Двенадцать ночей

- Ответишь? Телефон Дика играет мелодию уже третий раз. Сначала Рокэ подумал, что Ричард ушел в комнату и еще не успел дойти обратно, но Дик сидит на диване и гипнотизирует стену напротив. Посмотрев на высветившейся номер и имя, Рокэ сообщает очевидное: - Это Айрис. Сейчас она позвонит мне. Дик так и сидит молча, сгорбившись и скрестив руки. Телефон его перестает звонить и, ожидаемо, звонит телефон Рокэ. - Ну вот. - говорит он Дику, улыбается и берет трубку, - Здравствуйте, Айрис... Рокэ в очередной раз рассказывает ей, что с Диком все хорошо, он просто не хочет разговаривать. - Вы все еще в ссоре. - нажав отбой, зачем-то констатирует Рокэ Дернув плечом, видимо это означает подтверждение и глубокую степень презрения, Ричард мрачно бросает: - Предательница. - а потом непонимающе смотрит на Рокэ, - Как... Как она может, эр Рокэ? Рокэ честно пробует предположить: - Твоя сестра знает его с хорошей стороны? - А я знаю с плохой! С самой отвратительной! Неужели она не видит, какой он на самом деле?... Как ей объяснить? У меня даже слов нормальных нет! Рокэ прислоняется к косяку и смотрит на Ричарда: - Если я скажу, что он, ну, обычный парень, не хуже многих, а чем-то, быть может, даже и лучше, ты меня тоже запишешь в предатели? Дик бросает на него обжигающий взгляд, но крыть ему нечем. - Он в конце концов навозник! - О, Ричард... - Рокэ хочется улыбнуться, - И что это мы вспомнили о чистоте крови? А мне припомните, что Алва звали потомками предателя? Кстати, если я правильно помню Колиньяры тоже были герцогами, как и Окделлы. Так что мезальянса не будет, если у них все так уж серьезно. Дикон? Я шучу, ты же понимаешь? - У них серьезно. - упавшим голосом подтверждает Дик и говорит это так, как будто не может поверить. Рокэ садится рядом и мягко приобнимет его за плечи. - Кошки с ними. Не переживай. Она разберется. Айрис не даст себя в обиду и мы ее не дадим. Дик прекрасно понимает все это, но ему не нравится сам факт, что его сестра с Колиньяром. Он отстраняется из легкого объятия, берет трость и, забыв свой телефон, уходит в комнату. Они живут вместе, но о том чтобы быть вместе никто из них не заговаривает. Рокэ предложил Дику переехать к себе, потому что так всем было бы легче. Этаж тут ниже, не так шумно, а уж увидеться "с некоторыми бывшими однокорытниками" нельзя было даже случайно. Когда Рокэ навещал Дика дома, он ясно видел, как тяжело тому давалось напускное спокойствие матери и неприкрытая жалость пополам с яростным сочувствием младших сестер. Дику трудно и здесь, но все-таки в меньшей степени. Он все еще ходит как шаровая молния, сердитый на все и всех, много хмурится, отмалчивается и плачет у себя в комнате, когда думает, что Рокэ не слышит, но все же Рокэ чувствует - ему становится легче.

~

Стипендии теперь нет, брать у матери деньги ужасно стыдно и чтобы совсем уж не жить за счет Рокэ, хотя тот и не упрекает, Дик берет мелкие текстовые подработки или делает контрольные работы студентам за деньги. Иногда, забывшись, он рисует на полях черновиков маленькие картинки. Тропинка парка, куда они иногда ходят с Рокэ, потому что Дику нужно больше ходить. Арно, склонившегося над книгой - по памяти, они четыре года просидели за партой рядом. Мальчик и девочка играют в снежки - это Дик и Айрис в детстве. Однажды Рокэ случайно находит выброшенный рисунок. Девушка сидит у окна, волосы ее обрезаны, но может это не волосы, а тени на полу. За окном летят вороны, но они летят по стенам и от подола платья, по всему рисунку. - Нарисуй такую на холсте? - просит Рокэ Дика и тот обещает попробовать. Рокэ покупает для него холст и много-много красок разных цветов. Но Дик рисует в сепии. Рокэ не говорит про это, ему хочется посмотреть оставит ли Дик эти тени, как обрезанные косы. Ричард оставляет и делает более явными. Глядя на законченную работу, Рокэ рассказывает: - Ты не можешь этого знать, да и эта девушка у окна на нее не похожа. Но когда я смотрю на твою картину, я думаю о своей первой любви и несостоявшейся жене. Смешно, мы встречались с ней несколько часов, но я уже был готов жениться. Я смотрю на картину, на эту девушку, и каким-то непостижимым образом понимаю, что... Эмильена, она не была бы счастлива со мной, даже если бы в самом деле любила. И, наверное, хорошо, что все сложилось так. Я знаю, что эта картина о другом, о чем-то твоем, но когда я смотрю на тени у ее ног и этих воронов, что-то внутри меня, какой-то узел, все это время тянувший, развязывается или будто камешек, осколок, который я ношу в сердце, окончательно перестает меня мучить. Рокэ просит Дика - не переставать рисовать, но Ричард только пожимает плечами. Он совсем не уверен, что правда может нарисовать что-то такое, что будет нравится кому-то еще. Отзываться в сердце у кого-то еще. Это только Рокэ нравится все, что Дик рисует. И потому Ричарду страшно привыкнуть к этому его восторженному отношению и так хочется привыкнуть. Ему так нужно, так необходимо получить этой безусловной любви, наконец, не заслуживать любовь, и не доказывать, а просто поверить, что его и то что он делает от души, можно просто любить. Дик понимает, что это детское чувство, но ему все равно хочется, и заткнуть глупое желание нравится без условий совершенно не получается. Рокэ приносит Дику альбомы с работами старых мастеров и книги по искусству. Сам Дик не уверен в том, что ему стоит продолжать, но краска в тюбиках еще осталась и Рокэ постоянно говорит: пробуй. Дик рисует. Букет на окне, а за ним весенний лес и горы - для Айрис в подарок, чтобы повесила в комнате. Дейдри - в ее смешных желтых сапогах, играющую в мяч на площадке перед их старым домом, и сидящую на лавочке вдалеке мать. А еще Арно, приехавшего на побывку и пришедшего навестить Дика. И Рокэ с чашкой, вглядывающегося в утренний туман. И незабудки, которые стоят у них на окне в кухне. У них на окне, всегда стоят незабудки.