***
— Нардо, я просил быть тише… Близнецы торопливо шли по туннелю заброшенной станции метро, быстро приближаясь к скрытому от посторонних глаз убежищу — месту, которое они с гордостью называют своим Домом. Разведка на сегодняшний день была закончена и прошла без лишних происшествий… ну, почти. — Да ладно тебе, мы же не просто так задержались. Например, теперь мы знаем, что в Нью-Йорк всё-таки приехали те делегаты, о которых ты говорил. — Ты вообще понимаешь, кто эта женщина? Сейчас в городе полным полно людей как из соседних штатов, так и с иных стран, и, если попасться на глаза ИМ, снова поднимется хаос и внимание к нам и ёкаям. Это хуже, чем бесконечные поиски Бишопа. — И-и-и опять ты о нём. Параноик. Дон, всё нормально, хорошо? Никто не даст Бишопу действовать безрассудно, когда за ним следит столько глаз. А та женщина реально хреново спала, и, даже если бы она заметила, её мозг явно зациклился на том, что ей причудилось. Сочувствую ей. И тебе бы не помешало тоже поспать часиков… десять. — Лео-… — Возражения не принимаются. Кто из нас лидер, в конце-то концов? Не заставляй меня читерить. Идём домой, рассказываем о результатах и идём от-ды-хать. Два года после Вторжения на самом деле не так уж и сильно влияют на твой уклад жизни, если ты — подземный житель одного из самых сумасшедших на темп жизни городов. Всё в целом оставалось по-старому. Лаборатория. Мониторинг. Вылазки. Создание гаджетов по плану. Установка многоступенчатой защиты всех возможных видов тут и там. Паранойя? Нет, Донателло не был параноиком. Донателло был и есть прагматиком, а Агент Джон Бишоп — его проблема и угрожающе-красная точка, находившаяся на вершине списка вещей, вызывающих беспокойство. Это определённо не то же самое. Особенно когда ты знаешь, что Джон Бишоп — безумный гений, чьё «безумно» было гораздо хуже, чем «безумно» Донателло, а по городу снуют люди, речь которых в скором времени кусками будет транслироваться по ТВ. Паранойя — это когда ты боишься в большей степени беспочвенно. Всего и сразу. Агент, чьи руки дорвались до содержания и наблюдения за инопланетным существом, потенциально готовым на уничтожение всей цивилизации людей, а слова играют одну из самых весомых ролей в сфере науки современности? Нет, волнение на этот счёт не было беспочвенным. Это волнение было полноценной тревогой, имеющей весомую причину для развития, потому что в последнее время этот человек просто взял и затих. По правде говоря, Донни скучал по временам, когда ему не нужно было следить за работой исследователей, которые ему не были интересны. В первые часы после завершения Вторжения единственного выжившего кренга не уничтожили на месте. Это чудище схватили, и не абы кто, а лидер агентства «защиты Земли от инопланетного вторжения» (даже Майки смеялся со странности этой формулировки, являясь черепашкой-мутантом-ниндзя), и этим лидером является этот самый Джон Бишоп. У братьев не было ни сил, ни времени на то, чтобы ещё и с этим типом разбираться, и изначально идея доверить проблему выжившего кренга правительству (а организация Бишопа очень активно поддерживается и финансируется правительством) была вполне разумной: кренг был заморожен, заразить в этой форме кого-либо он не мог, а без этого оно не более, чем живой мозгорылый гриб. Агент славился хорошим образованием, докторской степенью, ответственностью, неоднократно выступал на всеразличных саммитах, предоставил немало засекреченных (не для Донателло, разумеется) документов с исследованиями научным центрам, и своим трудом заработал немалую репутацию; если и можно было доверять кому-то вещи подобного разряда — то это ему. Но сейчас? Четыре недели назад он резко прекратил всякое взаимодействие с окружением. Тишина. А теперь внезапно этот учёный-миллиардер внезапно устроил целый ряд конференций не где-то там, а прямо в Нью-Йорке, и созвал чуть ли не полмира. Донателло не был параноиком. Он просто помнит, каково это — быть частью коллективного разума с прорастающими спорами под кожей. Помнит, сколько людей погибло от того кратковременного Вторжения. Помнит, сколько жизней загубил всего один день присутствия этих мозгорожих в городе. Помнит, сколько инфицированных потом ещё приходилось — и приходится до сих пор — искать и добивать. Предосторожность в вопросе кренгов никогда не бывает лишней. — О, поглядите, кто вернулся, — перед ними вдруг возник Микеланджело, руки и лоб которого были ровным слоем присыпаны мукой, — вы чуть задержались, но как раз успели к завтраку. Что-то случилось по дороге? Донни с усилием переключил внимание: точно, сейчас всё ещё утро, и они дома. Значит, и мысли тоже должны быть здесь, а не где-то ещё. — Да нет, собственно, всё нормально, — пожал плечами Лео, — просто по дороге наткнулись на тех делегатов, о которых всю неделю телевидение трещит. Я думал, там что-то ну прям ОЧЕНЬ серьёзное, а это просто кучка замученных работой людей, слишком сильно похожих на Дона со своими мешками под глазами, которые приехали ради пары конференций. Всего-то. — Тем не менее, эти вещи важно знать, — почти хмуро продолжил Донни, — но об этом позже. Давайте позавтракаем, а там уже всё целиком расскажем. Утро интересным выдалось. Майки кивнул, улыбнулся и отправился обратно на кухню, а близнецы последовали за ним. Из пункта назначения приятно пахло беконом, яичницей и чем-то мучным… Впрочем, о последнем сигналил внешний вид повара. Приятное чувство на самом деле — от по меньшей мере трёх часов сменяющих друг друга наблюдений и бега ломило всё тело, и знание того, что дома тепло, готов завтрак и любимый махровый плед, грело душу. В комнате их поприветствовали Раф и Кейси-младший, бурно обсуждавшие какую-то статью из учебника; трудно было уловить, о чём они говорили, но это явно касалось какого-то реферата, который Кейсу нужно будет сдать на сессии. Лео поспешил присоединиться к ним, а Дон решил помочь Майку накрыть стол; очень скоро они все уже сидели за столом, пили утренний кофе и обсуждали детали необычно раннего для ночных жителей утра. — Касс говорит, что ей и её ребятам удалось найти одного инфицированного на восточной окраине Куинса, так что сейчас они разбираются с этим, наша помощь не требуется. Вроде как. Я не стал вмешиваться туда, потому что она подключила к этому делу Барри, на него можно положиться, — Рафаэль почесал затылок, — поэтому мы с Младшим на всякий повторно изучили близлежащие территории, но ничего не обнаружили. Всё тихо. Как ни странно, даже бандитов не встретилось. — В Хидден Сити тоже тихо, — кивнул Майки, — может, оно и к лучшему. Два года как-никак прошло уже. Всё наконец-то становится нормальным. А что у вас? Дон медленно поднял глаза от наруча, куда записывал всё, что рассказали братья, повторно прокручивая в голове утренние события. Лео оставил возможность доложить о разведке ему, так что нужно было говорить быстро и чётко. — Мы проследили за несколькими группами прилетевших сегодня в город делегатов. В среднем, все они говорят о том, что город очень быстро восстанавливает свою жизнь, и что отстроено уже более половины разрушенного ранее; так же, судя по всему, сегодня на саммите, посвящённому результатам исследования кренга, цитата, «будет озвучено несколько важных заявлений». Никто из делегатов не знает о том, что именно будет говориться, и, собственно, они и прилетели за тем, чтобы узнать; об этом никто нигде ранее не писал, не обсуждал и не публиковал. Из особо важного — на конференции будет присутствовать лично агент Бишоп, а так же директора ведущих медицинских университетов, фармакологических компаний, научных и производственных центров. Раз они пригласили посмотреть ещё и иностранцев, то это определённо что-то важное, но тут только ждать придётся. — Значит, весь движ сегодня-завтра творится в недосягаемом инфополе… Ежедневной рутиной у многих людей были пробуждение, завтрак, путь на работу, отработка нормы и путь домой; в рутину семьи Хамато так же входили патрули. «Работа обычная и работа-за-которую-нам-не-платят», как выразился Лео. Тем не менее, важны были обе: последняя обеспечивала их всех информацией о том, что творилось в мире, а так же обеспечивала безопасность как личную, так и человеческих друзей, а первая… Ну, все они были достаточно взрослыми, чтобы начать самостоятельно приносить деньги в семью. Конечно, Донни и раньше зарабатывал через Интернет, но это не было официальным. А сейчас, например, Лео на полную ставку работает в ресторане сеньора Уэсо, Майки нашёл в себя в рисунках и граффити на заказ, а Раф — на предприятии по лесозаготовке и обработке дерева; дома, технически, остался только Донни, чьим рабочим пространством осталась его лаборатория, да и работа его не изменилась, просто приобрела более официальный вид — создание сайтов на заказ, сборка электротехники разного уровня сложности, ремонт и модернизация… И учёба. Вот что действительно изменилось в укладе жизни Пурпурного, так это учёба: он наконец-то поступил в колледж, причём тот же, где учится сейчас Эйприл (правда, на заочное отделение), и, кроме того, Кейса туда же устроил. Вот почему после обсуждения утренних похождений все братья потихоньку собираются и расходятся каждый на своё рабочее место; проходит не более получаса — и три брата скрываются в портальной воронке Лео, и дома остаётся лишь Кейси, до сих пор спящий Сплинтс и сам Донни. Днём — репетитор, вечером — IT-специалист, ночью — инженер-изобретатель, и временами в этот распорядок дня вклинивается, как сегодня, разведка. Сон? Забудьте. Гении не спят. — Дон, ты, кажется, обещался, что пойдёшь отдыхать. — Лео сказал тебе? — Да, и поручил проследить за тобой. …Ладно, почти не спят. За эти два года Кейси перенял у Рафа настойчивость и хмурый серьёзный взгляд, а в сочетании с истинно джонсовской бешеной энергией этому сопротивляться просто не было смысла. Впрочем, может, это вправду к лучшему — у всех должны быть тихие дни. Даже у Дона.***
…Просыпается он с одной единственной мыслью: «грёбаный человеческий мозг». Он собирался честно проспать необходимую норму, но мозг? Нет, эта кучка странно дифференцированных нейронов решила, что три часа — это всё, что ему нужно, и просто… включилась, как лампочка. Бодрость? Мм, очень вряд ли. Майки сказал бы, что он похож на зомби. Как на зло, выключить эту систему обратно Дон не сумел. Пришлось повиноваться отбитым к чёрту биологическим часам. На часах — 11:07. Кейси, вероятно, сейчас с головой погружён если не в учёбу, то в свои личные хобби. Чем там занимаются нормальные подростки?.. Учёный сонно помотал головой: чем бы то ни было, ему тоже нужно было чем-то заняться, иначе его глупый-глупый мозг зациклится на чём-то непродуктивном, и, вероятно, надолго. Работа. У него были незавершённые проекты; Кейс сегодня трогать его лишний раз не будет, а последний заказ не настолько сложный, чтобы отдавать ему целые сутки, так что наконец-то он мог заняться своими недоделками днём, а не по глубокой ночи. Итак, кофе, громкий дабстеп в наушниках, чертежи, планировка, сборка, тесты, тесты, тесты… Привычная спокойная рутина, в которой теряется понятие времени.***
19:42. В комнату сначала постучали, чего учёный так и не заметил, а потом медленно вошли: лишь когда дверь издала характерный щелчок при закрытии, Донателло заметил, что у него был гость. Гостья. — Эйприл! Какими судьбами в такую рань? — На дворе скоро восемь вечера, моль чуланная. — Восемь?.. Учёный с плохо скрываемым удивлением смотрит на часы: и впрямь. Без двадцати. Эйприл улыбается, снимая с плеч массивный рюкзак. — Я, наверное, всё-таки подарю тебе на рождество большой будильник с самым противным в мире звуком, — наигранно ворчит она, — о, кстати, я пончиков принесла. — Ты единственный святой человек в моей бренной жизни, я говорил тебе? Коробочка скоропостижно мигрирует в трехпалые руки. — Да, но я не против, если это будет звучать почаще. Ответом ей было довольное мычание; с виду никто никогда бы не сказал, но Донни был безнадёжным сладкоежкой, и, имея это знание в распоряжении, можно было сгладить практически любой диалог. Впрочем, Эйприл в любом бы случае принесла сладости — в последний раз она заглядывала сюда неделю назад, и больше всего на свете она мечтала о двух вещах: мягкой перине и компании семьи. Второе перевешивало с большим отрывом. Пока Донни был занят уничтожением мучных изделий, девушка пробежалась взглядом по рабочему столу гения: в одном углу — стопа рассмотренных набросков, в другом были блокноты с заметками, посередине — целый набор инструментов, странных чёрных пластинок размером с ноготь мизинца, и… браслеты? Восемь чёрных браслетов. Судя по всему, каждый был сделан если не сегодня, то в последние два-три дня. И в центре хаоса — явно не выспавшийся Дон. — Ди, ты спишь вообще? Он скептически изогнул бровь. — Сказал человек с чёрными синяками под глазами. К вашему сведению, милая Эйприл, меня почти насильно затолкали на боковую, так что я переполнен энергией на сегодня и использую максимум от этого заряда. А ты? Она с улыбкой закатила глаза, плюхнувшись в кресло — её личное кресло в этой лаборатории — рядом с ним. Трудно говорить об отдыхе, когда ты вовлечён в бурную студенческую активность и параллельно пашешь, чтобы оплачивать обучение. — Засчитано, — она снова переводит взгляд на его рабочий стол, — над чем работаешь хоть? В прошлую пятницу тут, кажется, хаос был менее организованный, чем сегодня… Этого было достаточно, чтобы сменить русло разговора: Донни любил, когда его расспрашивают о работе. Особенно, когда половину времени дома почти никого нет. Особенно, когда они вдвоём видятся примерно раз в несколько суток, а то и дольше. Мутант быстро загорается, откладывает один из чертежей и приступает к долгой речи. — Помнишь капсулы для экстренных случаев? Я много думал над тем, как вытащить кого-либо из опасной ситуации в безопасное место, но каждый раз получалось одно и то же, и, технически, это имеет смысл, но потом я подумал, что иногда помощь нужна здесь и сейчас, так что… Смотри! Несмотря на всё ещё явный недосып, двигался он вполне бодро — достаточно бодро, чтобы оставаться быстрым и ловким в движениях — и через мгновение совсем едва уловимо дрожащие руки протягивают ей маленький прибор, похожий на ремешок серого цвета. С большим удивлением она отметила, что вещица, несмотря на компактный вид, имела вполне ощутимый вес, не слишком большой, но вполне заметный, как если бы ремешок был из чистого металла… Хотя внешне он казался кожаным. Обычным ремешком вроде тех, на которые наручные часы обычно цепляют. — Весомый, а смотрится очень лёгким… Это… Браслет вроде твоих наручей? — Почти. Минуту… Быстрыми движениями Донателло что-то отметил в компьютере, после чего повернулся к ней; шумно вздохнув (по всей видимости, готовясь к долгой речи), он протянул ладонь к паре других таких же ремешков, лежавших на рабочем столе, и взял один из них. С мгновение он медлил, глядя на предмет в руке; он думал о чём-то, но, перегруженный за несколько бессонных ночей и всего трёх часов сна в противовес, суперкомпьютер в виду его большого мозга бесцеремонно сбоил. — Мне надеть тот, что в моих руках? — Да… Да, давай я помогу, — с усилием мутант помотал головой, заставляя голову снова работать, и осторожно застёгивает крепление на ремешке, — вот… готово. Смотри, видишь кнопку по центру? Нажми на неё. Эйприл с лёгким прищуром повиновалась; осторожно нажав на кнопку, со стороны слабо заметную на тёмном корпусе, она замерла, ожидая комментариев или каких-либо изменений. Прошло несколько секунд, а реакции не было; девушка собиралась было спросить о причине, как вдруг между сегментов браслета загорелись жёлтым цветом ранее полупрозрачные тонкие линии, оповещая владелицу о запущенной активности. — Представляю вам бета-версию «защитной оболочки v.0.0.1»! Эта малышка предназначена для того, чтобы временно укрывать в надёжной защите тело носителя, как, м… — Как тонкий скафандр? — Да! Да… только без шлема. До этого пока не дошло, если… если честно, сама оболочка до сих пор в разработке, но! Но! Уже сейчас оно работает как наручи! С обратной стороны есть другая кнопка, она подсвечена тоже, вот её активировать можно! Попробуй… Донни замер напротив, сияя глазами, как ребёнок, смастеривший нечто поистине гениальное; собственно, это сравнение не представлялось далёким от истины, за тем лишь исключением, что Донателло не был ребёнком… ну, физически, во всяком случае. Он был гением, бесконечно нуждающимся в экспертной оценке. Эйприл уже с улыбкой разворачивает ладонь в поисках необходимой кнопки и активирует, как только встречает её взглядом; было вправду здорово то, что элементы подсвечивались: это помогало разобраться в основах даже её сонному мозгу. В одно мгновение браслет издал короткий жужжащий звук, после чего очень быстро начал раскладываться на сотни крохотных пластинок, напоминающих намагниченные чешуйки. Самые первые из них устремились к локтю и замерли возле сустава, остальные цепочкой потянулись к ним, сплетаясь меж собой, как очень плотная сетка, и в итоге получилась… Перчатка. Без пальцев, правда, эту часть Дон ещё не доработал, судя по всему, но в целом смотрелось ну очень эффектно. Тёмно-серый, почти чёрный материал облегал руку прямо поверх одежды; Эйприл несколько раз провела по нему рукой, искренне интересуясь прочностью. Сначала — очень осторожно, просто проверяя ощущения: чешуйки были гладкие и чуть прохладные, чем-то напоминавшие грубую шкуру… Потом она провела пальцами уже с усилием, и с удивлением отметила, что материал был очень гибкий, а ногти, как бы сильно она не давила, даже царапины не оставили. — Из чего ты её сделал? Она прекрасна! Это вправду было бы идеальным решением всех ссадин и нежелательных ранений посреди боя! Можно было бы не переживать из-за повреждённых ладоней или плеч… Так здорово! Донателло сиял, как солнце сиял, даже если внешний вид у него сейчас напоминал удивительно бодрого зомби. Мутант в порыве гордости упёр руки в бока, выпрямился и полноценно вошёл в режим профессионального лектора: кажется, он несколько суток ждал, когда хоть кто-то поинтересуется его работой, а сейчас его не только, наконец, спросили, но и похвалили за труд искренним восхищением. Эйприл не смогла сдержать глупой улыбки: годы идут, а Донни всё тот же. Он говорил… долго. Она очень старалась слушать внимательно, действительно интересуясь его работой; для удобства она пододвинула кресло поближе к его столу, чтобы можно было сесть рядом и опереться о стол. …мысли плыли, если честно. Вот он говорит о сплаве, формулу которого он выведал в Скрытом городе; мгновение спустя он уже рассказывает о том, что при одном из тестов чешуйки напрочь отказывались принимать необходимую форму; ещё мгновение — и мутант активно жестикулирует, схематично описывая тип связей чешуек; два медленных моргания спустя девушка заметила, что слушать этот голос — это всё, о чём она мечтала всю чёртову неделю, проведённую за дурацким проектом по самой нудной в мире теме. Родной, приятный увлечённый голос, вкупе с привычным для лаборатории гудением и её мягким креслом создающий такой уют, что в третий раз полноценно моргнуть не удалось: глаза отказались открыться. Как он вообще мог не спать неделями? Эйприл продолжала слушать и с закрытыми глазами, даже если каждое третье слово уже ускользало от восприятия. — …Мне на самом деле пришлось провести в той жуткой мистической библиотеке почти весь день, но теперь эти элементы принимают не только строго прописанную форму, но и адаптируются под изменение положен-… Эйпс? Аметистовый взгляд замирает на её лице — уставшем, но довольном: Эйприл растеклась по его рабочему столу с улыбкой, пока он, увлёкшись, рассказывал о своей работе. Некоторое время он просто смотрит. Тихий вдох, тихий выдох… негромкое сопение заполнило весь его мир. Она засыпала. Не от того, что скучно, а от того, что устала. — …говорил же, спать надо больше, мисс О'Нил. Эйприл — третьекурсница. Третьекурсница, студентка с бесконечным количеством активностей за плечами, в свободное время — девушка, подрабатывающая везде, где только можно, чтобы оплачивать учёбу в колледже, квартиру и возможность лишний раз съесть кусочек пиццы. А ещё она часть семьи Хамато, активно живущей большую часть времени именно ночью, когда все нормальные люди должны спать. Семьи, которая временами утаскивает её на совместные миссии, которые не обходятся без травм и ссадин. О здоровом сне можно было забыть… Донателло больше всего на свете хотел ей помочь хоть немного, но обычно сделать мало что получалось. Техника не могла помочь везде. Выполненные в качестве благодарности (иногда — извинения) рефераты — тоже. Ну, зато сейчас он мог, по крайней мере, обеспечить ей пару часов тишины, что было редкой привилегией. Главная прелесть неприступной закрытой лаборатории заключалась в том, что никто без особенно веской причины сюда не заходит, и, поскольку лаборатория была объединена с его комнатой, относительный покой здесь царил дольше, чем в любом другом уголке Логова. На самом деле, для таких случаев Донни специально притащил сюда небольшой диван — старенький, но достаточно уютный, чтобы на нём могли отдохнуть те, кто сюда заглядывает… Или, например, если Эйприл хотела устроить вечер ностальгии по глупым старым фильмам. Мутант осторожно наклоняется к ней, мягко подхватывает на руки — она всё ещё кажется ему маленькой и лёгкой — и осторожно идёт к уголку уюта в своей пурпурной крепости. Стараясь быть быстрым и аккуратным, Донателло укладывает её, после чего сразу укрывает одеялом… и улыбается. Всё в этой комнате оживает, когда она приходит. Даже если она просто спит. Всё будто встаёт на свои места и теперь кажется завершённым… вместе с тем приходит и усиленная сонливость. Но он должен был уйти. Не мешать. Вероятно, ему следовало бы сходить на кухню и заварить чай: скоро должны были прийти братья с работы. Технически, Донни был почти полностью готов уйти, но… его остановили. Едва он сделал разворот к рабочему столу, как рука Эйприл ухватилась за его шарф и потянула. С силой. «Останься», — тихо шепчет она. Донни не был уверен в том, что именно ему делать, потому что раньше она никогда не просила. Не таким голосом, во всяком случае. Вероятно, дело было в том, что она была в полусне, и ей уже что-то снилось; тем не менее, он повинуется. Не каждый день ему выпадает шанс посидеть с ней рядом просто так. Если нужно побыть стражем её сна — то он им будет. Если нужно стать опорой — то он протянет руку. Для неё — всё, что угодно. «Как легко тебя переубедить, человек-рациональность», язвит разум, но, эй, посмотрите на этих двух вымотанных в ноль молодых людей и попробуйте осудить хоть одного. Донни просто усаживается рядом с ней; через некоторое время сонная Эйприл перетекает к его коленям, и, собственно, тут и отключается окончательно. Учёный — вслед за ней. Он всегда любил вечера за то, что можно было провести это время, знаете, вот так — в тишине и в компании Эйприл. Большего ему от жизни в самом деле ничего не надо.