Рождественское Чудо

Домик был хоть и небольшим, но довольно уютным и очень тёплым, а потому спалось там очень хорошо, особенно Нацу, который был сие нюансом пиздец, как недоволен. Проснулся он, как с крепкого будуна, без настроения, и любимый Джуд отнюдь не был причиной. Сейчас Драгнил стоял у зеркала, заперевшись в ванной, злобно глядя в своё отражение. Он соврал Люси, что очень сильно устал от переезда, а потому вечер она ему скостила, а вот утро… Стиснув зубы, парень юркнул в карман и с непередаваемой ненавистью глянул на пузырёк проклятых таблеток. Он бы смог простить им овощеобразное состояние, но вот потенцию они глушили не хуже, чем то, от чего их выписали. Пить или не пить, вот в чём вопрос, и вроде ответ очевиден, но… - Нацу. – робкий голос девушки раздался из-за запертой двери, от чего парень вздрогнул и обернулся. – У тебя всё хорошо? - Да! – нагло соврал парень, запихивая таблетки поглубже в карман. – Я просто… Меня немного подташнивает, съел что-то не то! - Нацу, послушай. – парень не видел лица, но даже по голосу слышал, как Люси обречённо опустила голову. – Если это из-за папы, то… Согласна, мне стоило с тобой оговорить это. Я просто подумала… - Нет, Люси, это не из-за Джуда! Я ничего не имею против, честно! Я действительно что-то съел не то, меня отпустит к вечеру, я тебе обещаю! - Правда? - … - Нацу нервно смерил дверь, после чего глянул на карман и улыбнулся шире. – Конечно! Отвечаю, малыш, я тебе сегодня устрою лучшее Рождество на свете! - Хм. – даже через дверь парень понял, что Люси улыбнулась. – Хорошо, Любимый, может тебе принести чего-то? - Ничего не надо, детка. Я сейчас выйду. - Хорошо. Я пойду приготовлю обед, надеюсь тебе полегчает к полудню. - Определённо. С этими словами Люси направилась в сторону кухни, а Нацу просто сполз по стене на пол. Холодная испарина покрыла лицо, от чего тот начал глубоко дышать, но довольно быстро успокоился. Дыхание нормализовалось в момент, он сидел, как ни в чём ни бывало ещё минуты полторы, после чего вновь достал таблетки и рвано выдохнул. Он же может себя сдерживать, может себя контролировать, так зачем ему эти таблетки!? Ладно бы тут бойня была, а ничего, кроме бесючего Джуда ему тут не светит. Решив пойти на сделку с совестью, Нацу убрал препарат обратно в карман и уставился в потолок. Гажил его убьёт, однако это далеко не самый страшный вариант, ведь главное – чтобы он сам никого тут не убил. А пока Нацу отходил от лекарств, Леви однозначно нужно было что-то принять, чтобы не впасть в истерику. Дядя Акнология привёз с собой мешок бухла и обещал сидеть тихо и никого не трогать. Дядя Акнология выгружал из багажника вещи, ящики с закуской, скороварку, охотничьи ножи и капканы. Леви хотела спросить, зачем дяде Акнологии всё это… А потом дядя Акнология достал из багажника ружьё и пять ящиков патронов. «Я пойду на охоту!»: довольно заявил дядя Акнология. «Не злись, пожалуйста»: нервно улыбнулся Гажил, боясь глядеть в сторону возлюбленной. «Мы все умрём»: почти плача выдала Леви, у которой от безысходности подкашивались ноги. М-да… Это Рождество они не забудут никогда. Сказать по правде, этот выпад перевесил чашу терпения девушки, от чего та просто демонстративно развернулась и ушла, не дав Гажилу сказать ни слова, и тот, как крайний, остался с уже изрядно подвыпившим вооружённым родственником с капканами. День всё лучше и лучше. На самом деле обстановка накалялась на глазах, не только среди простого люда, но и у аристократии. Джут чувствовал себя в этом коллективе каким-то крайним, а единственный «ровесник» не вызывал никакого желания излишнего общения. На самом деле, душой он в какой-то степени покривил, сказав, что приехал сюда только, чтобы встретить праздник с дочерью. В какой-то степени он имел свой корыстный мотив, ведь наладив отношения, Люси возможно, вернулась бы домой и бросила этого неотёсанного раздолбая. Но и сказать, что Джуд тут был только из-за корысти тоже нельзя. Хватит ссор, пора бы уже хотя бы попытаться наладить отношения, в конце концов они – семья, а семья должна быть вместе. На кухне кипела предрождественская суета, но если Люси готовила с любовью, то Леви рубила морковь, рьяно представляя на её месте своего возлюбленного. Люси всё прекрасно понимала, а потому начала диалог сразу с проблемы, которая её сейчас волновала больше всего: - Леви, если ты не перестанешь так рубить овощи, ты отрежешь себе пальцы. - Ничего страшного. - Скорая сюда приедет не сразу. - А полиция ещё дольше ехать будет! - Леви! – тут Люси забрала у подруги нож и нервно огляделась по сторонам, выглядывая лишних свидетелей. – Акнология – это Жесть, Бухой Акнология – Полная Жесть, а Бухой Акнология с ружьём и капканами – Лютый Трэш, каких ещё поискать надо! Я прекрасно понимаю твоё состояние, но пойми и ты состояние Гажила! Родственников не выбирают, и поверь, я знаю о чём говорю! Ещё лучше я знаю, когда надо выбирать между родственниками и любимыми, и я прекрасно понимаю, почему Гажил так поступил! Я его не оправдываю, но он мечется меж двух огней, не зная, что делать, и это действительно пиздец! - И что ты мне предлагаешь!? - Для начала пожалеть пальцы и перестать рубить морковку!!! Ситуация такая, какая есть, другой она не будет, так что перестань беситься и заводить всех вокруг! Во-вторых… - тут блондинка обречённо вздохнула. – Попытайся поговорить с Акнологией. - Интересно как? - Каком к верху! Гажил пытается сгладить углы, ты тоже попытайся! - Он же либо творит дичь, либо бухает! - Ну так и ты с ним выпей! Не надо нажираться, пропусти рюмаху, попытайся пообщаться! Первые минут двадцать будет сложно, потом может зайдёт. Он вроде дядька эрудированный, библию читал. - Сатанинскую. – огрызнулась МакГарден и потёрла переносицу. – Люси, я… Я не знаю, что делать. Я думаю о том, как сказать Гажилу о работе, и о том, чтобы Акнология никого не застрелил… У меня вообще нет ощущения праздника, я как на пороховой бочке, не знаю, что делать и мне действительно страшно! - Мне тоже. – виновата выдала блондинка, глядя куда-то в сторону прохода. – Нацу себя странно ведёт, я не понимаю, что с ним. - А что с ним не так? - Да вроде, ничего особенного, но он какой-то пришибленный, понурый. Всё ссылает на усталость, вчера завалился спать почти в девять, ничего не объясняет, но говорит, что папа тут не причём. Мне хочется ему верить, но я вижу, что он какой-то болезненный. - У него серьёзный конфликт с Джудом? - Ты знаешь… Я бы не назвала это конфликтом, скорее взаимным непониманием. Они из разных миров, совершенно разные по натуре и потому у них нет ни одной точки соприкосновения, кроме меня. Я вижу, как они, скрипя зубы, терпят друг друга, но… Это пиздец. - М-да… Праздник всё лучше и лучше. Ладно, надо успеть наготовить, пока наши лесорубы и пьяные охотники не вернулись. А пока на кухне на пару с картошкой варились все обиды и печали, позитивное трио уже шло из леса с огромной ёлкой под два метра. Ребята были более чем довольные, а вот Кана как-то отрешённо смотрела по сторонам. - Ну давай. – покровительственно выдал Бакус, протягивая подруге флягу. – Тут тебя никто не услышит. - Да мне вообще по фигу! – выдала Кана, отпивая из фляги. – Даже оправдываться не буду! Устроил мне непонятно что, ещё и виноватой выставил! Вот пусть теперь один Рождество и празднует! - Что Лаксас учудил? – обречённо выдохнул Бикслоу, что тащил ёлку на пару с другом. - Да ему с новогодних отчётов вообще ширму снесло! Нет, я понимаю, что в преддверье Нового Года фирма закрывает все дедлайны, а ты работаешь по шестнадцать часов, но наш последний скандал – это пиздец!!! Я, видите ли, до него по пустякам докапываюсь!!! Ах так!? Вот и встречай Рождество один, а я встречу с тем, кому мои пустяки не так обременительны. - Да, бомбит тебя знатно. - А вы чего с роднёй не встретили? - А что с ними встречать? Скука смертная, ужраться нельзя, а тут и покутить можно. Праздника хочу! - Вот и отлично! – воодушевилась Кана. – Сейчас ёлочку поставим и… Тут Кана оборвалась на полуслове, глядя, как к гостевому домику подъезжает очередной снегоход. Вот это действительно стало неожиданностью, а потому тройка лесорубов резко направилась к незваным и очень неожиданным гостям. Не успели ребята подойти, как открылась дверь и из транспортного средства, с грацией аристократичной хищницы вышла женщина лет пятидесяти, которая, ну совсем не выглядела на свой возраст. Подтянутая фигура, идеальная кожа, дорогая белая шуба из натурального меха, кожаные сапоги на высоком каблуке, что обтягивали стройные упругие ноги, но настоящим достоянием этой особы были волосы. Густая алая шевелюра, что доходила до поясницы, была собрана в толстые тугие косы, взгляд из-под алой чёлки сверху вниз смотрел на ребят с ёлкой, но не успели ребята очухаться, как из внедорожника вышли ещё двое. Эта была уже молодая пара: девушка лет двадцати, чьи волосы были того же цвета, что и у женщины, и парень с татуировкой на лице. Одеты они были тоже довольно дорого, однако выглядели немного попроще. В отличии от женщины, эти двое с куда большей радостью посмотрели на ребят и широко улыбались. - Прикольно. – Кана уверенно подошла к молодой паре. – А Гажил сказал, что вы не приедете. - Мне удалось уладить это. – довольно выдал молодой парень с синими волосами, осторожно беря за руку свою супругу. – Мы с Эльзой на самом деле не думали, что удастся вырваться, но, благо, сложилось всё удачно. Не волнуйтесь, мы не с пустыми руками, так что свой незваный визит отработаем. - Да ладно вам. – улыбнулся Бакус и протянул мужчине руку для рукопожатия. – Мы рады вас видеть вне зависимости от времени и наличия подарков, но раз вы привезли – заноси в дом! Мы пока с ёлкой разберёмся! С этими словами Жерар поцеловал супругу и направился помогать мужчинам, оставив прекрасную половину наедине. Кана же украдкой глянула на женщину, что стояла поодаль, что Эльза не могла не заметить: - Знакомься, Кана, это моя мама. - Ирен Белсерион. – официально, и откуда-то свысока выдала женщина, натянув на лицо маску холодного радушия. – Приятно познакомиться. - Кана Альберона. – в той же манере, но слегка растеряно выдала девушка. – А вы значит с нами будете праздновать. - Семейный праздник. – бархатно выдала женщина и украдкой заправила алую прядь своей дочери за ухо. – Негоже встречать порознь. - Это действительно так. – улыбнулась Эльза, с любовью глядя на родительницу. – Я хочу, чтобы это Рождество было воистину волшебным, а для этого два самых дорогих человека в моей жизни должны быть со мной. Это было очень мило, Эльза говорила это искренне и было видно, что Ирен с этим полностью согласна, но было во взгляде обеих какое-то сомнение, что ли, если и вовсе не страх, и, наверное, Кана догадывалась. О нраве родительницы Эльзы ходили недобрые слухи, и, судя по взгляду из-под алой чёлки аристократки средних лет, Ирен была с этим согласна, и волновалась не меньше своего чада. Так не ведут себя мать и дочь на семейном празднике, скорее две нашкодившие девочки, которым сейчас придётся отвечать за то, что они натворили. - Ну ладно. – Эльза попыталась разрядить обстановку и потёрла замёрзшие руки. – Я думаю надо двигаться ближе к дому. У нас ещё много дел и других забот. Может кому помочь надо с чем-то? - Да вроде все при деле. – улыбнулась Кана. – Гажил с Акнологией сейчас с охоты вернуться. - Дядя Акнология здесь? – резко перебила Эльза, покуда голос заметно дрогнул, личико слегка побледнело, а карие глазки метнулись в сторону добродушно улыбающейся матери. – Не думала, что дядя Акнология тоже приедет. - Эльза. - Нет-нет-нет, всё в порядке! Просто это неожиданно, и… - Ебучий снег, ебучие канавы, ебучие синички, которые сожрали мой ебучий бутер!!! – вопль из леса заставил снег упасть с верхушек деревьев, а женскую половину заметно напрячься. – Ебучки пернатые, теперь я жрать хочу!!! - Дядя, кончай орать, ты перекусил! - Из-за этих блядских синичек я не наелся!!! Они сожрали мой бутер!!! - А ты сожрал синичку!!! - И Я НЕ НАЕЛСЯ!!! Мало того, что ЕБУЧИЕ, так ещё и НЕСЫТНЫЕ!!! - Дядя, ты обещал мне, что никого не убьёшь в это Рождество! - Я ещё никого не убил. - Четыре зайца, три утки, один кабан и синичка!!! - ОНА СОЖРАЛА МОЙ БУТЕР!!! Кончай бухтеть и тащи дичь в дом, сейчас разделывать будем! Сказать по правде, реакция дам была разной. Кана выжидающе глянула на Эльзу, молодая девушка с алыми волосами глубоко и очень рвано втянула воздух, словно от холода, пока Ирен лишь озадачено и откуда-то свысока глянула в сторону вышедших из леса мужчин и вздёрнула одну бровь. Как и ожидалось, молодой брюнет и его любимый родственник шли гружёные подстреленной дичью, Гажил шёл налегке, с утками и зайцами, Акнология же взгромоздил на себя довольно крупного вепря и с недовольством материл синичку, что позарилась на его бутербродик, так ещё и оказалась невкусной и несытной. Наверное, они бы так и дошли до дома без излишних приключений, если бы две алые макушки не мелькнули на фоне заснеженных вершин. Если бы она там была одна, Гажил бы расплылся в улыбке, с воплем: «Всё же выбрались к нам!» … Но их там было две. - Гажил! – максимально натянуто, силясь унять дрожь в голосе, выдала Эльза, глядя на белеющего на глазах парня. – А мы вот с Жераром уладили все дела и, с лёгким запозданием, всё же решили встретить праздник с вами! Я тут мамочку свою захватила, вы ведь не против!? - Это что, МАМА!!!??? – завопил охреневший Акнология, не дав племяннику даже шанса. – Вот эта вот!? МАМКА!!!??? - О господи. – рвано выдохнул Рэдфокс, нервно переводя взгляды то на порядком напрягшуюся аристократку, мысленно предвкушая битву титанов, после чего вцепился в дядю. – Скажи комплимент, сейчас же, и пусть он прозвучит, как комплимент!!! - Ебить твою душу. - ДЯДЯ!!! КОМПЛИМЕНТ!!! - Вот это Милфа, я бы вдул! И показалось им всем на миг, что в наступившей тишине они слышали, как хрустальные снежинки, падая с неба, мягко ложатся на снег. Что в этот момент творилось в голове Ирен, сказать было сложно, но Гажилу было отнюдь не до этого, ибо кристаллики льда медленно заполняли жилы, от чего он схватил дядю за руку и потащил в сторону дома: - Мы уже ушли. - Погади-погади-погади! – резко за упирался заметно воодушевлённый Акнология. – Женщина, а вы замужем!? А в прочем, неважно. Номерочек мне свой напишите! Без лишних прелюдий, Гажил буквально втащил родственника в дом, под охреневшие взгляды трёх женщин. Ирен смотрела на маленький гостевой домик, как на место, которое она хотела спалить вместе со всем содержимым, но не делала этого, и вовсе не потому, что в доме был Жерар. - Мама. – голос дочери заставил остекленевший взгляд переметнуться на весьма недобро настроенное чадо. – Улыбнись. - Он назвал меня Милфой. – сквозь зубы процедила Ирен. - Расцени за комплимент. - Комплимент!? - МАМА!!! – от крика Эльзы ещё пара веток со снегом осыпалась, но никто даже не дрогнул. Эльза смотрела матери в глаза, с явным посылом дать крепкую затрещину, но держалась стойко, хоть и из последних сил. – Мама, пожалуйста. - Но Эльза… - Я не шучу, мама… Это последний шанс, который я даю нашей семье. Честно говоря, так не выглядят любящие родители. Так выглядят цепные собаки, со смирительными ошейниками с шипами внутрь, над которыми склонился надзиратель с плетью, и пуще ярости в этих глазах была только беспомощность и безысходность, что ну никак не вязалась с дорогим видом аристократки. Ирен стояла так несколько минут, после чего смиренно прикрыла глаза, глубоко затянула воздух в лёгкие, выдохнула и натянула на лицо маску любви и радушия. Аккуратные ручки женщины украдкой погладили дочь по щеке, после чего родительница виновато кивнула: - Конечно, Эльза… Этот праздник будет лучшим из всех, что у нас были… Я тебе обещаю. С этими словами Ирен взяла дочь за голову и поцеловала в щёку, от чего Эльза рвано выдохнула, с каким-то смирением и безысходностью. Ни сказав ни слова, женщина добродушно улыбнулась Кане и направилась в дом, оставив своё чадо с тяжёлым осадком на душе. М-да, что-то ей подсказывало, что этот праздник она не забудет никогда. - Всё хорошо, Эльза? – поинтересовалась Кана. - У нас в одном доме собрались Акнология и моя мама… Если мы переживём этот праздник, я устрою себе ещё один, чтобы это отпраздновать. - Эльза, прости меня за столь нетактичный вопрос, но нахрена твоя мама вообще приехала!? - Эх… Всё сложно… И с каждой минутой становится ещё сложнее. На этой весьма неоднозначной ноте, девушка обошла подругу и направилась вслед за матерью. Чёрт знает, что эти двое могут учудить в замкнутом пространстве без её наблюдения! Сказать, что предрождественская суета медленно превращалась в «Кошмар перед Рождеством», это ничего не сказать. И без того замученные обстоятельствами девочки бежали с кухни со свистом и воплями, когда на стол положили вепря и вспороли ему живот, вытаскивая всё содержимое. Наверное, единственный, кто был в более чем приподнятом настроении – это был Акнология, который, вытаскивая кишечник из кабана, активно размышлял, как стрельнуть телефончик у Ирен. Остальные же упорно готовились к празднику, включая Джуда, что пытался, если не помочь, то хотя бы не мешать, хотя куда уж там, если они мешали друг другу одним своим существованием. Нацу пытался не смотреть в сторону мужчины, а потому вызвался помогать Жерару, что таскал дрова ближе к камину. Через час оба порядком подустали и решили закурить на улице, и, волей не волей, завязался занимательный диалог. - У тебя такой вид, словно по тебе грузовик проехался. – обречённо выдал Фернандес, выдыхая клубы тягучего дыма. - Зато у тебя вид бодрячком и свежий. – в той же манере ответил Нацу, глядя куда-то в глубь чернеющего в сумерках леса. - Джуд опять чего-то учудил? - Да! Приехал! Этого достаточно! - Да не парься ты так. - Так говоришь, словно к Ирен испытываешь другие чувства! - Я никогда не ненавидел Ирен. - Да что ты заливаешь! - Это правда. Я не ненавижу её… Я боюсь её до усрачки. - В смысле: «боишься»? - В прямом. - Почему? - Ну хотя бы потому, что эта женщина два раза пыталась меня убить. - … - Нацу на пару секунд притих и как-то опасливо пригнулся. – В смысле… Убить? - Ох, Нацу. – рвано выдохнул Жерар, слегка пошатнувшись на ногах и поглядев на друга с таким отчаянием, которое вмиг передалось парню. – Ты думаешь Джуд не в восторге от выбора его дочери? Тебе правду сказать? Я ЕСТЬ боюсь в присутствии этой женщины! Я всегда знал, что мать Эльзы – очень властная, бескомпромиссная и крайне стервозная женщина, но всю палитру её «изумительного» характера я ощутил, когда сделал Эльзе предложение. Её не просто так не было на нашей свадьбе, Нацу… Потому что она про неё не знала! Ибо если бы она знала… Я был бы уже мёртв, и это не метафора. Один раз в сердцах она крикнула, что сживёт меня со свету, если я не сгину сам. Я не поверил… А потом она стреляла мне в голову дважды. В первый раз я увернулся, а во второй – она попала в плечо. Это и стало последней каплей, из-за чего Эльза оборвала все связи с матерью, и мы поженились. Целый год мы жили спокойно, и вот этот человек снова здесь… И я боюсь, реально боюсь за свою жизнь, Нацу, потому что это – псих, не меньше, чем дядя Акнология, с единственной разницей: у него всё это снаружи, а у неё – под маской аристократии… Кстати, его присутствие здесь, в наличии любимой тёщи меня до усрачки пугает, ибо я не знаю, на что способна эта парочка. Я наслышан о его пристрастии к коктейлям «Куба Либре» и «Молотова», которые он мешает именно в этом порядке, но если в случае с Акнологией, после «Куба Либре» «Молотов» достанется всем, то в случае с Ирен – она зальёт это в глотку только мне, причём уже горящий и с осколками. - Всё так плохо? – голос парня заметно дрогнул. - Всё ещё хуже, Нацу! Эта женщина меня ненавидит, реально ненавидит, и реально хочет, чтобы я сдох! Она пыталась дважды этому поспособствовать, и я бы обратился к ментам, но женщину с такими связями и деньгами не так легко посадить. Может, если бы я был олигархом, или хотя бы нефтяником, она бы хотя бы считалась с этим… Но я профессор астрономии, преподаю в университете. Я хорошо получаю, у меня есть образование, я отношусь к высокому слою общества, тоже аристократия. Попроще и подешевле, и эта женщина в прямом смысле готова заплатить и сделать многое, чтобы я сдох… И она там, за дверью. - Я, конечно, понимаю, что шутка про «естественный отбор» крайне неуместна… Но почему она вообще здесь!? - Я не знаю! – сквозь зубы прорычал Фернандес и нервно затянул сигарету. – Эта причина, по которой мы с вами сразу не поехали. Мы собирались ехать, когда Эльзе позвонила Ирен. Я не знаю, о чём они говорили, но, когда Эльза положила трубку, она просто выложила все вещи и сказала, что нам надо ехать к её матери. Мы не общались год, этот звонок заметно меня напряг, особенно он напряг меня в тот момент, когда нас обоих пригласили на подписание каких-то документов. Клянусь, Нацу, я ждал, что на меня вылетят с автоматом всё время, но этого не произошло. Ирен сидела в своём кабинете и была какой-то разбитой, я никогда не видел её такой… Вымотанной, что ли. Она словно бухала месяц, а сейчас сидела в завязке. Говорила она тихо, вкрадчиво, без эмоций, но не с безразличием, а словно у неё вообще не было сил. Она протянула нам какие-то документы и попросила подписать. Ох, Нацу, я вчитывался в эти доки, ожидая в них найти пункт на передачу моих органов на благо всего человечества, но его там не было. Это был договор о передаче Эльзе доли бизнеса её покойного отца – Наследство. - О как! С чего бы это? - Не знаю. На развод похоже не было, всё чинно, с юристами, свидетелями, она передала Эльзе все договоры, а после заключения сделки, поцеловала в щёку и собралась уходить. Я хотел вылететь из того помещение в тот же миг, но Эльза кинулась за матерью и заперлась с ней в её кабинете. Я не знаю, о чём они говорили два с половиной часа, которые я даже не надеялся пережить, но, когда она вышла, вид у неё был такой, словно их обеих переехал каток. Она посмотрела на меня, улыбнулась и сказала, что хочет, чтобы её мама поехала с нами сюда. - А ты что? - А я что? – даже с какой-то злобой выдал Фернандес и снова затянулся. – А я сказал, что «через мой труп – это не метафора»! После всего дерьма, которое мы вынесли от этого человека, я не хотел видеть её, ни живой, ни мёртвой! Тогда Эльза предложила мне поехать с вами, а она останется с матерью на эти праздники. Жизнь дерьмовая штука, Нацу, но Эльза – моя жена, и я должен с этим считаться, а потому сейчас её мать бродит в соседней комнате и… Может я даже выживу. - А я думал, у меня с Джудом не клеится. Ладно, наверное, надо идти к нашим, а то они, кажись, заждались. О да, этого вечера заждались все! Наготовлено было от души, никого не забыли, никого не обделили, однако обстановка за общим столом была довольно уютной, если можно так выразиться. Никто не бычил, не кричал, даже любимый дядюшка вспомнил, что помимо матерного, он, оказывается знает и формальный язык. А в целом, лёгкое напряжение присутствовало, которое попытался разрядить, как ни странно, старший Хартфилий. - Изумительный ужин, девочки. – улыбался мужчина, глядя на немного смущённых прелестниц. – Вы постарались на славу. - Спасибо, папа. – Люси заметно расслабилась. – Рыбу Леви делала. - У неё прекрасно получилось. А что собираетесь делать после праздников? Какие-то планы есть? - Да так, ничего особенного. – тихо слукавила Леви. – Всякое, по мелочи. Разговор как-то не вязался, это чувствовали все, но тут вмешалась уже Ирен, со свойственной только женщине высокого статуса, чувством такта и собственного достоинства: - Джуд, скажите, а вы чем вообще занимаетесь по жизни? - Я – Предприниматель. Большая часть нашей деятельности – фондовая биржа, так же мы предоставляем услуги малому бизнесу, и спонсируем бизнес-инкубаторы. - Прекрасное ремесло, довольно актуальное в свете рыночной экономики. - Я так понимаю, вы тоже имеете свой бизнес. - Строительный. Большая часть нашей работы, конечно, дизайнерская отделка и осуществление частных проектов, но нередко мы берёмся за государственные заказы. - Интересно. Теперь я буду знать, к кому обращаться, когда мы будем открывать новые офисы. – обстановка заметно разрядилась, даже Леви слегка расслабилась, а Джуд лишь поднял бокал с шампанским и смерил всех за столом беззлобным взглядом, как вдруг глаза остановились на самой колоритной персоне. – Господин Акнология, а вы чем занимаетесь по жизни. - В охранной сфере исправительных учреждений! – нервно, но очень уверенно и как можно быстрее выдал Гажил, пока дядя не успел открыть пасть. – Ведёт службу и хранит ваш сон. - Ну. – неоднозначно и как-то немного хищно усмехнулся дядюшка. – Я бы назвал это… - Дядя. Повисла слегка неловкая тишина, после чего Акнология перестал скалиться и натянул максимально добродушную улыбку, которая ну никак не вязалась с его антуражем: - Я – Конвоир. - Оу. – тут Джуд слегка замялся, но быстро собрался с мыслями и улыбнулся. – А вы осуществляете сопровождение из суда? - Нет, для этого не нужны конвоиры моего уровня. Я работаю вахтовым методом в колонии строгого режима. Я сопровождаю только особо опасных преступников. - … - Джуд заметно побледнел, но внутреннее чувство такта не позволило ему растеряться окончательно. – Весьма достойное ремесло. Так вы значит, действительно храните наш сон. - Можно и так сказать. Неприятный холодок прошёлся по столу, как вдруг Ирен повернула голову к уже взмокшему брюнету: - Гажил, скажи, а ты чем занимаешься? - Вот уже полгода, как мы с Нацу открыли автомастерскую. Работаем на себя, на жизнь хватает. - А чем занимались до этого? - Были в армии. Вернулись год назад. - О, так вы служили? – не без восхищения выдала женщина, глянув на парня с розовыми волосами. – А где проходила ваша служба? - Близ острова Галуна. – внезапно вмешался Нацу и широко улыбнулся. – Не служба, а Рай на земле. Пальмы, море, песок, одно удовольствие. - Правда? – вот тут улыбка дрогнула на лице бизнес-леди. – Я слышала, там был какой-то политический конфликт. - Да, там в один момент стало неспокойно. – виновато хихикнул парень. – Но мы на тот момент были в другой военной части. Нас не задело, отсиделись в тишине, а как всё успокоилось, вылезли греться на солнышке дальше. Идиллия. - Ну и слава богу. Дальше разговоры пошли уже более спокойные и неформальные, народ как-то начал подключаться, все расслабились, а вот Гажил осторожно глянул в сторону друга. Нацу был спокоен, уплетал Люськины котлетки и нахваливал божественный борщ, который она готовит только ему. На редкость тихий Акнология тоже вызывал неоднозначные взгляды, правда уже со стороны МакГарден, которой хотелось поверить, что беда миновала, но она боялась накаркать. Вопреки ожиданиям вселенского апокалипсиса, ужин прошёл великолепно, никто не подрался, не перешёл на личности, а неловко сказанная Бакусом пошлость была переведена в шутку, над которой все посмеялись. Народ расслабился окончательно, Жерар уже ел более уверенно, так как в багаже Ирен не нашёл ничего колюще-режущего и ядосодержащего, Джуд и Нацу делали вид, что не ненавидят друг друга, а Леви, наконец, смогла искренне улыбнуться и посмеяться. За столь прекрасной обстановкой прошёл весь вечер, который плавно переходил в ночь, что сулила рождественское чудо, а потому Леви ушла в душ с относительно спокойным сердцем. Струи горячей воды снимали накопившееся напряжение, но мысли то и дело возвращались в сторону предложения о работе. Сейчас этот факт напрягал её даже больше, чем дядя Акнология, который, выйдя из-за стола, таки дорвался до заветного мешка с бухлом и, учитывая скорость поглощения спиртного, явно собирался оседлать северного оленя и набить морду Святому Николаю. Лишь бы вырубился раньше. За грузными мыслями Леви толком не заметила, как закончила мыться и вышла из ванной, как тут же была встречена столь родным и любимым взглядом алых глаз. Гажил стоял, облокотившись на дверной косяк, и внимательно разглядывал хрупкое тельце в одном полотенце, а Леви лишь подошла в плотную, обвила руками шею парня и поцеловала в губы. Широкая ладонь ухватила девушку за талию, пока вторая рука осторожно потянулась к узлу на полотенце, и всё бы плавно перешло к кульминации, как вдруг Леви перехватила ладонь, слегка отстранилась и виновато опустила голову. Надо сказать, такой жест слегка озадачил парня: - Что такое? - Ничего. – чуть слышно шепнула девица, после чего не без труда подняла голову. – Я просто… Давай позже. - Леви, ну ты чего? Ну всё же ж нормально. Дядя ничего не разнёс, никто не дерётся, все сидят мирно и спокойно. Ну иди сюда. - Гажил! – тут девушка довольно грубо вырвалась из рук отошла в сторону и запустила пальцы в ещё мокрые голубые волосы. – Давай не сейчас. - Лев, что происходит? – вот тут в голосе парня мелькнули нотки явного раздражения. – Что ты опять себе там накрутила? - Во-первых, не опять… - А снова! – договорил парень, оборвав возлюбленную на пол слове. – Всё же в порядке! Ну давай, скажи, что дядька сейчас напьётся и устроит дебош! Давай мы его ещё подёргаем, чтобы уж наверняка! - Хватит! – выкрикнула девица и злобно глянула на Гажила. – Тебе правду сказать!? Не могу расслабиться! У меня был настоящий пиздец до этих праздников, и я не могу от него отключится! - Так давай поговорим о нём! - Гажил. – девушка потёрла виски и начала нервно метаться глазами по комнате в поисках своей одежды, а как нашла, начала спешно одеваться. – Послушай… Мне надо немного побыть одной. Да, ты прав, я себя накрутила, мне надо это переварить. - Начинается. - Что начинается!? - Это ты мне скажи, что у тебя опять начинается! Очередные заскоки из ничего! Молчишь, ничего не говоришь, всё через какие-то загадки, из рубрики «шоу интуиция»! - Так, всё! – грубо выдала девица, натянув одежду поверх мокрого тела. – Разговор окончен! - Ничего не окончено! - А я сказала: окончено! - А я сказал… Ты куда пошла!? А пока разговор двух голубков плавно уходил от спальни в сторону невъебического скандала, внизу царила весьма тёплая и романтическая обстановка. На кофейном столике, напротив пылающего камина, лежал листок бумаги и ручка, над которыми с улыбкой и любовью склонилась молодая девушка с алыми волосами. Эльза вот уже несколько минут сидела и думала, чтобы написать, когда к ней подошёл Жерар и поцеловал в макушку: - Что ты тут творишь? - Хочу написать письмо и положить под ёлку. - Какая прелесть. А что напишешь? - Я хочу в этом году попросить что-то особенное. Может это глупо и по-детски… - Почему? Я только за. Можем написать вместе. С этими словами Жерар сел рядом и с любовью смерил листок бумаги. Просидели они так минут пять, в обсуждении самых прекрасных желаний и ожиданий на новый год, после чего Фернандес взял ручку и начал писать, озвучивая свои записи: - Я хочу, чтобы в это рождество к твоим ногам упала одна маленькая звёздочка, что исполнит все твои желания. - Как же ж это мило. – расплылась в улыбке молодая супруга, украдкой забирая из рук мужа ручку. – А я хочу нам… Клубничный тортик, чтобы он сам просился в рот, который мы съедим вдвоём. - Калорийное желание. – всю сказку момента испортил голос Ирен, после чего к паре подошла мать девушки и смерила пару несколько оценивающим взглядом. – Может уж лучше чизкейк? Фигуру не жалко? - Не жалко, мама. – Эльза продолжала улыбаться, но твёрдость в её голосе всё же слышалась. – Вот вообще не жалко. А чего бы ты хотела в следующем году? - Ох, Эльза, ты же знаешь, я не люблю эти… - Давай. – перебила дочь, протягивая женщине ручку. – Напиши письмо вместе с нами. Сказать по правде, маска добродушия слегка треснула на лице Ирен, от чего так украдкой глянула на Жерара. Взгляд её был оценивающий, холодный и острый, как лёд в лютый мороз, но стоило ему вернуться к дочери, лицо Ирен тут же приобрело тёплые черты, с толикой смирения и любви. - Конечно. – родительница тактично взяла ручку, наклонилась к столу и тихо выдохнула. – Я хочу, чтобы в следующем году все ваши желания исполнились в бессчётном числе. Чтобы клубника усыпала всё вокруг, не давая прохода, а с неба падали тысячи звёзд. – дописав письмо, Ирен погладила дочь по щеке и поцеловала в лоб. – Я люблю тебя, детка… Вас обоих… Больше всего на свете. Наверное, это должен был быть момент воссоединения семьи и конец годовым конфликтам, если бы звуки брани не разорвали тишину на пару с хлопанием дверей и громким топаньем. О чём спорили Гажил и Леви уже было непонятно, но ругались он так, что привлекли внимание всего дома. - Отстань от меня!!! – кричала девушка. – Почему ты не можешь просто оставить меня в покое!!!??? - А почему ты не можешь просто объяснить, что происходит!!!??? - Потому что не хочу!!! - ЗАЕБИСЬ!!! Вопль переходил на личности настолько, что Леви так бы и вышла на улицу, если бы Гажил не схватил её за руку и буквально не закинул в гостиную. Честно, она еле устояла на ногах, но это было уже не важно, причём обоим. Наличие опешившей семьи их явно не напрягало, матюгались они знатно, с открытым рукоприкладством со стороны взбешённой девицы и перечислением, как армейского, так и тюремного жаргона со стороны парня. Сказать по правде, тройка аристократов знатно прифигела с происходящего, но тактично решила остаться в стороне, чего не сказать о других жителях дома. - Что за вопль? – осторожно поинтересовался Бикслоу, в след за которым в гостиную вошли Бакус и Кана. – Эу, ребята, вы чего не поделили? Но пара не слышала. Эти двое сейчас не слышали себя, чего уже говорить о человеке напротив и уж тем более в нескольких метрах от себя. Они кричали как две собаки, не давая вставить друг другу ни единого слова, из-за чего Бакус медленно обошёл гавкающих и подошёл к очумелой Ирен: - Что они не поделили? - Понятия не имею. – отрешённо выдала растерянная женщина. – Они ещё где-то наверху начали цапаться. - А что вы делаете? – Бакус глянул на стол, как тут же расплылся в счастливой улыбке и стянул со стола ручку и лист бумаги. – О! Коллективное письмо под ёлку! Заебись! Я тоже хочу поучаствовать! – Бакус не дал Эльзе и шанса отреагировать, как тут же начал писать. – И так, что тут остальные написали!? Рождественские желания! Я хочу, чтобы в это Рождество… Из крана текло вино!!! - Что за отстойное желание! – возмутился Бикслоу, подзабив на дерущихся Гажила и Леви, подошёл к Бакусу и отнял ручку. – Тебе лишь бы нажраться! Сейчас тебе покажу, как письма писать надо! Смотри и учись! В этом году на Рождество хочу получить ламборджини-зверя! Чтоб рычал, как лев, нёсся как гепард… И был изящен, как кошечка. - Ага! – тут же подключилась Кана с флягой и отняла ручку. – Ты хоть знаешь, сколько его содержание тебе обойдётся!? На него одни детали стоят, как твоя почка, а учитывая, что ты их уже пропил, у тебя шансов нету. Загадывать надо реальные вещи! Например виски! - Бакус уже загадал винный бойлер в сортире, придумай что-то интереснее! - Хм. – задумалась Кана, развернула к себе лист и уверенно начала строчить. – Хочу, чтобы в это Рождество от пряников и сладостей отбоя не было!!! Чтобы со всех щелей лезли, как черти!!! - Это не то коллективное письмо, на которое я рассчитывал. – нервно улыбнулся Жерар и приобнял обречённо вздыхающую Эльзу. – Не волнуйся, детка, мы напишем новое. - Что тут происходит? – выдал перепуганный Джуд. – Так-так-так, успокойтесь! Но вместо спокойствия, которое должно было возникнуть, в проходе возник бухущий Акнология, и, чёрт подери, масла в огонь ругани он не подлил, а вот горящий пердак Ирен залил сорокоградусным пойлом. - О господи! – буквально зарычала женщина, сморщившись от отвращения. – Ну как так можно напиваться!? - Слышь, Милфа, завидуй молча. – спирт явно развязал дядюшке язык, а он и без того не особо завязан был. – О том, что не ебут, надо молчать. - … - а вот тут от добродушия на лице женщины не осталось и следа. – Если ты ещё раз назовёшь меня Милфой… - Твою пизду я буду называть, как хочу. - Что такое Милфа? – случайно вслух подумал Джуд и тут же об этом пожалел. - Вбей в гугл, и ты со мной согласишься. – язвительно выдал конвоир, что явно вошёл во вкус. – А тебе в порноиндустрию, мамочка! Бабла подымешь покруче, чем на своих дизайнерах, и может характер поприятнее станет! - Дядя Акнология! – закричал Бакус, нервно глядя на Гажила, который даже не слышал, что говорил его родственник, а в том, что этот пиздец надо прекращать здесь и сейчас, не сомневался никто. – Мы пишем письмо под ёлку! Дядя, чего бы вы хотели на Рождество! Напишите! СРОЧНО!!! - Хотел я очко этой манды, но чую, что без водяры я эту стерву не выдержу! – демонстративно выдал дядя, после чего внаглую подошёл к столу, взял ручку и начал писать. – А потому, поскольку я ещё рассчитываю, что мне что-то перепадёт, я попрошу коньяк на каждой полке в шкафах! Чтобы отрываешь, и там битком бутылки! - Ты просто мерзкое грязное похотливое животное. – рычала Ирен, у которой от злобы лицо слилось с волосами. – Ты настолько отвратителен, что мне противно находиться с тобой в одном помещении. - Поверь, того же мнения. – мужчина буквально выдохнул в алеющее от злобы лицо, обдав его перегаром. – Чтобы с такой жопой всех кобелей в округе распугать, это ещё умудриться надо. - Да ты! – не выдержала женщина, замахнувшись рукой, но смачная пощёчина, вопреки градусу в крови, была ловко обезврежена крепкой хваткой. Воистину, рефлексы и опыт не пропьёшь. - Что, правда уши режет? – довольно оскалился конвоир, до боли сжимая хрупкое запястье. – Это я такой мерзкий. Да ты на себя посмотри, до чего дочь свою довела. - Что ты несёшь!? Отпусти меня!!! - Что несу!? Это какой надо быть мразью и до чего надо довести ситуацию, чтобы родная дочь на собственную свадьбу не пригласила!? - Так, хватит! – тут подорвалась уже Эльза, и попыталась оттянуть Акнологию. – Прекратите оба!!! СЕЙЧАС ЖЕ!!! Но вместо того, чтобы послушать девушку, Акнология лишь вцепился в грудки моментально оцепеневшей женщины и притянул к себе в плотную. Вот сейчас она выкусит своё лекарство из того, кто может сказать правду в глаза. - Я животное? Слышь, мамочка, когда у меня пригорает, я иду отыгрываться на убийцах, насильниках и педофилах, а хуже, чем Тёща, из тебя только Мать. Пацанёнка замучила, запугала, затравила, но вся эпичность ситуации в том, что на Жерара тебе вообще насрать, а бомбит тебя не с него, а с родной дочери! Просто на дочь ты выместить это не можешь, вот и отрываешься, как можешь! - Чего? – тут опешил уже Жерар, но резко пришёл в себя. – Так, довольно, давайте все успокоимся. - Знаешь, с чего тебя бомбит? – хищно облизнулся Акнология, полностью игнорируя слова парня. – Потому что ты послушная и бесхребетная дрянь, ты была ей всегда и останешься, а вот твоя дочь – нет. Тебя, как суку положили, под кого выгодно было, и никого не ебало твоё мнение! Ты послушно ноги раздвинула, штамп в паспорте поставила, всё сделала «как надо», и жила себе с чувством выполненного долга. А вот твоя дочурка сказала: «пошла нахуй, я буду спать с кем хочу», и ты не можешь ей этого простить… Ты, мразь, родной дочери счастья простить не можешь, которое у тебя отобрали, и тебя бомбило с этого так, что ты Жерару два раза голову прострелить пыталась, лишь бы ей хреново было также как и тебе!!! А животное почему-то я!!! - ДОВОЛЬНО!!! – тут Эльза буквально вырвала свою мать из хватки Акнологии, порвав дорогую блузку, но Ирен даже не пикнула. Она стояла оцепенев, словно не видела ничего перед собой, чего не сказать о её чаде. – Дядя Акнология, вы перегнули палку через край!!! Уйдите отсюда немедленно!!! - Да пошли вы обе, знаете куда? – огрызнулся мужчина, отпив с горла бутылки. – Тоже мне, образцовые аристократы. - Хватит! – тут вмешался уже Джуд, пытаясь осторожно отвезти пьяного мужчину подальше от Ирен. – Акнология, я не стану читать вам нотации, но вы не в том состоянии, чтобы вести конструктивный диалог! Давайте я провожу вас до вашей комнаты, и попрошу вас остаться там, пока всё не уляжется. - О господи, что мы пропустили!? – голос опешившего Нацу раздался со стороны входа, где они стояли вместе с Люси и очумело глядели на всё ещё срущихся и дерущихся Гажила и Леви. – Что случилось!? - Ну. – виновато улыбнулся Жерар. – Мы писали письмо, чтобы положить под ёлку, и пранк вышел из-под контроля. - Люси, напиши, что ты хочешь на Рождество, пока никто не умер. – опасливо выдала Кана, протягивая блондинке листок и ручку. – И давай быстрее, скоро это станет актуально. - Акнология, пойдёмте! – Джуд не разделял энтузиазма, а лишь тащил мужчину в сторону выхода. - Не трогай меня! – вырвался любимый дядюшка, отшатнувшись на нетвёрдых ногах, но уверенно припав к горлышку бутылки, залпом осушая остатки спиртного. – Тоже мне, воспитатель! - Акнология, вы невменяемы! Вам нужно… - Джуд. – крепкая рука Нацу упала на плечо предпринимателя, не давая ему сделать шаг. – Я вам не советую с ним ругаться, пока он в таком состоянии. - Спасибо за совет… Руку убери. - Я серьёзно! - Я тоже! Руки убрал! Но вместо желаемого исчезновения инородной конечности, пальцы больно сжали плечо, рывком развернули мужчину, после чего Нацу начал уверенно наступать на мужчину, глядя тому в глаза и буквально прорычал: - Тон попроще сделал! Тут твоих шакалов нет, а потому вёл бы ты себя поосторожнее! - Нацу! – резко вмешалась Люси, встав между отцом и любимым. – Прекратили оба! Немедленно! - Я же говорю: «Актуально». – Кана нервно отпила из фляги. – Сейчас польётся кровь. - Кана, заткнись!!! – кричала блондинка. – Немедленно разошлись по углам, оба! Мы собрались здесь не для того, чтобы рвать друг другу глотки! - О господи, как с тобой сложно. – обречённо выдал Джуд, не сводя взгляда с ненавистного парнишки. – Ну почему именно с тобой связалась моя дочь? - Я бы вынес вам мозг на эту тему, Джуд, но вижу, что его было бы не плохо для начала занести. - Нацу!!! – бесновалась девица. – Ну что вы, в самом деле!!!??? - М-да. – подытожил Хартфилий, издевательски вздёрнув одну бровь. – Коллективное письмо под ёлку? А знаешь что? А я тоже отпишусь. – с этими словами Джуд развернулся и подошёл к столику, забрал у Каны ручку и тяжело вздохнул. – Как говорится, бумага всё стерпит. Хочу, чтобы в это Рождество, у тебя язык отваливался каждый раз, когда ты несёшь хуйню. - Да ну!? – воодушевился Драгнил, обошёл уже готовую разреветься блондинку, выхватил ручку из рук мужчины и продолжил «марафон пожеланий». – А я хочу, Джуд, чтобы всё Рождество у вас был нескончаемый стояк, а то у вас явно с этим проблемы, что вы так беситесь! Ну что, Люська, а ты чего пожелаешь!? - Да как вы мне надоели!!! – уже не скрывая подкатившую истерику, выдала девица, подлетела к письму и, капая слезами на бумагу, начала писать. – Я хочу, чтобы всё Рождество по дому бегали маленькие пушистые разноцветные комочки, которые всех успокаивали и пытались примирить, а если у них это не получается, то кусали бы до одурения, пока в доме не наступит мир!!! - Это самое милое и людоедское желание за день. – Бакус нервно хихикнул и забрал у Каны флягу. – Официально заявляю, пранк «письмо под ёлку» вышел из-под контроля. Ну что, все отписались? - Так, хватит! – тут Нацу порядком задолбала ругань двух голубков, от чего тот, на свой страх и риск, решил разнять влюблённых. – Гажил! Кончай этот балаган! Вон, лучше возьми ручку и напиши, всё что думаешь! Там уже полный пиздец написан! Чего хочешь на Рождество? - На Рождество!? – гавкнул брюнет, оттолкнул от себя друга, уверенно направился к листку бумаги и, грозясь порвать лист, начал свирепо писать. – Заросли валерьяны за домом, чтобы эта истеричка хоть раз спокойно могла объяснить, что с ней не так!!! - Ты просто… - прорычала Леви, подлетела к письму, вырвала ручку и начала писать. – Заросли валерьяны? О нет, мой дорогой, тебе я пожелаю не успокоительное. - А что тогда!? - … - Леви злобно подняла на парня глаза и выдохнула в лицо. – Тебе я пожелаю самого Святого Николая, а ещё лучше, чёрта, что у него на посылках! И попрошу я его не чтобы он тебе принёс подарок, а чтобы он запихал тебя в свой рождественский мешок и отправил туда, откуда сам вылез!!! – с этими словами Леви закончила писать, выхватила письмо и направилась к камину. Недолго думая, девица яростно кинула листок в огонь и повернулась к парню. – Даже под ёлку класть не буду!!! Отправлю сразу в Ад, пущай горит, там ему и место, как и тебе!!! На этом девица развернулась и быстрым шагом направилась прочь из комнаты. Сказать, что ситуация была пиздец неловкой – это промолчать, эмоции начали сходить на нет, народ начал нервно оглядываться по сторонам, а Бакус утвердительно кивнул и отпил из фляги: - Нет… Вот теперь пранк вышел из-под контроля окончательно. - О боги. – рвано выдохнула Эльза, потирая виски, после чего украдкой глянула на мать. – Мама? Ирен с пару секунд стояла молча, её слегка потряхивало, но стоило Эльзе потянуть руку, как женщина резко развернулась, и, игнорируя всё и всех, быстро направилась прочь из комнаты. Семейство Фернандесов офигело знатно, но следом за женщиной не рвануло, хоть и смерило самого колоритного персонажа весьма осуждающим взглядом. Акнология посмотрел на Эльзу, как на говно и состроил рожу, от чего та презрительно покачала головой. - Это было грубо. – констатировал Хартфилий, расстёгивая ворот рубашки. – Вам действительно стоило… - Скажи мне извиниться, и клянусь, я затолкаю эту бутылку до толстого кишечника. – огрызнулся конвоир, шикнул на всех присутствующих и направился в свою комнату. – Тоже мне, Элита. Пересрались с родными, никто их видеть не хочет, а как себя подают! Да вы такое же говно, как и я, и единственная наша разница в том, что я не боюсь это признать! Давай, иди успокой её, а она застрелит твоего мужа из зависти, чтобы тебе было так же хреново, как и ей! Семья называется! На этой весьма неприятной ноте, мужчина наконец покинул помещение и скрылся где-то за дверьми своей комнаты. Люди стояли и не знали, что делать, однако, вопреки сказанного, Эльза прямым шагом направилась в комнату своей родительницы. Честно, она ожидала увидеть там мечущуюся по комнате фурию, что уже заказывает у знакомого киллера убийство главного Конвоира колонии строгого режима, но увиденное застало девушку врасплох. Открыв дверь, Эльза увидела мать, что сидела в кресле, напротив горящего камина и вглядывалась в огонь. Порванная крепкой хваткой мужчины блузка рваными клочьями свисала с шикарного бюста, пальцы до побелевших костяшек сжимали брюки, а женщина наблюдала за языками пламени, явно делая вид, что с ней всё в порядке. - Мама? – нервно шепнула девушка, закрывая за собой дверь. – Мама, ты чего? Мама, что ты… - Мне не следовало приезжать. – одними губами прошептала женщина, и даже так голос её дрогнул. – Вообще не следовало. Завтра я уеду отсюда. - Мама, это из-за дяди Акнологии!? Мам, да он работает в колонии строгого режима! Ты хоть отдалённо представляешь, с каким контингентом он общается каждый день!? Он и на трезвую голову тот ещё псих, а ты на пьяную к нему под горячую руку попала! Ну хватит, мама, на дураков не обижаются, на пьяных дураков тем более! Ну что ты в самом деле!? Он сказал глупость, и это… - Правда. – тихо перебила Ирен, но этот шёпот прогремел так, что едва не разорвал перепонки. – Это правда. - Мама, что ты такое… - тут Эльза осеклась, оцепенев от ужаса, глядя, как по щекам всегда спокойной и хладнокровной матери потекли слёзы. Такая реакция напрочь выбила почву из-под ног любимого чада, от чего девушка, едва ли не на цыпочках, подошла к родительнице и присела на корточки. – Мам… Ты чего? Ну прекрати. Ничего же такого… - Для тебя не секрет, каким был наш брак с твоим отцом. – не без труда и злобы выдохнула женщина, пока слёзы катились по моложавому личику. – Это правда… Я… - Мама, если это из-за того, что сказал Акнология… - Акнология – невоспитанное быдло, которое в край озверело у себя на вахте с маньяками и насильниками. Да, он был пьян, да, ляпнул что-то не думая, но… - тут Ирен тихо всхлипнула, пытаясь утереть слёзы так, чтобы не размазать туш. – Он сказал правду. Она не менее отвратительная, чем он сам, но… Это правда… Мне не следовало приезжать, я и так достаточно испортила. Завтра я уеду домой. - Мам. – тут Эльза резко обняла женщину и прижала к себе так крепко, как только могла. – Этот день… Мы очень устали, многое навалилось разом и… Нам надо просто отдохнуть. Ложись спать, завтра все придут в себя, и мы решим, что делать дальше. Слышала ли Ирен слова своего ребёнка? Наверное, да, но отчётливее и яснее они от этого не становились. Ирен никогда ни о чём не жалела, казалось, она не знала, как это делается, она привыкла принимать все решения единогласно и без малейшего сопротивления со стороны, а потому с дочерью ей пришлось довольно туго. Но сейчас что-то в этом ледяном сердечке начало таять, и это была отнюдь не совесть, а любовь, которую она прятала от лишних глаз все эти годы. Ты можешь стать самым хуёвым человеком на земле, испортить отношения со всеми… Но против природы не попрёшь. Она – Мать, и пора бы уже признать, что ей не плевать, что думает о ней её дочка. А пока Эльза пыталась успокоить свою родительницу, Гажил медленно отрывал ноги от пола и направлялся в сторону комнаты Леви. Ох, сейчас будет разнос мозга, но что поделать? С этими думами парень подошёл к двери, с пару секунд таращился в препятствие, после чего тяжело выдохнул и постучал. - Леви. – тихо позвал брюнет. – Я войду? Ответом было молчание, которое расценили, как согласие, после чего парень таки вошёл. Она стояла возле окна, вглядываясь куда-то вдаль заснеженных лесных массивов и о чём-то думала, в то время как брюнет медленно прикрыл дверь и тихо подошёл сзади. С пару секунд стояла тишина, но стоило Гажилу поднять руки, чтобы обнять девицу, как та осторожно отстранилась вперёд и обхватила себя руками. - Не надо. – тихо выдала девица. - Леви, послушай… Мы сегодня наговорили друг другу многое и… - Я получила работу. – всё так же тихо перебила девушка, и медленно повернула голову слегка в сторону. – В Столице. Работу по профессии, оклад в несколько раз выше, жильё предоставляют. - Леви. – вот тут парень заметно напрягся. – Ты же не… - Я хотела тебе сказать после праздников, но так сложилось… Я хотела решить это вместе… - Леви, пожалуйста. - Я хочу поехать, Гажил. – молодая девица повернулась к парню и довольно уверенно глянула в алые глаза. – Это возможность… Не только для меня, для нас обоих. - И в чём же она заключается для нас обоих!? - У нас всё плохо, и сегодняшний инцидент тому наглядный пример. Я не хочу сказать, что не виновата в случившемся, но… Мне надо немного побыть одной. Может нам стоит взять паузу, немного соскучиться друг по другу. - Почему ты всё решаешь одна? – чуть ли не сквозь зубы прошипел парень. – Каждый раз, ты даже не пытаешь решить что-то вместе, да и вообще меня информировать! - Сказал человек, который притащил Акнологию на этот праздник! - Вот только дядьку сюда не приписывай! - Я ненавижу твоего дядьку!!! – гавкнула девушка прямо в лицо. – Он невменяемый псих, который стоит на учёте в дурке, отличился на ВСЕХ мероприятиях, что ему довелось посетить, и последнее, что я хочу, это видеть его здесь!!! И заметь, ты меня не спрашивал, даже не интересовался, что я думаю, а всё решил сам, зная об этом!!! Повисла тишина, которая давила на уши куда сильнее, чем крик, но Леви и не думала сдавать оппозиции. Опустив голову, девица рвано выдохнула и потёрла виски, после чего отрешённо отвела взгляд и тихо продолжила: - Не знаю, на сколько ещё можно испортить этот праздник, однако я дождусь, пока он закончится. После рождества я отпишусь на новую работу и дам им своё согласие… Я так решила, Гажил… Это окончательно. На этом Леви обошла парня, даже не дожидаясь его ответа, после чего отправилась в ванную, так сказать, досушить ещё сырую голову, да и слегка сполоснуться, а то одежда всё ещё липла к телу. Гажил же, за неимением желания раздувать скандал дальше, молча направился прочь из комнаты. Все были на нервах, все переругались, а виновник истерики вальяжно сидел в кресле и попивал ещё одну бутылку виски. Угрызениями совести Акнология не мучился, но были в его взгляде какие-то злоба и безысходность, а когда дверь резко распахнулось, то к ним добавилось ещё и раздражение. - Что ты там устроил!? – с порога начал Гажил, нервно косясь по сторонам, после чего закрыл за собой дверь. – Я просил тебя всего три дня вести себя нормально, а ты что!? - Рыжая. – буквально выплюнул Акнология и откинулся в кресле. – Ненавижу рыжих. Все рыжие – ебанутые! - А это тут ещё причём!? - Была у меня одна рыжая, Флер звали, и это пиздец. Тупая, как пробка, с сектантами таскалась, вены резала, собакам сердце вырезали… Она меня на поводке водила, а я сожрал её бывшего. Эх, мы друг друга стоили, славные были времена. - ДЯДЯ!!! - Чё, «дядя»!? ЧЁ «ДЯДЯ»!!!??? – тут психанул уже и любимый родственник. – Псы проклятые, глотки разорвать друг другу готовы, каждый второй «первого» ненавидит, уселись за одним столом и улыбаются, молясь, чтобы никто не прирезал! Чё «дядя»!? Эта паскуда рыжая собственной дочери из зависти житья не давала, Нацу с Джудом только и делают, что хуями меряться, изводя на говно блондинку до седины, твоя тройка в числе Каны, Бикслоу и Бакуса – отпетые уроды, на которых собственные семьи забили болт… А теперь скажи, какое я говно, может тебе полегчает, так сказать, «облаять равного»! – злобно выдохнул мужчина и отпил с горла. – Что твоя МакГарден обо мне думает, я знаю лучше тебя, а хочешь, я скажу, что я думаю о твоей зубрилке!? Я думаю, что вы друг друга стоите! Два глухих, слепых и немых долбоёба, настолько безмозглых подонка, что неспособны даже сесть и решить наитупейшую задачу: прийти к компромиссу! - Да что ты вообще про компромиссы знаешь!? - Тебе напомнить, как я в психушку загремел? Встречный вопрос выбил не только воздух из лёгких и почву из-под ног Рэдфокса, но и любое желание спорить. Парень резко присмирел, опустил глаза и виновато отвёл взгляд: - Нет… Не надо. - Ложись спать. - Я не хочу. - Тогда хапни сто грамм и ложись, а если не поможет, хапни ещё двести. Обычно после литра помогает. Гажил не разделял понятий любимого родственника, но к его советам прислушался и достал из мешка бутылку виски, после чего завалился на двуспальную кровать и отвернулся к стенке. О том, что он сегодня будет спать именно в этой комнате, догадывались и Акнология, и Леви, а вот сам брюнет как-то отрешённо глядел в тёмное окно, за которым мягко ложились хлопья снега. Воистину, самый дерьмовый сочельник в его жизни, и так хочется сказать, что дядька всё испортил… Но как-то не хотелось, чтобы это пьяное быдло куда-то сваливало, ведь, в отличии от аристократии, он никогда не выгонял его из своей комнаты. Да, вечер был безнадёжно испорчен, а потому всем хотелось закончить его как можно быстрее. Тройка молодых алкоголиков, в отличии от большинства, была в более чем приподнятом настроении, а потому Кана очень раздражённо посмотрела в телефон, когда тот оповестил о входящем сообщении. Лаксас волновался за девушку, но та лишь сухо ответила, что у неё всё зашибись и выключила звук. Бакус и Бикслоу вообще решили не удостаивать семью своим никчёмным вниманием и продолжили бухать. А вот этажом выше, в комнате весьма потрёпанной вечером блондинки грозился назреть немалый скандал. Она была на взводе, грозясь вынести остатки мозгов у весьма обделённого ими любимого, и настрой у неё был до победного! - Нацу, это же просто кошмар!!! – бесновалась девушка, глядя на как-то странно улыбающегося парня. – Ну как вас с папой угораздило!? Что вы там друг другу понаписали!? - Ряд пожеланий на новый год. – улыбался парень. – Да не рычи ты, было даже немного весело. - Не весело! Это было ужасно! Вы как дети малые! Когда же это закончится!? - Ну… - тут парень слегка притих, виновато улыбнулся и посмотрел на девицу исподлобья. – Можно закончить это прямо сейчас. - В смысле!? Нацу ничего не ответил, а лишь выпрямился и расправил плечи, уверенно глядя на девушку. Такая стойка заметно напрягла блондинку, однако Нацу и не думал отступать. Теперь он пёр до победного. Подойдя к девушке вплотную, парень словно собрался с мыслями и улыбнулся, только уже не с хитринкой и подъёбом, а теплом и любовью. Так улыбаются детям и самым дорогим людям на свете. - Знаешь. – тихо начал парень, глядя на девицу сверху вниз. – Я хотел сделать это после Рождества, когда мы бы вернулись домой, но… Обстоятельства складываются в пользу. - Какие обстоятельства? Ты о чём? - Люси… Мы с тобой уже пять лет вместе, три года живём вдвоём, армия позади, всё прекрасно, и знаешь, я не вижу смысла больше ждать. – на этой весьма драматичной ноте, Нацу юркнул рукой в карман и достал оттуда красную бархатную коробочку. В этот момент сердце Люси пропустило удар, а Драгнил лишь улыбнулся шире, открыл футлярчик и взору предстало красивое золотое кольцо. – Люсьена Хартифиля… Окажите ли вы мне честь стать Люсьеной Драгнил? В этот момент Люси забыла и письмо Святому Николаю, и о том, что её отец культурно бесится в соседней комнате, да и вообще весь её мир сузился до парня напротив и маленькой коробочки. На карих глазах выступили слёзы, сердце забилось, как у воробья, она забыла собственное имя, но стоило ей поднять взгляд на эту любимую и любящую физиономию, как она смогла вспомнить только одно единственное слово: - Да. – одними губами прошептала блондинка, силясь устоять на ватных ногах. – Да… Я согласна. А дальше всё было, как в тумане: страстный поцелуй, плавно переходящий к «супружеским обязанностям», а учитывая, что таблетки были успешно проигнорированы с самого утра, то никаких проблем с этим не стало. Сегодняшний вечер стал самым счастливым в жизни двоих, и одним из самых поганых в жизни всех остальных. Сказать, что у Джуда было испорченное настроение – это промолчать. Он сидел один в своей пустой комнате и вообще не понимал, зачем он сюда приехал. Он всю свою жизнь потратил на работу, не уделял время, ни жене, ни дочери, всё было как-то проще, а теперь он тут, надеется наладить отношения, которые безнадёжно испорчены, и если с дочерью у него ещё был какой-то контакт, то что делать с Нацу он не знал. Самое отвратительное в ситуации было то, что он знал, кого выберет Люси, если ей придётся выбирать, и злился он только на себя. Он потерял самое главное – Время, а вместе с ним и всё остальное… Вернее, всех остальных. Семейство Фернандесов тоже было не в лучшем расположении духа, и хуже было только Ирен. Говорят раскаяние помогает, но сейчас предпринимательницу это поганое чувство просто уничтожало изнутри. Эта не сказка про «старуху у разбитого корыта», а повесть о «королеве на пепелище». Она так долго боролась за власть, за бизнес, за свои идеалы, которые ей навязали, она собственными руками уничтожила всё, довела ситуацию до такого абсурда… Ради чего? Партнёры – злобные крысы, что улыбаются в лицо и строят козни за спиной, друзей у неё нет и никогда не было, зять обходит за километр и боится до усрачки, считает её чокнутой маньячкой, и, в принципе, он прав, а дочь… У неё осталась только дочь, которая не позвала её на собственную свадьбу, с которой они не общались год, она потеряла даже её, и передала ей бизнес, не потому что хотела её вернуть… А потому что хотела отпустить. Потому что так надо, это правильно, и пора бы уже вспомнить, что она – мать. Она не надеялась на то, что Эльза её поймёт, на Жерара она вообще не рассчитывала, её позвали на семейное мероприятие, а она не знает, что тут делать, и ей от этого ещё больнее. Нет, она не ждала понимания и, уж тем более, прощения, но слёзы то и дело катились по подтянутому личику. Она всего лишь женщина, властная, стервозная, очень своевольная, но всего лишь женщина. Кана, Бакус и Бикслоу дружно бухали в своём коллективе, вспоминая подробности вечернего инцидента, пытаясь разбавить напряжение шутками и алкоголем, но получалось плохо. Чего греха таить, их не ждали дома, потому что они всем надоели. Никакие они не гордые и не крутые, просто брошенные и забытые, не удостоенные даже поздравления на праздник. Леви лежала в пустой комнате и пялила в потолок, периодически глядя в окно, пытаясь думать о предстоящей работе, но получалось плохо. Она хотела сосредоточиться, но мысли путались, ноги мёрзли, сон не шёл, а сомнения мешались с чувством вины и злобы одновременно. Что поделать? Так уж бабы устроены. Ближе к полуночи Гажил уже медленно погружался в сон, не без помощи алкоголя, под мерный треск огня и молчаливое присутствие дядьки. Акнология спать даже не собирался, потому что на то, чтобы ему заснуть, ему требовалось либо снотворное, либо «сорокаградусное», да и ложился он крайне поздно, мерно вглядываясь в языки пламени, проматывая в голове то, о чём ни с кем никогда не говорил. Не испытывал он вины и угрызений совести, он вообще забыл, что такие чувства в принципе существуют… Он испытывал только два чувства: опасности и безопасности, а всё остальное – мелочи пустой и никчёмной жизни, которая у него была последние лет десять. Холодный ветер свистел за окнами, разгоняя снег по округе, огонь мерно потрескивал в камине, унося куда-то вверх пепел от сожжённого письма. Сон со временем подкрался ко всем, кто был в доме, а потому огни вскоре погасли в окнах, погружая частный домик в кромешную тьму. Часы пробили далеко за полночь, а одна из самых длинных ночей в году вступила в свои права… Вступила, чтобы исполнить все желания, что были развеяны огнём по ветру.