Сторожевой пёс

      Марк Антонович проснулся, как он привык — чуть ли не на рассвете. Медленно поднявшись с дивана и натянув потрепанные спортивные штаны, этот невзрачный на вид человек неторопливо прошёл на кухню и вытащил сваренные ещё прошлым вечером пельмени. Разогрев их и вылив сверху солидное количество кетчупа, немолодой на вид полковник, давно уволенный в запас, принялся за еду.       Календарь на электронных часах показывал тридцать первое декабря и приближающийся Новый Год. Впрочем, отмечать его как-то пышно и торжественно Марк не планировал. Поставил в углу ёлку без украшений, заранее приготовил дорогое шампанское и накупил в ближайшем магазине ингредиенты для оливье и пару мандаринов по принципу «чтобы было». Зачем целый день возиться, вешать мишуру и готовить еды на пехотное отделение, если никому, кроме тебя самого, это не нужно? По крайней мере, так он думал утром.       А у Марка никого и не было — вся его молодость пришлась на войну. Шесть с половиной лет долгого, жестокого противостояния единой человеческой конфедерации с Доминионом механоидов закончилось совсем недавно, и служба в рядах 528-го псионического взвода осталась в прошлом.       Родители теперь жили далеко, их эвакуировали на запад, поближе к Москве, сестра погибла при орбитальной бомбардировке, а «однополчане» решили остаться в анклаве, с другими обладателями навыков управления материей. Так что в городе Сыктывкаре, на улице Ленина, в 4-м доме и 91-й квартире жил только сам Марк Антонович, которого соседи называли по имени-отчеству как героя войны.       Вот только сам Марк Антонович себя героем войны не считал. Несмотря на полковничье звание, большую часть времени он провёл на переднем краю: несложная хирургическая операция с использованием какой-то инопланетной сыворотки наделила простых добровольцев вроде него способностями к телекинезу, телепатии и сверхчеловеческой реакцией, к которым прибавилось ускоренное усвоение любой информации и абсолютная память. И если телекинез помогал спасать жизни сотен бойцов, отводя в сторону или останавливая пули, бомбы и снаряды, телепатия пару раз пригодилась на допросах, а всю программу псионический взвод освоил меньше чем за месяц и был готов ехать на передний край сразу из учебки, о последнем даре полковник жалел больше всего.       Теперь вся грязь, весь тяжёлый труд, вся кровь, жестокость, страх, вечная усталость и долгое, тревожное ожидание неизбежной битвы, где полягут десятки и сотни бойцов — всё это оставалось с ним, давило тяжёлым грузом, который, подобно глубокому шраму, остался в его душе навсегда.       «Я мог спасти больше» — вновь и вновь Марк возвращался к этой мысли, но и остальные его размышления, невоенные идеи, копошащиеся в мозгу, нельзя назвать радостными.       Марк уже давно понял, что та война не была последней — в конце концов, победа одной маленькой планеты над небольшой частью, «экспедиционным корпусом» космической империи оставалась неполной, если нет собственного межзвёздного флота. Такой уже строился на десятках больших и малых орбитальных верфей, а союзники по коалиции отодвигали линию фронта дальше, навязывали врагу бой в его собственных системах.       Что будет, когда генеральный секретарь торжественно объявит о спуске последнего корабля этой армады? Марк Антонович прекрасно знал ответ на этот вопрос и теперь наслаждался месяцами тихой и спокойной жизни, пока мирное небо не затянут тучи очередного, теперь уже межзвёздного конфликта.       От размышлений Марка отвлёк телефон. Подняв трубку, он услышал знакомый голос — это звонил бывший сослуживец, молодой и энергичный стрелок Даниил Попов, получивший не слишком благочестивый позывной «Леший».        — Здорово, Макароныч, — буднично поприветствовал товарища Даниил. Для боевых товарищей, прошедших столько сражений бок о бок, звания не играли особой роли.        — А, доброе утро, леший, — парировал Марк, — дай угадаю, позвонил, чтобы поздравить с наступающим?        — Так точно, — по-уставному подтвердили на другом конце трубки, — как ты там, вдали от цивилизации?        — Как обычно, — буркнул полковник, — на стройке вместо крана грузы поднимаю. Но сегодня выходной, поэтому и сижу дома. У вас там какие новости? Все в сборе?        — Не совсем. Помнишь нашего штурмовика, Диму Каланчу? Его завербовало правительство Конфедерации для какого-то секретного проекта. Понятия не имею, что они там делают, но у меня нехорошее предчувствие.        — Вот и у меня тоже. Димон, во что же ты ввязался… сам-то как?        — В январе новая смена прибудет, и меня как раз назначили инструктором по выживанию в диких условиях, — не скрывая радости, сообщил Попов, — как раз буду их тренировать.        — Чтоб ты — и инструктор по выживанию в дикой природе? — иронично прокомментировал Марк — сказали бы мне такое три года назад, ни за что бы не поверил.        — Всегда надо в чём-то развиваться, — с юмором возразил «леший», — ну ладно, поговорили и хватит, меня тут ещё Лия из 201-го ждёт.        — И вас тоже с наступающим, — спокойно ответил Марк и положил трубку.       Чтобы отвлечься от воспоминаний о прошлом, пока они не нагрянули в полную силу, неся с собой ощущения и запахи, Марк Антонович вернулся к готовке. Ещё с армии он привык к простым и быстрым в приготовлении блюдам, так что на всём новогоднем столе самым сложным блюдом (за вычетом шампанского) оказался салат «Оливье».       Месяцы быта показали, что телекинез полезен далеко не только в бою. Две руки — больше не препятствие, а задача одновременной готовки трёх блюд — ничто по сравнению с необходимостью останавливать сотни пуль за долю секунды. И там, где опытный повар трудился бы целый вечер, командир псионического взвода в отставке управился за полчаса.       «Эх, такие способности — да в мирное русло» — вновь подумал Марк Антонович, осматривая сервированный в восемь тарелок и блюд праздничный ужин, — «цены бы им тогда не было. А мы как обычно… чуть что новое откроем, сразу думаем, как этим кого-нибудь прихлопнуть»       Через пару секунд Марк усмехнулся с самоиронией — он ведь тоже поступил «как обычно», по традиции приготовив «на отделение пехоты». Теперь даже с требующими дополнительных калорий супермозгами он мог ещё два дня есть только то, что наварил и нажарил сам, и вообще не подходить к плите.        — И всё же мы от своей природы никуда не денемся, какие бы суперспособности нам ни выдали, — вслух произнёс полковник, застыв перед окном с опущенным вниз кухонным ножом в правой руке.       Темнело, за окном был слышен только сливающийся в шелест шум редких машин — люди возвращались с работы, к своим семьям, не обременённые тем знанием, которое давно открылось Марку Антоновичу. Многие действительно считали, что всё закончилось, что наступил мир. Они ошибались.       Когда солнце скрылось за горизонтом, кто-то уже решил преждевременно отметить праздник и устроил фейерверк прямо под окнами. Вид взмывающего на огромную высоту, подобно сигнальной ракете, огненному сполоху, и последовавший хлопок пробудили все воспоминания о войне, такие отчётливые, будто всё случилось минуту назад. Мозг уже не задавался вопросом, что делать, когда слышишь такое — отточенные за годы боёв действия превратились в рефлекс.       Следующая петарда, взлетевшая уже через пару секунд, вопреки законам физики развернулась на сто восемьдесят градусов и на огромной скорости врезалась в землю на пустыре, оставив небольшую воронку. И ещё одна, и ещё…       Он, полковник Шеин, снова на земле Франца-Иосифа, снова прикрывает штурмующую базу Доминиона пехоту. Дым от пожара застилает холодное северное солнце, в воздухе висит отвратительный, практически невыносимый запах горелого пластика, топлива и обугленной плоти. Безостановочно грохочут плазмомёты, отдельными, но почти непрекращающимися хлопками звучат винтовки, а командир наконец-то приказывает идти в атаку с укреплённых позиций. Но именно этого ждёт противник. Все думают, что артиллерию разнесли с воздуха, но на самом деле ракеты не достигли цели. Ещё несколько секунд, и орудия ударят по открытой пехоте.       Этого нельзя допустить. Он должен остановить их. Все. До единого. Больше некому.       Когда флешбек прошёл, пустырь «украшала» дюжина воронок, а отставной полковник, грубо выругавшись, забрался на подоконник и спрыгнул в окно — с телекинезом падение для него было не страшнее комариного укуса.       Перенаправив импульс от столкновения с землёй в противоположную сторону, Марк добился именно того эффекта, которого хотел. Когда из поднятого облака снежной пыли и ледяных осколков вышел абсолютно невредимый псионик, четверо явно «не обстрелянных» подростков, устроивших это безобразие, испуганно попятились.        — Чтоб я вас здесь больше не видел! — твёрдым командирским голосом объявил полковник, поднимая в воздух ящик с оставшимися петардами и швыряя его на пустырь.       Устроить дистанционный подрыв было несложно, и «коллекция» воронок на пустыре пополнилась ещё одной, заметно крупнее остальных. По крайней мере, никто не пострадал, и больше не прогремит никаких взрывов под окнами.       Марк отряхнулся и одним прыжком добрался до своего окна на пятом этаже. Он нечасто так делал, предпочитая спускаться по лестнице, как обычные люди. Входить и выходить к «своим» через окно даже среди псиоников считалось плохой приметой.       Впрочем, времени до полуночи оставалось ещё навалом. Марк Антонович поздравил родителей, и перекинулся по телефону парой слов с давним товарищем из своего взвода — Константином Зориным, бойцом поддержки с позывным «Спортсмен», полученным за привычку держать оружие стволом вверх. Тот весьма неплохо чувствовал себя в анклаве и уже договорился с приятелями, как встретит Новый Год.       Последние несколько минут Марка не покидало странное чувство надвигающейся опасности, взявшееся из ниоткуда. Было ли это одним из последствий недавнего флэшбека? Может, мысли о мрачном будущем вызвали настороженность в настоящем? Или ему, командиру псионического взвода, действительно угрожает опасность?        — Надо собраться с мыслями… и, хотя бы сегодня, не думать о войне. — Сказал полковник сам себе, залпом осушив стакан с водой.       Обычно это помогало, помогло и теперь. Негативные мысли ушли прочь, оставив только усталость. И поэтому, рассудив, что до полуночи всё равно несколько часов, и он успеет отдохнуть, не пропустив праздник, Марк Антонович улёгся на диван и, устроившись поудобнее, начал медленно погружаться в свои мысли, стараясь найти какие-нибудь счастливые моменты в своей жизни…        — Алё, это ты, Макароныч?        — А кто ж ещё? Что случилось, Леший?       Марк Антонович стоял перед телефоном, отвечая на звонок своего сослуживца. До Нового Года оставался всего час.        — Тебе никто не звонил, не спрашивал насчёт нашей предпоследней операции, той, мартовской, на Крайнем Севере?        — А тебе это зачем? — ответил Марк вопросом на вопрос.        — Да вот меня недавно спрашивали. Их интересуют файлы со штабного компьютера железок.        — Не вижу для этого причин. Все планы врага мы передали вечером, после операции, а остальное никогда их не интересовало.        — Видимо, теперь верхушке Конфедерации это для чего-то понадобилось. Жаль, Кир не с нами, он был спецом по информатике. Бедняга погиб за день до победы.        — Что было, то прошло, — мрачно заметил полковник, — главное, что мы поминаем его добрым словом… и смогли оплатить боевому товарищу нормальные похороны. Незачем держаться за тех, кто ушёл… их и так было слишком много.        — Это да, — с ноткой скорби подтвердил Даниил, — не забудь сегодня выпить за тех, кто не дожил до победы. С наступающим.       Марк Антонович повесил трубку и устало сел за стол, где уже стояли все сервированные блюда. Окна он на всякий случай плотно закрыл, чтобы не слышать салюта, и теперь наслаждался тишиной и покоем.       Телевизор он решил не включать — лица знаменитостей, для которых войны, всех этих опасностей и переживаний, будто не было. Как и прежде, они щеголяли перед всеми экстравагантными нарядами и ещё более экстравагантным поведением. А на простых людей, на солдат, на тех, кто спас их жизни, благодаря кому они до сих пор на сцене, а не в крематории, эти «звёзды эстрады» по-прежнему смотрели как на вшей, только список нелестных прозвищ пополнился — теперь «быдло» стало ещё и «пушечным мясом».       Марк Антонович решил, что включит телевизор только за пять минут до полуночи, чтобы послушать обращение президента, а затем выключит обратно. По крайней мере, политики, в отличие от певцов, проявляли хоть какое-то уважение к ветеранам и, пускай в своих собственных, скорее коммерческих, нежели гуманистических интересах, но признавали героизм солдат и офицеров, благо теперь «наверху» оказалось немало военных.       Время шло, и, когда до нового года оставалось десять минут, Марк открыл шампанское и наполнил две рюмки. Одну он поставил в сторону и накрыл кусочком чёрного хлеба — так полковник выражал почтение к павшему товарищу. Другую поднял, не чокаясь, и, со словами «за тех, кто не с нами», выпил до дна.       Без пяти двенадцать Марк Антонович включил телевизор, однако там всё ещё исполняли какой-то музыкальный номер. Убавив звук и решив, что можно просто подождать, псионик вновь погрузился в свои мысли.       Прошло три минуты, а номер всё не заканчивался.       «То ли часы спешат, то ли обращение будет позже», — предположил Марк Антонович.       Однако «песни и пляски» продолжались и дальше. Поняв, что обращения президента он не дождётся, Марк Антонович просто выключил у телевизора звук и налил ещё рюмку, готовясь выпить её с началом Нового Года. Полковник опустил взгляд на электронные часы. Шли последние секунды 2022 года       23:59:55       23:59:56       23:59:57       23:59:58       23:59:59       24:00:00       24:00:01       Похоже, девайс перепутал земные сутки с марсианскими и принялся отсчитывать 25-й час. Отставной полковник тряхнул рукой с часами, но устройство продолжало считать время в том же духе.       Тогда Марк поднял голову к телевизору — музыкальный номер продолжался и, что самое странное, движения танцоров на заднем плане повторялись. Он включил звук — песня была ровно той же самой.       Всё вокруг него было иллюзией, фальшивкой. Вся эта квартира, телевизор, часы, звонок «Лешего» — всего этого не существовало.        — Так, значит, я сейчас, скорее всего, сплю, — Марк Антонович размышлял вслух, — кто-то копошится в моих мозгах и создаёт эту иллюзию, чтобы я не догадался и не вышвырнул его из моей головы. А у меня на всё примерно час.       Полковник поставил рюмку обратно на стол, не выпив ни капли.       «Я приблизительно знаю, что он ищет. Даниил, вернее, его образ из моей памяти, подсказал ответ. На эту тему лучше не думать, чтобы усложнить поиски.»       Марк Антонович быстро поднялся с места, открыл сейф с табельным пистолетом и уверенным шагом направился к двери.       «Сейчас мне надо понять, кто влез в мою голову. Вряд ли он присутствует внутри выстроенной им самим иллюзии, значит, нужно искать лазейки. Потом с помощью какой-нибудь сильной эмоции разнести фальшивую реальность на части и перенести противостояние в реальность. Ни в коем случае не наоборот — иначе пропадёт фактор внезапности».       Первым делом Марк Антонович натянул зимнюю одежду, и бегом помчался по лестнице к выходу из подъезда, однако число пролётов на ней быстро превысило их реальное количество.        — Бесконечная лестница… неплохо, но банально. Я это уже видел в каком-то фильме. Поищем другой способ.       Марк выглянул в окно — с трубами стоявшего в отдалении завода «Монди» тоже творилось что-то странное — четыре у основания переходили в три на вершине. Это навело на простую, но интересную мысль.       «Чтобы упростить иллюзию, удалённые объекты заменены на плоский задник. Кажется, у меня есть идея.»       Псионик снова выпрыгнул с пятого этажа и на этот раз плавно приземлился во дворе без единой царапины. Выбежав на улицу Ленина, где в новогодние праздники было на удивление много машин, Марк решил пройти по тротуару как обычные люди, но, когда до светофора оставалось десять метров, загорелся красный свет, и дорогу заполнил плотный автомобильный поток.       Марк Антонович развернулся к другому светофору — стоило ему подойти к переходу, как для пешеходов опять загорелся красный, и десятки машин устремились вперёд. Обычного человека такая ловушка остановила бы со стопроцентной вероятностью. Но не обладателя навыков управления материей.       Взлетев на высоту в пять метров, Марк помчался дальше, по улице Ленина, над автомобильным потоком, однако и это загадочный «иллюзионист» предусмотрел — стоило подняться в воздух, как из всех окрестных дворов принялись запускать в небо петарды.       «Это не артобстрел, это не артобстрел, сохраняй спокойствие» — повторял себе Марк Антонович, пытаясь угомонить своё подсознание, чтобы оно не восстанавливало картину боя. К счастью, свист ветра частично заглушал взрывы, из-за чего они казались чрезвычайно далёкими.       Когда число деталей на домах и автомобилях сократилось, Марк сбавил скорость полёта — до границы иллюзии оставалось совсем недалеко. Однако и тут его постигло разочарование — долетев до того места, где полноценная трёхмерная «реконструкция» Сыктывкара превращалась в урбанистический пейзаж, полковник… упёрся в непреодолимую стену.       Покинуть границы иллюзии было невозможно, и теперь оставался только один вариант — разрушить фальшивый мир с помощью сильных эмоций. Марк Антонович присел на скамейку в нескольких метрах от границы лже-Сыктывкара и уже решил самостоятельно воссоздать воспоминание о каком-нибудь сражении, когда неожиданно вспомнил фразу Зорина, обронённую им в учебке, когда он коротал время за каким-то новым шутером: «Какого чёрта я провалился под текстуры?»        — Точно! При создании иллюзии недостаточно просто разместить объект, надо отдельно присваивать ему определённую прочность.       К счастью, существовал довольно постой и надёжный способ проверить твёрдость таких объектов — всесторонне направленная ударная волна. Взлетев на небольшую высоту и выпустив первую такую волну, Марк Антонович быстро заметил, что через ближайшую к «холсту» пятиэтажку волна прошла насквозь, не задев даже стёкла. Выход нашёлся на удивление легко, но интенсивность праздничных салютов усилилась, и на этот раз звучала на полную громкость.       Набрав воздуха и создав на расстоянии в пару метров вокруг себя не пропускающий звуков вакуум, Марк Антонович разогнался и влетел в фальшивый дом со скоростью почти в сотню километров в час. Если бы это здание было настоящим, он немедленно погиб бы, но вместо этого псионик пролетел сквозь ложную, абсолютно плоскую стену и оказался в совершенно пустом пространстве.       Теперь оставалось найти в этой пустоте создателя иллюзии, но времени на это оставалось немного — часы показывали 24:32. К счастью, воздух в пустоте присутствовал, и, что куда важнее, теперь можно было развить большую скорость, не опасаясь во что-нибудь влететь.       Через несколько минут прочёсывания Марк увидел парящую в воздухе человеческую фигуру. Телепат прятался прямо под собственной иллюзией, там, где весь город казался словно вывернутым наизнанку.       Несколько секунд понадобилось Марку Антоновичу, чтобы долететь до своего противника, и теперь он видел лицо своего врага. Это был его сослуживец Дмитрий Суслов с позывным «Каланча» — высокий, сильный и закалённый вояка.        — Что, нельзя было спросить по-хорошему? — крикнул ему полковник, целясь в бывшего товарища.       Однако Суслов не реагировал — видимо, он в это время внимательно просматривал какое-то воспоминание полковника, а собственно иллюзия не слишком-то интересовала своего создателя.        — А, ты уже догадался, что спишь? — хотя «Каланча» произносил эти слова как обычный человек, почему-то они звучали в голове Марка Антоновича, — я это предусмотрел.       За спиной Марка Антоновича внезапно прогремел взрыв артиллерийского снаряда, так близко, что теперь его подсознание само выстраивало новую иллюзию, воссоздавая то самое воспоминание, которое полковник переживал уже множество раз.       Он, полковник Шеин, снова на земле Франца-Иосифа, снова прикрывает штурмующую базу Доминиона пехоту. Дым от пожара застилает холодное северное солнце, в воздухе висит отвратительный, практически невыносимый запах горелого пластика, топлива и обугленной плоти. Безостановочно грохочут плазмомёты, отдельными, но почти непрекращающимися хлопками звучат винтовки, а командир наконец-то приказывает идти в атаку с укреплённых позиций. Но именно этого ждёт противник. Все думают, что артиллерию разнесли с воздуха, но на самом деле ракеты не достигли цели. Ещё несколько секунд, и орудия ударят по открытой пехоте.       Этого нельзя допустить. Он должен остановить их. Все. До единого. Больше некому.       Десятки снарядов разворачиваются и взрывают безлюдное каменистое побережье. Следует ещё залп, и ещё, и ещё. Вновь и вновь Марк разворачивает их, чтобы взрывом никого не зацепило.       Артобстрел прекратился, теперь он снова может присоединиться к штурму, но звучит ещё один взрыв, совсем рядом, за спиной… и всё повторяется. Он снова на земле Франца-Иосифа, переживает тот же флешбек.        — Суслов, чтоб ты сдох! — Выругался Марк. — Устроил мне «день сурка», выбрав одно из самых мерзких воспоминаний. Однако он тоже здесь, что-то ищет. Надо его найти.       Однако, стоило только услышать вой снарядов, как рефлексы, опережая мышление, уже заставляют мозг работать над задачей отвода снарядов на тот самый пляж.       Он должен остановить их. Все. До единого. Больше некому.       Снаряды снова разорвались на пляже, но спустя пару секунд за спиной псионика снова раздался взрыв, и всё повторяется…       «Каждый такой флешбек занимает три минуты. То есть, у меня осталось всего семь попыток. Надо что-то придумать.»       Больше времени на размышления не было — артиллерия Доминиона уже выпустила снаряды…       Третья попытка закончилась ровно так же, как и предыдущие.       «Я не должен отвлекаться на снаряды. Эти люди ненастоящие, оно всё — ненастоящее. Надо найти Суслова.»       Больше времени думать у Марка Антоновича не было. Ужасающий вой снарядов звучал всё ближе.       Он должен остановить их. Все. До единого. Больше некому.       Пятая попытка, времени всё меньше. Несколько секунд перед ударом Марк Антонович потратил на то, чтобы создать на некотором расстоянии вокруг себя вакуум, не пропускающий звуков и быстрым шагом направился вперёд, к базе Доминиона.       Однако оградить себя от звуков оказалось недостаточно. Снаряды, теперь уже совершенно беспрепятственно, разорвались совсем рядом с полковником, заставив его вновь увидеть ужасную и массовую гибель пехоты на открытой местности под вражеским артобстрелом. Он не слышал криков, но сам вид гибнущих бойцов, которых он мог спасти, вновь разбудил подсознание, и снова Марк Антонович отвлёкся на отражение снарядов.       Больше некому.       Времени оставалось всего на две попытки. Затем Суслов получит то, что хотел, покинет разум бывшего сослуживца и, скорее всего, пустит полковнику пулю в лоб, чтобы избавиться от лишнего свидетеля.       Ограждать восприятие и зрительной информации бессмысленно. Вопрос был не в том, что Марк видел или слышал, а в его подсознании. Ему надо убедить в первую очередь себя, что происходящее вокруг нереально.       Когда флешбек начался в восьмой раз, Марк Антонович держал в голове ровно одну мысль: «Всё нереально».       Это не настоящие снаряды, эти солдаты не настоящие. Всё, что он видит — сон. Прошлого не изменить. Он выполнил своё задание. Он спас всех, кого смог.       Марк Антонович медленно шёл по полю боя, с полным безразличием к происходящим вокруг ужасам войны. Взмыв в воздух над полем боя, он немедленно полетел в сторону штаба Доминиона — именно там находится то, что искал Суслов, и, скорее всего, сам телепат.       Когда Марк Антонович ворвался в аппаратную комнату штаба, то увидел, как его взвод собрался около компьютера. Кир что-то читал на доминионовском мониторе, Зорин держал на мушке единственный дверной проём, Попов, закинув марксманскую винтовку на спину, карабкался по лестнице на верхний этаж, а Суслов… Сусловых было двое. Один отстреливался из окон, а другой шагом подходил к Киру, повторяя все движения Марка Антоновича до последнего и произнося его слова.        — Нашёл что-нибудь интересное? — спросил он у Кира       Марк Антонович медленно вынул пистолет из кобуры и направил дуло на лже-Суслова.        — «Интересное» — это ещё мягко сказано, — уточнил Кир, — здесь подробно описана система связи между подразделениями механоидов. Ты представляешь, чего можно добиться, если мы её освоим?        — Сможем читать их переписку? — сыронизировал Зорин.       Марк Антонович положил палец на спусковой крючок. Он был готов выстрелить в любой момент, но перед этим решил получше узнать, что именно так заинтересовало «Каланчу».        — Не только. Мы сможем сами отдавать им приказы, неотличимые от настоящих. Надо будет сообщить всё в научный отдел.       Теперь Марк Антонович услышал всё, что хотел. Он нажал на спуск, а затем перехватил пистолет и выстрелил себе в висок ещё до того, как тело лже-Суслова рухнуло на пол.       Иллюзии рассеялись, теперь оба псионика оказались наяву. Марк Антонович знал, что Суслову понадобится некоторое время, чтобы вспомнить, что он не Марк Шеин, чьи воспоминания только что переживал, но этого времени оставалось совсем мало. Суслов уже приставил пистолет ко лбу полковника. Счёт шёл даже не на секунды — на доли секунды.       Прежде чем Суслов нажал на спуск, ударная волна отбросила его на полметра назад. Первая пуля пробила стену, не причинив вреда, вторую Марк Антонович успел остановить.       Впрочем, вместо третьего выстрела «Каланча» решил сам прибегнуть к телекинезу, но, к счастью для Марка, он успел это заметить и оглушить его ударом ногой по голове.        — Я не хочу тебя убивать, — объявил Суслову Марк Антонович, выхватывая у него пистолет и вынимая магазин, — но и оставлять всё просто так тоже не стану. Не знаю, какую игру ты затеял, но ничего хорошего из проекта по контролю над механоидами не выйдет.       Суслов неуклюже поднялся на ноги, держась за разбитый нос.        — В таком случае мне конец, — мрачно сообщил псионик, — когда остальные «псы» узнают, что я завалил это задание, меня пустят в расход, а по твою душу пришлют кого-нибудь другого.        — Поэтому у тебя есть деловое предложение? — Марк Антонович знал, что один псионик не может солгать другому так, чтобы тот не заметил. Суслов говорил правду.        — Я могу стать двойным агентом, передавать вам сведения о секретных проектах Конфедерации, — предложил Суслов, — там ещё много интересного. Некий Блейк создаёт неподконтрольную альянсу организацию псиоников — «сторожевые псы». Меня туда и завербовали.       Марк уселся за стол и протёр рукоять пистолета, чтобы избавиться от отпечатков, а затем протянул его своему собеседнику рукоятью вперёд.        — Договорились, Каланча. Что они хотели узнать из моих воспоминаний?

***

      Суслов ушёл, как только получил всю необходимую информацию. Марк Антонович знал: хотя «Каланча» и поступил по-свински, со своей должностью двойного агента он не обманет. Сослуживцы договорились о месте встречи и способах передачи сведений в обход службы безопасности «сторожевых псов», и теперь, когда до Нового Года оставалось всего пять минут, отставной полковник включил телевизор, чтобы послушать выступление президента, и в этот раз оно началось вовремя.       За окном, порой, даже совсем близко, звучали взрывы петард, однако теперь они не вызывали никаких воспоминаний о военном прошлом… это был просто фейерверк.       Марк Антонович отпустил прошлое, теперь настоящее и будущее было для него намного важнее. Он спас всех, кого смог. Этого достаточно. Отставной полковник снова взглянул на часы. Шли последние секунды 2022 года:       23:59:55       23:59:56       23:59:57       23:59:58       23:59:59       00:00:00