Любимая кукла.

- Я повторю свой вопрос, что ты видела? - шаман был раздражен, если не взбешен. Ощущение резкого и кратковременного выброса силы человека, которого уже давно нет в живых явно не радовало шамана. Подливало масла в огонь и тот факт, что выброс такой энергии произошел рядом с итако и это так же настораживало, ведь некоторые тайны были унесены в могилу и Хао хотелось, чтобы эти тайны там и остались, никогда боле не тревожа давно забытые воспоминания. - Немедленно отпусти меня! Ничего я не видела. - с злостью ответила Анна и вырвалась из явно болезненных и неприятных "объятий", отплывая подальше от края, где стоял Повелитель Огня. Его вид настораживал и отталкивал, ведь в таком расположении духа Асакура мог и убить, даже не обратив внимания. Медиуму не понравилось, что разговор с погибшей Норико прервался, не понравилась и реакция шамана. Глупо было ожидать, что Хао не почувствовал бы потустороннюю энергию или не обратил бы на нее внимание. Однако было и то, что, несомненно, радовало Анну - если Хао настолько взбешен и встревожен, значит есть что-то очень важное, связанное с этой таинственной Норико. Возможно, это поможет в будущем избежать каких-либо контактов с таким ненавистным старшим Асакурой. А пока она должна не думать о ее мертвых, печальных глазах, о ее бесконечных всхлипах, о ее неразборчивом шепоте. Пока она должна просто не реагировать на произошедшее и тогда Хао, возможно, поверит в ее небылицы. Хао нервировала данная ситуация, да еще и упрямая Анна подливала масла в огонь, только усиливая гнев, бушующий в крови Повелителя Огня. Схватив за руку медиума и грубо закинув на плечо, шаман направился в спальню. Одежда моментально промокла от капелек воды, стекающих с сопротивляющейся девушки. Однако Хао совершенно не обращал на это внимание. Сейчас его волновала лишь пара вещей, первое - наказать упертую девчонку, а второе - все же узнать, что произошло и каким образом в этом участвовала сама Анна. Ведь ситуация складывалась не особо хорошо, ведь Хао был знаком такой выброс энергии, но он не мог вспомнить ни одного человека, способного на подобное. Возможно, шаман пустил бы все это на самотек - энергия не его приспешников, не его врагов, смысла переживать не было, но почему-то инстинкты подсказывали, что он в шаге от провала и, возможно, не обрати он внимание сейчас на происшествие, в будущем оно бы сыграло решающую роль в его мечте. Не особо заботясь о чувствах итако, Повелитель Огня бросил Анну на кровать. Девушка сразу схватила покрывало прикрываясь и с презрением наблюдая за сердитым шатеном. - Можешь не натягивать эту тряпку, Анна, она тебе не понадобится сегодня. - усмехнувшись, произнес шаман, умело скрывая свою ярость, которую можно было увидеть только в его глазах. Он, схватив за край покрывала, сдернул его с Киоямы и отбросил в угол спальни, после чего прижал ее к постели, предварительно сжав ее запястья, тем самым не давая особой надежды на сопротивление. Хао медленно провел языком по шее итако, вызывая у нее легкую дрожь, отнюдь не от удовольствия - от отвращения. - Однако, Анна, я сегодня крайне добр, поэтому ты можешь избежать своего долга сегодня просто рассказав что ты видела. Не правда ли заманчивое предложение? Особенно для тебя - той, кто страстно меня ненавидит и желает прикончить. - шептал Асакура на ушко Анне, обдавая ее горячим дыханием. - Я уже говорила - я ничего не видела! Так что мне нечего тебе сказать. - спокойно произнесла девушка, внутренне содрогаясь и понимая, на что она сейчас идет просто ради довольно хрупкой надежды на собственную свободу и таинственную, неизвестную помощь мертвой знакомой. Она знала - чтобы что-нибудь получить, приходится что-нибудь отдавать, чем-то жертвовать... А терпеть издевательства старшего Асакуры она уже привыкла, если к этому вообще можно привыкнуть. Она не может просто так упустить пусть и неизведанный, пока не понятный, но все же шанс на спасение - нельзя жертвовать будущим ради настоящего. Сейчас, возможно, у нее есть ключик от клетки, которая с каждым разом становится все меньше, ограничивающая и сдерживающая ее волю с каждым днем все больше и больше. - Тогда я как следует наслажусь твоим тельцем. И уж поверь, ты запомнишь это надолго, особенно удовольствие, свои крики и сладкие стоны, - шептал Хао, понимая, что это будет самое болезненное наказание, пусть и не физически - морально. Ведь любого человека нужно сломить сначала морально, а потом подчинить угасшее и безвольное сознание себе не составит труда. Хао, немного отстранившись, что-то шепнул, тем самым приковывая руки девушки к спинке кровати, после чего вновь припал к нагому телу медиума. Он вновь провел языком по шее, медленно спускаясь к высоко вздымающей груди, выводя только ему понятные узоры, оставляя маленькие синячки или не особо болезненные укусы. Он припал к затвердевшему соску, нежно оттягивая его зубами, а потом играя с ним языком, плавно массируя и сжимая вторую грудь рукой. Он получал моральное удовольствие от осознания того, как напряглось под ним тело той, что всегда отказывалась добровольно подчиниться ему, поддаться его притягательности и вешаться ему на шею, буквально умоляя его переспать с собой, как делали многие другие. Однако она отказалась быть такой, как сотни тысяч других людей, тем самым привлекая его, а играя на его самолюбии она сама заковала себя в цепи, которые теперь ее держат и не отпускают. Вдоволь наигравшись с девичьей прелестью Асакура стал спускаться ниже, оставляя на груди и животе влажную дорожку поцелуев и маленькие синячки. Анна рвано дышала и прикрыла глаза, понимая, что ее телу действия такого ненавистного ей человека доставляют удовольствие и она не могла ничего с собой поделать. Хоть все это было мерзко, противно, до дури больно и запретно, но тело против ее воли лишь поддавалось манипуляциям Повелителя Огня. Итако почему-то вспомнила Йо, вспомнила их прогулки по парку, его бессмысленную, но такую теплую и веселую болтовню, его вечную улыбку и оптимистичный настрой в любой ситуации, что бы не происходило, он все встречал с улыбкой и никогда не бросал друзей в беде. Воспоминания застряли комом в горле, хотелось рвать и метать, хотелось уткнуться в чье-то плече и разреветься, но она сильная. Она никогда не показывала свои слабости. Никогда не давала себе свободы в действиях, ограничивая рамками "железной леди". Вынуждена быть сильной, даже если не хочется, даже когда гордость скулит и воет от позора и стыда, даже когда сердце щемит в груди, а страх липкой жижей не позволяет даже вдохнуть хоть немного кислорода. И сейчас она лежит под мерзостным ублюдком, который не знает и не желает знать отказа. Который готов пойти на все, лишь бы все было по его спланированной схеме. Анне было легче, когда она представляла, что сейчас это липкое, противное удовольствие дарит ей Йо, а не Хао, но представляя на месте Хао Йо она лишь оскверняла его память... А ощущая горячие пальцы Хао задыхалась от желания кричать, сопротивляться, но путы, связывающие ее руки странно действовали на ее сознание, не давая даже шевельнутся. Хао медленно раздвинул стройные ножки медиума, наблюдая за судорожно сжимающимися кулачками итако и дрожащими ресницами. Анна почувствовала его дыхание на лобке и попыталась сделать попытку отодвинуться от него, избавиться от этой неловкости и стыда, от нарастающего возбуждения. Послышался смешок и ее прижали за бедра к перине, не давая избежать будущих действий шамана. Хао провел языком по складочкам девичьей плоти и вторгся во влажную глубину естества итако, вырывая из сомкнутых губ сдержанный и тихий стон. Ласка для слуха шамана. Его медленные, методичные круговые движения сводили девушку с ума, заставляя желать врага, но лишь телом, разум же кричал и бился в истерике, осознавая, что поддается искушению. Совершает греховное соитие с врагом. Однако она ничего не могла с собой поделать, ощущая плавные движения в себе, но уже сдерживая рвущиеся из груди постанывания и лишь дрожь выдавала ее истинное состояние. Асакура оторвался от влажной плоти, надменно и победно наблюдая за покрасневшей Киоямой. Немедля скинув с себя одежду и отправив ее куда-подальше в дальний угол спальни, он шире развел ее ножки и, прильнув к сладким устам Анны, вошел в желанное тело. Девушка больно укусила Хао и отвернулась, не желая доставлять еще такое удовольствие, как поцелуй, мерзавцу. Сейчас она была бы рада, если бы Хао, как бы это не звучало, изнасиловал ее как в первый раз. Чтобы от их соития была только боль, только кровоточащие раны и укусы, ведь тогда ей было бы легче себя оправдать. Легче смириться со своим положением, но нет, он намеренно доставляет ей удовольствие, тем самым оставляя глубокие раны глубоко в душе. Ведь выходит, что она получает удовольствие от измены, хотя разумом она понимает, что сама согласилась на это, чтобы спасти тысячи невинных людей от разгневанного шамана, но сердцем... Сердцем она чувствовала, что убивает своим решением душу светлого человека - душу Йо, который ее любит, а она его бросила ради незнакомых, чужих ей людей. Возможно, кто-то и осудил бы ее за такое решение, за решение оставить родного человека ради незнакомцев, но она принимала это решение хладнокровно, смотря на ситуацию с неким безразличием, не пытаясь найти выгоду в первом или же втором решении. Просто здраво оценивала размеры катастрофы... Хао стал плавно двигаться в итако, осыпая ее шею и грудь поцелуями. Иногда Анна сдержанно постанывала, мотая головой в разные стороны, пытаясь прийти в себя, вернуть господство разума над телом, а не наоборот, однако ничего не выходило. Слишком приятны были ощущения от трения чужой пульсирующей плоти, от обжигающих кожу губ, от языка, выводящего узоры и знаки. Повелителю Огня нравилось наблюдать за реакцией девушки на его прикосновения. Наблюдать за тем, как отзывается тело, как поддается навстречу немного грубым, быстрым толчкам, как прерывисто и тяжело дышит Анна, внутри борясь с собой. Движения становились все сильнее и быстрее. Анна, прогнувшись и прокусив губу до крови, дабы не издать звука, кончила, впервые получив наслаждение от секса со своим мучителем. Однако это удовольствие резало больнее клинка ее и так довольно настрадавшуюся душу. Хао же, еще пару раз толкнувшись в приятную глубину, замер и излился в Анну. Сжав губы в тонкую линию и глубоко вздохнув, успокаиваясь, итако открыла глаза, кидая на довольного шамана презрительный взгляд. - Немедленно отвяжи меня! - недовольно произнесла девушка, возвращая себе былое спокойствие и невозмутимость. - Нет, дорогуша, ты еще не отработала за свое вранье. В прошлый раз я так и не успел кое-что испробовать из-за твоего бесполезного побега, поэтому я сделаю это сейчас. - ухмыляясь, произнес шаман и перевернул Киояму на живот, ставя ее на четвереньки. В руки больно впились путы, вгрызаясь в бледную кожу и, явно, оставляя следы на запястьях. Итако совершенно не нравился голос шамана, поэтому терпя боль в запястьях, Анна вновь сделала несколько попыток вырваться и уйти от касаний безумного наглеца. Паника некстати охватывала тело девушки, оставляя разумно и спокойно реагировать исключительно разум после того, как пальцы Асакуры прошлись по упругой попке и немного помассировали сфинктер. Асакура замер в предвкушающей улыбке, доставая эфирное масло и выливая немного на пальцы, а после медленно проникая сразу двумя пальцами в попку Анны, отчего та скривилась и уткнулась в подушку. Пальцы плавно двигались в ней, хорошенько разрабатывая узенькую дырочку. Вскоре к двум пальцам прибавился третий, все так же плавно двигая ими, Хао стал целовать лопатки и шею девушки, у которой от таких действий прошлись мурашки по коже, все-таки любая ласка приятна. Повелитель Огня вынул пальцы из попки медиума и, схватив девушку за волосы, заставляя запрокинуть голову назад, впился зубами в ее шею и медленно вошел, вырывая из сомкнутых губ болезненный выкрик. Анна сжалась, начиная жалеть о своем необдуманном решении, о их чертовом соглашении и о ее нынешнем "положении". Асакура не дал возможности Киояме немного привыкнуть, сразу начиная двигаться, не особо заботясь о ее реакции, сейчас ему хотелось, наконец, получить удовольствие от ее криков. Анна прокусила губу, от чего по подбородку стекала тоненькая алая струйка, от боли хотелось выть, казалось, что ее тело разрывают. Настолько униженной она себя еще не чувствовала. Только что она изнывала от физического удовольствия и душевных терзаний, мечтая покончить со всем, а теперь ей хочется кричать, но морально она была рада происходящему. Эта боль перекрывала ее принудительную измену мужу, ее любимого Йо. Хао не церемонился более с девушкой, грубо вторгаясь в хрупкое тело медиума и постанывая от долгожданного удовольствия, от чувства всецелой победы над этим бренным миром. Толкнувшись еще несколько раз в попку Анны, шаман с тихим рычанием излился в нее и удовлетворенный лег рядом на кровати, щелкнув пальцами, он освободил, наконец, ее от пут. Анна перевернулась на бок, тихо шипя и потирая запястья. Ей было больно и мерзко, на губах застыла кровь, а внутри чувствовалась вязкая жидкость, что начинала медленно стекать по ногам. Пересилив себя, медиум встала с кровати и направилась в ванну смывать с себя ощущения прикосновений, воспоминания своих стонов и криков. Хао же направился за ней. - Ты хочешь сбежать, но не можешь себе позволить, да? Тяжкое бремя на тебе, дорогая. Я все равно узнаю, кого ты сегодня увидела, ты лишь немного продлила время моего неведения, только стоит ли мое неведение таких "мучений", Анна? Не тешь себя бессмысленными надеждами, вскоре все изменится, а ты будешь наблюдать за тем, как рушится то, что выстраивали шаманы на протяжении многих веков. Ты глупа, но я все еще надеюсь, что ты прозреешь, ведь ты идеальна... - шаман резко прижал ее к себе и прильнул к ее устам, проникая языком внутрь, не обращая внимание на протесты итако. Он отстранился от нее, когда почувствовал на губах вкус крови. Усмехнувшись, он закончил фразу, выходя из ванны и оставляя Анну наедине с собой: - ... для матери моего наследника.