Искусство и тишина

Слова — лишь пыль. К чему они, если всё можно передать мимикой, жестами, языком тела? Вот что такое высшее мастерство. Элегантность, стиль. Эмоции. Цвета тоже не нужны. Они отвлекают от основной картины. Актер должен концентрировать всё внимание на себе, суметь передать всё без слов, тронуть за душу и вызвать неподдельные эмоции лишь своей игрой на сцене. Кино это ведь не про деньги, не про большие гонорары и громкие заголовки. Кино — это идея, которую нужно донести до зрителя. Кино — это прежде всего искусство, картина. Актер же — кисть, которая должна написать эту картину. Ярко и изящно. Черно-белые фильмы как раз про это — только ты создаёшь фильм, приковываешь внимание, удивляешь, смешишь, заставляешь зрителей плакать. Грей с детства восхищался актерами немого кино — вот где снимаются настоящие гении актерского мастерства. Как возможно одним лишь языком тела передать столько информации, такую палитру эмоций, такие чувства? В тишине под прицелом камеры разворачивается целая история, и это по-настоящему волшебно. Выбор жанра артхаус для Грея был очевиден. Ему не важны слава или деньги. Артхаус — это искусство в чистом виде, возможность самовыражения. Тем больше возникает у него разногласий с Лолой, которая выбирает роли только в самых востребованных фильмах и буквально упивается своей славой и любовью фанатов. Есть ли здесь зависть? Ничуть. Лола… Просто такая и есть. Моментами вдохновляющая, часами раздражающая. Ее не изменишь и не объяснишь — словами или без них. Лоле нужно внимание, причем постоянное, и если она не получает его в достаточном количестве на своих съемках, она обязательно влезает в чужие, будь то представлено в виде шутки, едких комментариев по ходу сюжета или прямого и наглого вмешательства в кадр — от этого Грея прямо-таки потряхивает. И сколько не намекай и не жестикулируй, указывая на выход, та обязательно сделает вид, что не понимает, что же означает возмущенно-сердитое выражение лица Грея и всяческие его попытки спровадить актрису. Но что с ней поделать? Приходится мириться с этим ее характером. На каждый жанр есть свой потребитель, и если не будет Лолы, кто будет сниматься в популярных блокбастерах и романтических фильмах? Точно не Грей. Популярность его слегка смущает. Все эти фанаты и тысячи взглядов, направленных на него… Появляется детское желание закрыться от всего руками или замкнуться в невидимой коробке, нарисованной в воздухе — эдакая потеха для зрителей. Забавно, но эту простенькую психологическую преграду они не смеют пересечь. Чтобы не сталкиваться с лишним вниманием, проще общаться с людьми, поместив себя в мир кино, спрятавшись в объективе камеры и отгородившись экраном кинотеатра. Не секрет, что соседство с такой экстравагантной и скандальной персоной, как Лола, безумно стесняет, но Грей привык быть в тени, а в случае открытого конфликта выбирать немедленное исчезновение. Шляпа, трость, перчатки и элегантный костюм — неизменный образ, не требующий дополнения. Из-за бледной кожи кажется, что грим почти не нужен, но это не так, странно, что он сам иногда забывает об этом. Что он не забывает, так это черную подводку, создающую акцент на глазах. Остальное лишь дело практики — игра эмоциями и на них. Любой изгиб брови, прищур или вздёрнутый уголок губ — игра, актерское мастерство. Узкие ладони в белых перчатках всегда в движении — обводят, рисуют в воздухе фигуры, сопровождают жестами, не машут, а плавно и гипнотизирующе уводят в созданный им немой мир. Трость настолько привычно крутить между пальцев, что если ее вдруг не окажется в пределах досягаемости, то будет казаться, будто не хватает собственной правой руки. Кажется, он почти забыл, как звучит собственный голос. Низкий он или высокий? Бархатный или звенящий? Протягивал ли он гласные? Или, быть может, картавил? Грей иногда задумывается: похож ли внутренний голос на его собственный? Проверять он это не собирается и к словам возвращаться уж точно не хочет — звуков вполне достаточно, жаль лишь, что игру на пианино, так часто сопровождающую его движения на экране, в реальной жизни Грей изобразить не может. Так странно, наверное, выглядит это со стороны. Грей кажется абсолютным чудаком со своей «серостью», немотой и такой живой мимикой. Полностью отдать искусству себя и свою жизнь — сбывшаяся мечта для него. Но иногда… Иногда это выматывает. Иногда странные, враждебные его природе мысли роятся в голове: кому кроме него это вообще нужно? Способен ли кто-нибудь понять и оценить то, что он создаёт? Видеть собственное бледное лицо в зеркале в такие моменты… удручающе. Грей умеет с этим справляться — медленно поднимает ладони, наблюдая, как собственное отражение повторяет его движения, касается указательными пальцами опущенных уголков губ, слегка поднимая — улыбку изображает. Снова изображает, как и всё в его жизни. Если с первого раза не выходит — будет повторять до тех пор, пока улыбка сама не останется на лице. А после, изобразит будто закрывает рот на замок и сдувает ключ. *Пуф* — и он нем и улыбчив. Как и всегда. И снова кино. Снова искусство и тишина. Если вся жизнь — театр, а мы в ней — актеры, то свою роль нужно сыграть красиво.