Необратимые последствия чёрного колдовства

В скромных покоях единственного во всём Ледяном дворце человека воздух напряжённо искрил почти осязаемой необузданной яростью. Шан Цинхуа, застигнутый врасплох внезапно ворвавшимся в комнату демоном, стоял напротив своего короля и растерянно хлопал орехово-карими глазами. Мобэй-цзюнь был чудовищно зол. Мобэй-цзюнь, казалось, готов был растерзать человека голыми руками, однако на удивление вместо обычного и логичного в подобных обстоятельствах страха боязливый лорд пика Аньдин испытывал ужасную неловкость и чувствовал себя крайне глупо: с киноварно-красной винной пиалой поверх вырезанной из бумаги снежинки в правой руке, сосновою ветвью с прикреплённым к ней плодом мандарина — в левой, и кривоватой улыбкой, сползшей с его лица при виде разъярённого Повелителя Северных Пустошей. Мобэй-цзюнь, угрожающе рыча, обвинял заклинателя в предательстве, а бедный врасплох застигнутый лорд искренне не понимал, в чём провинился перед своим королём, который как будто не столько был разгневан, сколько — разочарован… — Этот смиренный слуга не понимает, чем прогневил моего короля… — пролепетал Шан Цинхуа вмиг побледневшими губами, всей душою надеясь, что его слова не прозвучали для рассвирепевшего демона слишком дерзко. — Не понимаешь?! — резко оборвал несмелое бормотание слуги Мобэй-цзюнь, отчего приученный к рукоприкладству заклинатель содрогнулся всем своим многострадальным телом. — Жалкий, лицемерный трус! Раз не в силах убить меня открыто в битве, ты подло решил извести меня своим чёрным ведовством?! Доносы на его юркого человеческого слугу поступали с поразительной регулярностью. Мобэй-цзюня это нисколько не удивляло, поскольку к шпиону-заклинателю представители демонической расы относились с естественным презрением и недоверием. Шан Цинхуа в Царстве демонов был по понятным причинам окружен пристальным, враждебным вниманием. Его здесь откровенно не любили, поэтому все доносы, касающиеся деятельности заклинателя, были злыми наветами с целью избавиться от раздражающего человека, которые никогда ещё не подтверждались. И когда очередной доносчик сообщил Владыке Северных Пустошей, что лорд пика Аньдин вёл себя подозрительно, как-то нервозно или словно бы возбуждённо, будто втайне замыслил нечто странное, и отлучился из дворца якобы без дозволения Его Величества, Мобэй-цзюнь от него только раздражённо отмахнулся. Во-первых, Шан Цинхуа как раз давеча выпросил у него несколько дней для путешествия по личным нуждам и был благословлён королём на это дело лёгкой затрещиной. Его человек в тот раз даже не ойкнул, и Мобэй-цзюнь был горд собой, за то что ему постепенно удавалось умерить свои силы при взаимодействии со столь хрупким заклинателем. Во-вторых, настойчивость никогда не оправдывавших себя поклёпов на его верного слугу сделала короля Ледяных демонов глухим к подобного рода докладам. Как впоследствии оказалось, Шан Цинхуа из своего маленького путешествия вернулся с огромной охапкой сосновых веток, позабавив этим Владыку Северных земель. Он припомнил, как когда-то имеющий привычку порассуждать вслух заклинатель проговорился, что любит аромат зимней хвои. Должно быть, решил Мобэй-цзюнь, его необычный человек пожелал сделать свои покои в Ледяном дворце уютней и наполнить их любимым ароматом. Демону это отчего-то было приятным. Будто Шан Цинхуа считал его дворец своим домом, поэтому обустраивал выделенную ему комнату. Будто желал остаться здесь навсегда… Следующий донос был точь-в-точь таким же. А вновь отлучившийся Шан Цинхуа вернулся в Ледяной дворец с целым мешком мандаринов. Это был любимый фрукт лорда Аньдин, Мобэй-цзюнь запомнил это. В Северных землях Царства демонов мандариновые деревья не росли, и в том, что его практичный слуга запасся впрок излюбленным лакомством, не было ничего странного и предосудительного. Лживый доносчик, как и многие до него, ещё долго потом собирал свои размолотые в кашу кости. А потом Шан Цинхуа ушёл не спросясь… На этот раз на него никто не доносил. Спешащего так, словно его что-то подгоняло, и опасливо озирающегося по сторонам лорда Аньдин, удаляющегося из замка, заметил сам Ледяной король. Мобэй-цзюнь проводил быстро уменьшающуюся фигуру человека хмурым взглядом. Грудь изнутри больно кольнул холодный шип подозрения. Отлучки Шан Цинхуа стали приобретать не столь безобидный смысл, как казались сперва. Однако заклинатель довольно скоро возвратился, притащив пару кувшинчиков вина из человеческого мира, киноварные винные чарки и причудливо слепленные свечи красного с золотом цвета. Затем он поспешно закрылся в своих покоях, и свет из-под дверной щели его комнаты не угасал даже ночью. — Ваше Величество! Позвольте доложить! Ранним утром в тронную залу вбежал запыхавшийся демон-дозорный, лицо которого было перекошено от ужаса. Перед самым троном он преклонил колени и, получив дозволение короля, спешно заговорил: — Человеческий предатель вознамерился убить Ваше Величество проклятием! Стражник весь сжался, заметив как опасно сверкнули льдисто-синие глаза Мобэй-цзюня, словно предупреждавшие обдумывать каждое слово, прежде чем бросаться такими серьёзными обвинениями. Но в этот раз подчиненный демон вёл себя совершенно иначе, нежели все предыдущие наветчики. Он был полон искреннего страха перед тем, что видел и о чём говорил. — Ваше Величество! Я говорю лишь то, что видел собственными глазами, — демон продолжил уверенней и спокойнее, и Мобэй-цзюнь ощутил, что на этот раз ему говорят правду. — Из покоев человека всю ночь доносились странные шорохи и бормотание, то шёпотом, то в голос, как заклинание. Но я слышал, что человек имеет привычку говорить сам с собой, поэтому не придал этому значения. А к исходу пятой стражи я начал различать звук нарезаемой бумаги и отчетливо услышал как человек говорил: «Мой король! Опять мой король! Мой король, как же вы мне мешаете! Из-за вас у меня ничего не получается!» Мне показалось это подозрительным и я тихонько заглянул внутрь. Человек вырезал из бумаги ваш силуэт! Я слышал про эту человеческую технику проклятия. Он собрался извести вас через ваш бумажный образ! От холодно брошенного: «Прочь!» - стражник ощутил, будто его конечности оледенели, и он едва сумел пошевелиться. Мобэй-цзюнь, более не обращая на демона внимания, прошёл мимо него, поднявшегося следом, и направился прямиком к комнатам Шан Цинхуа. Пусть стражник и говорил с неподдельной честностью, но Владыка Северных земель привык доверять только собственным глазам. Особенно если дело касалось лорда Аньдин, слишком часто подвергавшегося наговорам со стороны представителей демонической расы. Настежь распахнутые Мобэй-цзюнем двери жалостливо затрещали, и перед королём предстал ошеломлённо замерший Шан Цинхуа со странной композицией предметов в разведённых в стороны руках. Один взгляд на дикое убранство комнаты, повсюду обвешанной сосновыми ветвями со свисающими с их игольчатых лап мандаринами, обвязанными алыми нитями, словно превратившейся в шаманское логово, вызывал мучительное подозрение в том, что помыслы горного лорда были не чисты. Но стоило Мобэй-цзюню обратить внимание на стол, за которым заклинатель обычно работал, как рассудок его мгновенно помутился от гнева: там, на блестящей лакированной поверхности, в колдовском круге причудливых кровавых свечей, что наполняли увешанные колючими ветвями покои зловещим тусклым светом, лежали его силуэты, вырезанные из плотной белой бумаги. Казалось бы, простой безликий материал без единого цветного опознавательного знака. Однако черты демонического короля в вырезанных фигурках угадывались безошибочно: чёткий мужественный профиль, грива густых волос, линия отороченного мехом плаща — в простых изгибах контуров нарезанной бумаги с маниакальной детальностью был заложен поразительно точный облик Мобэй-цзюня. Шан Цинхуа, проследивший взгляд своего короля, заметно взволновался и съёжился, и Мобэй-цзюнь разочарованно понял: стражник был прав. Здесь проводился чёрный ритуал. — М-мой король! — внутри заклинателя всё оборвалось от того, как грозно от обычного к нему обращения съехались брови на совершенном лице его воплощённого идеала, и он, запаниковав, принялся возражать на внезапное обвинение с излишней горячностью: — Этот недостойный никогда!.. Но лорду, сконфуженному и ошеломленному стремительно принявшими на ровном месте опасный и непонятный оборот событиями, оправдаться не позволила вмешавшаяся в его спасительную тираду Система. [Поздравляю, Пользователь-01! Вы завершили предварительный квест «Подготовка к Новому Году». Начисление баллов за выполнение предварительного квеста не предусмотрено.] Шан Цинхуа мысленно взвыл, но даже не мог поспорить сейчас с Системой, находясь в весьма щекотливом положении в пределах досягаемости озлобленного на него не понятно за что короля, который нависал над ним с чудовищной жаждой убийства. — Мой король, я ни в чем не виноват! — вновь попытался объясниться задрожавший от ужаса лорд, растерянно переводя взгляд со свирепо сжавшего кулаки демона на всплывающие перед глазами диалоговые окна Системы и морщась от её бесстрастного голоса в своей голове. [Вы собрали все квестовые предметы. Пользователь-01, для вас начинается квест «Новогоднее чудо для непутёвой пары». Квест запустится автоматически при физическом контакте с партнёром.] Большую часть пояснений Системы Шан Цинхуа благополучно прослушал, беспокоясь сейчас больше за сохранность собственной жизни и внимая ярости своего короля. — Как посмел ты!.. — яростно закричал Мобэй-цзюнь, занося кулак для удара. Шан Цинхуа крепко прижал к груди всё ещё находившиеся в его руках вещи, зажмурившись, втянул голову в плечи и напрягся в ожидании боли. [Персонаж «Мобэй-цзюнь» готов сопровождать вас при выполнении квеста.] «Ты хотела сказать, доведен до нужной кондиции, чтобы желать мне смерти?!» — отчаянно подумал доведённый до крайней степени эмоционального накала Самолёт. -…лгать мне всё это время! Отброшенному сильным ударом Шан Цинхуа показалось, что он пролетел добрую половину ли, пока не врезался спиной во что-то бугристое и твёрдое. Тело резко прошибло невыносимым жаром и взмокло от пота. Из ослабевших рук лорда выпали предметы, чудом уцелевшие после вспышки ярости Северного короля демонов. Шан Цинхуа открыл глаза и даже удивиться не успел увиденному, как снова был сметён силой Мобэй-цзюня и прижат к давешней жёсткой поверхности. — Ничтожество! Южанам продался?! Прижатый к горячим камням странной скалы в пещере, наполненной раскалённым воздухом, заклинатель растерянно озирался по сторонам и проклинал чёртову Систему, которая решила заслать его в компании взбешённого на него абсолютно ни за что демона в самое неподходящее его любимому созданию место во всём выдуманном им мире. Это был пещерный лабиринт в глубинах тектонического разлома на самом краю Южного Царства демонов, находившийся в непосредственной близи с магматическими реками, распространяющими вокруг немыслимый жар, с которым невозможно было бороться ни посредственному заклинателю, ни даже могущественному ледяному демону… — Мой король… — Не смей больше меня так звать! — с ледяной твёрдостью отчеканил Мобэй-цзюнь, разгневанный чужим вероломством и чувством необратимо иссякающих под гнётом невыносимого жара сил. Смертоносную хватку на горле предателя он, однако, не ослаблял ни на мгновение. Шан Цинхуа задушено всхлипнул. В его больших грустных глазах блеснули слёзы. Обида. Мобэй-цзюнь увидел в глазах человека именно это чувство и нахмурился, не понимая, как предатель может обижаться на правду. Демон, разочарованный собственной ошибкой, сильнее сдавил ладонь на хрупкой шее. Он ведь выделял лорда Аньдин среди прочих своих подчинённых, начал доверять ему, и свою привязанность к нему он даже стал выражать бережнее и более человечно. Шан Цинхуа в какой-то момент стал для него важен, стал словно неотъемлемой частью его самого, а тот, оказывается, лишь притворялся верным и втайне готовил ему смерть. Он вероломно предал того, кого, в лицо заискивающе улыбаясь, называл своим королём. На деле же этот ничтожный человек трусливо, исподтишка, готовил ему проклятье. — Мой король! — упрямо прохрипел Шан Цинхуа, и демон опалил его гневным, презрительным и удивлённым сей дерзостью взглядом. Заклинатель крепко охватил прижимающую его к скале руку, будто боялся не того, что демоническая ладонь свернёт ему шею, а того, что Мобэй-цзюнь откажется его выслушать, отпустит и уйдёт. Шан Цинхуа, вопреки одолевающему всё его существо страху и трепету перед разъярённым королём, прямо посмотрел в лицо недоверчивого демона своими карими глазами. «Грустные. Как всегда…» — неуместно подумал Ледяной король. — Я никогда бы не причинил вам вреда! — быстро выпалил Шан Цинхуа, задыхающийся, начавший считать мгновения до собственной гибели. В следующий миг заклинатель рухнул на жёсткий каменный пол пещеры и зашёлся в надрывном кашле, хватая горячий воздух ртом и закашливаясь от него ещё сильнее. Мобэй-цзюнь возвышался над ним бесстрастной стеной. Он отпустил человека, не имея никаких доказательств его невиновности. С другой стороны, прямых доказательств его вины у демона тоже не было. Но в только что произнесённых словах заклинателя Мобэй-цзюнь не уловил приевшегося слуху заискивания и самоуничижения. Шан Цинхуа говорил слишком прямолинейно и смело для того, кто пытался ложью выкупить себе жизнь. [Пользователь-01, вы и ваш партнёр были переброшены на стартовую локацию квеста — «Южный тектонический разлом». Ваша задача: вернуться в Праздничную комнату Ледяного дворца до наступления Нового Года. За успешное выполнение квеста вам будет начислено 2000 баллов и бонусные очки симпатии партнёра в зависимости от предпринятых вами действий. Желаю удачи!] Система снова выбрала самый неподходящий момент, чтобы ставить задачи перед своим несчастным невольником. Несмотря на то, что Шан Цинхуа катастрофически не хватало воздуха после жестокого обращения с ним короля и в той раскалённой среде, в которой они оказались по прихоти бесчувственного ИИ, он спешно кинулся собирать выпавшие из его рук вещи: подмявшуюся бумажную снежинку, винную чарку, слегка треснувшую от падения, сосновую веточку и укатившийся к ногам повелителя Северных демонов мандарин. Неспроста ведь Система назвала эти предметы квестовыми. Значит, зачем-то они должны пригодиться. По системному времени реального мира было девятнадцатое декабря. До Нового Года оставалось всего-то менее двух недель! И ему, бедному изнурённому автору, за это время нужно было каким-то поистине сказочным образом перебросить себя и своего подозрительного спутника с совершенно другого конца мира не просто в Северные пустоши, а в ту самую проклятую комнату, украшением и подготовкой к празднику которой он занимался по велению всё той же Системы последние две недели! Той самой подготовкой, из-за которой Мобэй-цзюнь отчего-то теперь считает, что он собирался его убить каким-то нелепым проклятием! И эта электронная зараза даже не сообщила, что будет, если не поспеть выполнить задание к сроку, хотя до этого весь мозг ему проела угрозами применить к беззащитному Пользователю-01 адские кары, если он откажется от выполнения или не справится с пресловутым предварительным квестом. Мобэй-цзюнь смотрел на внезапно засуетившегося слугу свысока, недовольно нахмурившись, сквозь муть, начавшую застилать его глаза от губительного для создания ледяной природы жара. Пытаться пройти сквозь пространственную ткань в этом месте было бесполезно, поскольку здешняя каменная порода подавляла и без того быстро иссякающие духовные силы, и демон опасался при неудачном перемещении, расстроенном природными магическими полями, оказаться выброшенным прямиком в расплавленную магму. Запрятав за пазуху «квестовые вещи», Шан Цинхуа, увидев, как Мобэй-цзюнь тяжело оперся одной рукой о горячий камень скалы, немедленно подскочил к нему и перебросил другую руку короля через своё плечо, оттащив демона от раскалённой стены. Бледная кожа демона нехорошо раскраснелась. От лениво протекающего в подземной пещере лавового потока исходил жар интенсивнее и яростней адского, высасывая из тела ледяного демона духовные силы жадными глотками, стремительно иссушая его организм, делая беспомощным и слабым. — Нам нужно немедленно убираться отсюда, мой король, — лихорадочно проговорил заклинатель, с досадой вспомнив, что не имел сейчас при себе ни единого талисмана — ни для регулирования температуры тела, ни для перемещения, ни для защиты от нападения монстров. Мобэй-цзюнь скосил на него затуманенный недобрый взгляд, от которого Шан Цинхуа привычно поёжился, но ношу свою не отпустил. Сейчас они оба могли заживо свариться здесь. Времени на страх перед собственным творением у невезучего писателя точно не было. Да и не станет ведь Мобэй-цзюнь убивать того, кто, рискуя собой, пытается его спасти? По крайней мере, Шан Цинхуа, учитывая свой прошлый опыт первой встречи с ледяным демоном, на это надеялся… Удерживать разум в сознании Мобэй-цзюню удавалось уже с трудом. Маленький человек, взвалив на себя тяжёлое тело обессилившего демона, тащил его в глубины подземного лабиринта подальше от лавового потока на подгибающихся ногах, шумно глотая горячий душный воздух. Шан Цинхуа не бросил его. Как муравей, старательно тянул превышающую его собственные размеры и массу ношу, хотя сам, не обладая должным уровнем развития золотого ядра, находился в опасности. Сквозь взмокшие одежды лорда Аньдин Мобэй-цзюнь ощущал запредельный, ненормальный даже для человека телесный жар и тяжёлое, гулкое и неровное биение чужого сердца. Этот приглушённый звук, пойманный чутким демоническим слухом, болезненно ухнул в голове, и Мобэй-цзюнь, полностью навалившись на тонкого и не отличающегося могучим сложением заклинателя, потерял сознание… Откровенно говоря, прийти в себя король Северных Пустошей уже и не рассчитывал. Шан Цинхуа сам был еле живой и тащил его на последнем издыхании. В пещерной ловушке, в которой они оба оказались, использовать духовные силы было невозможно — разве что только поддерживать сколько-нибудь собственное тело, пока жар огненной реки не испарит из него всю влагу. Но… Мобэй-цзюнь открыл глаза — и уткнулся заледеневшим взглядом в чужой обнажённый торс. Над его головой раздавалось бессвязное хлопотливое бормотание, и ко лбу его то и дело прикладывали приятно холодящий кожу влажный платок. Тело демона было погружено в ледяную воду подземной реки, протекающей через просторный грот, сквозь щели потолка которого местами просачивался серебристый лунный свет. Мобэй-цзюнь убрал ото лба сжимающую платок руку заклинателя и пристально уставился в лицо попытавшегося приветливо улыбнуться ему человека. Кажется, вышло это у Шан Цинхуа отвратительно, поскольку демон тут же грозно свёл брови, заметив, что спасший его слуга снова боится. Река, образовавшаяся благодаря холодным подземным ключам, в гроте скапливала свои воды в естественном каменном бассейне. В этот бассейн и был усажен король Северных Пустошей. Мобэй-цзюнь, не отрывая взгляда от стушевавшегося и отползшего на почтительное расстояние от края бассейна Шан Цинхуа, с наслаждением ощущал, как благодаря ледяному источнику его силы постепенно возвращаются, а состояние нормализуется. Молчание становилось тягучим и напряжённым. Заклинатель был по пояс нагим, а его стройные бёдра прикрывали только штаны нижних одежд, насквозь промокшие, плотно прилегающие к телу и совсем ничего не скрывающие. — Прошу простить этого слугу за его недостойный вид! — Шан Цинхуа внезапно бухнулся лицом оземь, расценив потяжелевший взор господина как опасность для себя быть в перспективе растерзанным, и начал униженно вымаливать прощение. — Этот невежественный случайно упал в воду, когда укладывал Ваше Величество в бассейн! — Встань! — раздражённо процедил Мобэй-цзюнь сквозь зубы, но Шан Цинхуа не спешил исполнять его приказание, пока не удостоверился, что из взгляда демона исчезла та будоражащая кровь пронзительность. Повелитель Северных Пустошей огляделся. Скалы грота представляли собой насыщенно-жёлтый песчаник с золотыми вкраплениями кварца, который, рассеивая по каменному пространству яркий свет полной луны, окрашивал предметы в солнечно-рыжий цвет. Через весь грот, вырываясь из чёрных глубин узкой пещеры и кое-где ниспадая прямо со стен чистым прозрачным водопадом, затем извиваясь внутри природной залы, протекала река, рождённая холодными подземными ключами, которая расширялась и разливалась далее по течению. По этой реке вполне могла бы проплыть небольшая лодка. По выступающим камням скалы были развешаны мокрые одежды лорда пика Аньдин, а на камне ровной прямоугольной формы, возвышавшемся посреди грота и у которого теперь сидел на коленях его слуга, аккуратной стопкой были сложены королевские азуритовые одежды. Под камнем Мобэй-цзюнь заметил сбережённые Шан Цинхуа разномастные предметы, с которыми тот, похоже, по некой странной причине совершенно не желал расставаться. Среди этой нелепой композиции выделялась киноварно-красная пиала для вина. И она среди всех ревностно охраняемых заклинателем вещей казалась наиболее полезной. — Принеси воды. Глубокий голос короля вывел Шан Цинхуа из оцепенелого состояния нервозных размышлений о том, что же следует делать дальше. Лорд Аньдин, чувствующий себя смущённо в своём уязвимо-голом виде, бегло посмотрел на Мобэй-цзюня, проследил за направлением его взора и, быстро подхватив с пола захватившую внимание демона чашу, ринулся исполнять его приказание. Влажные волосы Шан Цинхуа, пребывающие после купания в ледяной воде в беспорядке, прилипали к его спине, тёмными молниями прочерчивая наливающиеся лиловым пятна на его коже, золотистой в мягких отсветах жёлтого кварца. Чистые струи воды, весело падающей вниз со скальной стены, быстро наполнили маленький сосуд, и когда заклинатель повернулся к ожидающему его королю, то наткнулся на его устрашающе мрачное лицо — до такой степени, что лорд Аньдин едва не выронил чашку из дрогнувших рук. «Да чем я мог его разозлить, просто стоя к нему спиной! — мысленно взвыл писатель, осторожно подходя к бассейну, где располагался Мобэй-цзюнь, и стараясь лишний раз на него не смотреть. — Я был слишком нерасторопным? Или его так раздражает моя нагота? Но я же объяснился! Мой король, какой же вы чёрствый!» Пока Шан Цинхуа перебирал варианты причин дурного расположения духа Северного короля, он успел подойти к каменному бассейну и опуститься перед царственным демоном на колени. «Ах, вот ведь я идиот! — продолжал сокрушаться в мыслях заклинатель. — Стоять спиной к королю — это верх неприличия! Я оскорбил его, поэтому он и злится…» Ожидая непременного наказания за свою оплошность, Шан Цинхуа нерешительно протянул к королю руки, дабы передать ему чашу, и — едва резко не отпрянул назад, когда, всплеснув в бассейне водой, Мобэй-цзюнь потянулся к нему и схватил обеими руками сжимавшие сосуд ладони заклинателя. Когда ошеломлённый вспыхнувшим внутри жаром Самолёт вскинул на испугавшего его своими действиями демона глаза, Мобэй-цзюнь уже пил поднесённую ему воду прямо из человеческих рук. Он сделал всего пару глотков, но ладоней заклинателя из своих рук так и не выпустил. В чаше всё ещё оставалась свежая ключевая вода. — Пей, — велел Владыка Северных Пустошей, подтолкнув чашу к губам склоненного над бассейном человека, и внимательно наблюдая за вмиг покрасневшим лордом острым прищуренным взором. — Н-но. Мой король… — Шан Цинхуа запаниковал, сам до конца не осознавая почему. Действия Мобэй-цзюня казались ему странными, и он на чистом рефлексе начал отнекиваться. — Я ведь принёс эту воду для вас. Как я смею?.. Холодные пальцы на его руках сильнее сжались, едва впиваясь — не до крови, но весьма ощутимо — когтями в нежную кожу, и у Самолёта от страха пересохло в горле. Он совершенно не мог ничего прочитать по мрачному лицу короля. Шан Цинхуа не понимал значения действий Мобэй-цзюня, который смотрел на него так, будто жаждал его смерти, но при этом заставлял его пить воду из одной с ним чаши. Это заклинателя смущало и страшило одновременно. И пока он часто и лихорадочно глотал воду из рук Северного короля под его прояснившимся взором, Шан Цинхуа не мог отделаться от странных и неловких ассоциаций. Он ведь писал свою новеллу, размышлял Самолёт, в классическом китайском сеттинге. Но ведь ситуация, где два голых мужика пьют из одного сосуда посреди мрачного грота на отшибе мира, не может содержать в себе никакого сакрального ритуального смысла?.. «Это ведь не «Соединение губ в чаше», так ведь?» — взволнованно пронеслось в перегруженном разрозненными паническими мыслями мозгу лорда Аньдин, пока он наблюдал, как его божественно сложенный король, горделиво выходящий из ледяной реки, разбивал треклятый сосуд на мелкие песчинки о золото стен грота. Мобэй-цзюнь ненавидел ошибаться. Но в отношении Шан Цинхуа он ошибался постоянно, и последняя его ошибка едва не стоила его самому ценному слуге жизни. Он несправедливо вспылил, ослеплённый с детства привитой извечными предательствами подозрительностью и забыв о доверии, которым наградил хитроумного, но преданного ему человека. А этот человек был ни в чём не виновен. Напротив, он оказался в беде, будучи рядом с ним, и спас его. Снова. Шан Цинхуа до конца держал слово следовать за своим королем. И вознаградить преданность заклинателя стало для очнувшегося демона первейшей обязанностью и целью. А что может быть ценнее, чем связать драгоценного человека со своим королём самыми крепкими узами? Так, чтобы далёкий от демонических традиций человек понял его намерения… В значении непонятных действий Шан Цинхуа, которые привели их взаимоотношения к недопониманию, Мобэй-цзюнь решил разобраться постепенно и позже. Как и с теми, кто вздумал избавиться и от него, и от его советника. А затем намерениям придать официальный статус. Сейчас же следовало позаботиться о том, чтобы вырваться за пределы Южного царства демонов. Его духовные силы по-прежнему блокировались природной магической аномалией, а значит они недалеко ушли от Южного тектонического разлома. Пол грота под ступнями ледяного демона был тёплым… — Как ты отыскал это место? — спросил Мобэй-цзюнь. Несмотря на всю неразбериху, творившуюся в голове потерявшегося в вихре событий писателя, он, стыдясь своего обнажённого вида перед великолепием короля и неловко переминаясь с ноги на ногу у края бассейна, при этом, пока Мобэй-цзюнь одевался, откровенно любовался крепким телом своего идеала, чистейшей бледностью кожи без единого изъяна, под которой красиво проступали очертания сильных мышц. Унёсшись в своих недостижимых мечтаниях на воображаемые Небеса, Шан Цинхуа не услышал обращённого к нему вопроса. — Шан Цинхуа! Заклинатель едва вздрогнул и во всё том же воображении надавал себе пощёчин за то, что позволил себе расслабиться. — Прошу прощения, мой король! — извиняющимся тоном воскликнул заклинатель и собирался было отвесить царственному демону поклон для пущей убедительности своего раскаяния, но тот сковал его тело таким замораживающим взглядом, что Шан Цинхуа так и остался стоять неподвижно. — Как ты отыскал это место? — ещё раз повторил Мобэй-цзюнь. Шан Цинхуа, наконец, отмер, подошёл к прямоугольному камню в центре грота и поднял из-под щербины под ним старый свиток. Когда он разложил свиток на поверхности камня, стало понятно, что это была чрезвычайно детальная карта чуть ли не всего Царства демонов. — Не так давно мне удалось раздобыть эту невероятную редкость, мой король, — пояснил Шан Цинхуа и склонился над картой. На самом деле эту карту он в тяжёлом словесном бою выторговал у скряги-Системы, выменяв её на все свои кровно заработанные баллы. Ему срочно требовалось отнести лишившегося сил демонического короля куда-нибудь в холодное место, но в лабиринтах тектонического разлома, куда их зашвырнуло, самостоятельно петлять было безрассудно и бесполезно. Он сам был еле жив, и организм его истощался и обезвоживался ничуть не медленнее тела ледяного демона. Вот так все его крохи в 1800 баллов ушли на приобретение карты. Самолёт помнил, что прописывал в этих лабиринтах, желая сделать акцент на контрастах природы, ключи ледяных вод, так же как прописывал на крайнем севере Царства демонов огненные фонтаны бьющих глубоко из-под земли гейзеров. Получив заветную карту, Шан Цинхуа в голос проскулил: чтобы добраться от магматических пещер к ближайшему гроту с ледяной рекой, ему необходимо было преодолеть со своей немалой ношей на плечах ни много, ни мало сорок ли, двигаясь сквозь пещеры непременно вверх — где по естественным ступеням, а где прямо по практически отвесным скалам. Без страховки. И практически без сил. Шан Цинхуа совершил подвиг. Самолёт, можно сказать, гордился своим тяжким походом. Он потратил на то, чтобы уцелеть самому, не дать погибнуть своему любимому персонажу и доставить их в безопасное место, почти сутки и все свои скудные человеческие силы. Его золотое ядро, которое он мог использовать посреди магической аномалии только на поддержание своего тела в тонусе, под конец миссии гудело как перекалившийся паровой котёл. Последние силы ушли на то, чтобы раздеть Мобэй-цзюня и уложить того в холодную воду. И эта наипростейшая задача его, в конце концов, доконала: он ослаб настолько, что бултыхнулся в реку прямо в одежде вслед за своим королём… Шан Цинхуа указал тонким пальцем на место в дальнем нижнем краю карты со знаками гор и нитей рек и сказал: — Вот здесь сейчас мы находимся. Эта река протекает из Южного царства демонов прямо сквозь границу с человеческим миром. Мы могли бы пойти по её течению и выйти прямо к горам Лао. Там живут даоши-отшельники. Их учение чуждо мирским заботам, и взаимоотношения между демонами и людьми их не волнуют. Мы могли бы попросить у них повозку или талисманы для перемещения. Мобэй-цзюнь, слушая рассуждения своего советника, задумчиво рассматривал разложенную на камне карту. За тем, как водит по свитку палец заклинателя, он едва проследил. Зато нашёл место, куда они изначально попали. Мобэй-цзюнь посмотрел на хрупкого человека, склоненного над картой и живо излагающего свои идеи, прошёлся взглядом по его расцвеченной свежими синяками спине, на которой он нёс до безопасного места своего короля. Эти травмы оставил на этом верном человеке его необоснованный гнев… У Шан Цинхуа внезапно перехватило дыхание, и он замолчал. Холодная ладонь Мобэй-цзюня легла ему на спину, снимая уныло саднящее чувство, въевшееся ему под кожу после крепкого удара о скалы. Демон медленно водил рукой по его синякам, и Шан Цинхуа боялся пошевелиться, совершенно не понимая, зачем король делает это, и как на это должен реагировать он. — Мой король? — нерешительно попробовал прощупать почву заклинатель. — М? «Это нисколько не помогло!» — отчаялся Шан Цинхуа. — Мои одежды наверняка уже просохли. Стены в гроте тёплые. Так что, мой король, вы не позволите этому слуге привести себя в порядок? На счастье шатких нервов заклинателя, он не увидел, как Мобэй-цзюнь недовольно нахмурился. Приятная прохлада с кожи Шан Цинхуа исчезла, и заклинатель даже расстроился от возобновившегося мерзкого ощущения пульсирующих жаром синяков и ссадин. Схватившись за одежды как за спасительный парус, Самолёт возблагодарил тепло местных скал, работавших совсем как батареи. По крайней мере нижнее бельё и нижнее ханьфу уже полностью высохли, а верхнее — было терпимо влажным. На то, что штаны, которые он с себя не снимал, тоже до конца не просохли, Шан Цинхуа наплевал. Ему казалось, что одетым ему будет спокойней. — Зачем ты вырезал мои фигуры из бумаги? — вдруг спросил ледяным тоном Мобэй-цзюнь, и Шан Цинхуа возжелал немедленно провалиться под землю — прямо в горячую адскую лаву. Заклинатель тревожно вцепился в свои верхние одежды, которые ещё не успел надеть, и жалостливо посмотрел на впившегося в него острым взором короля. Отвечать Шан Цинхуа не хотелось. Но взгляд Мобэй-цзюня был настолько пронзителен, что заклинатель ощутил, будто его разделают мучительней и страшнее, если он не ответит, нежели если скажет правду. Вариант солгать почему-то в богатую на фантазию голову писателя не пришёл. Способность лгать своему королю, если, конечно, дело не касалось Системы, он утратил уже давно — когда осознал, что на самом деле готов следовать за своим идеалом до конца своей истории… Однако говорить правду Мобэй-цзюню было стыдно. Демон удивительно терпеливо ожидал и подгонять стушевавшегося человека не пытался. — Понимаете… — наконец собравшись с духом, начал Шан Цинхуа и исподлобья глянул на своего короля, спокойно выдохнув, когда увидел, что в чертах Мобэй-цзюня нет следа нетерпения или гнева. — Я вовсе не хотел этого! Я пытался вырезать снежинки — хотел украсить ими комнату к празднику. Но мой король занимал все мои мысли, и у меня как-то само собой получались лишь ваши силуэты. Но я честно не пытался вас проклинать! Шан Цинхуа и моргнуть не успел, как Мобэй-цзюнь оказался рядом, нависнув непробиваемой грозной стеной над съёжившимся под его зловещим напором заклинателем. Лёд в синих глазах демона переливался пугающим блеском. — Этот король занимал твои мысли. В горле лорда Аньдин, порядком утомившегося слишком частыми за последние сутки эмоциональными испытаниями, вновь пересохло, и он еле сумел выдавить из себя слабое: — Да… Его устрашающее детище воздело могучую руку вверх, и Шан Цинхуа уже распрощался с целостностью своего мозга, рассчитав, что удар придётся аккурат на его бедовую голову. Голова Самолёта испуганно вжалась в плечи и тут же ощутила на себе непривычную тяжесть. Большая рука демона осторожно легла на чужую макушку и потрепала заклинателя по голове. Шан Цинхуа немного расслабился и приоткрыл глаза, осмелившись подсмотреть за своим королём. Мобэй-цзюнь внимательно наблюдал за лицом человека. Обычно грустные глаза заклинателя смотрели сейчас на него с удивлением. И это было определённо лучше, чем страх. — Праздник, — произнёс Мобэй-цзюнь, прекращая внезапную незамысловатую ласку. Расслабившийся под мягкими прикосновениями Шан Цинхуа с готовностью объяснил: — В тех местах, откуда я родом, Новый Год празднуют также и в первый день второго месяца зимы. Нам нужно вернуться до наступления праздника, мой король. Это очень важно! Шан Цинхуа не схлопотал от своего короля. Его не ударили. Ему не оторвали голову за мысли о царственном ледяном демоне. Значит ли это, что Мобэй-цзюню было приятно, что какой-то не стоящий внимания ничтожный слуга думал о нём? Но опыт его обеих жизней так и твердил: «Это невозможно…» — Успеем, — уверенно заявил Мобэй-цзюнь, и у Шан Цинхуа внутри всё затрепетало от этого властного низкого тембра. — Вернёмся и отпразднуем твой праздник. Шан Цинхуа растерянно моргнул. И невзначай вспомнил фрагмент из инструкций Системы: [Персонаж «Мобэй-цзюнь» готов сопровождать вас при выполнении квеста.]