Нарисовать мечту

Донателло для проверки и тренировки ума принялся воспроизводить по памяти различные сведения, сверяясь с архивами, начиная с дат рождения друзей и заканчивая последними добытыми данными о враге. Умник все еще не мог долго ходить выпрямившись, чтобы не закружилась голова, и для разминки тела выполнял простенькие медленные, плавные движения, чтобы не атрофировались мышцы от бездействия. В положении йога в додзе он тихо чеканил вслух сводки фактов, останавливался и перечитывал оригиналы со страниц ноутбука. От этого голова побаливала, но не настолько, чтобы прекратить. К тому же грешновато не воспользоваться отсутствием братьев, дабы не получить нагоняй за то, что не отдыхал. — Основная деятельность тайного ордена Затмение функционирует через сеть сект Полночь, которая является надежным, сложновычисляемым прикрытием в виду мастерски запутанных взаимосвязей, большинство из которых приводят в тупики и легко сбивают со следа. Вербовщики связываются с избранными коллегиально кандидатурами тем или иным способом, включая полное инкогнито, и постепенно начинают включать механизмы взаимодействия с субъектом. На первом этапе для человека все выглядит так, будто он самостоятельно добивается успеха в тех областях, в развитии которых заинтересовано тайное сообщество. Далее на втором этапе по определенной схеме вербовщик дает понять, что все, что окружало на пути к достижению цели, не случайно и сложилось с подачи ресурсов Полночи, а не только собственными кропотливыми силами. На третьем этапе возникает три варианта развития событий. Три-один состоит в том, что вербуемый сам соглашается в последующем продолжать безвозмездно содействовать ордену и выполнять кое-какие поручения по конкретно заданным пунктам в рамках специализации субъекта. Три-два заключается в том, чтобы начать навязчивое параноидальное преследование несогласного возместить ущерб из-за отказа в содействии ордену всеми доступными методами. Начиная с постоянных звонков и заканчивая чередой случайных, на первый взгляд, событий, из-за которых у человека всегда возникают беспросветные неприятности на пустом месте. О чем двадцать четыре на семь напоминает в той или иной форме вербовщик, пока загнанный субъект не сдастся. Три-три введен для вербовки тех людей, чьи способности или знакомства представляют особую ценность, и подразумевает принудительную промывку мозгов тем или иным методом, отличным от предыдущих двух. На четвертом этапе человек живет так, будто является свободной единицей общества. На деле зависит от распоряжений ордена, а неповиновение приводит к повторению пункта три. Обращение в полицию или в какие-либо другие законозащитные органы не приносят результатов, поскольку, так называемые, агенты, в кого переквалифицируют вербуемого по окончанию бессрочной, пожизненной сделки, присутствуют во всех сферах жизни страны, начиная с бездомных и завершая политиками. Причем доказать реальность претензии крайне сложно без сомнений в ее адекватности. В ином случае предусмотрена полная ликвидация с зачисткой всех сведений о человеке и обработка его знакомых. Стоит сделать ремарку о том, что к убийствам простых гранжан Затмение прибегает в редких, исключительных случаях, ибо в основе их кодекса заложено бережная манипуляция с человеческими ресурсами в угоду собственного властвования. Донни притормозил, сверился, цокнул недовольно. Вольный пересказ, не слово в слово, но ничего не упущено. Выдохнул, поменял позу и продолжил: — Ныне известная под именем Кэролайн Райнз, она была одной из таких зачистчиков до тех пор, пока не поступил приказ вырезать перспективных гениальных студентов-сирот, сумевших частично докопаться до истины. Предупредить смерть подростков не удалось, но отступница спаслась, добыв важные доказательства деятельности Полночи и Затмения. Она сменила внешность и скрывалась пять лет. Полгода назад переехала в Нью-Йорк, чтобы помешать планам ордена, который сильно расширился за эти годы и сменил расположение штаб-квартиры. — Что ты там бормочешь, Донни? – в тренировочной показалась улыбчивая моська Микеланджело. Но, когда он увидел открытый ноутбук с текстом, нахмурился, подошел к компьютеру и захлопнул крышку: — Ты обещал. Еще пару деньков без этого! — Да я просто… – оправдывался гений. — Никаких просто, молодой человек! – уткнув в бока руки, возмущался младший. — Не такой уж и молодой. Да и не совсем человек, – упрямился шутливо профессор. — Не переводи стрелки, – едва сдерживая суровое выражение, перечил Оранжевый. Чем строже пытался казаться, тем смешнее становилось. – Почему не доел курочку из бульона? — Не влезла. Ты же знаешь, как у меня с едой. А если еще и мутит… – кареглазому снова не дали договорить. — Вот что, бро, пойдем-ка я в тебя запихну силой! – Микеланджело потащил за плечи Дона вверх, чтобы он поднялся. – Даже если тебя потом стошнит. Побуду садистом. — Можно я только крылышко съем? – вздыхая, будто его вели на каторгу, понадеялся Донателло. — Еще чего! Ножку ты съешь тоже. И кусочек грудки. И даже вареный лук! – перечислял хитро весельчак. — Нет, только не вареный лук! Сжалься! – посмеялся в кулак Дон. – Я готов тогда даже на куриную попку согласиться! Проходя на кухню, парни столкнулись с Леонардо. Мутант, держась за живот, справился о здоровье брата: — Как ты, Донни? — Негодяй просидел за ноутбуком, пока нас не было! – выпалил со строгостью Майк, опережая раненого. Сдал с потрохами, но умник не обиделся. — Да я без напрягу не работал, а просто читал, честно, – оправдывался гений. – Я бы не стал вредить себе, ведь голова моя основная ценность! — Поэтому и на здоровую пренебрегаешь режимом питания и сна, – цокнул лидер. Люди и черепахи не меняются. В старости, поди, будет так же отчитывать гения за то, что тот таков. Желудок Синего заревел зверем. Оба младших рефлекторно опустили шеи на громкий вибрирующий, булькающий звук. Микеланджело приподнял в удивлении надбровную дугу, проясняя неувязочку: — Так вы же с Рафом, вроде, набили брюхо до отказа вкусняшками! Неужели посетил святой дожор? — Кажется, живот попросту опустел, – растерянно ответил Леонардо, потирая лоб. – Похоже, что только ложки возвращаются на родину. — О, так выходит, что только те предметы, что были в руках Ди, возвращаются в квартиру?! – размышлял озорник и, хихикая, заключил: — Обидно, наверное, подруженции. Пожрал, вышел — опять голодный! — Вот теперь у меня точно голова заболит! О чем вы? – пожаловался Донателло, потирая виски. — Ничоси тебя на хавчик пробило, Раф! – поразился Майки, отбросив низко челюсть. Его возглас обратил все внимание на себя, а вопрос Дона повис в воздухе. Старшие обернулись туда, куда с восхищением смотрел младший, нахваливая: — Великолепно, Раф! Невозможный сэндвич! Уважуха, бро! Рафаэль на подносе нес в спальню десятиярусный бутерброд с колбасой, сыром и овощами. Два слоя с кетчупом и салатом, два — горчицей и огурцами, два — майонезом и помидорами, два — сливками и грибами и два — арахисовой пастой и авокадо. Конструкция дополнительно приправлена луком, чесноком, перцем и посыпана кунжутом. Хулиган, задумавшись, дернулся, когда его окликнули, чуть не уронив шаткое угощение. — У меня стресс, – пробасил здоровяк с усмешкой. – Буду заедать. Меня не трогать. — Бон аппети! – пожелал добродушно Донателло. Соблазнительный многоэтажник не способствовал повышению собственного аппетита. — Спасибо, – поблагодарил темперамент, поспешно удаляясь. Урчание его желудка было слышно даже на довольно большом расстоянии. Желудок Лео снова пропел дифирамбы, присоединяясь к жалобе собрата. Щеки главы семьи зарделись, он виновато улыбнулся. Оранжевый, почувствовав себя героем, предложил, давя горделивую лыбу: — Так что, всем по супчику?

***

Я проснулась к полудню от нежного аромата. Несвойственный ранний подъем Дианы (а уснули мы под утро) меня не напряг, а порадовал. В кои-то веки я встала в выходной не первой! Да еще и к готовому завтраку. Даже без будильника каким-то образом обычно просыпалась до соседки, не считая тех дней, когда у нас не совпадал уикенд. — Что у нас? – приведя себя в порядок, спросила я, войдя на кухню. Студентка, поверх домашней одежды нацепившая скучный передник, что-то переворачивала на сковороде. Я со смешком подумала о том, что неплохо бы подарить ей новый, обязательно с принтом пластрона черепахи. Находясь в мире панцирных ниндзя, было бы иронично. — Оладьи, – ответила девушка, кивнув на стол. – Присаживайся. Сейчас будем пробовать, – интригующе улыбнулась и отключила плиту. Пока последняя порция доходила на разгоряченной поверхности сама, поставила большую глубокую миску, накрытую полотенцем, на стол. Налила в подготовленные заранее кружки с чаем кипяток и присела напротив. Блюдца для оладушек с порциями сметаны и приборы также стояли на местах. Мне стало жутко неловко, с чем поделилась: — Мне когда-нибудь кусок в горло не полезет. Совесть задушит. Я тебя так часто не кормлю. — Мне не сложно. Правда очень нравится угощать, – смущенно проговорила студентка и выжидающе вперилась в меня, чтобы не пропустить первую реакцию. Забавно, что каждый раз она переживала, будто готовила впервые. — Вкусно, – закинув первый горячий кусок без сметаны, не дожевав, высказалась я. Язык слегка пекло. – Очень вкусно. По-другому не бывает из рук мастера, – улыбнулась, подмигнув. — Спасибо, – скромно посмеялась Диана и предложила: — Может, сразу после еды выйдем на прогулку? — Конечно, – запив сладкую выпечку, согласилась. – На самом деле я тут кое-что подумала. Ходить по городу в шмотках наемницы, пожалуй, слишком палевно. А отсюда мне ничего не вытащить. Поэтому сперва закажу экспресс-доставку одежды (понять бы еще, какой размер выбрать, но, впрочем, оверсайз в помощь) и рюкзак. Может, кеды какие. Буду как Спайдермен менять прикид по необходимости. Останется еще выбрать, где прятать рюкзак, когда домой возвращаться. — Мда, запарно, конечно, – посочувствовала соседка. — Да ладно, – тряхнула я рукой. – По крайней мере это решаемо. Через полчаса мы стояли в не очень уютной части дворика подальше от основных дорожек в ожидании курьера. Заказ обязались выполнить в течение всего двадцати минут. Вот это сервис! Шмотки по Интернету еще не доводилось заказывать (да и муторно, с моей-то нестандартной фигурой, у которой низ и верх не пропорциональны и даже вживую фигушки что найдешь по-быстрому, чтобы нравилось и сидело хорошо), тем более по ускоренному режиму. — Наверное, примешь товар за меня, хорошо? Как-то стремновато выходить к доставщику в этом, – я провела рукой сверху до низу по костюму наемника. — Без проблем, – согласилась Диана с неуверенностью в тоне. Тоже побаивалась чего-то. Мы помолчали, наблюдая, как любопытные голуби подступали к нам. Три. Пять. Восемь. Эти летающие крысы один за другим прибывали откуда-то, будто по команде. Не выдержав, я прорычала, бросившись в стаю: — Гр-р-р-р! Птицы встрепенулись, взмыли вверх и приземлились обратно, но подальше. Особо упрямые и тупые, возвращались к людям. Не сильно помогло. — Да кыш-кыш! – не унималась я, тщетно распугивая пернатых размахиванием рук и криками. Терпеть ненавижу голубей. От них одна антисанитария и аллергия. Люто разозлили. Их становилось все больше, хотя очевидно, что наживы с нами не найти. — Вон отсюда! Псик! Долбанные пидульги! Курлык-курлык-курлык! Кому сказано?! Диана засмеялась. Вот чем занимаются киллеры в свободное время. А ведь у Кэролайн явно находилось что-то в арсенале, чтобы разобраться с птицами радикально. — Брось это. Они не понимают. Глупые. Лучше отойти самим, – студентка указала удобное место, – туда, например. – Мы пошли по ее наводке. Летающие ободрыши неохотно растягивали колонну. На скамье, к которой направились, дремала пара котов. Звери лишь ушами дернули, когда мы подошли, один приоткрыл и закрыл глаз. – Насчет понимания. А вот почему здесь все на русском? Парни соображают, что говорят не на своем, интересно? — Думаю, все дело в моих же руках, – ироничным тоном сказала я. – Первое издание изначально писала на русском. Реплики, фон, вывески и прочее. Перевести на английский мысли были, но это был бы второй этап кропотливой работы. Хорошо, что я не настолько хорошо его знаю, чтобы использовать изначально. Тебе было бы тяжелее. Да и не факт, что легко мне. Реальное общение и письменное, сама понимаешь, разное. Или же, если брать теорию Лео во внимание о том, что мы только срисовываем и списываем, на самом деле существуют вселенные, где властвует тот или иной язык как основной, причем его название с реальным, как у нас, может отличаться по звучанию. Вдруг здесь русские на английском звучат? — А как они тогда тут иностранный воспринимают, кстати? – задалась вопросом студентка. — Думаю, что просто не понимают без привязки к конкретным словам, – размышляла я. – Или тут языки как бы поменяны местами. Мой живот заунывно заурчал. Я вдруг поняла, что снова голодна. Мы с Дианой вопросительно пялились друг на друга. А желудок между тем вибрировал как белуга. — Такое ощущение, что я дня два ничего не ела, – призналась. – Аж слюну погнало. Реально внутри пусто! Оладушки куда-то пропали! А ты как? — Я переела, и это никуда не ушло, – ответила обеспокоенно Диана. – Наверное, тут как и с предметами из квартиры, которые пропадают насовсем, если выносишь их ты. А со мной действует иначе. — Что же это получается, мне еще и доставку еды вызвать? Придется есть по два раза, в своем и этом мире?! — Знаешь, а ведь наши запасы не пополняются, – заметила подруга. – Утром я убедилась в этом. А новые мы не можем занести к себе. Значит, рано или поздно тебе придется навсегда уйти из квартиры, чтобы не… — Не откинуться, – вздохнула я. – Короче, кормить нужно себя как двух разных персонажей по отдельности. Копец. Оправданное обжорство. И без вреда фигуре. Хотя бы в чем-то плюс. А как съехать с этой квартиры? Что там увидит арендодатель, когда придет проверять? Ее нужно оставить. — Обязательно! Я буду кушать здесь, а там жить по-прежнему. А ты снимешь где-нибудь еще, – грустно заключила девушка. — Черт, опять переезды! Нет, ну тогда ты со мной все равно будешь, – безоговорочно утвердила, – а за этой будешь присматривать. Нельзя ее терять. Единственный оазис нашей реальности. Но уже не безопасности. Для меня. — Ага, – поддержала ностальгический настрой Диана. – Печально. Та квартира, можно сказать, нас подружила. — И что же это получается? – загналась я. – Выходит, я как бы существую сразу в двух планах реальности? Да так, что если банально не жрать в одном из них, то туда не вернуться, так как получится, будто организм был без питания столько дней, сколько там отсутствовал? О, хо-хо. — И черепашки, наверное, вышли от нас голодными. Обидно, – подумала вслух Диана. Да и чем ей было меня успокоить? Пришло оповещение о прибытии курьера. Диана подошла к подъезду встречать доставщика с моим заранее оплаченным удаленно заказом: купленные на акции прямые синие джинсы, белая футболка, песочная толстовка и такие же кеды, несколько пар нижнего белья и носков, майка и шорты вместо пижамы, объемный рюкзак. На первое время должно хватить. Спрятавшись за куст, я переоделась и еле затолкала в рюкзак новое и форменное шмотье и ботинки, отказавшись наотрез нести часть вещей в пакете в руках. Все, что угодно, заставляйте, кроме как прибегать к подобному неудобству перемещаться! — Ну как? – я в шутку прошлась походкой модели. Остановилась, покрутилась. — Типичный житель Нью-Йорка, – поделилась мнением Диана. — Так и отлично, – возрадовалась я. – На то и был расчет. — Эх, руки так и чешутся тебя переодеть в платьишко или юбочку, если честно, – обойдя меня, чтобы осмотреть еще раз, призналась подруга. – Я ни ту тебя, ни эту не видела в более женственном обличье. — Вернемся к этой теме летом, – пообещала я, имитируя возвращение манекенщицы за кулисы, перед этим посередине фантазийной линии став в позу для воображаемого фотографа. — Где дефилировать научилась? – посмеиваясь, спросила студентка. Мы были крайне далеки с ней на тему моды, поэтому даже баловство и пародию могли принять за профессиональный подход. Особенно на контрасте, ведь в повседневности осанку не держу, горблюсь, всегда тороплюсь, переваливаясь, как утка. — Не то что прям по-настоящему дефилировать, – растягивала слова я, смущаясь, и поведала: — В выпускном классе отец одной из одноклассниц работал постановщиком, организатором мероприятий, аниматором и так далее. Прямо по-настоящему, профессионально. Так что для финального номера для выпускного бала от класса с эффектным выходом на сцену вызубрили кое-какие движения. У кого как получилось по итогу, но нас реально выдрессировать пытались. Кстати, презабавно было смотреть, как мужик в сотый раз, психанув, показывает, как наступать с носка на пятку, покачивая бедрами. Дескать, вон я мужик и то умею, ибо ничего сложного. А еще переделанные песни, которые даже хором пели, записывали в настоящей звукозаписывающей студии, – горделиво продолжила я, – чтобы потом исполнить под фонограмму и никто не налажал. Правда, у кого слуха не имелось от слова совсем, не участвовал в записи, а во время выступления, как всегда, просто рты открывали. В общем, крайне маленький, но опыт работы в медиа имеется, если это так можно назвать. Прикоснулась к изнанке такого вот всякого. Было, правда, уже давно. — Ого, – поразилась Диана. – Здорово. Желудок снова дал о себе знать. Погладив себя за живот, я сдалась: — Пойдем-ка для начала сходим в ближайшую же забегаловку. Я уже посмотрела на карте. За углом тут какая-то безымянная кафеха. А то иначе точно сдохну. Мысли о смерти всю жизнь меня преследовали, начиная с нежного юношества и даже чуть раньше. Старость, болезнь, голод, насилие, случайность, суицид. Казалось, что никогда не испытывала страха перед собственной кончиной, в каком-то смысле ждала и надеялась прекратить страдания своего живого состояния существа. Однако открывшаяся перспектива невзначай выпилиться в псевдо-реальности или мире черепах из-за банального неравноценного нахождения по времени в той или иной части бытия не прельщала. Если умру как Кэролайн, достаточно скоро и как Кира, ведь рано или поздно тупо нечего будет есть. А мучительная смерть как раз напугала: до этого момента чаще задумывалась только о скоропостижных, резких, безболезненных, красивых смертях и по сути посему — невероятных, редких, надуманных, сказочных, постановочных. Может, вовсе мы так связаны, что погибнем обе? А вот если откинусь я в квартире, то что станет с Кэролайн: вернется к радости Рафа или тоже испарится? Бутерброд из разрезанного пополам огромного круассана с ветчиной и сыром пришелся мне по вкусу, а эспрессо — божественен. Диану я угостила капучино с сиропом из зеленого банана. Она тоже осталась в восторге. Прогуливаясь по Нью-Йорку с разинутыми ртами, мы с подругой попали под спонтанный дождь, который ничто не предвещало. Стоя под навесом отеля, защищавшего нас от сплошной стены влаги, я снова схватилась за ревущий живот. — Опять голодна? – сочувственно узнавала студентка. – Может, тебе нужно намного больше энергии, чтобы находиться в чужом теле? — Да нет, – скривилась в лице. – Если бы. Похоже, что круассан был просрочен, – усмехнулась я и подытожила: — Сегодня день урчания живота.