Если тебе понадобится рука помощи, знай — она у тебя есть — твоя собственная. Когда ты станешь старше, ты поймёшь, что у тебя две руки: одна, чтобы помогать себе, другая, чтобы помогать другим. Одри Хепберн
Рука — худая и бледная, с пятнами веснушек, такая же к какой я и привыкнуть-то не успела. На душе штиль, но желание побиться головой об дерево и завопить «какого хрена тут творится?!» никуда не пропадает: оно бурлит в груди, пенится, рвётся на волю. Окружающая остановка в виде уютной полянки близ деревушки на которую я умудрилась-таки набрести умиротворяет, нет тут лурденов, оборотней, огромных, гулких пространств и прочего… кроме ёкаев всех мастей. Тут почти под каждым кустом ёкай, а это значит: ждёт меня смесь психоделики, расчленёнки и хентая. Почему? Потому что вокруг не рисованный, а вполне реальный пейзаж. Ёкаи это демоны на японский лад и они тут реальные. «Дисней, это потому что я жаловалась, да? Потому что вечно ныла под колпаком? Дисней…» — в ответ мне только тишина, и странно было бы если кто-то ответил. Ранее вытянутая перед собой рука впечатывается в лицо — Facepalm. Пренебречь, вальсируем дальше. С тем куда я вляпалась буду разбираться позже, сейчас стоит поднять вопросы, которые упорно игнорировала ранее: «кто я?», «куда катиться моя жизнь?» и «как жить дальше?». Какие факты мне известны? С подменышем я угадала. Точнее сумела верно уловить свою суть из обрывков чужих воспоминаний. Значит, с этим понятно, я фейри — опираясь на поведение дядюшки и завывания инстинктов — стопроцентная. Но что такое «фейри»? «Мысли про бытовую химию и прочий бред в сторону!» — одёргиваю полетевшие в скачь мысли. — «Это вам не добрые феи. В мифологии кельтов всех магических существ называли от мелких пикси и трупаков слуа до благороднейших Дин Ши… Стоп. А эти дровишки откуда? Кельтской мифологией я увлекалась так же как искусством икебаны». Я этого не учила, но вот они — знания. Лежат в черепной коробочке и не жужжат. Будто кто-то заботливый проверив мои воспоминания специально собрал для меня набор базовых знаний и в том виде, который я могу переварить. «По идее я сейчас должна завопить от ужаса и изойти на паранойю», — весело хихикаю, пытаясь в себе отыскать негативную реакцию на то, что мою голову кто-то проверял. — «Вот только мой дядя фейри, а что это значит?» И что он дал мне? Всё началось с Великой Матери: Бездны в которой зародилась Истина. Великую Мать ошибочно причислять к мужскому или женскому началу, потому её так же можно назвать и Великим Отцом: Единым что раскололся на Бездну и Истину. Истина зародила в Бездне Концепции и Понятия, такие как Свет, Тьма, Хаос, Порядок, Создание, Разрушение и прочее. Концепции и Понятия в благодатной среде бездны породили Вещи и Сущности. Этот процесс творения — Волны Жизни. «Интересненько. Заходим сразу с сотворения мира. И зачем? Неужели это так важно?» — недоумеваю, привыкнув считать подобные истории чем-то незначительным. — «Тут какой-то подвох?» Нюансов много, но основа одна. И так, если появление (через зарождение или деление) Истины можно назвать первой волной, то Концепции и Понятия будут второй, а Вещи и Сущности третьей. Природа каждой волны разная, но все потомки наследуют Великой Матери, а значит имеют то, что люди называют душой: следовательно, могут творить и давать жизнь. «Так, вроде ничего сверх сложного или странного. Но к чему это всё?» — разбираю подарок дальше и тут же нарываюсь на давно ожидаемый подвох. — «А это как?» Фейри — потомки Концепций и Понятий. Люди, боги и демоны — Вещей и Сущностей. Как там? «Идею нельзя убить»? То же самое с фейри. Мы — живые концепции, идеи. По своей природе уникальные, неповторимые и вечные. Но живые, а всё живое имеет свойство рождаться и умирать. «Это вот как? Что значит «может существовать в единственном экземпляре»? Хм… Получается, что альтернативных версий в других мирах у меня нет? Или что? Так. Оставлю пока эту тему», — чешу в затылке. — «Но зато могу понять почему промывания мозгов и лжи от фейри ждать просто бессмысленно. Максимум могут подменить или украсть воспоминания. И это будет тоже самое что и подмена и воровство вещей для человека, далеко не каждый на такое пойдёт.» Забираюсь на ветку дерева и устраиваюсь поудобнее. Коробочка со знаниями в голове внушительных размеров и разбирать её придётся долго. «Что там у нас со способностями? Есть чем порадовать?» Все способности фейри — концептуальной природы. То есть такие вещи как количество, качество, свойства — побоку. Поэтому если фейри кого-то ранит способностью (даром), то рану залечить даже для самого сильного божества будет практически невозможно, если он не знает как сделать это правильно. Потому что рана будет Концепцией, а не Вещью. «Так, кажется, Экскалибур по легендам обладал свойством наносить незаживающие раны… Не важно, » — отмахиваюсь и пытаюсь найти что-то о том какими способностями обладаю и как ими пользоваться, но ничего не нахожу. — Любопытненько. А с магией у нас что?» Фейри являются Детьми Магии. В материальном мире для фейри магия их плоть, кровь и кости. Благодаря ей они могут переживать и испытывать всё то, что и иные живые существа. «То есть, для разных жадных до магии типов, я ценный ресурс и лучший ингредиент?» — моментом улавливаю откуда ждать неприятностей и вздрагиваю. — «Как хорошо, что Фобос патриот. А то сделал бы он из меня чудо-эликсирчик и закатал Кандракар в асфальт. Или дело в том, что у Злодеуса I рецепта подходящего не было?» В коробочке, что примечательно, информации о Фобосе, цепях, моём проклятье не находится. В место них «магия защиты и нападения для чайников» и «как устроить свой быт если вы фейри». К последнему набору прилагается яркое предупреждение «железо ядовито — избегай любого контакта» «Кажется, дядя говорил о том, что «ни один из сыновей Эсканор не нарушил данных императором слов». Непонятно, что обещал дяде император, но, судя по всему, Кар существенно ограничен в своих действиях относительно Фобоса», — вздыхаю, и перебираюсь на землю к корням дерева. — «Что там есть интересненького?» Из самой природы фейри выходит, что не может существовать двух одинаковых. И поэтому, как и у старших братьев, альвов, близнецы по сути является единым существом разделённым на две части — мужчиной и женщиной. Слова, мысли и убеждения, как то что может влиять на концепции, имеют особое значение фейри. Могут украшать их, уродовать, влиять на привычки, и вызывать физический дискомфорт. По этой причине фейри призирают ложь и словесную благодарность. Ложь — за то что вещи при этом перестают соответствовать идеям. Словесную благодарность от людей и им подобных — за то что получают «благой дар», но при этом ничего не приобретают. «Перспективы невероятные… а вот с ругательствами придётся завязывать. Это для меня теперь по сути как пакеты с мусором на себя натягивать», — вздыхаю. — «Понятно почему тот император из снов захотел прибрать к рукам фейри. А вот как он это умудрился сделать представить сложно. Это явно пока не мой уровень». Рассматриваю небо через зелень листвы. В голове крутиться множество мыслей особенно о том, что теперь я могу жить вечно, пока меня не убьют. — Так, стоп. Концепции, идеи, влияние слов… Родители дали мне имя Роза, и оно мне вполне нравилось пока я не пошла в школу. Если припомнить, то аллергия и нелюбовь к розам появились после того… как я у меня появилось убеждение о том что теория с практикой не дружат! — прикрываю рот ладонью и тем самым сдерживая дикий ржачь. — «Ха~ так я с рождения фейри и попаданчество тут не причём? С трудом вериться, но слишком уж хорошо всё сходится». Постепенно успокаиваюсь, снова забираюсь на ветку. Переворачиваюсь на живот, удрученно вздыхая. Свешиваю руки и ноги, повисая тряпочкой и чуть не сваливаюсь с дерева столкнувшись взглядом с человеческим ребёнком. Забитая девочка в потасканном до крайности кимоно мне кого-то напоминает, но вспомнить кого именно не выходит. — Хм… — озадаченно склоняю голову на бок глядя вслед убегающему ребёнку. «Переваривать знания что подарил дядюшка надо постепенно. Они никуда не убегут, времени у меня — вечность. А у этой девочки вечности нет», — хмурюсь, задумываясь о том стоит ли связываться с человеческим ребёнком. Что-то к ней тянет, будто какая-то нить связывает нас.***
Семейный совет. Волков с матерью сидят по одну сторону стола, а отец по другую. Бравый военный, а в нынешний жизни студент факультета сверхъестественных явлений Сеульского Национального Университета, вопросительно смотрит на Призрачную Волчицу, а ныне самую обычную домохозяйку. Та только легонько пожимает плечами. «Я никому морды не бил, кошу под ботаника и слабака с помощью очков с толстыми стёклами, мешковатой одежды и поведения. У мамы на фронте тихо. Что с батей?» — размышляет Лайт, глядя на пугающего серьёзностью бывшего главаря банды особых людей «Хогуксин», а ныне скромного правительственного чиновника. — «Сидит. Упёрся локтями на стол, сложил руки перед лицом домиком. По всем признакам разговор очень серьёзный и неприятный». Мать не выдерживает и смутившись отводит взгляд в сторону. Отец с виду хрупкий андрогинный красавчик напоминающий журавля, да еще физически не слабее матери, что с учетом видовой разницы стоило «скромному чиновнику» чудовищных усилий — ходячий соблазн для оборотницы. — Пап, если будешь тянуть дальше мама тебя прямо тут… — Ты не единственный, — выдыхает батя. — Что? — Пе Со Джун, тебе не нужно больше прятаться. Особенные дети, как ты, не исключение из правил, — говорит отец и каждое слово даётся ему с огромным трудом. — Пока никто незнает причин, почему нам с тобой повезло, как и другому парню у меня на работе, но… — по лицу главы семейства начинают течь слёзы. — Ты в безопасности… И мы можем начать твои тренировки… Рядом всхлипывает, прикрывает ладонью рот мать и начинает плакать вслед за отцом. Кухня наполняется атмосферой облегчения и счастья. Лайт, как и родители, не может сдержать слёз. Вот только по иной причине чем родители. Он знает как тренируют свои способности бессмертные и оборотни. Бессмертные развиваются в зависимости от количества и серьёзности регенерированных повреждений. Оборотни — преодолевая пределы своих физических и умственных способностей. Лайт уже видел себя бегущим семидневный марафон по беговой дорожке утыканной метровыми лезвиями. Видел как мама и папа взяв за руки и за ноги с улыбками скидывают его со скалы в мрачное ущелье, а когда Волков начинает взбираться наверх достают пистолеты и начинают обстрел их «львенка». — Мам, пап, а может не надо? Я всё равно собираюсь быть простым ученым… — пытается спасти свою шкуру Волков. — Я не могу позволить чтобы моего сына и дальше считали слабаком! «Мне пизда», — лучший студент второго курса СНУ нервно сглатывает. Смотрит в глаза отца и прибавляет к ожидающим себя упражнениям поедание приготовленной батей стряпни. — «Я уже заранее ненавижу этого «особенного как ты» типа».***
— О, Великая Мать, что за неугомонная личинка человека?! — хватаюсь за голову и кляня себя за то, что просто не смоталась куда подальше, а решила… краем глаза взглянуть на деревню. — И на чем таком страшном она попалась, что такая толпень мужиков на неё накинулась, чтобы побить? Злость клокочет внутри и наплевав на всё, вылетаю из леса, как пробка из бутылки. Тонкая невидимая нить тянущаяся от девочки к моему сердцу заставляет всплыть на поверхность множество неприятных воспоминаний. — Пошли прочь! — требую, едва позорно не срываясь на крик. — «Кажется, я переобщалась с Фобосом. Хватит это терпеть! Я вам тут ни такое-этакое графьё, чтобы манерами щеголять!» Люди к моему удивлению слушаются, прыская в разные стороны, как тараканы, я опускаюсь на землю, осторожно ощупывая ребёнка на предмет повреждений. — Все кости целы… Надеюсь, что внутри они ничего не отбили, — облегченно выдыхаю, но бурно радоваться не спешу, зарываясь пальцами в волосы. Зыркаю в сторону домов и опустевшей в считанные секунды единственной улицы деревеньки. В горле образовывается горький комок. «Они приняли меня за демона, притаились в домах как мыши под веником и ждут пока я убью и сожру эту кроху», — в груди начинает клокотать гнев. — «Если я её тут оставлю сейчас, эти «люди» отыграются позже на ребёнке за собственный страх, бессилие и стыд. Забьют камнями, чтобы руками не прикасаться и беду на себя не навлечь». Множество неприятных моментов из далёкого прошлого всплывают перед внутренним взором, распаляя негодование и ярость. А ещё злость на саму себя. «Вот она оборотная сторона рассудительности, во всей своей неприглядной и тошнотворной мерзости. Когда понятие собственного блага деградирует до удовлетворения первичных потребностей. Когда простые вещи и чужое счастье перестают радовать, а чужая беда приносит подлое облегчение и злорадство. Но вот стоит ли назвать каждого из прячущихся в домах человека плохим и трусливым? Так ли уж сильно я сейчас отличаюсь от них?» Маленькая ладошка касается плеча, поворачиваюсь к ребёнку, встречаясь с карими глазами, на исцарапанном, испачканном лице. На чумазой мордашке наливаются цветом новые синяки. Надежда горящая во взгляде, вера в лучшее и страх быть отвергнутой выбивают воздух из лёгких. «Поступать разумно, не означает давить в себе голос совести, ломать характер в угоду каким-то целям, и постоянно выбирать из двух зол меньшее, » — с горечью думаю, осторожно обнимая ребёнка. — «Кажется, это правильно, делать выбор в пользу лучшего из двух вариантов. Что неправильно жить с душой на распашку, лезть в чужие дела, а особенно в чужой монастырь со своим уставом», — детские цепкие пальчики стискивают ткань мантии, хрупкое, тощее тельце дрожит плотнее прижимаясь ко мне. Сглатываю, смаргивая навернувшиеся на глаза слёзы. — «Но зло остаётся злом. Какую статистику не приводи, как не оправдывайся… если орла назвать коровой, молока с него всё равно не выдавишь». «Что ж, не будем раздаивать орлов. Я не так опасна сейчас для неё, как сородичи», — беру ребёнка на руки, поднимаюсь ощущая его пугающую лёгкость. — «Ох, и в чем только душа держится?» — Пойдём искать для тебя новый дом, кроха, — принимаю окончательное решение и крепко стиснув зубы делаю первый шаг к лесу, но спотыкаюсь, когда мне догоняет вполне здравая мысль. — Ты не хочешь взять с собой что-то на память? Девочка отрицательно мотает головой. Я целую её в лоб, всем сердцем желая исцелить, красное сияние окутывает маленького человека и исполняет моё желание. Излишки магии материализуются в виде алых лепестков в радиусе сотни метров и слоем в один. «Э…» Не знаю что меня с ней связывает, но вариант «оставить малышку себе» безжалостно вычеркиваю. Человеческому детёнышу надо подыскать хорошую семью.***
Алый. Небо на закате окрашивается в алый прежде чем померкнуть. Рин раньше не нравился этот цвет, а сейчас она готова вылезти из шкуры, чтобы остаться рядом с его хозяином. Дни рядом исчезают так быстро, что порой девочка не смеет моргать, думая что может потерять один из них стоит только смежить веки. — Малышка, — в голосе мужчины девочка слышит беспомощность, и сильнее прижимается к боку спасителя, стискивает пальцы на странной одежде, что он называет «мантия». Длинными волосами, ставшего родным существа, играет ветер и будто бы превращает их языки пламени. Режет взгляд. Родители окрасились в этот цвет прежде чем оставить её одну. — Я ведь даже не человек… — голос мужчины звучит жалобно и тоскливо, Рин заглядывает ему в глаза и улавливает на самом дне зрачков сожаление. — Может тебе и всё равно, но у меня нет дома, да и осесть я не могу потому, что насолил одному сильному демону, да и то как я выгляжу, мало отражает то, кто я есть… Яркий. На ветке дерева, среди зелёной листвы этот цвет первым бросился в глаза. Даже черный, белый и багровый терялись среди листвы, но не он. Пронзительный взгляд небесных глаз, на который она наткнулась позже, сделал алый ещё заметнее. —… — девочка чуть отстраняется, она хочет знать о своём спасителе больше. — Это долгая история. —… — Рин понурившись опускает взгляд вниз. Мужчина ласково гладит девочку по волосам. Тёплый. Когда удары прекращают сыпаться со всех сторон, а чужие руки бережно, словно крылья бабочки, касаются тела. Всё происходящее кажется сном. — Как бы покороче-то это уместить? — спрашиваю саму себя. — Эта история началась очень давно. Я это уже тебе это рассказывал но повторюсь. Солнце что каждый раз встаёт из-за горизонта это звезда, а у звезд, которые мы каждый раз видим ночью, могут быть собственный миры, такие как этот. Миры, которые освещают разные звёзды могут быть связанны между собой и маги могут путешествовать между ними, так же легко как пересечь маленький ручей и… — увидев, как Рин усиленно хмуриться, мужчина прячет своё смущение за кашлем. — Так вот, моя родина ещё дальше. — … ? — Я был в ловушке заклятья. Однажды так захотел оказаться подальше от своего пленителя, что оказался тут, — улыбается он. — Видимо твоё спасение эта цена моей свободы. Потому что иначе я бы не последовал за тобой в деревню. Сладкий до горечи. Она помнит, как сидела на поляне и ждала его, уговаривая себя не расплакаться. Было мучительно ждать, но данное спасителю обещание держало на месте надёжней верёвок. И хозяин красного цвета с небесными глазами вернулся, неся в сложенных лодочкой ладонях горсть переспелых ягод его цвета. — Почему ты плачешь? — … — Рин сопит пытаясь сдержать слёзы и говорить одним взглядом. — Тебе жалко меня? — удивляется мужчина. — Теперь я свободен, как ветер. А тот злой волшебник даже не знает что я ещё жив и не будет искать. Мягкий. Он не может позволить Рин спать на земле, потому что она человек, а люди хрупкие, пусть и сильные. Она не понимает, почему хозяин красного цвета называет людей сильными. Почему печалится, если она грустит и радуется её счастью. — А хочешь я расскажу тебе сказку о храброй воительнице кролике несущей возмездие во имя Луны? — он пытается отвлечь девочку от грустных мыслей, она отрицательно мотает головой. — Нет? — … — Рин хочет узнать больше о своём спасителе, а не о кролике. Колдовской. Момент когда шарик света вспыхнул над ладонью девочки, вызвал столько восторга и гордости у мужчины, что Рин почувствовала будто держит в руках звезду. Её мир изменился. — Я не герой. Мне рассказывать о своих приключениях как-то стыдно, — смущается хозяин красного цвета. — … — Чего стыдиться? Начнём с того, что я хотел бы от тебя скрыть. Изначально я женщина, которая долгое время считала себя человеком и жила среди них. Сейчас проклятье с меня спадает и всё скоро станет таким как должно быть. Безграничный. Ни крыши над головой, ни золота в мешках, ни драгоценных камней в шкатулках: он смотрит и верится, что весь мир его сокровищница. И он может с этим миром и самим собой сделать что угодно. — Я по сути являюсь женщиной, малышка, так что ей и стану, — хихикает мужчина, девочка прячет лицо на его груди. — Это я хотел скрыть, чтобы ты не грустила. — … — Рин заглядывает в глаза хозяина красного цвета. — Не знаю, малыш, — глубоко задумывается он. — Может десят лет, сотню, а может тысячу. Хотя я хотела бы справиться за год. Опаляющий. Закат всегда такой, окрасит мир в алый, согреет подарив надежду прежде чем исчезнуть за горизонтом. Так и он хочет исчезнуть из жизни Рин забрав с собой все цвета кроме черного. Она не хочет его терять.***
Утро радует ясной погодой. Комок позитива и серьёзности в моём лице встал и поскакал собирать завтрак, а вот готовить его будет моя кроха. Потому что с железными котелками и ложками дел фейри иметь нельзя. «Вроде бы круглоухая, пол мужской, а железо для меня уже ядовито и руки жжет как кислота», — задумываюсь о насущном. — «Хорошо что ребёнок попался самостоятельный и всё умеет, а если бы младенец?» Внимаю из волос припрятанный там алый лепесток, верчу недолго в руках и прячу обратно — в голове начинает уже привычно вертеться песня Пугачевой про незадачливого волшебника. Аж до слёз. Изучение магии показало, что у меня хроническое косоглазие, точнее не совсем так, метать что-то материальное в цель — проще пареной репы, пустить в цель заклинание — задача мирового масштаба. Да у меня самый обычный лист или травинку получается метнуть с миллиметровой точностью, а создание простого светляка приводит к тому, что он загорается где угодно в пределах трёх метров от меня. Светляка, Карл! У крохи, человеческого детёныша, они загораются там, где она хочет! Верно, я та безответственная скотина что стала учить ребёнка заклинанию только ради того, чтобы понять проблема во мне или в заклинании… Моя кроха магический гений, который рождается не каждую тысячу лет! «Малышке магия нравиться, даётся легко. А в мире кишащем ёкаями дополнительный козырь в рукаве ей не помешает… как и нормальный учитель». Но, это так, лирика, разве может остановить косоглазие от изучения боевой магии того, кто очень хочет жить, а ему еще на голову забота о ребёнке свалилась? Листья (меткость)+магия (активный элемент)= заклинание срабатывающее там где надо. И всё прекрасно, поразительно, круто… но дизайн и то, что заклинания срабатывают далеко не каждый раз… Пред глазами так и встаёт сцена: я, милый пёсик, между нами прокатывается перекати поле и я зажав лепесток розы между пальцами на манер сюрикена метко отправляю его точно в лоб жертвы… и какое-то время он там висит, потом медленно отклеивается и еще медленней падает вниз кружась. Это полное фаталити, без вариантов, причем мне самой. «Вот что я делаю не так? Всё же в строго следуя теории из дядиного подарка, так почему у меня мало того, что заклинания летят куда хотят. Так если простые листья нацепить не рабочими выходят, так еще и вид принимают лепестков розы?» — сдаю собранную еду ребёнку. Присев на корточки, начинаю рассматривать собственные руки, краем глаза привычно отслеживая действия комка позитива. — «Скорость создания тоже оставляет желать лучшего. Можно было бы грешить на влияние мантии Фобоса, вот только… стрёмненько мне её как-то снимать и убирать куда подальше. Но так продолжаться долго не может, да и желания быть загоняемой дичью нет, так что…». По нервам бьёт ощущение концентрированной отрицательной энергии, я кидаюсь на встречу преграждая ей путь к моей крохе, ворох лепестков осыпается с волос отправляясь на встречу монстру, косящему под мокрицу переростка. Заклинания срабатывают разом, оставляя только несколько пятен на хитине. «Я не успею схватить ребёнка и отскочить в месте с ним, » — до скрипа сжимаю зубы, сдерживая рвущийся на волю крик. — «Будь у меня в руках хотя бы палка, я могла бы использовать барьер…» Пальцы неосознанно шарящие в воздухе, касаются прохладной, шероховатой поверхности, я хватаю это что-то и тыкаю в ребёнка, через предмет создавая на крохе барьерное заклинание. Меня сносит с ног и протаскивает по земле словно тараном, что-то вонючее и липкое покрывает меня с ног до головы. — Сгинь! — ору вкладывая магию в слово, чувствую резкий отток магии и то что меня сбило распадается белесой, быстро тающей пылью. — Малышка! — взлетаю с земли и шарю взглядом по сторонам, прежде чем осесть на землю от накатившего облегчения. Кроха цела. — Ты в порядке? Девочка кивает солнечно улыбаясь и как ни в чем не бывало, возвращается к костру с котелком. И когда только успела начать готовить? Я тут раз десять мысленно уже поседела, а кроха… Стальные нервы. — М? — что-то ярко бликует в траве привлекая внимание, я дергаюсь чувствуя как-то чем я отмахивалась пропадает из моей хватки. Перевожу взгляд на руки и не нахожу ничего кроме ранее забракованных мной лепестков, а лейт мотивом в сознании звучит уже порядком доставшее: Вычислить путь звезды И развести сады, И укротить тайфун, Все может магия. Есть у меня диплом, Только вот дело в том, Что всемогущий маг Лишь на бумаге я. «Ну и что, а главное как я это сделала?!» — вцепляюсь пальцами в волосы.***
«Доверить тайну своей могилы человеку нелепо. Я по прежнему не могу понять тебя отец», — наблюдая за алым, скрывающимся за горизонтом, солнцем, хмурит брови демон. — «И что со мной сотворила слепая кошка?!» Рыжий хранитель тайны выглядел как человек, воспринимался как человек… он был мужчиной. Но Сессёмару хотелось смотреть на этого человека, слушать голос, рисовать узоры на голой коже кончиками когтей, а затем слизывать языком кровь выступившую на тонких царапинах. Очередной приступ жажды, заставляет дайёкая сглотнуть и с молниеносной скоростью провести языком по губам. Сессёмару нужен этот человек чтобы понять что твориться с ину, и убить его. — Мои глубочайшие извинения, Сессёмару-сама, но даже слухов найти о человеке с красными волосами мне не удалось. Он словно испарился! — низко кланяется Джакен перед своим господином, дрожа в ожидании кары, за чудовищную оплошность. — Кажется, у Вас возникли затруднения, Господин, — раздается в зарослях деревьев голос притаившегося там демона прячущего внешность за шкурой бабуина. — Вы ведь не можете найти человека с алыми волосами? — Говори. — Продолжая искать человека, вы никогда не найдёте то, что ищите. — Чего?! Издеваешься, урод?! — возмущенно вопит Джакен. — Нет. Я видел человека в странной одежде с пурпурными письменами и алыми волосами, и как он нёс на своих руках человеческого ребенка и расспрашивал о монахах. Стоило мне попытаться приблизиться как некая сила скрыла их от моего взгляда… — Достаточно болтовни, ты знаешь где он сейчас? — словоизлияния обрывает Сессёмару. — Нет. Но я знаю куда он направляется, — демон в шкуре бабуина замолкает. — Не испытывай моё терпение, ублюдок, — начинает сильнее раздражаться Сессёмару и так прибывая не в лучшем настроении. — Мне удалось узнать через людей, что существо по какой-то причине подобрало человеческое дитя, девчонку малых лет и искало семью, что может позаботиться о ребёнке и воспитать. Ему посоветовали обратиться в деревню Охотников на Демонов, — на последних словах скрывающийся за шкурой бабуина полыхнул лютой ненавистью, которую далее попытался неумело скрыть. Но даже голос выдавал его сочась ядом. — Люди называют существо Тсубаки но ками, а сам он представляется как Урю но дана. — Ты жаждешь убить... камелию. И для этого тебе нужен я? — Вы так проницательны… — Т-ты, поганый урод! — Джакена трясёт от негодования. — Как ты смеешь… — Занятно, — как и всегда равнодушный голоса Сессёмару остужает пыл его слуги. — Как твоё имя, ничтожество? — Нараку, так меня называют. — Нараку? Я запомню, — последняя фраза не смотря на внешнее спокойствие демона-пса звучит угрожающе.***
Высокий частокол из толстых брёвен, наблюдательные вышки… вонзающаяся у моих ног стрела. Эта деревня охотников на демонов выгодно отличается от двух предыдущих тем, что стрела полетела не в меня. — Что тебе нужно в нашей деревне, демон? — спрашивает некто храбрый из-за частокола. — Для начала… — Мда, с моей внешностью, способностями и следом от проклятий доказывать что я не верблюд бесполезно, только разозлю и обманщицей себя выставлю. Плавали, знаем. — Здравствуйте. Меня зовут Урия Дан. Простите за беспокойство, но волею судьбы на моём попечении оказался человеческий детёныш. Не мог ли бы вы позаботится о нем или подсказать того, кто согласился бы присмотреть за ним пока я не найду для него подходящую семью? — Чегооооо?! — Мне есть чем заплатить. — Нам не нужны твои грязные деньги! — Так я их и не предлагаю, — радуюсь я и достаю из маленького мешочка отливающий молочно-белым прозрачный осколок. — Вот! Почти мгновенно ворота поднимаются, а рядом оказывается суровый охотник на монстров в металлическом наморднике, то есть полумаске, жадно вглядывается в осколок и выдыхает: — Чистый. — Это плохо или хорошо? — хмурюсь, не понимая реакции охотника, мой вопрос остаётся без ответа, а напряжение растёт. Насколько помню эти осколки очень ценны, как для людей так и для демонов. Чего именно эти осколки стоят, как-то из памяти выпало, но что это вроде магического допинга бьющего при неправильном применении по мозгам, осталось. — Мне показалось не правильным, просить о помощи и предлагая за это что-то грязное. Другой найденный осколок я еще не очищал, так что… — Ты не демон, — словно обвинения бросает мне в лицо охотник, глядя так, будто сожрать собирается. — В вашем мире почему-то почти каждый человек спешит назвать меня демоном, я устал говорить о том, что это не так, — цежу сквозь зубы гордо вскинув подбородок, сдерживаю гнев. Очищенный осколок чуть вспыхивает омывая приятной успокаивающей волной. — Прошу прощение за несдержанность, но вы далеко не первые люди, к которым я обращаюсь с данной просьбой. Каков ваш ответ? — Кто ты? — Фейри, — отвечаю, снова начиная раздражаться, но из-за кривой попытки человека правильно произнести сказанное мной слово*. — «Мне бы валерьяночки или пустырничка попить иначе никаких нервов не хватит». — Какой ответ? — прерываю попытки мужика, доконать мои нервы "фиэили" и тому подобным ужасом. — Мы позаботимся о ребёнке, — сурово роняет слова охотник, словно огромные гранитные валуны. — Прекрасно, — радуюсь я, из-за чего осколок начинает слабо сиять, поворачиваюсь в ту сторону где спряталась кроха. — Малышка, выходи, они… Ракета земля-земля в облике ребенка едва не сбивает меня с ног. — Чем быстрее я отправлюсь в путь, тем быстрее вернусь, — пытаюсь как-то подсластить горькую пилюлю. Горящий упрямством взгляд очень выразителен, я вытягиваю из шевелюры десяток лепестков в месте с одним волоском, скатываю в шарики, скрепляю магией и дыханием, нанизываю на волос и создаю простенький браслет. — Если покину этот мир или буду серьезно ранен лепестки увянут. Ты знаешь, я тот еще недотёпа, так что это просто браслет… — Камелия? — так же неопределённо, как и в случае с комментарием о чистоте осколка, выдыхает слово охотник. — У камелий нет шипов, а у меня есть, — охотник напрягается, смурнеет, я с нежной улыбкой одеваю браслет на запястье крохи. — Малышка, эти люди позаботятся о тебе, пока меня нет. — Ка… — тихо, через силу произносит малышка, дико смущается, теряется и часто хлопает ресницами смаргивая слёзы. — Ие… — Если я не хочу навлечь на этих людей беду, мне стоит спешить, — понурившись кроха отпускает меня и отходит в сторону, я снова перевожу взгляд на мужчину в металлической полумаске, протягиваю ему осколок на ладони, а у него такой взгляд становиться будто смертельным ядом под нос тычу. — Охотник, неужели ты уже успел пожалеть о своём согласии? — Люди в моей деревне с радостью позаботятся о вашем ребенке, — я не слышу фальши в словах охотника, но вот его настрой доверия не вызывает. — Помни, я взял твоё слово, — просверлив человека взглядом «я за тобой слежу», вкладываю осколок в руку, и чмокнув на прощание кроху в лоб, стремительно удаляюсь не оглядываясь «Хандру отставить, скучать времени нет. Важно как можно скорее найти родителей для крохи, а попутно решить пару мохнатых проблем, пока одна из них не порешила меня», — сердце несмотря на уговоры болезненно сжимается. — «Не успела далеко уйти, а уже скучаю…»