Сладостный поцелуй Вечности

      Мучительное ожидание растянулось, и от судорожных мыслей у Сиэля разболелась голова. Кто этот человек? Что он успел рассказать? Кто еще может знать о расследовании? Инспектор? Нет. Исключено. Он не может быть другом этой семьи при столь различных социальных статусах. Или может?.. Дверь, наконец, открылась, и в комнату вошел мужчина, увидеть которого Сиэль никак не ожидал.       — Клаус?!       — Сиэль! — воскликнул тот, лучезарно улыбаясь. — Какая встреча! Кто бы мог подумать, что судьба сведет нас в этом городе!       Юный граф перевел удивленный взгляд на графиню: вид у нее был весьма добродушный, и, кажется, она была рада воссоединению старых знакомых. Сиэль не разделял ее чувства. В любой другой момент он, несомненно, был бы рад встретить Клауса и душевно побеседовать с ним, но только не сейчас, когда от сокрытия его истинных целей зависел ход всего расследования. Сиэль подавил свое волнение и, взяв под контроль эмоции, отражающиеся на его лице, учтиво попросил женщину об одолжении:       — Прошу, извините нас. Мне нужно кое-что обсудить с сэром Клаусом наедине.       Они вышли в коридор, получив разрешение графини. В комнате с ней остались сыновья, которые, вероятно, тоже хотели прояснить некоторые детали, связанные с приездом графа Фантомхайва в поместье. В особенности это желание читалось на лице Ричарда, так и не получившего ответы от матери.       — Сиэль! Что же тебя занесло в этот городок? — так же радостно спросил Клаус, не замечая все возрастающего недовольства юного графа. — Себастьян, и ты здесь, давно не виделись!       — Приветствую вас, сэр Клаус, — дворецкий был как всегда любезен.       Сиэль убедился в том, что они отошли на достаточное расстояние от комнаты графини, и что никто не мог услышать подробности их разговора. Он чувствовал, как волнение медленно перетекало в гнев, и сдерживаться было все труднее.       — Клаус! — полушепотом выпалил граф, вполне осознавая, что крик — не лучший способ решения проблемы, но не имея сил на то, чтобы скрыть свое раздражение в полной мере. — Почему графиня Нортон посвящена в мои дела, связанные с Уитби?       — О каких делах идет речь? — осведомился мужчина, не понимая сути вопроса.       — Конечно же, я говорю о расследовании! — Сиэль осекся: он же не рассказывал Клаусу о том, что королева поручила ему поймать убийцу. — Постойте... Вам же действительно ничего об этом не известно. Но как же тогда она могла узнать?..       На секунду графу показалось, что его водят за нос и настойчиво пытаются запутать. Может ли графиня покрывать преступника, умело отвлекая внимание от важных фактов? Возможно ли, что она пытается отвести подозрения от своей семьи? Но от кого именно: Ричарда, Генри или кого-то другого? Сиэль медленно выдохнул. Так не пойдет. Он слишком глубоко погряз в своих подозрениях. Еще ничего не ясно, и от ответов Клауса будут зависеть его дальнейшие действия.       — Клаус, — продолжил граф спокойным тоном, — скажите, что именно вы рассказали обо мне графине Нортон?       — Что именно я сказал ей? — задумавшись, мужчина перевел взгляд на потолок. — Помню, что я случайно заметил тебя во время маскарада, но ты так быстро скрылся из виду, что потом я уже не смог найти тебя. Бал на тот момент уже подходил к концу, и я подумал, что ты покинул зал. На всякий случай, я поинтересовался у графини, ты ли это, и, получив утвердительный ответ, был так удивлен, что... Ах, точно. Я спросил: уж не расследуешь ли ты случаем какое-нибудь преступление? На эту мысль меня натолкнули недавние убийства...       — Клаус... — Сиэль устало вздохнул. Все встало на свои места: мужчина действительно ненароком раскрыл его планы. Графине не составило труда сопоставить факты и додумать детали.       — Я не совсем понимаю, в чем провинился перед тобой, но, кажется, ты не очень рад тому, что леди Нортон знает о твоем расследовании. Неужели все настолько запутанно?       — Возможно, такое положение дел лишь сыграет мне на руку, — рассудил Сиэль. — Можно ли доверять этой семье?       — Я более чем уверен в их порядочности, Сиэль. Мы давние друзья с сэром Бенджамином Нортоном и, поверь, он еще ни разу не заставил меня разочароваться в нем. Его жена, леди Вивиан, благородная женщина, не сомневайся в этом.       Клаус заверил Сиэля в том, что тот может рассчитывать на его помощь в любое время, пока он находится в городе. Как объяснил мужчина, его приезд в этот город связан с русской шхуной «Дмитрий», некоторое время назад потерпевшей крушение в гавани Уитби. Бенджамин Нортон попросил его разобраться в странных обстоятельствах, связанных с этим кораблем. Дело в том, что на борту судна не было обнаружено ничего, кроме больших ящиков с черноземом и серебряным песком, а члены экипажа один за другим покинули этот бренный мир в течение нескольких дней после кораблекрушения. Записи корабельного журнала привнесли еще большую загадочность в эту странную историю. До разыгравшегося шторма и прибытия шхуны в Уитби, экипаж потерял нескольких матросов, бесследно исчезнувших во время ночной вахты, людей охватил панический страх, из-за которого многим мерещился посторонний человек, будто бы сотканный из тумана.       — Бенджамину очень не понравилась вся эта история. Он посчитал, что под видом такого незначительного груза команда корабля вполне могла перевозить контрабанду, а записи о таинственных происшествиях служили лишь для отвода глаз, — объяснил Клаус. — Поэтому он и позвал меня сюда, ведь я, как ты знаешь, неплохо разбираюсь в подобных вопросах. Однако, кажется, что ничего противозаконного во всем этом не было. По крайней мере, я ничего не обнаружил.       — А где сейчас этот груз? — спросил Сиэль, заинтересованный необычной историей.       — Его забрал стряпчий, которому предназначалось это имущество, а самой шхуной как раз сейчас занимается русский консул, принимая ее под свое попечительство. В любом случае, мои дела в этом городе уже закончены. Я пробуду здесь еще около недели, раз уж сэр Бенджамин был столь гостеприимен, что предложил мне остановиться у него на некоторое время. Имей это в виду.       Они вернулись в комнату. На этот раз Ричард выглядел намного приветливее, нежели часом ранее, и даже извинился за свое неуместное поведение во время их с графом знакомства. Вероятно, он получил от матери ответы, которые полностью удовлетворили его любопытство. Сиэль не знал подробностей их разговора, но искренне надеялся на то, что графиня умолчала о его роли в расследовании дела о «вампире» Уитби. Женщина намекнула сыновьям о том, что дальнейший разговор не требует их присутствия, и те, сославшись на дела, покинули комнату.       — Могу я говорить при сэре Клаусе откровенно? — уточнила графиня, и Сиэль заметил, как искры интереса оживили ее опечаленный взор.       — Конечно, я доверяю ему как себе, у меня нет от него секретов, — ответил граф. Где-то позади раздалось тихое покашливание и легкий шорох расправляемой ткани — Себастьян поправлял свой фрак.       — Как я уже говорила ранее, мне известно, что вы собираетесь раскрыть личность преступника, злодеяния которого омрачают жизнь нашего тихого городка. Разве этим не должна заниматься полиция?       — Я выполняю просьбу королевы, — Сиэль не знал, правильно ли он поступает, раскрывая личность человека, который поручил ему это задание, однако посчитал, что правда в данном случае окажется эффективнее лжи.       — Если сама королева доверила вам столь непростое дело, с которым, по всей видимости, не может справиться даже полиция... Полагаю, вы достаточно способны и сможете вычислить преступника. Прошу вас, избавьте Уитби от этого гнусного человека! Я в свою очередь буду помогать вам всем, чем только смогу. Даю вам слово, что никому, даже своей семье, не раскрою ваш секрет. Поверьте, я так же заинтересована в положительном результате расследования, как и вы, — слова графини прозвучали довольно искренне, и Сиэль подумал, что она, должно быть, сильно переживает по поводу смерти юной Джил Брукс, если, конечно, говорит правду.       — Я сделаю все, что в моих силах, — заверил он ее. — И ваша помощь, несомненно, может повлиять на нынешнюю ситуацию. Для начала мне хотелось бы узнать, что вы знаете о жертвах и их окружении, — Сиэль говорил серьезно и напрямую. Маски были сброшены, и теперь ни к чему было прибегать к фальши и изображать подобострастие.       — Я расскажу вам обо всем, что знаю, хотя боюсь, что этого окажется мало. Будьте добры, напомните мне имена и происхождение тех девушек, я не уверена, что смогу вспомнить каждую.       — Лесли Маклауд, компаньонка леди Льюис, — Сиэль много раз прокручивал в голове всю имеющуюся у него на руках информацию, и уже наизусть запомнил имена несчастных девушек. — Простите, — внезапно спохватился он, — не найдется ли у вас бумаги и какого-нибудь карандаша?       Бумага нашлась в ящике письменного стола, стоящего у окна, а карандашом любезно поделился Клаус, имевший полезную привычку всегда иметь при себе этот пишущий инструмент и небольшой блокнот, потому что его работа зачастую была связана со сбором информации, к тому же мужчина любил записывать, а впоследствии и заучивать, иностранные слова, которые встречались ему во время путешествия по разным странам.       — Лесли Маклауд, — женщина повторила произнесенное графом имя и на мгновение задумалась. — Не могу сказать о ней что-то определенное, ведь она переехала в дом сэра Дональда Льюиса совсем недавно, возможно, не более двух или трех лет назад. Она обладала невыразительной внешностью и скрытным характером, редко вступала в разговор и в целом была бледной тенью на фоне мисс Льюис. Вероятно, она втайне надеялась найти себе жениха среди английских джентльменов, ведь, как я слышала, потерпела в этом деле неудачу на своей родине в Шотландии. Большую часть года сэр Дональд и его семья проживают в своем имении в Стиллингфлите, лишь к весне перебираясь в Уитби. Многие поступают подобным образом. Осенью и зимой Уитби едва ли покажется вам оживленным городом.       — Были ли у мисс Маклауд враги? — Сиэль задал весьма очевидный вопрос, который мог оказаться решающим, если бы ответ на него указал на личность, связанную с другими убитыми девушками.       — Враги? О, что вы. Уверена, что у мисс Маклауд не было даже друзей. Ума не приложу, кому понадобилось убивать столь бесцветную особу.       Графиня была категорична, оценивая окружавших ее людей. Сиэль не знал, насколько справедливыми были ее суждения и на чем они основывались: на честном взгляде со стороны или же на личной антипатии.       — Что вы можете сказать о Ванессе Палмер?       — Мисс Ванесса Палмер — избалованное дитя, у которой, в отличие от той же мисс Маклауд, было много друзей, но еще больше — врагов, что не удивительно, ведь заносчивость этой девушки трудно выдержать даже самой терпеливой и благовоспитанной леди.       — Возможно, вы могли бы назвать пару имен ее недоброжелателей?       — К сожалению, мои знания относительно этого вопроса основываются лишь на слухах, в которых, как вам должно быть известно, имена чаще всего умалчиваются.       — Вы были знакомы с ее компаньонкой Ирмой Стэнтон?       — Конечно. С виду мягкая и доброжелательная, души не чаяла в мисс Палмер, а уж насколько чисты ее помыслы — одному лишь Богу известно. Говорят, внешность бывает обманчива.       — Она могла затаить обиду на леди Палмер?       — Я не исключаю этой возможности, — ответила женщина.       Сиэль записал слова графини и вспомнил еще одну деталь, связанную с Ванессой Палмер:       — Скажите, кем приходился мисс Палмер некий граф Девон? Возможно, они были помолвлены? — предположил он.       — Глупости какие! — довольно резко отреагировала графиня. — Не думаю, что такой достойный джентльмен будет связывать свою жизнь со столь высокомерной особой. Не знаю, от кого вы это услышали, но с уверенностью могу сказать вам, что этот слух — откровеннейшая ложь! Мистер Девон — хороший друг моих сыновей, их давний знакомый и товарищ по колледжу. Он добрый и воспитанный человек. А что касается вашего вопроса, то мне неизвестно был ли он вообще знаком с мисс Палмер.       Сиэль решил повременить с вопросами, касающимися Ванессы Палмер, так как разговоры о ней, кажется, вызывали у графини явное раздражение. Однако, прежде чем перейти к другой жертве, Сиэль решил уточнить одно обстоятельство:       — Возможно, вам известно, что могло связывать Лесли Маклауд и Ванессу Палмер? Были ли они знакомы?       — Они, несомненно, были знакомы, ведь леди Дженнифер Льюис приходилась близкой подругой леди Палмер, однако сама мисс Маклауд не одобряла их дружбу, считая леди Палмер плохим примером для подражания. Об этом мне рассказывала миссис Льюис, мать леди Дженнифер.       Сиэль решил вернуться к личности последней убитой девушки — Джил Брукс, — о которой графиня упоминала ранее. Женщина рассказала о том, что девочка вместе с матерью каждый год весной и летом останавливались в Уитби. Иногда с ними приезжал отец, но напряженная работа в Лондоне не позволяла ему надолго отлучаться из столицы.       — У миссис Брукс серьезные проблемы со здоровьем, — пояснила графиня. — Ее муж, мистер Брукс (очень грамотный врач, по моему мнению) полагает, что морской воздух полезен для ее самочувствия.       Женщина тепло отозвалась о семье Брукс, отметив их доброту и отзывчивость. Некоторая стесненность в средствах, по словам графини, никоим образом не отразилась на отношениях внутри семьи, где каждый помогал друг другу по мере сил. Мистер и миссис Брукс дали дочери хорошее образование, насколько позволили их скромные возможности, и надеялись, что в будущем это поможет ей удачно выйти замуж или же, в ином случае, обеспечить себя, устроившись гувернанткой в обеспеченную семью.       — Не могу вообразить, какое чудовище могло затаить злобу на такую милую и невинную девочку, как малышка Джил. Она никогда никому не желала зла и была чудесным, светлым ребенком.       Сиэль понимал, что слова графини Нортон о мисс Брукс и ее к ней отношение основывались на воспоминаниях о прошлом, и, вероятно, имели мало общего с тем, что происходило в настоящем. «Малышка Джил», как называла ее эта благородная женщина, уже давно не была маленьким невинным ребенком, хотя граф не исключал того, что девушка, возможно, не утратила той внутренней чистоты, о которой говорила графиня.       Пауза затянулась, и Сиэль все никак не решался сменить тему. Ему было необходимо узнать еще о двух жертвах, но опечаленный вид женщины, скорбящей по хорошему другу, вызывал в нем чувство неловкости и не позволял ему задать следующий вопрос. Не стоило затрагивать столь больную для графини тему так поспешно.       — Мне казалось, что Бенджамин упоминал о большем числе жертв? — спросил Клаус, и Сиэль был искренне благодарен ему за предоставленную возможность вернуться к обсуждаемой теме.       — Да, — согласилась женщина. — Насколько мне известно, убили нескольких служанок.       — Бетти Дарем и Мэнди Браун, — Сиэль уточнил имена убитых девушек. — Возможно, вам известны какие-нибудь подробности?       — Должно быть, вы понимаете, что я немногим могу помочь вам в вопросе, который касается чужой прислуги? Тем не менее, я обязательно узнаю, что по этому поводу известно моей камеристке, и дам вам знать, как только получу нужную для вас информацию. Единственное, чем я могу помочь вам сейчас — рассказать о семьях, в которых они работали, назовите их фамилии.       — Мейси.       Женщина удивленно изогнула бровь и усмехнулась краем губ:       — Так вы для этого просили меня представить вас этой семье?       — Прошу, простите, — Сиэль почувствовал, как невольное смущение обожгло его щеки. Наверное, сейчас графиня подумала, что он коварно использовал ее в своих целях. Впрочем, именно так все и было. Он лишь надеялся, что этот факт не сильно заденет гордость этой женщины.       — О, что вы! Вам вовсе незачем извиняться, вы поступили так, как того требовала ситуация. Это лишний раз подтверждает, что вы настроены серьезно, — женщина плотнее запахнула шаль и кинула негодующий взгляд в сторону открытого окна. — Клаус, будьте добры, закройте, наконец, это окно! Мои сыновья полагают, что сейчас мне просто необходим свежий воздух, а я, поверьте, просто не выношу прохладу.       Женщина продолжила, как только ее просьба была исполнена:       — Барон и баронесса Мейси — порядочные люди, чего совсем не скажешь об их сыне Найджеле. Простите мне мою прямолинейность, но я считаю этого человека малодушным, избалованным и глупым. Вскоре вы сами в этом убедитесь. Однако будьте осторожны, леди София Мейси — человек, который больше слушает, нежели говорит, она прекрасно подмечает детали, не пытайтесь обмануть ее лестью. Это, пожалуй, всё, что я хотела бы рассказать вам об этом семействе. Остальное вы узнаете сами при знакомстве. Насколько я помню, вы условились, что посетите их дом в ближайшее время? Пусть так и будет, сами вы узнаете больше, чем могла бы поведать вам я, — графиня прикрыла глаза, и, недолго помолчав, спросила: — Кажется, вы не упоминали фамилию господ другой служанки?       — Другая девушка работала в доме Роберта Эттвуда, — Сиэль заметил, что женщина начала уставать, энтузиазм, с которым она отвечала на его первые вопросы, иссяк, уступив место заметному желанию поскорее закончить этот долгий разговор. Сиэль чувствовал то же, одна лишь мысль о том, что это была последняя информация, которую он хотел бы уточнить у графини, придавала ему сил.       — Роберта Эттвуда? — женщина вдруг оживилась. — Почему же мне ничего об этом не известно? Ведь его дочь — невеста Ричарда!       — Вот это новость! — удивленно воскликнул Клаус. — Неужели Ричард женится?       — Ах, простите нас, Клаус. Кажется, из-за всей этой суеты в поместье, мы совсем забыли рассказать вам об этом. Я надеялась, что Бенджамин сообщит вам о помолвке нашего сына.       Мужчина посмеялся:       — Нет ничего удивительного в том, что он забыл: все его мысли до недавнего времени были заняты русской шхуной, попавшей в шторм неподалеку от Уитби.       — Так вы близко знакомы с семьей Эттвуд? — взволнованно спросил Сиэль. — Возможно, вы могли бы представить меня им?       Сиэль пожалел о том, что позволил волнению взять над собой верх. Впрочем, его беспокойство было оправданным. Неужели невеста Ричарда Нортона — та самая «мисс Эттвуд», на данный момент единственная подозреваемая в списке? Но, если она помолвлена с виконтом, откуда появился слух о ее заинтересованности графом Девоном? Или он неправильно понял слова той девушки? В любом случае, знакомство с семьей Эттвуд являлось ключевым этапом в его расследовании. Он непременно должен проверить обоснованность подозрений в причастности мисс Эттвуд к этому делу. Как бы то ни было, ответ графини оказался совсем не таким, каким его ожидал услышать Сиэль.       — Думаю, в этом нет особой необходимости, — сказала она. — Хозяйка арендованного вами дома (насколько я помню, вы снимаете особняк, принадлежащий леди Фаррелл?) близкий друг семьи Эттвуд. Уверена, она будет рада, если вы нанесете ей визит. Леди Фаррелл любит поговорить и часто не следит за тем, о чем рассказывает, поэтому вы беспрепятственно сможете узнать обо всем, что вас интересует, не боясь при этом быть разоблаченным. К тому же через нее вы можете познакомиться с сэром Робертом и его дочерью. Я слышала, что Оливия часто посещает леди Фаррелл. Однако, если вдруг у вас возникнут трудности, я всегда готова помочь.       — Благодарю вас за совет и за вашу помощь, — Сиэль поднялся с кресла и учтиво поклонился хозяйке. — Мне уже пора возвращаться домой.       — Позвольте задать вам еще один вопрос, — женщина остановила его, когда он уже подходил к двери. — Вы кого-нибудь подозреваете?       — Нет, — соврал он. — Я не владею информацией, указывающей на преступника. — Графине не следовало знать имя той, на кого падало его подозрение.       Клаус проводил Сиэля до холла, напомнив ему напоследок о том, что в течение всей следующей недели будет находиться в городе и может при случае помочь с расследованием.       На безоблачном небосводе ярко светило обжигающее солнце. Уже второй день кряду природа насмехалась над людьми, некогда утвердившими над ней свое превосходство. «Вы сами погубите друг друга, и тогда я буду отомщена», — шептала она теплым бризом, доносящимся со стороны моря. Сиэль обвел взором город: где-то вдали чадили трубы завода, из труб домов валил густой дым от сжигаемого угля, но все это не шло ни в какое сравнение со смогом, окутавшим Лондон едким туманом. Взгляд графа остановился на аббатстве, безжизненным скелетом возвышавшимся над Уитби. Неподалеку от руин виднелось большое церковное кладбище, оставлявшее не менее мрачное впечатление.       — Господин, мы возвращаемся домой? — поинтересовался Себастьян, возвращая графу его вещи.       — Нет, прежде мы нанесем визит миссис Фаррелл, — ответил Сиэль, надевая цилиндр. Ему вдруг вздумалось проверить свою удачу: если мисс Эттвуд действительно так часто посещает этот дом, вдруг и сегодня она решит навестить свою знакомую? Шанс был невелик, но стоило рискнуть. День был в самом разгаре и, несмотря на небольшую усталость, Сиэлю нетерпелось поскорее разобраться со всем, что тяготило его душу.       Ему не повезло: миссис Фаррелл была дома одна. Женщина была приятно удивлена, когда увидела, что за гость решил посетить ее в этот погожий день. Она сразу же приказала подать чай с закусками, пригласив гостей пройти в ее уютный сад.       — В такой чудесный день сидеть в доме — настоящее преступление, — весело заметила она.       Сиэль испытал легкое ощущение дежавю, пройдя сквозь арку из персиковых роз: все здесь напоминало сад в особняке на Хантер-стрит. Наверное, миссис Фаррелл так не хотела расставаться с любимым местом в родительском доме, что воссоздала его в своем новом жилище. Себастьян тоже заметил это сходство, внимательно разглядывая фонтан, стоящий в центре сада. Похоже, он все-таки неправильно понял замысел скульптора, изобразив статую лучше, чем она была на самом деле. Эта скульптура, по его скромному мнению, походила скорее на речное чудовище, чем на прекрасную морскую нимфу.       Сиэль старался растягивать время, как только мог. Уже несколько раз они обсудили чудесную погоду, великолепные персиковые розы (миссис Фаррелл гордо призналась, что во всем городе лишь в ее саду, не считая сад родительского дома, можно найти розы такого необычного для этих краев оттенка), достопримечательности Уитби и прочие незначительные мелочи, но завести разговор о том, что действительно волновало графа, почему-то никак не получалось. Возможно, виной тому была чрезмерная разговорчивость миссис Фаррелл, не дававшей вставить хотя бы словечко в неудержимый поток ее красноречия, а может, неловкое чувство, возникшее у Сиэля от исключительно приятных и безобидных тем их беседы, так что обратиться к более мрачным вопросам не представлялось возможным. Когда, казалось бы, все темы были исчерпаны, и даже миссис Фаррелл задумчиво погрузилась в себя, в поисках хотя бы какой-нибудь подходящей идеи, в розовой арке появился дворецкий.       — Сэр Роберт Эттвуд, мисс Оливия Эттвуд и мисс Камилла Эттвуд, — оповестил он о прибытии новых гостей.       Сиэль поднял глаза на прибывших и замер, лицо его вмиг вспыхнуло алым румянцем: перед ним стояла та самая девушка, с которой он танцевал на маскараде.