обычное не обычное

воздух вдувается в ноздри прохладой, впитывая в себя ощущение нахождения на улице, темнотой неба очаровываясь. странствуя в безлюдной ночи, шаркая едва по дороге в угрюмых тёмных ботинках с звенящими браслетами на худых запястьях. пальцы обхватывают тонкую сигарету с кнопкой, затягиваясь под едва слышимую машину, шумящую движением колес по пустой проходимостью. воздух становится наполненным выпускающимся сероватым дымом из-под розоватых уст, а кончик жёсткого туфля через минуту тушит использованное под тихие, чужие стоны, слышимые из балкона. шастун напоследок кидает беглый взгляд по улице с верхнего этажа, поправляя чёрный пиджак, становящийся в этой темноте сильнее, чернее, обхватывая изящную тень этим движением позади. мужчина выходит из балкона, не закрывая окончательно открытую балконную дверь. впускает в такую же тёмную комнату уловимый спасительный воздух, который точно поможет в скором времени жаркому дыханию обоих людей. — я слышал на балконе твои стоны. почему ты не слушался хозяина, лисёнок? — оповестил мужчина, делая пару шагов вдоль комнаты. его голос в тишине прорезался неожиданностью для другого мужчины, сидящего сейчас на коленях в центре спальни. — я… — едва слышимое. — ты трогал себя, да? — продолжает господин, не предпринимая дальнейших шагов в сторону арсения. — лисёнок захотел наказания? шастун никак не заставляет спешить ответом, наслаждаясь комфортом тишины, парящей сейчас между ними. она прерывается в мгновение тихим голосом напротив. — я не удержался, хозяин. честное слово, не хотел! — в конце голос становится чуть громче обычного. попов делает наклон головы вперёд, прячась от зелёных глаз, в безоглядности ощущая их на себе впереди. — простите, — тихо добавляется. — подойди сюда, — шастун никак не комментирует оправдания своего лисёнка. подзывает к себе кратким действием кисти, указывая на себя. арсений повинуется сразу. лишь не идёт — ползёт на коленях, на которых сидел больше десяти минут. с непривычности они тянут лёгкой болью на чашечках, а на заднице, кажется, слегка сполз лисий хвост, неразличимо шелестя по полу сзади. арсений добирается до своего антона, точнее, господина, подушечками пальцев касаясь конца надетой обуви — показывает, что дошёл, приполз. шастун одним разом притягивает к себе заднее находящееся в углу кресло. оно шумит своими твёрдыми ножками, перемещаясь ближе и ближе резкостью. мужчина садится на него, руки располагая на подлокотниках. одной берёт за чужие волосы, уже его приволочив. голубые глаза в свете луны блестят не страхом, не опаской, — ожиданием, наблюдая за антоном, в этом образе магнитя не хуже прежнего. чёрный костюм, чёрная рубашка, чёрные ботинки. всё чёрное. и даже взгляд — черный. не буквально, скорее, образно, в мыслях превосходя этой возбужденной статной чернотой над, кажется, простым смертным. они никогда подобным не занимались. всё было по-обычному. обычный, почти что ежедневный секс, без преувеличений высшей тематики «извращенства», как говорил арсений. но именно сейчас арсений стоит на коленях и смотрит сверху вниз на своего хозяина, водя чёрным лисьим носом по голени антона. — ты знаешь, что надо делать, — единственное проговаривает шастун на ушко, отпуская волосы следом. хлопает своими большими ладонями по бёдрам, призывая к действиям. арсений лишь кивает, слегка смущаясь от горячих слов, произнесённых на его правое ухо. он тянется к закреплённому ремню, поблёскивающему в руках под свет улицы. молния проносится бзиком, а пальцы помогают окончательно штанам спуститься к ступням вместе с бельём. под чужое шумное дыхание касается осторожно вставшего члена, поглаживая ладонями снизу вверх, наоборот. делает неспешные движения, словно впервые изучает, видит, нужно узнать побольше. антон упёрся поясницей об спинку кресла, сжимая сильнее пальцы на подлокотниках — арсений начал пускать головку в рот, медленно начиная опускаться и подниматься. даже находясь в этой роли доминирующей позиции, мужчина не смеет никаким образом пытаться ставить контроль над арсеньевым минетом — это что-то недосягаемое, что изменить нельзя. шастун позволяет себе лишь поглаживания по чёрной макушке, наслаждаясь обычным минетом. ему достаточно, горловой сверхвозвышенно не предназначен. пускает тихий стон — попов сделал вакуум, головку налегке бьёт по губам, продолжая после умело действовать с органом. стон идёт по комнате, заметно ощущая пришедшую прохладу в ней из приоткрытой балконной двери. — арсе… лисёнок, молодец. иди сюда, ко мне на коленки, — случайно оговаривается мужчина, убирая себя от разрядки, бережно отталкивая его. приподнимает арсения, и тот уже было хотел сесть лицом к нему, как шастун останавливает. — нет, лисёнок, жопой кверху. арсений непонимающе хмурится, но всё равно выполняет указание своего хозяина, осмотрительно укладываясь на чужих голых коленях. мужской чужой член, находящийся до сих пор во вставшем состоянии, где-то коится у него в области трехглавой мышцы плеча. смущение наталкивает от этого замечания, но сразу воздуха начинает не хватать в миг — по правой ягодице прилетел средней по силе удар мужской ладони. — за что, хозяин? — выдыхает арсений, жмурясь. чувствует до сих пор след антоновой ладони на своей коже. антон приподнимает короткую чёрную юбку кружевного боди арсения, на груди преисполняя бант. на конце юбки висит надпись белым шрифтом «a fox» с небольшим рисунком рыжей дикой лисы, смотрящей голубыми глазами, точь-в-точь как у арсения, прямо в антонову душу. когда шастуну арсений показал купленную одежду, челюсть чуть не отвисла — стоит только представить арсеньевый образ. сейчас ничего не изменилось. только до этого храбрый арсений, решившийся на ролевую игру, улыбающийся предстоящей ночи — трусливо и робко прятался своим накрашенным с помощью чёрного маркера чёрным носиком, тыкался в него, боясь давать зрительный контакт и что-то проговаривать вслух в этом плане. — это твоё наказание, лисёнок, — низко выдал шастун. — во-первых, за то, что себя ты трогал, пока меня не было пару минут, — он даёт второй такой же удар уже по правой ягодице. — а во-вторых, за то, что на днях слишком вольно себя вёл с другими женщинами. решил меня позлить таким образом, да? решил дать повод мне ревновать? — отчеканил антон, не выдавая больше ударов. арсений молчал, смущённо уткнувшись в прямую мышцу бедра шастуна. — отвечай, лисёнок. — да, я хотел, чтобы ты слегка поревновал меня. но, кажется, чутка переборщил, — виновато изъяснялся арсений с закрытыми глазами, не поднимая головы. — переборщил, лисёнок, переборщил ты очень. готов получить своё наказание? — горячо шепнул на порозовевшее ушко антон, оттягивая мочку и пуская движение языка по ушной раковине. — готов, хозяин, готов, — также шептал арсений, готовившись к ударам — они ожидаемы, и он их не боится. антон никогда не посмеет сделать ему больно, а такую «процедуру» арсений сам одобряет, сам говорил, как хочет встретить подобного от своего мужчины. — десять ударов, лисёнок. всего лишь десять. антон проходит тёплой ладонью по широчайшей мышце спины, остистому отростку грудного позвонка — даёт привыкнуть к гредущим ударам, давая расслабиться. проходит по подколенной яме, по сухожилию четырехглавой мышцы, икроножной мышцы. в следующий миг рука убирается, проходясь сильноветвистым ударом по большой левой ягодице, затем по правой и опять по левой. шастун высчитывает силу, даёт ту, от которой пойдёт приятная тянущая боль, отдающая жаром. — как ты, лисёнок? не больно? не преувеличил? — на всякий случай обеспокоенно произнёс мужчина, заглядывая в голубые глаза, приподнимая затылком голову арсения. антон ужаснулся — чужие слёзы стекали по круговой мышце глаза, идя слёзной дорогой к скулам. арсений зажмурился крепко-крепко, не показывая свои голубые глаза чужим. антон окончательно перевернул его, левой рукой придерживая за поясницу. слёзы стираются — длинные перстни убирают их с любимого лица, целуя в уголочек глаз. — арсень, милый, хороший мой, больно? сильно? извини, извини, пожалуйста, я погорячился. давай остановим, водички попьёшь? — с высоким беспокойством смотрел антон, выкидывая надетый образ хозяина. зелёными глазами наблюдает, губами проходит по зажмуренным арсения. — арсюш, не молчи, пожалуйста! тебе очень больно? — антош, помолчи, пожалуйста, пару секунд, — арсений открывает глаза, привыкает к темноте, привстаёт на локтях и дышит ртом, пуская воздуха внутрь — пытается успокоиться. слёзы продолжают течь. — мне непривычно. но, антон, с перепугу от такой резкости у меня всегда глаза на мокром месте, и… давай прекратим порку? я не могу, кажется, впустить её в колонку возбуждения. арсений усмехается, руками тянется к антону, обнимая за шею. прячется разукрашенным носиком-кнопкой в лопаточно-подъязычной мышце, языком кратко, недолго вылизывая чуть потливую кожу. кожа у ягодиц горит, и сидеть на коленях на заднице не очень удобно — тихо шипит. — прости-прости-прости, хороший, я не хотел, правда! — тараторит шастун, целуя в лоб несколько раз подряд. смотрит печальными, виноватыми глазами. — давай закончим? я ужасно себя, наверное, веду в роли хозяина… — антош, — арсений качает головой. — во-первых, хватит уже извиняться. ты ни в чём не виноват, это просто реакция моего организма и психического состояния на такую неожиданность — ведь ни разу такого никто не проделывал. и тебя я ни в чём не виню. а во-вторых, ну уж нет! какой ты из себя ужасный хозяин? ты прекрасно справляешься в этом образе, будто действительно я твой подчинённый-лис, а ты хозяин мой… арсений смущённо выглядывает из своего «шейного» укрытия, голубыми очами смотря на своего мужчину с особой искренностью. — точно? — в сомнениях спрашивает антон, поглаживая его вдоль спины. — точно-точно. и не говори так больше, — арсений целует влюблённо в щёку и одним махом перестраивает правую ногу рядом с левым бедром шастуна. до этого она находилась с другой, на обоих коленках, теперь арсений сидел ногами поперёк, вертикально на коленях, задницей касаясь. увидев замершего антона, арсений рассматривает его пару секунд, затем целуя уже не в щёку — в губы, оттягивая верхнюю, прикусывая нижнюю — играется. ждёт, когда антон выйдет из оцепенения и вышедших на голову раздумий. происходит — арсений только-только закончил с губами, с интересом наблюдая за эмоциями любимого человека, на родинку на кончике носа засматривался, как тот очнулся, чувствуя чужое тёплое дыхание около своих уст. антон целует сразу напористо, слегка отчаянно, но так влюблённо-искренно, как может только сам антон. арсений проводит пальцами по чужим, за года окрепшим плечам, фалангами очерчивая линии дельтовидной мышцы. губами обхватил выемки около ключиц, зацеловывая сладко, с привкусом оттягивая. делает под размеренные поглаживания со стороны антона сначала по спине, затем переходящие на затылок и кожу головы. тот любовно гладит надетый лисий ободок, пока перстни не касаются задницы. обходят промежность под слышимое над ухом недовольное поскуливание. антон усмехается, когда арсова вредность сопровождается укусом в шейку пару раз. поднимает второй раз при другой позиции юбку, касаясь лисьего хвоста. рыжий в основании, белый на конце, с трудом показывающий коричневатость в очертаниях. был бы арсений настоящим лисом — точно повилял бы хвостом. но сейчас он лишь висит на нём опущено, пробкой пряча вход. — лисёнок, не надо вредничать. всему своё время, — выразился антон, фалангами соприкасаясь со вставленной пробкой внутри арсения. у арсения никогда не было анальных пробок не то, что внутри — вообще не имел при себе, не встречал с кем-то — тот сам оповестил, робея перед антоновым взглядом, читающийся ахуем от признания. у него, даже хоть и не его, у недолгой девушки в двадцатилетнем возрасте тогда была анальная пробка, совсем обычная, простая и непримечательная. а тут такой закал — арсений выискивался в мыслях совсем ромашкой. совсем одуванчиком. или как там говорят о таких случаях. — шаст, убери её уже пожалуй, — промолвил неистово арсений, слегка маясь от такого. ему неловко — никогда не надевал, никогда не проделывал сходственные вещи. и кто тут из них старший ещё. — шаст? — в непониманиях переспросил шастун. его голос разился заметной растерянностью в напорной грубости. арсений понял свой проёб, тихо хныкая — антон церемонился, обводя тугое отверстие по кругу несколько раз подряд, не пытаясь как-то вытащить эту надоевшую для арсения анальную пробку. нет, спасибо, что при наличии сидения на коленях и на полу она никак не напоминала о себе, но долгое нахождение внутри себя не намерен терпеть. он хоть и наделён смущением, неопытностью, растерянностью в таких сексуальных планах, характер не забывает о такой же наделённой упёртостью с детства. — хозяин, вытащите, пожалуйста, из вашего лисёнка эту хуевинную штучку, — на конец попов с раздражением выделил последнее слово, бёдрами толкаясь вперёд. антон приглушённо посмеивался — его арсений никогда не изменится. ему и не надо это. арсений и поплакать сможет, и пораздражаться, и возвести порцию неожиданной любви с лаской в объятьях, поцелуях, а потом как не бывало в «депрессии» читая какую-то книгу, взятую из их полки. арсений — человек-эмоция. только не как шастун, заряженный-наряженный солнцем, энергичностью, быстротой, уютом и так далее. он по-настоящему эмоция в официальных, главных чертах состояния. ему свойственно перебрать за день всё, даже не понимая этого: грусть, радость, гнев. когда антону нужно время обдумать всё, чтобы всего лишь поплакать горькими слезами. антон вытаскивает в действительности анальную пробку, фалангами ощущая прелесть шерстяного кончика на себе. движением опрокидывает куда-то позади них, шумом разряжая не только выдохами и тяжёлым дыханием. — может, ляжем на постель, лисёнок? — предлагает антон, аккуратно проникая во внутрь арсения пальцем, чувствуя свободу в проникновении. мажет губами по плечу, целуя пару в темноте интуитивно — он настолько за эти пройденные года в бок о бок изучил арсово тело, чтобы даже в такой неприглядной ситуации вспоминать расположение родинок, шрама от аппендицита, где-то лёгкие заживающие порезы от неаккуратных действий с ножом — потому антону приходилось дуть на его ранки, перекисью обрабатывая и не давая микробам воплотиться, пуская заражение. арсений изящно выгибается на его бёдрах от поцелуев в плечо, руками скребя затылок. — давай на кровать. а то я старый уже для таких выкрутасов на кресле, спину ещё потяну, и бобо будет, — арсений на веселе соглашается, удобнее и крепче располагаясь. сейчас он не выглядит на роль подченённого, словно обычный сейчас секс без эротических ролевых игр. и, знаете, антон не против. образ хозяина и он не уберёт, но простоту вознесёт. антон перехватывает, вставая. стаскивает с ног мешающую спущенную одежду с бельём, переходя комок одним шагом — потом уберёт. сейчас лишь арсений. — никакой ты не старый, лисёнок. молодой очаровательный лисёнок, который смог вскружить мне голову, — антон укладывает бережно арсения на кровать, расправляя неровные складки на постельном прохладном белье. — приятно знать и слышать, — арсений хохотнул, задирая голову. все произнесённые антоновы слова в подобном роде отпечатываются в его сознании надолго, надёжнее удерживаясь в памяти. арсений раскрывает бёдра, приподнимая. пяткой пытается не задеть антоново плечо, сейчас склонившегося рядом с ним близко. антон долго не смеет рассматривать — проходит губами по ключицам, по солнечному сплетению, задерживаясь долго на животе, укрытом сексуальным боди. — не против, если боди снимем? — антон поддевает край, оттягивая. — нет. снимай. хочу полностью голым ощущать твоё тело без какой-либо одежды, — шепчет, помогая справиться со сниманием, удерживаясь на локтях на постели. антон осторожно снимает на приподнятых плечах боди, кидая куда-то в уголочек квартиры, помечая в мыслях возможность падения в скором времени из-за них. — лисёнок, не против света? хочу включить ночник, чтобы видеть тебя, — антон касается тазобедренной косточки, целуя и прикусывая. арсений давится едва стоном — никогда не привыкнет к укусам к нижним частям тела. вдобавок польщает факт того, что антон спрашивает его, его мнения, не давая себе волю в самостоятельных действиях. — включай, хозяин, включай. как свет загорается тёпло-жёлтым, показывая наполовину одетого шастуна в чёрной рубашке. в той самой, где фотки имеются на кресле с сигаретой, и ещё одной с надписью «sexy» со стрелочкой, направленной на шастуна. от таких фоток с взаимодействиями с этой невыносимо горячей рубашкой, арсений буквально пытался не дрочить. естественно, он сказал тогда шастуну, как ему нравится видеть того в ней, и какие явления она проводит над бедным-несчастным арсением, получая довольную улыбку. арсений не может себе отказать, трогая пяткой подтянутое тело, скрытое под напором ткани. пальцы ног касаются сосков, большим пальцем надавливая слегка. антон прикусывает губу, закрывая глаза, удовлетворённый приятными касаниями арсения. но как только почувствовалось движение в сторону паховой складки, антон резко приостановил рукой, перехватывая ногу, смотря затуманенными глазами на лежащего попова. — лисёнок, нет, — выдохнул шастун, перстнями сжимая прохладные пальчики, укрытые белыми носками, в косточке которой показывался маленький лисёнок, так похожий на самого арсения. — давай-ка лучше мы снимем с тебя носочки. такие красивые, и этот лис — сущий ты. арсений хихикнул, выгибаясь и подставляя ногу. — да почему я лис? — с интересом взглянул мужчина. прохлада оккупировала подвисшие ступни. — потому что лис, — антон кинул носки к своей стопке белья на пол, указательном пальчиком щекотя правую ступню. арсений не сдержал выбившегося смеха, пытаясь уйти от щекочущих прикосновений — падок на щекотку. — а если серьёзно? — ну посмотри на себя, — антон прекратил щекотать, нависая сверху. — твои голубые замечательные глаза, очаровательные волосы, нос-кнопка. и в этой одежде с ушками лисьими — вылитый лис. вылитый лисёнок. мой лисёнок. последние слова он проговорил прямо в алые губы, постоянно укутанные гигиенической помадой со вкусом малины, так схожей с ароматом, исходящим от этого мужчины. арсовы слова не вылетели на реплику — проглотились настойчивым поцелуем. чужой язык, проникающий в его нёбо, исследовал всё, как в первый раз, как путник, добравшийся наконец до такой нужной воды под ярой жарой солнца. арсений прикрыл глаза в наслаждении — антоновы зубы были в сантиметре от его шеи, и он не противился. не противился укусу и засосу. у них есть пара свободных дней, чтобы всё это спало. приятная боль ощутилась от натиска чужих зуб, прикусывающих и оттягивающих нежную бледную кожу. руки антона сжимали тонкую талию, напоминающую словно девичью. прямой нос вдохнул запах волос, провёл по ненастоящим лисьим ушкам. длинные пальцы наконец были около входа, проникли вовнутрь. арсений сладостно выдохнул, пуская тихий стон — наконец дождался, наконец получил и наконец может получить большее. антон был в свободном пространстве, оглаживая фалангами бархатные стенки, так хорошо впускающие его вовнутрь. не зря всё-таки утром арсений растянул себя прямо перед ним, напротив на кровати, зелёными возбуждёнными глазами наслаждаясь. антон не сдержался, голову склоняя к внутренней стороне бедра, прикусывая, кромкой зубов проходясь; наслаждаясь красными следами от зубов, почти по-собственнически сглаживая свободной рукой средним пальцем, сверху слушая мелодию исходящих стонов с уст арсения. антон оставил ещё пару укусов с двух сторон внутренних бёдер. от наслаждающего арcения член колом уже которое время стоял, антон поправил его, языком проходясь по губам. — готов, лисёнок? — антон любовно огладил голые лодыжки, целуя каждую, языком вылизывая вдоль несколько секунд приятную кожу. арсений выпустил громкий стон, не сдерживая себя. посмотрел на такого горячего шастуна, не в силах сказать хоть одно слово — голос кажется сухим от переполняющих эмоций. лишь кивнул, пальцами сжимая собственную шею — сам не понимал такой привычки трогать постоянно шею. антон никогда не противился в такие моменты, вылизывая кадык. антон подставил член, заверченный прохладной смазкой. видя явное согласие в любимых очах, аккуратно вошёл, нагибаясь близко-близко к арсению, целуя в обе щеки и главное в любимый нос-кнопку. под шумное дыхание окончательно вошёл, проглатывая чужой стон первым резким толчком. арсений любил такой напор антона: он давал толчки резкие, неожиданные, но никак не грубые и никак не отрывистые. это был какой-то контраст нежности и той силы, возбуждающей и всегда наполняющей арсения до одури. такими мыслями — антон в такой позиции сильнее, доминантнее, когда сам арсений выглядит, как действительно лисёнок, находящийся под крылом своего хозяина. антон прикусывал мочку уха, не давая передышки своими резкими толчками. блаженством награждал стонущего попова значительно внезапными поцелуями. тот закидывал ноги на плечи шастуна, подставляясь под такой напор, двигая бёдрами и не менее пронзительно отвечая на поцелуй, как-то умудряясь повредить укусом антонову нижнюю губу, зализывая кровь, уделенную словно жёстким металлом. и, казалось бы, разрядка уже подходит на грань, к концу. собственная рука билась о свой член быстрыми движениями, темпом резким подставляясь. но она не получилась, он застрял с непонимающими глазами на антона, сжимающего его член своей ладонью круглым кольцом. — покатаешься на хозяине, лисёнок? — пошло ответил на вопрос антон, игриво улыбаясь и не дожидаясь ответа со стороны попова, лёг на кровать, переворачивая того, усаживая на себя, на свой член. арсений никак не проговорил, но не менее пикантно и кокетливо улыбнулся, направляя поудобнее член в себя, перестраиваясь самостоятельно, после внезапно опускаясь и поднимаясь. антон с восхищением оглаживал такие мягкие бока, не менее утончённую грациозную талию, проходя фалангами по казистым розовым соскам, сжимая сильно-сильно их. арсений пластично выгибал свою спину, показывая подтянутое тело, подтянутый живот и просто красивое тело, которое так обожает антон, не упустивший отроду возможности укусить, покусать, полюбить. арсений заметно подустал — медленнее начал прыгать, двигаясь больше туда-сюда. антон, всё взяв в свои руки, резко перевернул их, оказываясь сверху, быстро вбиваясь в тело, подрахивая, ставя несколько засосов на шее. не желал тормозить и останавливаться перед такой искусной страстью. разрядка наконец подошла у обоих, выплёскиваясь одним членом на живот антона, который кончил внутрь арсения, выдыхая и упуская гортанный стон от такого упоения наперебой с громким от арсения. антон вышел, устало подтягиваясь, подминая под себя арсения. притянул после к своей груди любимую спину, усыпанную родинками. ушки они так и не сняли, в отличии от боди и носков, поэтому антон со сластью снял их, целуя в любимый загривок, отдающий слегка по́том от крышесносного секса и оргазма. арсений тяжело дышал впереди, лениво проходясь взором по тёмной спальне, освещённой лишь жёлтым светом от ночника. такие эротические ролевые игры у него были впервые, ему действительно понравилось. — мне понравилось, — решил сказать арсений вслух, переворачиваясь к лицу антона, целуя прямо в аккурат с родинкой на носу. — надо как-то повторить. я не прочь увидеть снова любимого хозяина или даже папочку. последнее слово пламенно было сказано в чужое ухо. — ты меня с ума сведёшь, — прикрыл глаза антон, поглаживая голую спину, спрятанную под дарящее тепло одеяло, стоит только мысленно изобразить подобное. — только без порки, хорошо? — арсений вытянул нижнюю губу, целуя в левую щёку. — больше никогда, арсений. никогда, — антон поцеловал успокаивающе и как-то покаянно в лоб, малахитовыми глазами рассматривая аквамариновые. в этих словах арсений смог разглядеть что-то больше, как — «я тебя люблю и никогда не причиню тебе даже такую боль».