторону консоли, где Доктор все еще был погружен в свой рассказ. — Его биологический метакризис. — Откуда взялась фамилия Тайлер? Обычно ты… он… вы берете имя Джон Смит, — спросила Ривер, не сдерживая своего любопытства, жадно разглядывая этот… биологический метакризис Доктора. — Да, но Джон Смит — это… фальшивка, а мне нужна была нормальная человеческая личность. И кто лучше вдохновляет на создание имени, чем женщина, которая сделала меня, ну, меня? — с ухмылкой ответил он и, почесав затылок, поправился: — Ну, две женщины. В моем свидетельстве о рождении написано Донни Тайлер, в честь Донны Ноубл и Розы Тайлер. Он махнул в сторону смеющейся пары, и, будто бы спохватившись, добавил: — Кстати, Роза, это та, что сейчас разговаривает с Доктором. Я не могу поверить, что он до сих пор не сказал ей этого или что они здесь, разговаривают, а не где-то в более уединенном месте… о, Рассилон, я не хочу думать об этом! Мне нужен отбеливатель для мозгов! Последнее он произнес с некой ноткой отвращения, а душа Ривер напротив наполнилась ужасом. — Что… что он должен ей сказать? — хрипло спросила она, на самом деле не желая слышать ответ. — Что он любит ее, что он любил ее с тех пор, как она впервые спасла ему жизнь. Еще до их первого свидания, — тут же ответил доктор Тайлер и разочарованно закатил глаза. — Ты не поверишь, какие мыслишки роились в его пыльной голове с первого дня их знакомства. Конечно, то воплощение довольно основательно избил себя за то, что он такой грязный старик, но он пожертвовал собой, чтобы спасти ее, и все же позволил себе сорвать с ее губ столь желанный поцелуй. Метакризис выразительно показал на себя и продолжил: — А потом, когда он переродился в это, стало легче, поскольку их перестали принимать за отца и дочь или опекуна и подопечного. Он поморщился, помахав рукой в воздухе, и пробурчал: — Королева Виктория не в счет, она и в былые времена была близорука. Этот он также был гораздо более тактильным, и он воспользовался этим в полной мере в виде чрезмерного рукопожатия и длительных объятий. Хотя, каким бы трусом он ни был, он никогда ничего не говорил. Идиот. — Доктор ее больше не любит, — убежденно сказала Ривер, глядя клону прямо в глаза. — Откуда ты знаешь? — иронично спросил он и поднял бровь. — Во-первых, он женат, — вызывающе ответила она, сложив руки на груди. — О, да, эта церемония связывания рук в прерванной временной шкале, — пренебрежительно сказал он после короткой паузы и постучал себя по виску. — По сути, один и тот же разум, мой и его, потребовалось всего несколько минут, чтобы синхронизировать, но знаете что? Я не нахожу в его сознании брачных уз. Он выпрямился. — Галлифрейский обычай связывания рук — это старый обычай, да, но знаешь ли ты, что это на самом деле? Это использовалось галлифрейцами в случае, если их несовершеннолетние дети зачали ребенка, и брак был единственным способом сохранить лицо в обществе, — снисходительно начал клон отчетливо лекторским тоном, который Ривер уже ненавидела. — Связывания рук — это это не создания истинной связи, оно было совершенно поверхностной церемонией, без какой-либо телепатии, которая для галлифрейцев была похожа на… О, Рассилон, почему у людей такой скудный запас аналогий?.. Клон подергал мочку уха, что было, как уже заметила Ривер, его нервной привычкой. — Самым близким, я полагаю, был бы брачный контракт: «Ты сохраняешь свое, а я сохраняю свое, потому что я тебе не доверяю», но с самими собой, а не с собственностью, — в конце концов сказал он, и довольно едко закончен: — Короче, поздравляю, ты устроила себе «пышную» свадьбу, на которой не было других свидетелей, кроме твоих родителей, в прерванной временной шкале в альтернативной вселенной, которой никогда не существовало. Если ты думаешь, что это что-то значит, то ты действительно бредишь. Доктор, другой Доктор, этот… этот этот клон, смотрел на нее с такой жалостью в глазах, что Ривер невольно отвела глаза. Однако это было ошибкой, поскольку она случайно взглянула на настоящего Доктора с этой белокурой девушкой — женщиной, в личное пространство которой он бесстыдно вторгался так, как никогда не делал с ней, улыбался улыбкой, которой никогда не улыбался ей, а его глаза сияли так, как будто эта… Роза была чем-то очень драгоценным. Ривер словно смотрела на совершенно другого человека, кого-то другого, носящего лицо мужчины, которого она любила. В некотором смысле, возвращение части его воспоминаний было похоже на регенерацию, которые превратили Доктора в человека, которого она видела перед собой сейчас, человека, которым он должен был быть все это время. Очевидно, что лишение этих воспоминаний не пошло ему на пользу. Из своего исследования прошлого Доктора Ривер знала, что, хотя его девятое и десятое «я» были способны на ужасы (и этого ожидала Тишина), его что-то сдерживало. И этим чем-то явно была Роза Тайлер. Пока он не потерял ее. О некоторых инцидентах очень мало информации, но отчет из Нью-Йорка тысяча девятьсот тридцатых годов показал довольно тревожное проявление саморазрушительного поведения со стороны Доктора. Он, как правило, был более небрежен к себе и своим спутникам, когда не был с Розой (было сложно расставить его путешествия в хронологическом порядке, особенно потому, что Ривер ничего не знала о том, что он делал в будущее… может быть, ответ на тайну: кто такая Роза Тайлер был после 51-го века?). Доктора, которого она знала, на самом деле не беспокоил ее бластер, но клон, а теперь и Доктор с возвращенными воспоминаниями, смотрели на него с отвращением, хотя прежде ее Доктор не дрогнул перед убийством тех, кого нужно было убить. — Разница между Розой и, ну, всеми остальными, кто когда-либо путешествовал с нами, заключается в том, что Доктор всегда будет любить Розу Тайлер, несмотря на то, в какой регенерации он находится, — внезапно произнес метакризис. — Когда Роза впервые встретила Доктора, ей было, сколько, шесть месяцев? Что-то вроде этого. Это был день, когда умер ее отец. Впервые Доктор встретил Розу на уроке ксенокультуры в Академии, когда она уже путешествовала с Доктором. Именно тогда он начал хотеть бегать по Вселенной, исследовать ее, а не просто убегать от своей участи, что ждала его на Галлифрее. Она пробудила его любопытство. Они продолжали случайно встречаться в жизни Доктора, никогда не оставаясь там, потому что нужно было соблюдать временные рамки. Доктор мог это видеть, и знал, что не мог ее заставить остаться с ним. Но когда это случилось, они встретились по-настоящему, он не чувствовал, что заслужил это, и поэтому сначала попытался отпугнуть ее. Уверен, что ты понимаешь, что это сработало так же хорошо, как попытка нести воду в решете. Ей просто стало любопытно. А потом она спасла ему жизнь, когда должна была сбежать. Итак, он предложил ей шанс пойти с ним, и она отказалась. Удрученный, Доктор ушел и случайно приземлился в тысяча девятисот девяносто восьмом году, где он встретил двенадцатилетнюю Розу. Это был тяжелый год, и она не ожидала получить никаких подарков на Рождество, а он пошел и купил ей красный велосипед. Затем он вернулся к девятнадцатилетней Розе, вспомнив, что не сказал ей, что ТАРДИС также путешествует во времени. И это стало решающим моментом. Она согласилась пойти с ним. С тех пор это может показаться Доктору синдромом Флоренс Найтингейл, влюбиться в женщину, которая делает его лучше, но на самом деле это не так. Это происходило веками. Теперь, когда она здесь, с ним, и я не думаю, что он собирается отпустить ее в ближайшее время. Мне жаль, мне очень, очень жаль, но он ни за что не оставит ее снова. Ривер не хотела в это верить, она хотела, чтобы все было так, как было до того, как эти двое людей вернулись в жизнь Доктора, чтобы вернуться в то время, когда она могла рассчитывать на него, чтобы он был там, чтобы поймать ее, если она спрыгнет со здания или выбросится из шлюза. Но в то же время… ее время с ним подходило к концу. Он представил ее Эми как профессора Ривер Сонг во время крушения Византии, и он был таким… испуганным, если не сказать больше, когда он увидел ее. На самом деле Доктор не ответил на ее попытки флиртовать с ним… Боже, да он не флиртовал в ответ до тех пор, пока не случился весь этот кошмар с Тишиной и озером Силенсио. Неужели тогда он все еще оплакивал Розу? Но… ведь не помнил эту женщину! По крайней мере, не сознательно. Могла ли она повлиять на него так сильно, что он оплакивал ее, даже когда не мог вспомнить ее? Как Эми, которая скучала по Рори, когда тот был стерт из времени, хотя она его и не помнила. Эта женщина была одновременно благословением, и проклятием, для брака Ривер, которая прекрасно помнит, что прямо перед тем, как они поженились, Доктор сказал, что не хочет жениться на ней. Хотел ли он жениться на Розе? Похоже, проклятый клон именно так думал… В повисшем между Ривер и метакризисом молчание они наблюдали, как Доктор обнял Розу за талию, прижав ее спиной к своей груди, и указал ей на что-то на экране монитора. Та засмеялась и вытянула шею, чтобы с теплотой во взгляде посмотреть на него, в то же время накрыв его руки на своем животе своими ладонями. Он, в свою очередь, посмотрел на нее сверху вниз, чтобы убедиться, что она обращает на него внимание, а затем, не зная об их аудитории, Доктор уткнулся носом в ее волосы, заставив девушку снова звонко рассмеяться. Спустя пару мгновений Роза снова обратила свое внимание на экран, а Доктор продолжил что-то говорить ей в волосы, время от времени высвобождая руку, чтобы указать на что-то, но всегда возвращал ту обратно, на ее живот. Сердце Ривер разбилось на тысячу осколков. Ее отношения с Доктором никогда не были такими. Они всегда бежали, иногда ходили на свидания, но они никогда не проводили время вот так просто… просто вместе. Да, часть вины можно было бы возложить на ее пребывание в Стормкейдже и их обратные временные рамки, но отчасти это было также потому, что из-за Тишины она выросла психопаткой. Конечно, она была не единственной психически неуравновешенной в их отношениях, но Ривер не знала, как взаимодействовать с ним, если они не спасались бегством, или флиртовали, когда момент был не самым подходящим для этого. И, как бы ей не хотелось верить в иное, это не были здоровые отношения. Ривер всегда думала, что у них будет все время во Вселенной, как только они перестанут встречаться в обратном порядке, но… ей еще даже не пришлось по-настоящему сказать «привет» Доктору. Тот день пугал ее больше всего на свете, день, когда он посмотрит на нее и совсем не узнает. Он был смыслом ее жизни практически с самого рождения, и вот он, ее муж, обнимает другую женщину, совсем забыв о ней. «Хотя, — с горечью подумала Ривер. — Здесь скорее я являюсь той самой «другой женщиной». Она никогда не была «другой женщиной», ведь он всегда был ее мужем, и случайная женщина (или мужчина, или неизвестный), которая проявляла интерес к Доктору, была страшной «другой женщиной». Ривер знала, что он все еще будет рядом с ней, но также понимала, что он никогда больше не будет ее мужем. Не к кому обратиться, чтобы аннулировать их брак, который был заключен в другой временной шкале, не было и свидетельства о браке, которое можно было бы разорвать пополам, как и не было колец, которые можно было бы снять. И, по словам клона, это даже не был настоящий брак с самого начала. Черт, она даже не помнила этого, не так, как помнила все остальное. Это произошло за несколько секунд, вся эта стертая временная шкала, и это было трудно вспомнить, даже для такой, как она, с ее уникальной генетикой. Руки Ривер сжались в кулаки, когда она пыталась контролировать свои эмоции, глубоко дыша через нос. Не стоит убивать Розу, это не приведет ни к чему хорошему, особенно с Доктором. Может быть, ей стоит пока уйти. В Нью-Йорке тридцатых годов происходило что-то странное, и она уже давно собиралась это проверить, и теперь у нее была правдоподобная причина, чтобы сбежать из ТАРДИС. Она взглянула на Доктора и Розу, который покачивались под музыку, которую начала разливаться по диспетчерской ТАРДИС — ей кажется, или ТАРДИС поощряла все это? — совершенно потерявшись в каком-то своем мире, а потом резко развернулась и направилась в свою комнату, чтобы собрать вещи и попрощаться с родителями. Они ее бы поняли.