Любимая кукла.

Он исчез, оставив один на один со своими страхами и ненавистью. В глазах потемнело от собственного бессилия и злости, кто ее просил поворачиваться к нему спиной? Какой идиот повернется к врагу спиной? Даже если есть надежда на то, что у твоего врага совершенно нет сил. Что она сейчас может сделать? Да ровным счетом ничего, со связанными руками не позовешь на помощь, не призовешь духа. Сейчас ей казалось, что сама комната давит на нее невыносимым грузом, вдавливая ее в матрац. Чувствовать себя мошкой под лупой, знать, что в данный момент ты ничто, трепыхаться в сетях, понимая, что шансы выбраться настолько малы, что их можно с трудом разглядеть. Вспомнить уроки ее учителя: в любой ситуации сохранять спокойствие, размышлять надо на холодную голову, без тумана сомнений и борьбы, лучше просто расслабиться и забыться на мгновенье, а может и вечность, главное - постараться ни о чем не думать. "Ну и как здесь расслабишься?! Черт!" - но больше всего она ругала себя за одну оплошность, что она за медиум такой, который не носит с собой четки? Возможно, именно они могли спасти ее свободу, и сейчас бы она не лежала полуголая, в цепях и наручниках. Может быть, она именно сейчас бы, как всегда, прогоняла своего жениха на очередную тренировку, может быть, она вновь бы рассоединяла очередную глупую битву между Реном и Треем. Но что теперь? Весь ее мир вдруг разбился на маленькие частицы материи, словно стекло трескается, встречаясь с полом. Что смысл быть плененным зверем? Чего добивается безжалостный убийца и, вдобавок, насильник, как оказалось? Правда ли он верит в то, что она когда-то добровольно согласится быть его шлюхой только из-за того, что не перетерпит боль? Лучше быть раненым на свободе, чем невредимым в клетке. Она никогда не согласится ублажать этого нахального ублюдка с повадками ребенка, но с замашками взрослого. Неужели его так обделили женским вниманием, что он мстит каждой, кто ему отказал в роли его девушки? Она вытерпит все, что он для нее подготовит, а когда, наконец, снимет с нее все эти железки, отправит зов Йо, ей бы только суметь одну комбинацию пальцев сделать - и какое-то время даже Хао не прикоснется к ней. Он еще пожалеет, что решил сделать из нее подстилку. Мог бы существовать себе дальше, и они бы о нем даже не знали, но он сделал ошибку. Остальное за малым, пусть только вернется! Легкое колыхание воздуха и жаркое пламя огня, вновь этот силуэт, эта отвратительная ухмылка и неизменно насмехающиеся глаза. - Ну что, ты подумала? Добровольно будешь приносить мне удовольствие или мне пока самому себе его обеспечивать? - вновь этот оскал хищника. Сейчас она чувствовала себя маленьким кроликом, который по собственной глупости забрел на территорию льва, а тот с радостью и "доброжелательностью" смотрит на свой будущий ужин. И не убежишь - догонит и проглотит, даже не подавится, но и оставаться еще глупее, все равно что совать голову в пасть дикому тигру. Его пальцы пробегаются по ее животику и спускаются к белым кружевам трусиков. Она вздрогнула от касания горячих пальцев на прохладной коже, но ее попытка отодвинуться от неприятных ощущений не принесла успехов. - Все еще противишься мне? Думаешь, все выдержишь под этой маской хладнокровия? Дорогая, тебе еще очень долго учиться скрывать свои истинные эмоции, может, глупцы, окружающие тебя, не видят их, но мой кругозор куда больше, прочитать тебя по лицу сможет любой умный человек. Жаль, что умных осталось столько же, сколько листьев на одном дереве, а поскольку листья имеют привычку опадать, то еще меньше. - Прекрати говорить загадками и метафорами, мне плевать на твой кругозор и на то, сколько по-твоему осталось умных людей! Как бы ты не оказался именно тем листом, что опадает, а может уже и опал, - резко произнесла Анна и прикрыла глаза. Хладнокровие и безразличие. Ей нужно расслабиться, гнев и ярость не должны застилать ее разум, если она не хочет оступиться и вновь попасться в очередные сети, которые столь вежливо расставил Асакура. Глубокий вдох, секунды тянутся как минуты. Она не позволит овладеть своим сознанием, не вчера родилась, не позволит ему управлять собой, всего лишь дернув за нужные ниточки. Недооценила. Взыграла самоуверенность. Пара слов - а сознание пронзил острый приступ злобы и отчаянья, но она поспешила убрать это из головы, и так слишком много сомнений сейчас кружат у нее в мыслях, словно сухие листья, которые ветер уносит поскорее далеко вдаль. Висок стал пульсировать от переизбытка чувств и эмоций, чем приносил легкую боль. Он все еще считает ее наивной девочкой, которая без посторонней помощи не способна сделать и шага в жестокую жизнь. Одна ошибка и ограниченная свобода - самое меньшее наказание жизни, ведь она не прощает ошибок и бьет с каждым разом все сильнее. Пока у тебя есть силы, ты встанешь и сделаешь следующий шаг на пути к цели, но иногда подняться сил уже нет, и тогда жизнь без капли сожаления добивает тебя, сравнивая с пылью. Открыв глаза, она заметила испытывающий взгляд некогда сильнейшего шамана. - Хм, интересно, сколько раз мне нужно будет тебя поиметь, чтобы ты сломалась и перестала мне дерзить? Поверь, у нас много времени это проверить, так что, пожалуй, начнем прямо сейчас, - он провел языком по ее губе и прикусил ее, та лишь поморщилась и отвернулась. Хао схватил ее подбородок двумя пальцами, тем самым не давая ей отвернуться. Он припал к ее губам и стал покусывать их, языком он постарался проникнуть внутрь, но она с силой сжала зубы. Пытаться вертеть головой она перестала практически сразу - нет смысла силы попусту тратить. Он сильнее сжал пальцы, и она ойкнула от давящей боли, а он проник языком внутрь. Ему хотелось, чтобы их языки сплелись в страстном танце, чтобы она стонала и молила его не останавливаться, но она не собиралась сдаваться ему в плен. Пока. Ему нравилось дразнить ее, лаская своим языком, нравилось чувствовать, как ее тело извивается под ним, желая столкнуть с себя тяжесть его тела. Только когда он запоздало почувствовал на языке металлический вкус своей крови, оторвался от ее губ и ухмыльнулся, слизнув кровь с губы. Сейчас ее взгляд пылал от ненависти и обиды. Конечно, он ведь так подло с ней поступил. Что бы она ни сделала сейчас, все станет началом проигрыша, и, как бы мерзко не было это признавать, он полностью превозмогает ее что по физической силе, что по силе духа, куда не взгляни, а не позвав на помощь, ей не спастись. Не ей жалеть о своих ошибках, она человек, и ошибки ей так же присущи. Сейчас она чувствовала, как Асакура медленно вырывает тоненькие ниточки ее самообладания, словно маленькие перышки птицы, покрытые легким пушком. - За эти столетия моей жизни я научился ждать, но вот тебя мне хочется прямо сейчас, и твои мысли только усиливают мое желание. Жалеешь, что не научилась управлять сознанием человека? Могу продемонстрировать это на твоем теле. В любом случае, твое сознание мне не важно, куда лучше твое тело, дорогая. Ты будешь извиваться, будешь сама меня ублажать, доставлять мне чудовищное наслаждение. Но в то же время будешь кричать от того, как противны тебе мои прикосновения, будешь кричать от безысходности, от отсутствия выбора и боли, которую будешь приносить себе сама, - тихо шептал Хао и, кусая ее за ушко, водил руками по ее телу. С каждым его словом в ее глазах все больше плескался ужас. - И знаешь, я сделаю это прямо сейчас, так что лучше тебе просто смириться с судьбой и отдаться мне добровольно, это тебя убедило, раба собственных приоритетов? - А мне казалось, что ты перестал меня недооценивать. Думаешь, у меня настолько слабое сознание, что я даже не смогу тебе воспротивиться? Раньше я могла ставить блоки на мысли, и даже тебе не удалось их прорвать, что изменилось? - ядовито произнесла Киояма, ведь сознательно понимала, что ее последний шанс - нападение. Его ухмылка распаляла желание провалиться в спокойный мрак, созданный собственным пониманием отсутствия осознания. Казалось, что если теплые щупальца мрака окутают тебя, то ты почувствуешь себя на какое-то мгновение в полной безопасности, и лишь спустя пару мгновений начнешь осознавать, что они сжимают тебя все сильнее, желая раздавить и уничтожить. Но реальность ведь не лучше, не так ли? Что смысл плясать под чей-то ритм, словно заведенная фигурка балерины в винтажной шкатулке? - Ты меня не слушала, моя милая. Разве я что-то говорил про твое сознание? Ты вполне будешь осознавать, что делаешь, - его пальцы поднялись к ее лицу и провели по лбу, останавливаясь на правом виске. - Я говорю о твоем теле. Его подчинить не составит мне никакого труда, ведь физически без своих возможностей ты не так уж и сильна, - слова - словно острое лезвие катаны, что может рассечь плоть человека единым мастерским мановением руки. Он знал, что этими словами опускает ее самолюбие и гордость ниже плинтуса. Его рука так же медленно спустилась на животик девушки и сделала пару круговых движений. На мгновенье он убрал от нее свои руки и в воздухе начертил необычный узор, который практически мгновенно вспыхнул пламенем. В контурах черного круга пылали ярко-оранжевые знаки, между ними проходила кроваво-красная лента, в которой медиум с трудом смогла узнать змею. Знаки изменились и опустились на ее плечи, в этот момент ей показалось, что эти знаки на ее теле выводили острым лезвием кинжала, глаза начали слезиться. - Не сопротивляйся, будет только больнее, - насмешливо произнес шаман и провел по месту, где вырисовывались знаки подчинения. Анна, про себя бросив Хао проклятья, полные ненависти, сцепив зубы продолжала терпеть. В глазах Повелителя Огня вспыхнул вечное пламя, и он впился в губы девушки, одним щелчком пальцев освобождая ту от оков. Она усмехнулась, сильно прикусив его губу, она же управляет своим телом, неужели он настолько наивен? - Куколка, попробуй возбудить меня, - ехидно произнес шаман, ложась на спину и усаживая девушку себе на бедра. Вдруг девушка с ужасом осознала, что она проводит рукой по его груди, медленно расстегивая черную атласную рубашку. - Мерзавец! Что ты делаешь? - гневно вскрикнула медиум, расстегивая последнюю пуговицу. - Хочу заметить, что я сейчас ничего не делаю, это ты меня сейчас пытаешься раздеть, - он усмехался, насмехаясь над ее бесплодными попытками самой управлять своим телом. Она обвела пальчиком его правый сосок и стала спускаться ниже, из ее уст вырвался яростный рык загнанного в угол животного, когда она стала стягивать с него штаны. Ее плечи горели неистовым огнем, ведь она не собиралась так просто доставлять ему удовольствие. Она уперто сопротивлялась знакам подчинения, и именно ее сопротивление с каждой секундой приносило все большую боль, от чего в глазах темнело с каждой вспышкой боли. По плечу стекла тоненькая струйка крови, лишь на пару секунд она вновь смогла управлять своим телом, но потом все вернулось. "Черт, не может быть, что я настолько слаба и не могу справиться со своим телом! Мне нужно расслабить сознание, тело подчиняется сознанию, и лишь успокоив мысли я смогу наконец вырваться из лап этого гада!" - гневно думала итако, пытаясь совладать с разумом, который только больше заполняла злость. Она почувствовала, как ее вновь перевернули на спину, а Асакура грозно нависал над ней. Ее руки вновь сдавили холодные оковы наручников. Он медленно, наслаждаясь каждым своим движением и ее взглядом, стал снимать с нее белье. Даже сейчас, когда ее щиколотки не сжимал холод железа, она не могла его сбросить, ведь тело все еще отказывалось ее слушаться. Стоило ему дотронуться пальцем до ее груди, как она прогнулась, хотя эти прикосновения не приносили ни капли удовольствия. Он сжал ее грудь рукой и приблизился к ее личику. - Сейчас ты столь необыкновенна. Прогибаешься подо мной, потому как мне этого хочется, и в то же время твое лицо так и блещет ненавистью и злобой, что же будет, когда ты будешь кричать от боли и изгибаться, потому как телу это будет нравиться по моему приказу? - он невесомо поцеловал ее в губы и медленно спустился языком к шее, стал вести вниз, к груди. Ему так нравилось ощущать ее, ловить запах шоколада и корицы, чувствовать на себе взгляд, полный ненависти, а ведь он мстит не только ей, но и Йо. Его братишка даже не понимает, какой игрушкой обладал. Старший Асакура усмехнулся, спускаясь пальцами к ее сокровенному местечку. Стоило мысленно приказать ей раздвинуть ножки, как медиум, сознательно сопротивляясь, раздвинула их. Он провел пальцем по ее половым губам. - Знаешь, я бы мог сейчас аккуратно тебя взять, но мне же нужно тебя наказать... - он прищурился и разделся до конца. Приставил член к ее лону и, проведя языком по ее шее, резко вошел до конца. Анна приоткрыла рот от внезапной боли. Она, конечно, была уже не девственницей, но из-за маниакального желания Асакуры принести ей как можно больше боли, толчки были слишком грубыми и рваными. - О, значит мой братец все же понял, какая куколка рядом с ним, да? - скорее утверждение, чем вопрос. Он тихо прорычал ей эти пару слов, а ей стало невыносимо больно где-то в груди. Что сейчас чувствует ее Йо? Волнуется ли за нее? - Ублюдок! Подонок! - шипела девушка, принимая его рваные движения. Он покусывал ее губы, шею, оставляя засосы на груди, и желал, чтобы она поняла, кто хозяин. Он прикрыл глаза от жара, от приятных ощущений сжимающейся плоти. Он тихо постанывал, царапал ее бедра и иногда поглаживал бока. Еще пара резких толчков, он выходит из нее и кончает ей на живот. Простыни окрасились в красный цвет ее крови и белесый цвет спермы. Тяжело дыша, он встал и махнул рукой, знаки с ее плеча моментально исчезли, как и оковы на руках. Приятное покалывание всего тела оповестило ее, что она снова может сама им управлять. Щелчок его пальцев - и появляется белая дверь параллельно кровати. - Тебе стоит ополоснуться, ведь я не собираюсь сегодня ограничиться одним разом, - хитро произносит Асакура и выходит за дверь, которая сразу же исчезает. Сейчас она чувствует себя мерзко, но главное, что ее руки свободны, а остальное неважно...