То, что важно.

Канун Рождества порадовал жителей магической Британии свежевыпавшим снегом, белой шапкой укрывший голые деревья и серость улиц. Мягкое свечение уличных фонарей придавало какой-то особый шарм всему происходящему вокруг, а сладкий запах рождественского кекса заманчиво щекотал ноздри. В этот вечер все встреченные Фредом люди либо спешили по домам, либо неспешно прогуливались, наслаждаясь тихим вечером Сочельника. Фред же не относился ни к первым, ни ко вторым. Атмосфера всеобщего предвкушения не трогала его сердце, занятое переживаниями иного толка. Он тоскливо обвёл взглядом украшенные к праздникам витрины магазинов и лавочек, расположившихся на Косой Аллее, и тяжёлый вздох вырвался из его груди, тут же обращаясь облаком пара. Хотел бы и он сейчас спешить в их с Гермионой небольшую, но такую уютную и уже ставшую родной, квартиру, в которую они переехали несколько месяцев назад. Уизли улыбнулся, вспоминая все препирательства и споры по поводу обустройства жилища — такие незначительные мелочи, делающие их совместную жизнь более многогранной. Неординарный вкус Уизли в мебели причудливо сочетался с продуманным классическим стилем, который выбрала для отделки квартиры Гермиона. Так и получилось, что среди образцового порядка, наведенного Гермионой, лейтмотивом шумели в комнатах новые изобретения для магазина вредилок и летали разномастные воздушные змеи и птички-планы с разработками Фреда. Гермиона неизменно хмурилась, но невозмутимо лёгким движением волшебной палочки отправляла всех нарушителей спокойствия в другую комнату, подальше от документов и её рабочего места в гостиной. Фред только криво улыбался, мягко целовал любимую в щёку и отправлялся со всеми экспериментальными образцами на кухню. Их маленький мир. За этот год отношений они оба повзрослели, постепенно они учились чувствовать друг друга ещё более остро и чутко. Та близость, что открылась им и стала причиной того, что они полюбили друг друга, приобрела новую глубину. Возможно, тот Фред, который был ещё год назад, и начал бы спор о необходимости отправляться в Сочельник на другой континент, чтобы непременно успеть встретиться до праздников с одним из потенциальных инвесторов фонда, но тот, кем он был сейчас, не стал этого делать. Он слишком хорошо знал, сколько усилий вкладывала в этот проект Гермиона, даже при всём своём желании иногда он не мог быть помощником ей в этом деле. И было бы несправедливо просить её оставить своё детище, когда до осуществления задуманного оставалось всего несколько шагов. Именно поэтому, когда девушка этим утром с виноватым видом сообщила, что ей срочно нужно уехать, чтобы успеть перехватить инвестора в Нью-Йорке, Фред только молча подошёл к ней, чтобы поцеловать и пожелать удачи. Не желая быть свидетелем того, как она покидает их дом в день, который они планировали провести только вдвоём, он вышел из квартиры и отправился бесцельно бродить сначала по маггловскому Лондону а потом по Косому переулку. Желания появляться в Норе не возникало. Фред достал сотовый и посмотрел на экран. При всех затруднениях с документами, возникающих при необходимости неожиданно посетить магическую часть Америки, Гермиона должна была прибыть туда ещё полчаса назад, но до сих пор не позвонила и не написала смс. Фред обеспокоенно нахмурился, нажал на вызов и стал ждать ответа. Гудки, издеваясь, гулко звучали, но желанного голоса так и не было слышно. Решив, что Гермиона, вероятно, отвлеклась на что-то или у неё не было времени, он пошёл в сторону жилого района, где они снимали квартиру. Тревожные мысли одолевали старшего близнеца, но он целенаправленно переводил фокус внимания на другие вещи. Он представил, как уже утром будет встречать Гермиону у здания Министерства Магии, уставшую, но счастливую от проделанной работы. Как она прильнёт к нему и, нежно поцеловав, прошепчет в губы: «С Рождеством!», а он в свою очередь крепко обнимет её и зароется носом в тяжёлые мягкие кудри, пахнущие свежестью и бергамотом. Затем они отправятся в дом четы Грейнджер, чтобы разделить с родителями Гермионы праздничный обед и после проводить на рейс до Парижа. А вечером уже Нора распахнёт свои дружелюбные объятия для большой семьи Уизли. Все отпрыски Молли и Артура со своими семьями соберутся за большим столом, специально для этого торжества увеличенного и перемещённого с кухни в гостиную. Шум и гвалт будут стоять в доме до самой глубокой ночи, пока его последние обитатели, сражённые усталостью, танцами и ленивой дремотой, не отправятся спать. Да, такой была Нора. На секунду Фред остановился и закрыл глаза, наслаждаясь представленной картиной. Сейчас он придёт и снова позвонит Гермионе. Беспокойство вновь неприятно захолодило душу, заставляя возобновить путь и ускорить шаг. Охранные чары, наложенные на дверь квартиры, по обыкновению тёплыми иголочками пробежались по коже, пропуская. Ключ с мягко-железным звуком провернулся в замочной скважине, и Фред надавил на ручку, открывая дверь. Теплый свет прихожей приветливо освещал пространство, поощряя поскорее зайти и не пускать холод с улицы в квартиру. Уизли недоуменно нахмурился, кто мог прийти к ним? Конечно, у Гарри и Джорджа был дубликат ключей на всякий случай, но неожиданными гостями явно были не они — из кухни доносилась музыка и довольное мурлыканье в тон песням. Он подошёл к кухне и остановился, опираясь плечом о косяк, наблюдая неожиданную, но весьма любопытную картину. Спиной к нему стояла Гермиона, формочками усердно вырезала из теста печенья, и затем ловко отправляя их на противень. Неукротимые волны волос были собраны в пучок, оставляя на свободе несколько прядок, что подчеркивали красоту изящной белой шеи, к которой так любили прижиматься в поцелуе губы юноши. Юбка домашнего платья мягко покачивалась в такт пританцовываниям, а бантик фартука так и притягивал взгляд. Из-за музыки и увлечённости процессом приготовления имбирного печенья, Гермиона не слышала ни тихого хлопка закрытой Фредом входной двери, ни его аккуратные шаги позади. Поддавшись порыву, старший близнец подошёл вплотную к ней и, прежде чем захватить девушку в свои объятия, дёрнул за бант, развязывая. Гермиона охнула от неожиданности и на секунду замерла, но, поняв, кто обнимал её, обернулась к Фреду, встречая его счастливой улыбкой. — Наконец ты пришёл! Я уже начала волноваться, — пальчик, покрытый мукой, озорно дотронулся до носа юноши. — Почему ты здесь? Ты же собиралась в Нью-Йорк? — Фред удивлённый, но счастливый, прижался щекой к щеке девушки. Отодвинув от края столешницы противень с тестом, которому только предстояло стать печеньем, Гермиона обернулась всем телом к Фреду. Тонкие девичьи руки обвились вокруг его шеи и притянули ближе, приглашая в нежный поцелуй. Тихий стон вырвался у Фреда, когда Гермиона, запустив пальцы в его волосы, чуть сжала их, оттягивая. Они не знали, сколько стояли там, целуя и пачкая друг друга в муке, но когда наконец оторвались, Фред, немного ошалелый, снова повторил свой вопрос. — Я уже была в Атриуме и собиралась отправиться в отдел Международных перемещений, когда поняла, насколько была зациклена своим проектом. — Гермиона тепло улыбнулась Фреду. — Настолько, что готова была гнаться за инвестором на другой континент в канун Рождества! — Но это ведь твоё детище, ты так много сил вложила в создание фонда! Может быть, ещё не поздно … — начал было Фред, но Гермиона остановила его. — Нет-нет, я действительно забыла, что важно. Ведь и этот фонд задумывался как помощь тем, кто с трудом справляется с последствиями войны, чтобы помочь таким волшебникам дальше жить полноценной жизнью. В погоне за достижением своей цели я перестала наслаждаться собственной жизнью! Да, сегодня я не встретилась с инвестором, но я сделаю это потом. Если он действительно заинтересован в спонсировании, то мы встретимся позже. Если же нет, то я уверена, что есть и другие неравнодушные. А сегодня я хочу быть с тобой, как мы и планировали. — Она снова потянулась за поцелуем, прижимаясь ещё ближе к молодому человеку. В небольшой гостиной стояла ёлка, украшенная и готовая к Рождеству. На кресле, свернувшись рыжим клубком на пледе, лежал Живоглот и тихо помуркивал под треск поленьев в камине. Свежесть морозного вечера влетала в комнату сквозь приоткрытое окно крупицами снега, смешиваясь с ароматом готовящегося печенья и корок мандарина, позабытых на столе. Фартук, стянутый в порыве страсти и позабытый, сиротливо лежал на полу кухни. Был Сочельник.