Touch you

Музыка играла настолько громко, что удивляло то, что посетители чуть ли не самого дорогого секс-клуба Москвы все ещё обладали способностью слышать. Сегодня был воистину важный день — если депутату понравятся стройные мальчишки, крутящиеся на шестах и вытворяющие такое, что встанет даже у импотента, то папочка подбросит клубу дополнительный миллиончик, а не ему понравиться не может — только те, кто сидят в танке последние двадцать лет, не знают о нетрадиционной ориентации депутата и его фетише на молодых особей своего пола. Бледные, худые тела, разминаясь на шестах, выгибались так, что выйти из клуба натуралом — задача посложнее, чем умереть не при Путине. Одно из них растягивалось на платформе, одновременно подбирая образ сегодняшнего вечера — клиентов будет больше, чем дохуя, поэтому нужно быть неотразимым. Хотя, обладателю тела это особо и не требовалось — Владимир был изюминкой клуба, главным стриптизёром, который мог заставить кончить любого, лишь разок потёршись об его пах, мог создать в животе каждого по сто сорок бабочек, а лишь от одного взгляда на его белых выступающих ключиц, о которые, казалось, можно порезаться, стоит лишь протянуть палец, оргазмировали все, находящиеся в его поле зрения. Алексей бы никогда не зашел бы в такого рода заведение, если бы не ебучий спор, ведь платить пятихатку Мазу ему хотелось чуть меньше, чем оставаться верным своим принципам, поэтому Хес, сглотнув наконец решился открыть двери клуба. Вошедшего парня сразу оглупило замедленной версией какого-то трека «Пошлой Молли», никак кстати подчеркивающей атмосферу клуба. Смешались ароматы сотни дорогущих парфюмов, в воздухе стоял запах пота, но нет, не отталкивающий, а наоборот — естественный, чуть солоноватый, даже приятный, как подметил Хесус, подходящий к барной стойке на втором этаже, откуда открывался широкий обзор на площадку с пилонами. Леша наконец оказался в непривычной для себя обстановке — все вокруг казалось каким-то непонятным, неизвестным, но от этого более манящим, поэтому парень, словно маленький ребенок, стремился изучить абсолютно все. Он наспех сделал фотку-доказательство для Ильи, и бросив усатому бармену короткое «Виски со льдом, наличными», стал пожирать взглядом шесты, к которым постепенно начали подходить стриптизёры, проверяя их и разминаясь перед выступлением. Стриптизёрши-женщины же в этом клубе обладали далеко не такой же популярностью, как горячие парни, но удивительно, что клуб до сих пор не получил клеймо «гей». — Дамы и господа, встречайте, звезда сегодняшнего вечера — Владимир Семенюк ! — внезапно взревел ведущий, и на площадку вышел он. Высокий блондин, одетый в тёмные джинсы с потертостями в области колен, ягодиц и паха. Футболки на нем не было — лишь чёрная кожанка, наброшенная на плечи. И Хес заметил ещё одно — его глаза. Этот оттенок нельзя было описать словами — будто в глубокий океан добавили пару капель чистого неба и не перемешали всё в единое целое, а оставили колебаться разводами. Владимир, в свою очередь, закинул ногу на пилон, и, согнув её, прогнулся в пояснице, элегантно раскинув руки назад. И прозвучал первый аккорд. Мужчина прокрутился на шесте и сполз на саму площадку, где резко встал на ноги и, ухватившись за основание пилона, легко подпрыгнул и раскинул ноги в поперечный шпагат, повиснув вверх ногами. Перекинув руки, он собрал ноги вместе и скрестил их так, чтобы они крепко держались за скользкий железный шест: казалось, мужчина выпрямился по всей длине пилона, после чего он резко его отпустил, чем вызвал больше шокированный, чем беспокойный вздох. Владимир сполз и, наконец, встал на площадку, толкнувшись пахом к шесту, имитируя половой акт, в то же время «надрачивая» шест правой рукой... Брюнет пораженно следил за каждым шагом стриптизера, не отрывая от него глаз. Со стороны могло показаться, что подобные движения словно гипнотизируют Хесуса — так оно и было. Бугор в штанах начинал стремительно набухать — если бы в обычное время парень жутко смутился бы и начал чем нибудь прикрывать это место, то сейчас Деду было наплевать — сейчас в мире существовало лишь только два человека: он и Вова. Давай же, посмотри на меня, я тут, наверху, тебе стоит лишь просто поднять твои ахуенные глаза, которые какого-то хуя заставили сотню мурашек бегать сейчас по моему телу... И он увидел. Заметил худое тело, сгорбившееся над бокалом с нетронутым виски, в котором лёд растаял больше не от времени, а от жара его тела. Семенюк впился взглядом в ярко-зелёные глаза и танцевал только для них. Музыка закончила играть и мужчина отстранился от пилона, ухмыльнувшись Алексею. Последнему, в свою очередь, было недостаточно. Было слишком мало Вовы, поэтому он, словно загипнотизированный, поплелся к ресепшену и еле шевелящимися губами произнёс: — Владимира Семенюк, на один час...Пожалуйста, — добавил он, — не каждый день, извините, проститута заказываешь. Хотя нет, Владимира невозможно было назвать проститутом — слишком уж грязным для него являлось это слово. — Ваша приватная комната под номером девять и карта от неё, ожидайте, стриптизёр подойдёт через пять минут, — мило улыбнулась администратор, на бейджике которой аккуратно было выведено «Оксана Суркова» Да, секс, а особенно с таким мужчиной — пиздец какое дорогое удовольствие, семь тысяч отдать за час потрахушек, пусть даже и с ахуенным мужчиной все равно жаба душит, но Хесу сейчас было абсолютно похуй, поэтому он кивнул администратору, схватил карту и на ватных ногах поплелся ко входу в приватную зону клуба. — Это же ты — тот самый, кто на меня пол всего выступления пялился, не так ли? Ну что, понравилось? — усмехнулся вошедший в «трахательную» комнату Блондин, проводя рукой по небритой щетине. — Очень сильно, — искренно выдохнул Хесус, падая на необъятных размеров кровать, на которой, казалось, могло уместиться человек шесть. Он будто оказался прямо перед своим кумиром, по которому сох лет с двух. Хотя, это было отчасти правдой, только благовел он над Вовочкой не с двух лет, а лишь пятнадцать минут. — Что медлить, у нас не так уж и много времени, — внезапно прохрипел Братишкин, резко вскинув кисти рук и упершись ими на плечи парня, оказываясь прямо над ним. Он опустил лицо совсем низко, до его губ оставались лишь жалкие миллиметры... Поцелуй меня... — Да, — прошептал Вова и жадно впился в губы мальчишки, окончательно падая на него сверху. Он запустил руку в его прическу, перебирая пальцами его волосы, а другой взяв его за подбородок и притягивая к своему рту ещё сильнее. Хес чуть не помер прямо там же, судорожно отвечая на поцелуй, боясь того, что Братишкин скажет что-то типо «И это все?», «А ты хоть целовался?», боясь того, что Вова уйдёт. А Владимир уже не уйдет. И Семенюк знал это точно. Семенюк знал, что таких как Леша у него не было никогда, знал, что ни в коем случае не просрет такой шанс, знал, что ни разу не чувствовал настоящей влюбленности в своего клиента. Впервые Владимир трахался не потому, что так нужно, а потому что он хотел сам. Желал. Его руки опытно раздели Хеса, сорвав с него рубашку и ремень с джинс, перекрывавшие доступ к невероятному рельефу парня, который Вова немедля начал выцеловывать, оставляя аккуратные алые засосы, заполнившие уже треть всей площади тела. Леша, в свою очередь, решил помочь партнеру, расстегивая ширинку его штанов и пытаясь их стянуть. Мужчины избавились от всех элементов одежды, Семенюк стал совсем нагим, но на Вове еще оставались черные боксеры, внутри которых член уже горел от желания повалить мальца и трахнуть на этой же чертовой шелковой простыне. Семенюк провел по нижней части живота Губанова рукой, и последний издал отрывистый стон, смешанный с выдохом. Господи, блядский экстаз. — Нет уж, актив у нас сегодня ты, понял? — отрывисто сказал Хес, скидывая Владимира вниз и прыгая на него сверху, после чего тот взял его член в рот и начал активно сосать Братишкину, который сразу закрыл глаза, впервые наслаждаясь процессом. — Не помню, когда мы переходили на "ты", Лех, — рассмеялся Семенюк и легко вскрикнул под легкий пинок Хесуса и короткое беззлобное "Какой же пидор, вы посмотрите на него...". Леша успел поцеловать каждый участок члена и паха Вовы , который слабо стонал, в ожидании того самого. Интересно, когда из страстного альфа-самца стриптизёра он успел превратиться в стонущую суку, которая кончает от простых оральных ласк? Владимир подошёл к шкафчику напротив и открыл первый отсек, вынимая из него одну глянцевую упаковку с презервативом и бутылек со смазкой — в секс-клубе в приватной комнате без них даже делать нечего, так что Семенюк надел первый и развернул Хеса, поставив к себе раком, предварительно закинув его на кровать. — Доверяешь мне? — Доверяю. Хесус почувствовал, как Вова капнул холодной смазкой прямо меж ягодиц, аккуратно распределив ее. Он взял парня за руку, вставляя один палец — Хесус выпрямился словно струнка, постепенно привыкая к ощущениям. Да, от Владимира не утаился и тот факт, что раньше в жопу этот паренек не ебался, да и тут сложно было не догадаться, учитывая то, насколько он узкий внутри. — Да тебя только разрабатывать и разрабатывать, — выдохнул Вова с усмешкой, но вводя второй палец намного медленнее, чем первый — Хес сжал простыни, укусив подушку, чтобы не застонать. Боль пропала после третьего пальца, остался лишь небольшой дискомфорт. Братишкин вытащил руку из Хесуса, поднес член к дырочке, постепенно толкнувшись в неё и, мать его, Алексей чуть сознание не потерял от мгновенного возбуждения, нахлынувшего резкой волной на обоих. После первых двух толчков пассив начал самостоятельно насаживаться на Вову, уже не контролируя стоны. Семенюк сжал в руках талию  Губанова , бешено двигаясь в крышесносном темпе и прерывисто дыша, изредка издавая короткие, но громкие стоны. Один секс может сказать о человеке намного больше, чем месяцы общения, в нем невозможно подделать чувства, нельзя солгать. И Леша с Вовой это прекрасно понимали, хоть и казалось это странным — как можно за столь короткий промежуток времени настолько сблизиться друг с другом? Владимир сделал еще пару толчков и кончил на спину Губанова, откинувшись на подушки и обнимая парня. Леша положил свою голову на грудь Семенюка и стал прислушиваться к его ровному громкому дыханию. Он лежал считай с незнакомцем (ну потрахались они, ну бывает!) но он был готов поклясться, что ни одному человеку он не доверяет также, как Владимиру. — У Оксаны попросишь мой номер, позвони мне завтра утром, когда твой горящий тощий зад напомнит обо мне, — хихикнул Семенюк, прижимая Лешу поближе к себе. — Ага, конечно. Обязательно позвоню, — с сарказмом произнес Губанов, в глубине души прекрасно понимая, что конечно он ему наберет. И Братишкин был в этом уверен.