Его прекрасные песни

Изабелла остановилась посреди переполненной людьми улицы и, тяжело дыша после долгого бега, осмотрелась по сторонам. Картинка перед глазами слегка расплывалась, отчего лица прохожих сливались в одно цветное пятно, однако, несмотря на всё это, она всё равно пыталась отыскать среди них Лесли. Прищуривалась, старательно приглядывалась к каждому человеку, которого только видела, в надежде найти его. Однако все её усилия оказались тщетными: его здесь не было. Она поняла это, когда спустя десять минут поисков так и не обнаружила ничего, что говорило бы о его присутствии. Тяжело вздохнув и покачав головой, она убрала с лица мешающиеся волосы, выбившиеся из причёски, подождала, пока цветастое месиво перед глазами полностью станет чётким, и побежала дальше. Мысленно она перебирала все возможные варианты того, куда бы он мог пойти. Таких мест было всего несколько на весь город: его собственный дом, приют, в котором они с Изабеллой выросли, и их особенное место. Туда они часто приходили вместе или поодиночке, когда чувствовали себя плохо. Их место обладало особенной энергетикой, которая помогала им обоим успокоиться, собраться с мыслями. И когда она подумала об этом, то поняла, что Лесли, скорее всего, ушёл именно туда. Просто потому что после того, что произошло с ним в университете, ему наверняка хотелось побыть одному, просто посидеть в тишине и поиграть на мандолине. Решив именно так, Изабелла направилась к тому самому месту. Она не прогадала: когда она уже подходила к небольшой полянке, которую они нашли, ещё будучи детьми, то услышала знакомую мелодию. Она была непривычно тихой, грустной и в какой-то степени даже меланхоличной, однако, несмотря на всё это, Изабелла узнала её. Такую музыку мог играть только Лесли, больше никто. И, судя по тому, как печально она звучала, сейчас он чувствовал себя просто отвратительно. Поняв это, Изабелла нахмурилась и ускорила шаг. Ей хотелось как можно скорее оказаться там, рядом с ним, чтобы обнять, успокоить и поддержать его. Невольно она даже представляла его, склонившегося над мандолиной и тихо рыдающего, пока шла, и это подгоняло её. А ещё через пару минут она наконец-то добралась до полянки, где и увидела Лесли. Он сидел к ней спиной на бревне, низко склонив голову, и, по всей видимости, держал в руках свой инструмент. Присмотревшись внимательнее, Изабелла поняла, что он медленно перебирал пальцами струны. Его плечи мелко подрагивали, и, когда она это заметила, её сердце болезненно сжалось в груди. Лесли действительно плакал. Закусив нижнюю губу, Изабелла быстро направилась к нему. Она даже не старалась ступать осторожно и бесшумно, потому что знала, что он всё равно не услышит. Подойдя достаточно близко к бревну, на котором он сидел, она аккуратно опустила одну руку на его плечо. Лесли вздрогнул от неожиданности, невольно дёрнулся и медленно обернулся. Поначалу его лицо выражало испуг, однако, как только он встретился с её фиалковыми глазами, оно изменилось, сделалось спокойным. На губах появилась лёгкая улыбка, и он, утерев рукавом рубашки слёзы, ручьями текущие по щекам, произнёс: — Ох, Изабелла, это ты… Присев рядом с ним на бревно, Изабелла стала жестикулировать. " Ты так сильно расстроился из-за этих придурков?» — жестами спросила она. — Они сказали, что таким, как я, не место ни в их университете, ни в музыке… — Лесли тяжело вздохнул и опустил взгляд, чуть сжав пальцами мандолину. — Знаешь, Белла, я думаю, они правы… Она чуть нахмурилась. Поднявшись с бревна и сев перед ним так, чтобы он её видел, она вновь начала показывать что-то руками. «Не говори глупостей, Лесли. Ты прекрасный музыкант, даже если ничего не слышишь. У тебя получаются замечательные песни, а эти идиоты тебе просто завидуют» — Но ведь они правда правы… Какой из меня музыкант, если я даже не слышу того, что создаю? — он до боли закусил нижнюю губу, и в уголках его небесных глаз вновь проступили слёзы. Изабелла, заметив это, чуть приподнялась и мягко стёрла их большими пальцами. «Быть может, ты этого не слышишь, но зато слышу я. И я говорю тебе, что твои песни чудесные. Когда я слушаю их, у меня на душе сразу же становится легко и спокойно. Поэтому они замечательные, кто бы что ни говорил» — Правда?.. Ты правда… так считаешь?.. — шмыгнув носом, спросил он и с надеждой заглянул ей в глаза. Изабелла слегка улыбнулась и утвердительно кивнула. «Ну конечно. Лесли, ты — самый удивительный музыкант, которого я знаю, и я искренне счастлива, что повстречала тебя», — прожестикулировала она. — Спасибо… — тихо, едва различимо прошептал он, и из его глаз снова хлынули слёзы, но на этот раз уже от радости. — Спасибо тебе, Изабелла… Я тоже счастлив, что повстречал тебя… — сказал он и, зажмурившись, крепко обнял её. Она прикрыла глаза и прижала его к себе, ласково погладила по спине. Изабелла любила Лесли. Любила его за безграничную доброту, которую он проявлял к абсолютно всем живым существам, за искреннюю улыбку, дарящую свет и тепло, и за чистые, словно безоблачное летнее небо, голубые глаза. Но ещё больше она любила его прекрасные песни, которые он сочинял, даже несмотря на его глухоту. И она искренне жалела, что он сам не мог услышать, насколько чудесная музыка у него получалась. Но у него была она, Изабелла, которая могла это показать на собственном примере. И она показывала. И будет показывать и дальше, потому что он не должен плакать.