Moments

      Джефф прилетает в Таиланд уже ближе к обеду следующего дня, прощается с командой, поздравляет ещё раз с Новым годом и едет туда, куда его тянет словно магнитом с огромной силой притяжения. Он тихо открывает дверь, снимает обувь, обходит первый этаж и заглядывает в ванную, видя на стиралке кое-как скинутые вещи, в которых Код поехал вчера на мероприятие. И здесь два варианта: он просто жуть как устал и раздевался уже полусонный или своё обещание не сдержал, и в таком случае Джеффу нужно постараться не слишком на него ворчать в первый же день Нового года.       Сатур и сам раздевается, принимает быстрый, расслабляющий душ, натягивает заранее приготовленные штаны и поднимается наверх, желая проспать следующую неделю.       В спальне задёрнуты плотные шторы, а со стороны кровати раздаётся тихое сопение. Джефф улыбается мягко и нежно, ещё раз промакивает влажные волосы полотенцем и забирается под одеяло, обнимая Тина за талию и ласково касаясь губами основания шеи. Он не слышит запаха алкоголя, но точно знает, что не обойдётся без шуточек по этому поводу. Хотя это будет позже, когда они оба проснутся.       А просыпаются они ближе к вечеру, когда первый день нового года уже близится к своему концу.       – Доброе утро, Пи’, – сонно произносит Тин, поглаживая ладонь Джеффа на своём животе и ощущая невесомые, как дуновение ветерка, поцелуи на своей тёплой коже.       – Привет, малыш, с Новым годом, – Сатур сильнее сжимает его в своих руках, чешет нос о затылок и не удерживается, – я видел, что ты вчера хорошо отпраздновал, а твои танцы... – и он невольно сглатывает, вспоминая это гибкое, красивое тело, перекаты тугих мышц, резкие, в перемешку с плавными движения и огонь, который волнами расходился от Баркода, заставляя кровь закипать в венах. Джефф предвзят, он знает, потому что любит и хочет Кода всегда, но то, что он увидел вчера было завораживающе, на грани пошлости и эстетического оргазма, хотя лично Сатура добил момент, когда Тин машинально облизал губы.       – А что не так с моими танцами? – голос Тина звучит хрипловато и ехидно, и парень аккуратно разворачивается в любимых руках, тоже обнимает поперёк пояса и игриво прикусывает подбородок, проходясь по нему языком и ощущая мелкие, колючие волоски, которые пробиваются наружу, – учусь у лучших, так сказать.       – ТАК я танцую только кусочек в песне, а не всю песню целиком, – парень улыбается ярче, гладит поясницу, проникая мизинцем под край штанов и чувствуя рельеф следа на коже, который оставила плотная резинка.       – Если бы ты так танцевал на каждом концерте хотя бы одну песню целиком, то твоих фанатов бы выносили.       – А ты думаешь твоих вчера не выносили?       – Я думаю, Пи’Джефф, что тебе понравилось, – Код приподнимается немного выше, заглядывает в сонные, тёмные глаза и целует в уголок рта, урча довольным котом.       – Это правда, мне понравилось, потому что ты очень пластичный и гибкий, – он не пытается отнекиваться, отрицать очевидное, опускает ладони на упругие ягодицы и сжимает через штаны, вспоминая, насколько Коду полюбилась поза наездника, и как красиво он в ней изгибается и двигается, – но я порадовался, что на тот момент у меня уже закончилось мероприятие. Иначе было бы неловко, – Джефф фыркает со смешком, целует мягкие, пухлые губы и спрашивает тихо, едва слышно, – пил вчера?       А Тин гладит плоский живот, широкую, сильную грудь, поднимается к шее и ласкает через тонкую кожу большим пальцем кадык, ощущая, как Сатур сглатывает, поэтому не сразу улавливает суть вопроса.       – Нет, я же пообещал тебе, – Код толкается коленом между бёдер Джеффа и прижимается настолько близко, чтобы между ними не было ни миллиметра свободного пространства. Чтобы каждой частичкой, каждым дюймом кожи быть буквально единым целым.       – Меня это радует, и я тоже не пил, хотелось вернуться к тебе и начать первый день нового года не с больной головы, а с кое-чего другого, особенно после твоих танцев, – Сатур заглядывает в шоколадно-карие, красивые глаза и целует снова, уже нормально, лениво, медленно и вдумчиво, опуская веки и толкаясь между чувственную губ языком. А Код будто только этого и ждёт, горячо, сладко выдыхает, тихо стонет и ласкает, вылизывает любимый рот, проходясь по нёбу и кромке зубов.       – Люблю целоваться с тобой, – хрипло замечает Тин, с глухим чмоком отстраняясь.       – Знаю, тигрёнок, потому что тоже люблю с тобой целоваться, – Сатур проходится нежными поцелуями по щеке, линии челюсти и подбородку, утыкается носом в шею и прикрывает глаза, вспоминая, почему ему бы не очень хотелось, чтобы Баркод пил с кем-то, кроме него.       После ситуации с Та на Дне рождения Байбла Код больше не пробует алкоголь, хоть и вспоминает с горящими щеками шлепки по чувствительной коже, отзывающиеся покалыванием на кончиках пальцев. Это был приятный, яркий и очень запоминающийся эксперимент, и парень даже с удовольствием повторил бы его, но использовал бы для этого уже другие методы, потому что он помнит, что тот разговор и та ситуация спокойно могли перейти не в жаркий секс, а в громкий скандал со взаимными обвинениями. И хоть Тин понимает, что он такой же ревнивый, как и Джефф, но это не значит, что ему нравится вызывать эту самую ревность.       Именно поэтому вторая проба алкоголя происходит гораздо позже, в их общий с Джеффом выходной, в его квартире, которую он продолжает снимать.       Баркоду хочется чего-то нового, какого-то искрящегося чувства и горчащего на языке привкуса, поэтому он забегает в магазин перед визитом к своему парню и покупает несколько бутылок местного фруктового вина, потому что понимает, что начинать познание в мире алкоголя с чего-то вроде Санг Сома – это риск напиться через десять минут.       Джефф открывает дверь и сверкает широкой улыбкой, заключая в объятия и ласково целуя в щёку. Он слышит странный звон из пакета, который ему передаёт Код, и заглядывает внутрь, удивлённо поднимая бровь и ухмыляясь.       – Решил не повторять своих ошибок?       – Удивлён, что твоя первая фраза не: «Мы пить не будем», – Код скидывает кроссовки и проходит сразу в спальню, зарываясь в шкаф, чтобы найти для себя домашние вещи.       – Ты уже закончил школу. К тому же я осознал, что был неправ, запрещая тебе попробовать алкоголь. Всё-таки я твой парень, а не старший брат или отец, чтобы так категорично тебе в чём-то отказывать, – Сатур опирается плечом на дверной косяк и наблюдает за манипуляциями своего мальчика, невольно облизываясь, когда Код натягивает спортивные штаны, которые самому Джеффу были велики, зато слишком хорошо облегали задницу Тина.       – Меня радует, что ты это понял, хоть и полгода спустя, – Баркод подходит ближе, заглядывая в глаза, и нежно, трепетно целует, шепча едва слышно, – мне просто интересно, как это – ощущать себя пьяным.       – Ну, иногда голова кружится, как после хорошего секса, – Сатур улыбается и обнимает за талию, пока Тин скользит ладонями по его рукам и плечам.       – Как прошли съёмки? – Код не поддаётся на провокацию, хмурится даже слишком внезапно, чем пугает Джеффа, – всё же я волнуюсь, что ты так похудел.       – Съёмки прошли нормально, тигрёнок, а для чего я худел ты и сам знаешь, – Сатур прижимает его к себе ближе и вдруг подхватывает под бёдрами, вынуждая обхватить себя ногами за пояс, – но у меня всё равно хватит сил тебя поднять на руки, – он направляется на кухню со своей ценной ношей, и там усаживает его на столешницу, открывая холодильник, – можно что-то заказать в доставке или нарезать фруктов к твоему «вину», – потому что все тайцы знают, что так называемое фруктовое вино, которое продаётся в магазинах – это смесь спирта с фруктовым соком.       – Фрукты подойдут, я не голодный, – Код наблюдает за тем, как в тарелке появляются нарезанные его любимые фрукты, и только когда Сатур заканчивает, он спрыгивает на пол и лезет в шкаф за стаканами, стараясь ничего не разбить и не уронить.       В итоге они усаживаются в гостиной, включая на фоне музыку, разливают по стаканам розовую жидкость и звонко чокаются, делая несколько глотков. Джефф морщится, всё ещё помня, что не слишком любит вкус алкоголя, но боковым зрением наблюдает за тем, как Тин сначала делает первый осторожный глоток, причмокивает, ощущая вкус клубники и спирта, угукает себе под нос и делает ещё несколько глотков.       – И как тебе? – интересуется Сатур, откидываясь на спинку дивана и наблюдая за любимым мальчишкой.       – Странно, горько, но интересно. Не похоже на то, что наливал мне Пи’Та, – и только когда Код это произносит, до него доходит, О КОМ он сказал, и с опаской оглядывается, всматриваясь в лицо своего ревнивого парня.       – Естественно, этот говнюк давал пробовать тебе Санг Сом.       – Пи’Джефф! – Код шлёпает его по бедру и бурчит, – я твоих друзей не оскорбляю.       – Потому что с одними ты до сих пор не знаком, а с другими и сам дружишь, например, с Байблом, – он вздыхает, не замечая, что Тин допивает и наливает себе снова, проговаривает будто в пустоту, – мне иногда кажется, что он намеренно меня раздражает и провоцирует, может ему весело становится от этого.       – Или ты просто придаёшь слишком большое значение его действиям, – Код потягивает алкоголь, начиная рассуждать уже чуть заплетающимся языком, – он же не предпринимает никаких попыток со мной сблизиться, мы просто друзья, поэтому нет повода для ревности, – он смешно поднимает палец вверх и улыбается, наливая себе снова и подтаскивая поближе столик, чтобы можно было усесться боком, перекинуть ноги через бёдра Джеффа и не слишком далеко тянуться за бутылкой, которая медленно, но верно усилиями Баркода пустеет.       – Код, ты же понимаешь, что если бы я видел с его стороны в твой адрес РЕАЛЬНЫЙ интерес, он бы к тебе даже на километр не подошёл? – Сатур просовывает руку между боком Баркода и диваном, и обнимает его, заглядывая в глаза, – не хочу тебя ни с кем делить.       – Ты мне не доверяешь? – вдруг выпаливает Тин.       – Что? В смысле? Доверяю, конечно. Просто...       – Тебе кажется, что я неопытный, ты моя первая любовь, но появись кто-то интереснее или... или я даже не знаю, но... Ладно, появись кто-то другой, то я сразу уйду или что? – алкоголь, кажется, развязывает Коду пока только язык, и хотя в его тоне звучит интерес, а не упрёк, но Джефф напрягается.       – Нет, мне не кажется, что ты уйдёшь, если с кем-то другим пообщаешься. А даже если ты-таки захочешь уйти, я не смогу никак этому помешать, но и со своими собственническими замашками я ничего не в состоянии сделать. Мне хочется забрать себе всё твоё внимание, все твои слова, взгляды и улыбки.       Код залпом допивает остатки и вдруг хихикает, отставляя стакан на стол и утыкаясь Сатуру в шею.       – Пи’, ты такой милый, когда ворчишь и ревнуешь, – Тин ощущает приятный запах кожи, скользит по ней носом, впитывает терпкие нотки, наслаждается и не удерживается, легонько кусает, заставляя Сатура вздрогнуть, – так и хочется тебя в такой момент поцеловать. Люблю с тобой целоваться, ты знал? Мне, конечно, не с чем сравнить, но я и не хочу, потому что когда ты меня целуешь и гладишь, мне хочется, чтобы мы быстрее разделись и занялись сексом, – Джефф чуть наклоняет голову и видит немного поплывший взгляд, яркую краску на щеках, ушах и даже шее, и это явно не из-за смущение.       – Кажется, кто-то уже напился, да? – голос Сатура, почему-то, звучит хрипло, и он нервно сглатывает, чувствуя, как короткие ногти Тина проходятся по чувствительной коже шеи.       – Не знаю, может быть. Но я и трезвый тебя хочу, если что...       – Наверное поэтому я и против, чтобы ты пил не со мной, ты становишься слишком... слишком ласковым, тактильно голодным, и я не хочу, чтобы этот голод доставался кому-то, кроме меня, – Джефф приподнимает голову парня за подбородок, гладит пухлую губу, оттягивая её вниз, и наклоняется ближе, ощущая тихий выдох в самый рот и едва слышное:       – Хочу кокос.       Сатур прыскает, понимая, что настрой улетучился за секунду, дотягивается до столика, чтобы поставить и свой стакан, а затем пытается аккуратно спихнуть Баркода, чтобы принести ему этот злосчастный орех. Вот только мальчишка сопротивляется, крепче обнимает за шею, и супится, когда слышит:       – Ты хотел кокос, мне же нужно его как-то принести.       – Поцелуй меня, а потом неси, – Тин слишком активно поднимается, едва не зарядив Джеффу рукой по скуле, и садится на его колени, повернувшись лицом к лицу. Код нависает, смотрит хмуро на руки Сатура, которые просто лежат на диване, поднимает их за запястья и опускает себе на задницу, – ну же... – буквально требует он, тянется сам за поцелуем и прикрывает глаза, сразу же утопая в ощущениях.       А Джефф не сопротивляется, позволяет этому юному, всего за каких-то минут сорок набравшемуся чуду делать всё, что ему захочется, знает по себе, насколько у него обостряются ощущения с градусом в крови, поэтому целует, лаская языком горячий рот, и скользит руками по упругим половинкам, любовно стискивая. И Тину, кажется, этого хватает, потому что он довольно вплетает пальцы в волосы, сжимая их на затылке, массирует кожу и отвечает на голодный, жгучий, хоть и немного неуклюжий поцелуй.       – Ты хотел кокос, – вдруг снова пытается Сатур, больше потому что ему хочется подразнить Баркода, получить его реакции и эмоции, и добивается этого, когда Код протестует, просит:       – Нет, ещё... – снова целуя, гладит свод лопаток, проникая в ворот футболки, царапает кожу, шепчет, как заведённый, – ещё...       Тину кажется, что у него Джеффа сейчас кто-то отнимет, появится злодей, схватит его за руку и они вместе исчезнут в неизвестном направлении, а он останется совсем один, без любимого, самого замечательного человека, без своей поддержки и невероятной, самой надёжной опоры. Все его страхи внезапно обостряются, а все шутки и глупые мысли приобретают какой-то ненормальный масштаб, превращаясь в надломленное:       – Не хочу я никаких кокосов, я их не люблю больше. Тебя люблю.       И это признание должно было бы подтолкнуть Сатура к более решительным действиям, где меньше одежды и больше голой кожи, а никак не на звонкий смех.       – Код, мне кажется, что такие перепады настроения можно объяснить только одним – зря мы не пользовались презервативами, – Джефф не знает, почему его прорывает на веселье, но Баркод такой смешной и забавный, как взъерошенный воробей, и с ним хочется пошутить, получить от его нового состояния какие-то воспоминания, которые будут жить и годы спустя.       Тин хмурится, кусает зацелованные губы, пытаясь обработать информацию, хлопает длинными, пушистыми ресницами, а потом ка-ак шлёпнет Сатура по плечу, надуваясь, как маленький, и пытается активно выпутаться из объятий.       – Не беременный я!       – Может всё же сделаем тест? – музыкант пытается, но не может успокоиться, смеётся звонко и громко, тем самым ослабляя бдительность и давая Коду вывернуться из рук.       – Да, пойду сделаю. Без тебя! – в нём поднимается какая-то странная смесь обиды, веселья, желания и нежности, и он запирается в ванной, умывается, пялится в зеркало на своё расплывающееся отражение и понимает, что его немного пошатывает. Он ощущает, как обида буквально сразу сходит на нет, подкидывая воспоминания искрящихся весельем глаз, зато потребность быть рядом снова растёт как у зависимого. И может быть ему бы и хотелось поворчать, сказать, что Сатур вредный, но вместо этого он выходит из ванной, оглядывает пустую гостиную и плетётся на кухню, обнимая Джеффа со спины и целуя в затылок.       – Сделал? Я буду папой?       – Дурак, – Код мстительно прикусывает кожу у кромки волос, скользит по животу вниз и почти касается паха, когда его пальцы перехватывают и аккуратно сжимают.       – Я думал, что ты обижаешься, – Сатур разворачивается и улыбается в мягкие губы, которые накрывают его рот. В Баркоде просыпается какой-то требовательный, ненасытный зверёк, который урчит, ластится и едва ли не просит его поиметь. А Джеффу нравится вот это их на грани, нравится немного притормаживать, замедлять поцелуй, как и нравится ощущать практически жгучее, плавящее кожу желание. Музыкант ожидал, что реакция Тина на алкоголь будет интересной, догадывался, что она может вылиться в страсть и похоть, но совсем не думал, что его мальчику просто от поцелуев будет уже хорошо.       Код не может перестать его целовать, не может оторваться от его тела, как и не может снова отогнать от себя мысль, что Сатура у него может кто-то отнять. И это ощущение, эта эмоция перебивает всё остальное настолько, что ему становится даже не обязательно заканчивать этот вечер сексом, если Джефф будет просто его целовать.       В итоге тогда Сатур узнаёт, что от поцелуев могут по-настоящему саднить и болеть губы, что тактильность трезвого Кода вообще не сравнится с пьяным, и что пить ему правда можно только наедине с Джеффом за закрытыми дверями, потому что никто не должен видеть, как один пьяный мальчишка вьёт верёвки из взрослого парня. То просит ласки и объятий, то голодно и страстно целует, то за секунду обижается, не воспринимая ни одну шутку. И парень, на самом-то деле, не жалуется, потому что любит Тина абсолютно любым, но только если у него самого от алкоголя развязывается язык и желание правда избавиться от одежды, как Баркод и говорил, то у самого Кода, оказывается, просыпается внутренний тактильно голодный ещё и максимально обижающийся зверёк, которого хочется и приласкать, и заставить зашипеть.       – Что ты там вспоминаешь, а? – Код буквально кожей чувствует, что его парень где-то не с ним, когда ощущает беззвучный смех, оседающий выдохами на коже.       – Вспомнил твой первый и последний опыт опьянения. Хотя мне всё ещё кажется, что нужно купить тест на всякий случай.       – Тебе всё равно не нравится с презервативами, как и мне, так что будем воспитывать, что поделаешь, – Код закатывает глаза, щипая голый бок, и ворчит громко, – ещё пару раз пошутишь на эту тему, специально позову Пи’Та на пиво.       – Я думал, что он твой друг. А ты его так подставить хочешь, – Сатур рывком перекатывает их по постели и наклоняется ниже, ухмыляясь, – и вообще, вчера список пополнился тем, что тебе нельзя делать без меня: пить и танцевать. А точнее, так танцевать.       А Баркоду нужна была именно такая, вкусная и яркая реакция, голод в тёмных глазах в перемешку с любовью. Ему нужно это всегда, но особенно в моменты, когда они расстаются на время, и потом встречаются вновь, успев соскучиться. Будто виделись не пару дней назад, а на протяжении месяцев. И может их проявления любви немного странные и непривычные для окружающих, но честные и искренние для них самих.