Три недели

Утро. Проснулся Абаккио с новым чувством. С утреца захотелось курнуть, пришёл на кухню. Походу, никто ещё не проснулся. Он остался наедине со своими мыслями. И как бы ему не хотелось думать, он всё же задумался. Холодновато. Только кого-то не хватает рядом. "Да ёбана мать, я не хочу ни о ком думать." В мыслях розовые волосы и зелёный взор. Абаккио покраснел и закрыл лицо рукой. Походу он любит розовый. "Так, всё, никакой любви, никакого веселья. Завязываю с эмоциями: они дурно действуют на меня. Причём всегда. И как я ей поддался? А ведь она хотела просто расчесать волосы, как показалось на первый взгляд. Вот и расчесала. Дорасчесались". "Я не могу к ней привязываться. Слишком невозможно потом отцепиться. Это я уж точно знаю." "Люди, – тяжело подумал Абаккио, – не предпочитаю их." Многие мысли посещали его. В доме тишина. Строгий взгляд, пачка сигарет на подоконнике. "Докатились. Не успел оглянуться, как меня развлекает дочь босса. А я человек очень серьёзный. Меня никак не развлечь. – Заверял сам себе Леоне и вспомнил, как беззаботно он веселился с Триш. – Наверное." Он выдыхал дым. Усталость. День за днём тяжёлый груз прошлого. А Триша казалась очень лёгкой, невесомой. И не расстраивается особо долго. Она любит жизнь несмотря ни на что. И Абаккио немного полюбил. "Триша, ты что со мной сделала? Как у девушек это получается? Какого хрена я влюбился в дочь босса? Блять я точно сдохну, босс меня убьёт. Пожили и хватит. А чё так быстро? Мне всего двадцать один год. Хотя я не уверен, что даже до тридцати доживу." – Уверен он. Он понял что чувствует. И тут на кухню пришла Триш. Вдохнув запах сигарет и терпкого кофе, она улыбнулась. Абаккио, отвернувшись, не шевелился. Он ощущал на себе долгий взгляд. "Она молчит. Я боюсь блять". – Что молчим, Абаккио? "Опять по фамилии называет. Да что это такое?! Что за беспредел?" Леоне посмотрел. Взгляд холоден и хитёр. Пробирает до глубины души. Триш влюблённо выдохнула, подошла к мужчине и обняла его. Теперь тот точно будет во внимании. И придётся смириться. – И что случилось? – Чтобы тебя обнять должно что-то случиться? Ты что такой вредный? – Я не люблю прикосновения к себе. – А мои? – Триш садится на чужие колени. Причём так спокойно, будто делает это каждый день. Посмотря на неё, в мыслях Абаккио появились очерки сна. Чьи-то нежные ладони касаются его тела. Темнота, только двое. Леоне утопал в нежности. Ему настолько было хорошо, что просто не описать. Ему навсегда хотелось остаться в этой реальности, где его чувства увидит только один человек. А для всех остальных эмоций у него нет. Только отрицательные, мрачные и никакие больше. Хочется быть навсегда вместе, а не лишь на определенный отрезок времени. Но реальность такова, что не всегда жизнь идёт по твоему "сценарию". И если Триш не останется с ним, то так суждено. – Какой мужчина. Теперь в душе потеплело. Леоне снова прочувствовал в мыслях мягкие губы и маленькие ладошки. Тришуля. Легко проскользнула в его жизнь. – Почему так плохо в этой жизни? – внезапно грустит Триш. "Опять эти резкие перепады настроения." – Подумал Абаккио. – У тебя просто возраст трудный. – Ответил он. – У тебя тоже. Старость не радость. – ТРИШ. Что у тебя случилось? – Не буду говорить. Я уже достала с этим. – Говори. – Мне маму жалко свою. – На зелёные глаза навернулись слёзы. Комок подкатил к горлу. Абаккио холодно глянул. – А с чего ты решила что достала этим? Потерять родителей в любом возрасте страшно, поверь. Такое не забудешь на следующий день, как обычное явление. Можем об этом поговорить, если хочешь. – Абаккио полез в пачку за второй сигаретой, докурив первую. – Не хочу залезать в личное. – У меня мама тоже от болезни умерла. – Начал Абаккио. – До сих пор помню, как стоял у кровати и держал её руку, а по моим щекам лились слёзы. Я просто смотрел, как она умирает и ничего не мог с этим сделать. Противное чувство, когда ты не можешь чем-либо помочь и чувствуешь за собой вину. После того, как меня поперли из полиции, это чувство преследует меня везде. Была бы жива мама, сумела бы поддержать меня в трудную минуту – всё было бы по-другому. Ничего хорошего, когда теряешь родных тебе людей. Хоть я и свыкся с тем, что её нет, но всё же пробирает до костей. – Конечно, моей маме не было бы приятно, если бы она узнала, что я постоянно плачу о ней. Она там, а я здесь. Но я ничего не могу с собой сделать. Надо как-то жить дальше. А как звали твою маму? – Триш курила сигарету с рук Абаккио. – Белла. У неё были длинные чёрные волосы, прекрасная улыбка и... Я не могу продолжать. – Внутри нарастала тянущая боль. Горечь в голосе. Абаккио никогда в жизни никому об этом не рассказывал. И поклялся, что не расскажет. Но случай вынудил его открыть секрет. – Матери нет, но я не хочу я ни к какому отцу, вот честно. Я его даже не знаю. Неизвестно что он может со мной сделать. Однозначно тревожно. – Ничего не будет. Он тебя полюбит. – Я хочу остаться с тобой. – К нам же всем быстро привыкла, к отцу привыкнешь тоже. – Абаккио тяжело говорить. Он сглотнул подкатывающий к горлу комок. – Как думаешь, мы потом с тобой встретимся? – Давай не загадывать. На самом деле, Абаккио просто не хотел об этом думать. Они обнимаются и понимают друг друга. Триш чувствовала на себе холодные руки. Причём они были как самый настоящий лёд. – Ебать, ты будто из морозилки вылез. Ты там не спал случайно? – Тогда согрей меня, Тришуля. Абаккио уткнулся в её плечо и тяжко вздохнул. Зарывался в ярких не собранных волосах. Красивая. – Леончик, а помнишь вчерашний день? Ну и... наш поцелуй. – Ещё как. Тебе походу нравятся здоровые мужики. Особенно мафиозники. Опасно. Триш разглядывала Абаккио. С напряжённого прекрасного лица взгляд скользнул вниз. Остановился он на мускулистой груди и сильных руках. Да вроде ничего особенного. Почти. Что в нем такого, что вызывает желание обнимать и удерживать? "А ведь когда-то я избегала таких парней из-за их характера. Но Леончик намного лучше их всех. Высокий, красивый и вечно хмурый, либо безэмоциональный. Хотя блин, он как те парни. Нет, лучше. Однозначно." – Решила Триш, смущаясь. – Я бы сама не отказалась вступить, только бы быть рядом. Абаккио не очень глянул и свёл брови к переносице. "Ещё переживать за неё. Не дай бог случится что-нибудь. Мафия – это не игрушки и не детский сад, а очень серьезная организация." – Не неси ерунду. Это огромный риск. Всегда есть шанс вовремя соскочить. От боли никуда не деться. Рано или поздно мы потеряем самых близких. Жизнь испытывает на прочность, и боль в ней невыносимо разрывает. "Сынок, ты у меня самый лучший." – Нежная рука потрепала белые волосы. Стало мрачнее. – Если больше некому сказать ту самую фразу, то я скажу её. – Триш выводила пальцем на мужской груди невидимый узор и краснела всё больше. – Я тебя люблю. – И я тебя люблю походу. – Выдавил из себя Леоне, очень давно не говорив такой фразы. – Правда? А мы... будем встречаться? – Триш еле спросила. Ей очень неловко. – Сделаешь меня счастливой на оставшееся время? – Ну если ты хочешь... – А ты? Хочешь быть счастливым? "Хочу навсегда." – Хочу. – Типо равнодушно ответил Абаккио. Типо ему все равно. – Обалдеть. – Орёт Триш, всё поняв. Она очень рада. Аж солнце выглянуло. – Не нарушай тишину. Но в тишине скучно. – И что молчим? – Давай помолчим. – Нет. – ТРИШ. – Леончик. – Триш уткнулась ему в шею. – Всё молчит, как дед старый. – Какой я тебе дед??? Мне всего двадцать один год. – Уже двадцать один. Старше всех. Суставы хрустят, спина болит, кашляешь. Всё дымит как паровоз. Это всё от сигарет. Курить надо меньше. – А сама то! – Абаккио. – Сейчас получишь. – Ты получишь. Я сейчас пожалуюсь. – Кому? – Буччеллати. – И что ты ему скажешь? Как мы с тобой целовались? – Я... Абаккио затыкает Триш: томно прикрыв глаза, он напористо касается тёплых губ своими. Триш замирает и еле дышит. Она дотрагивается до мужской ладони и сплетает свои тонкие пальцы с чужими. Триш чувствует приторный привкус помады, остающейся на её губах. "Откуда с утра у него помада? Может, стереть забыл ночью? – закрыв глаза, она полностью погрузилась. – Я сейчас точно помру." Волна наслаждения накатила с головой. Девушка остро чувствует, как теряет голову. Казалось, люди, которые не поладили бы, сдружились и даже влюбились. Абаккио слишком долго сопротивлялся. С каждым днём Триш для него всё краше. Теперь он отлип от губ и смотрел на реакцию. И конечно же девушка балдела. – Сладкие губы. – Леончик. – Прогулка под солнцем поможет нам развеяться. – Под солнцем? Я думала, ты вампир. Белые волосы небрежно разбросаны по плечам, Абаккио бледен. – Или альбинос. – Какой альбинос?! – Похож. Откуда у тебя белые волосы? – Триш слезла с колен. "Действительно! А люди не рождаются что-ли с таким цветом? Что альбинос то сразу?" – От папы. Пошли. – Проворчал Абаккио, захватив с собой пачку сигарет. – Ты можешь без них хотя бы час, пока мы будем гулять? – а Триш взяла с собой пакетик с хлебом, лежавший на столе. – Нет. – Мрачная фигура стремительно удалилась. – Опять он куда-то летит. Абаккио, блять, ты что меня боишься? – Триш не успевала. ***** В парке. Было солнечно и красиво. Триш снова говорила о матери, о том, как любит её и сильно скучает. – Что-то от сердца оторвали. – Глухо, поникши сказала она. – Ты же ещё маленькая. Тяжело подростком потерять родителей. Даже взрослый человек не всегда вывозит. – Я не маленькая. – Тебе пятнадцать. – А тебе семьдесят. – Я тебе не дед! – А я тебе не девочка. Неприлично напоминать девушке о её возрасте. По парку гуляют улыбчивые люди. Некоторые сидят на лавке: кто-то читает в гордом одиночестве, кто-то хихикает, а кто-то "умирает" от чего-то более смешного, валяясь на скамье. Триш вспомнила, анализируя последний тип людей в парке, как умирала тоже от смеха, когда Бруно обливал всех водой со спокойным лицом. Иногда она по-настоящему счастлива и старалась не думать о дальнейшем своём будущем, но мысли возвращались вновь до головной боли. Вот её заберут и всё. И что дальше? Неизвестность пугает. Триш цеплялась крепко за ладонь Абаккио и сжимала её, словно сейчас человек, которого она полюбила, исчезнет, и она никогда больше его не увидит. Всё что осталось – любить до конца только его. До самой смерти. Мысленно она себя хоронит: очень дурное у неё предчувствие. Не захотев дальше об этом думать, она посмотрела на мужчину. Тот морщился при виде людей. – Леоне, ты социопат. Знаешь кто это? – Триш повеселела. – Да. Твой отец. И снова плохое настроение. – Снова о нём думаешь? Не убьёт он тебя. Абаккио посадил Триш на свободную скамейку и прижал хрупкое тельце к себе. – Ты тоже социопат. – ТРИШ. – Ну Леончик. – Не Леончик. Я Абаккио. – Леоне. – Дополнила Триш и положила голову на сильное плечо. Белые волосы лезли в глаза, и она их убрала. – С красивыми волосами. Блондинчик. – Может, в чёрный ёбнуть? – Ты точно как дед будешь выглядеть. Чёрный старит. – Тебя тоже состарит. – А я не хочу в чёрный. – Может, захочешь. – Мне нравится мой розовый. – Мне тоже. Ну мой цвет волос я имею ввиду. – Абаккио делал неприступный вид. А Триш всё поняла. Кое-кому нравятся её волосы. Она потянулась к Абаккио, и тот к ней. "Ну ладно. Умирать так умирать". – Леоне стал целовать мягкие губы. Наслаждаясь поцелуем, Триш готова забыть про всё. Оставив ещё несколько коротких поцелуев, от неё отстранились. – Эй. – Достаточно. – Вредина. – Триш смотрела на желанные губы. И тут она увидела птичек. И отвлеклась. – Там воробушки! Поймай. – Как я тебе поймаю их? Они очень быстрые и маленькие. Я тем более не ловлю птиц на улице. Что за ребячество? Я серьёзный мужик. Триш долго смотрела. – Я голубя максимум поймаю. – Убеждал Абаккио. – А ты меня любишь? – Люблю. – Поймай хотя бы голубя. – Нам надо придумать план. – Да блин, лень. – А как ты хотела? Даже на службе в мафии надо придумывать план. Например, на задании. Когда ты чуть ли не умираешь и хочешь спасти свою жизнь. А то ишь, в мафию она хочет. – Ой, всё. Надо хлеб кидать им и как-нибудь поймать. Ну чтобы голубь близко был. – Не уверен, что поймаю. – Птиц не ловил что-ли? Я ловила. – А потом заразу подхватишь. – Не пизди. Ты ловил тоже птиц в детстве. Все ловили. – ТРИШ. Не по-настоящему же. – АБАККИО. Ну поймай по-настоящему тогда. – Зачем тебе? – Домой заберу. – Нас выгонят за это. – Ни на что тебя не уговоришь. Ни обняться, ни поцеловаться, ни ужин поймать. – А потом сожрать и заболеть спидом каким-нибудь. Триш смеётся. Абаккио крадётся к голубям, садится на корточки и аккуратно подрасывает хлеб. Птицы чувствовали опасность, но ели лакомку. Их много. Не успели они опомниться, как Абаккио резко выхватил из толпы одного из них и начал его держать, чтобы не улетел. "Обалдеть, он поймал. А говорил, что не умеет." Абаккио принёс голубя к лавке. – Птичка! – Триш радуется как ребёнок и взяла осторожно птицу. Аж веселее стало. – А что весёлого? – Смотри какой красавец. – Триш рассматривала существо у себя в руках и гладила его. Абаккио краем глаза заметил знакомую фигуру. "Пришёл по нашу душу." – Подумал он. – Всё веселимся? – громко и угрожающе кто-то подошедший сказал сзади скамьи. – БЛЯТЬ. – От испуга Триш запустила кому-то в лицо голубя. За секунду. Голубь улетел. Бедный. И тут она узнала Буччеллати. – Триш, ты что делаешь!? – Бруно тёр лоб. – У меня рефлекс. Ты то здесь откуда? – А я думаю, куда это они подевались с утра пораньше? Проверил везде. Нет их. Значит, где-то мотаются. Ещё те. – А мы это... Гуляем, да. – Сжалась Триш. – Я тоже. Если что, Абаккио скоро отправляется на задание. Вместе с Наранчей. – Ты за нами специально сюда пришёл что-ли ради этого? – закатила Триш глаза. – Слава богу хоть не с этим тупорылым Джорно. – Чем он тебе не нравится? – недоумевала Триш. – ПОТОМУ ЧТО ОН ДЖОРНО ДЖОВАННА. Никто не удивился. – А Триш в мафию хочет. – Палит Абаккио. – Нет. – Какая мафия!? Триш! Ты совсем с ума сошла?! – Бруно готов ругаться. – У вас очень красивые парни здесь. – И что? – Ну мне же надо налаживать свою личную жизнь. – Какие такие парни? – не понял Абаккио. – Ревнуешь что-ли? – Да нет. – Да. – Манда. Какие такие парни? Спрашиваю ещё раз. – Строг Абаккио. – Только ты. Кто может быть ещё? – Ну смотри у меня. – Пригрозил пальцем Леоне. "Зато если бы я была в мафии, то жила бы и ни в чём себе не отказывала. А в свободное время занималась бы творчеством. Но я промолчу". – Только домой никого не приносите. Ни с улицы, ни в подоле. – Какой подол??? Ты охуел? Походу, Бруно любит шутить про беременность и подкалывать обоих. Реакция у тех ну просто отпадная. Абаккио и Триш аж уставились в одну точку и глаза по пять копеек. А Буччеллати улыбается и хихикает