Разлука-Любовь

Это было похоже на схватку. Котов решительно брал надо мной вверх, а я, стараясь не отставать, отвечала ему неумело и как-то вяло. Все ощущения будто через вату — запоздалые, рассеянные, смутные. Мои ладони уперлись в его твердую грудь, не то отталкивая, не то пытаясь выстроить преграду. Его тело, губы, взгляд, запах — все было непривычным: терпким и горьким, а главное чужим. Туман, в который меня погрузил густой сигаретный дым, медленно рассеивался, и то, что я сначала приняла за желание, постепенно сменялось болезненным головокружением. Я не чувствовала огня. Мое тело все еще отзывалось на его ласки, а разум приходя в себя уже протестовал: «Только не это. Только не так. Это не твое. Это неправильно.» Я приходила в себя, и мне становилось страшно. Действия Глеба становились решительнее. Он осыпал меня поцелуями, ловкие пальцы расстегивали блузку, крепкие ладони скользили по мягкому кружеву бюстгальтера. — Эй, — вдруг оторвавшись от него прошептала я, — стой! Потолок над моей головой то опускался ниже, угрожая раздавить, то взмывал ввысь. Я все яснее и трезвея ощущала сейчас себя последней дрянью, которая бросилась в объятия первого встречного, не сумев разобраться в собственных чувствах и предавая свою любовь к музыканту. Сперва мне искренне хотелось, чтобы этот парень целовал меня. Мне, не знавшей мужского внимания, льстил его интерес. А потом вся смелость вдруг куда-то улетучилась. Мне всего лишь нужно было убедиться, что вечные мысли о Яре больше не держат меня, что чувства мертвы, что их и не было. Мне нужен был антидот от этой любви к нему и проклятых комплексов с детства, которые годами держали сознание словно в клетке а Дронов мое сердце. Я не хотела снова знать, что никому не нужна. И особенно ему… Яру. А Глеб… Глеб Котов казался удачным вариантом. Его движения стали еще увереннее, и этот парень точно знал, что делает. И он хотел меня, даже признался мне в своих чувствах в которые можно верить лишь наполовину. А мне так нужно было почувствовать себя кому-то нужной, да хотя бы на миг! Даже таким нехорошим и мерзким методом. Маленькая девочка Женя Ласточкина, не знавшая родительской ласки, все еще жила где-то внутри меня и мечтала о настоящей, чистой, искренней любви но с другим. С другим парнем в которого была влюблена с детства, который жил по соседству, с которым она хулиганила в детстве и они смеялись вместе. А все что сейчас… Это всего лишь секс, ничего серьезного, все ведь это делают — мысленно уговаривала я себя. Мне нравилось его прикосновения. Я чувствовала возбуждение. И пусть сердце внутри в груди никак не реагировало на происходящее, я готова была переступить эту черту, бросить, оставить все и всех позади в том числе и себя. Но понимала, что нужно остановиться, сказать, что я не хочу и мне страшно, я резко передумала. — Глеб… Его руки двигались настойчивее, ласкали кожу, сжимали пальцами бедра, забирались в брюки. — Г. Глеб… — повторила я, когда он расстегнул мои брюки и рывком сорвал вниз. — Все хорошо, сладкая… — шумно улыбаясь выдохнул он. Он закрыл мой рот новым глубоким поцелуем. Остатки моей уверенности таяли в воздухе. Я больше не та крутая девчонка, какой я себя представляла еще час назад. Мне уже не было так весело, как на диване в гостиной чужого дома. Теперь все было по-взрослому, по-настоящему. Все было не так, как мечталось, а быстро, грубо и нечестно. А героем всех моих мечт и фантазий был один сероглазый блондинистый мальчишка. С парнем сейчас, о котором я почти ничего не знала. Сильным, хамоватым, породистым мажором, который завелся сейчас так сильно, что не слышал моих хриплых стонов, перемежающихся с просьбами остановиться. — Подожди… Наверное, было поздно и стоило смириться. На мне уже не осталось одежды, кроме простоватых девчачьих белых трусиков. Отступать было некуда. Лучше всего обхватить Глеба за шею, притянуть к себе и получить то, за чем ты Женя пришла. Пусть и таким способом. Еще один хороший урок, который укрепил бы веру в собственную никудышность. Но… Яр?! Мой Яр? Мой Ярослав Дронов??? Нет… Нет… Нет… Нет… НЕТ!!! — Глеб! — сорвалось с моих губ, когда его пальцы проникли под тонкую ткань трусов. Я выгнулась. Мои ладони машинально легли поверх его руки, не позволяя уже этим ей стянуть белье вниз. — Все в порядке, девочка. — Его взгляд был затуманенным и каким-то диким. Бушевавшие в нем возбуждение отказывались замечать мой испуг. — Я сделаю тебе хорошо и сладко. Иди ко мне. Парень попытался убрать мою руку. А когда не вышло, в его глазах загорелась злость. — Не надо! — Я попыталась убрать его руку. — Пожалуйста. Свела колени вместе и подтянула к животу, делая попытку встать. Это разозлило Котова еще больше. — Женька? Ты не знала, зачем пришла сюда? — Твердое, мужское и пульсирующее все еще упиралось мне в бедро. Парень взял неожиданно и крепко мои руки в захват и наклонился к самому лицу: — Говорить «нет» надо Ласточкина было раньше, ясно? Ноги обратно раздвинула! Сердце пропустило несколько ударов. На грудь опустился тяжкий груз неотвратимости происходящего. Дура! Какая же я дура… С кем связалась? Перед кем пыталась выглядеть самоуверенной и крутой? Он же вместе со всеми в прошлом, в школьные годы смеялся над тобой и тыкал в тебя пальцами. А ты сейчас чуть не отдалась ему как какая-то дешёвая шлюха. Хотела подарить свою девственность тому кто и на выпускном издевался над тобой. Сама виновата. Заслужила. Подминая под себя, Глеб протиснулся снова у меня между ног. — Бросай свои глупости! Тебе понравится, Женечка… Девочка хочу тебя… — раздраженно прошептал он и, тяжело дыша, припал губами к моему рту. Ощущение ужаса от происходящего накрыло меня с головой. Губы горели от жестких торопливых поцелуев нелюбимого человека. Ноги сводило, а кожу на запястьях, за которые он держал меня, противно жгло. Я упиралась, извивалась, дергалась уже, пыталась протестовать и вырваться, но Котов будто не замечал этого. Он оторвался от процесса с трудом и только для того, чтобы снять с себя боксеры. — Сейчас, потерпи, — усмехнулся он, копошась в его руках я увидела уже упаковку презервативов. Воспользовавшись тем, что руки снова свободны, а грудь не сдавлена тяжестью его тела, я резко и грубо оттолкнула его наконец и выбралась из захвата. Прижалась к изголовью, точно загнанный зверь, поджала ноги и закричала: — Глеб, пожалуйста, Глеб! Я не хочу! Остановись! Если я хоть что-то для тебя значу, как ты говоришь, прекрати… Слезы покатились по щекам. Я схватила подушку и прижала ее к груди: — Я передумала и не хочу, я не готова. Пожалуйста, уйди… Я… я… Прости я не люблю тебя… Я люблю другого… Я всегда с детства любила Яра… Мое сердце принадлежит ему… Между нами ничего не может быть… — Тупица… Какая же ты всё-таки тупица… Как и твой конченный пианист… Тупая ваша любовь… — сквозь зубы проговорил Котов, оглядывая меня. — Женя! Ты малолетняя безмозглая курица! Натуральная жирная идиотка! Его голос был стальным и холодным, словно он с заклятым врагом говорил. — П.Прости… —всхлипнула я от шока и стресса, пропуская оскорбления и унижение мимо ушей. Лишь бы он меня больше не трогал и оставил в покое, пальцем больше не прикасался. Вжалась в изголовье, стыдясь собственной наготы и не зная, что он сделает дальше. Была готова ко всему: к ударам, унижениям, к смерти. Я настолько запуталась, что уже не понимала, что чувствую. Меня колотило от страха и холода, сердце замерло, а дыхание с шумом вырвалось из груди. — Идиотка! Ну и пошла ты… Катись к чёрту со своим Яриком… Жди его… Жди-жди… Пока он сам в каком-нибудь углу свою фанатку ебёт. Как натрахается так о тебе обязательно Ласточкина вспомнит. Подберешь его после всех… Или он тебя… — брезгливо произносит Глеб, вставая и лихорадочно натягивает трусы. Наверняка ему хотелось прибить меня. Останавливало одно: выглядела я мерзко, да ещё и рыдала в голос, глядя на него обезумившим взглядом и не веря каждому мерзкому и противному слову что вылетало из его рта. Кажется он показал свою истинную сущность. Глеб Котов. Господи какую же я чуть ошибку не совершила! Если бы только переспала с таким надменным и ужасным человеком! Молча набросив рубашку, Котов встал. Подобрал с пола джинсы, натянул их, но даже застегивать не стал. Прямо босиком, не утруждая себя обуванием и пиная попадающиеся на пути шмотки, он вылетел пулей из комнаты. Громко хлопнула дверь. Вскочив, я бросилась следом — чтобы запереть ее за ним. Шмыгая носом и дрожа, надела дрожащими руками свою одежду и с трудом застегнула пуговицы. Пригладила взъерошенные волосы и посмотрела в висевшее на стене зеркало. Отражение подрагивало и слегка плыло. Не стоило пить в компании незнакомых людей. Я совершенно потеряла над всем контроль! Хорошо еще, что самого страшного не случилось. Хотя рано было радоваться: нужно было еще выбраться из этого дома живой. Осторожно приоткрыв дверь, я осмотрелась шугливо как маленькая серая мышка. Гремела музыка, в коридоре было темно, какая-то парочка целовалась недалеко от лестницы. Мне предстояло пройти мимо. Господи хоть я в тебя не верю, мало в жизни молилась, не ходила в храм с бабушкой, не ношу крестик. Но помоги выбраться из этого притона живой и невредимой. «Аминь» или как там правильно говорят, «Спаси и Сохрани», «Помилуй».Чёрт! Я даже не одной молитвы не знаю, креститься не умею а про святую воду промолчу. Размазывая слезы по лицу, я двинулась по коридору. Множество дверей, картины на стенах, мерцающий синим тусклый свет. Со всех сторон слышались веселые голоса, раздавался смех. Вздрагивая от каждого шороха, я спешила туда, откуда, кажется, и пришла — к лестнице. Парочка все еще была занята делом и не обращала на меня никакого внимания, что было и к лучшему. Девушка хрипло стонала, обхватывая спину парня длинными пальцами с длинным шикарным маникюром в стиле френч. Только подойдя ближе и осмелившихся поднять взгляд, я поняла… что это Глеб: его джинсы были приспущены, он держал на весу ту самую брюнетку и ожесточенно каждым движением буквально впечатывал ее в стену, занимаясь таким грубым видом секса, трахая девушку как последнюю шалаву, заставлял ударяться ее спиной в стенку. Девушка, заметив меня, хищно улыбнулась и явно не была против такого обращения сейчас с ней. Это ее улыбка была победительницы — она все-таки заполучила Глеба себе, пусть и таким способом. То, что здесь их может видеть каждый проходящий и услышать, казалось, ничуть ее не смущало и его, а даже, наоборот, заводило, доставляло какое-то особое удовольствие. Мне стало еще хуже. Я сжала рот рукой чувствуя тошноту и что нечем дышать. Пулей промчавшись мимо, я побежала вниз по лестнице. Удивительно, как не оступилась — ноги до сих пор меня едва слушались. Кажется, в полутьме гостиной какие-то девочки танцевали на столе. Парни одобряюще свистели, кто-то присоединился к ним, кто-то снимал на телефон, а кто-то уничтожал бар с бухлом, отпивая прямо из горлышка бутылки элитный алкоголь. Видели ли они, как я понеслась мимо них вся в соплях и слезах? Не знаю. Даже не помню, как добралась до общежития. Проскочила мимо дремлющей пожилой вахтерши. Вошла в свою комнату. Не включая света, пробралась на свое место и сразу легла под одеяло. Меньше всего мне хотелось, чтобы моя спящая на соседней кровати подруга Арина стала свидетельницей моего очередного позора. И если бы тоже моя бабушка только узнала такое, она бы не пережила. Я закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание, успокоиться, согреться и стереть из памяти и перед глазами все проищошдшее. Вычеркнуть. Забыть. Забыть как страшный сон. И похвалить себя что вовремя все поняла, осознала и остановилась, спаслась и не совершила страшную ошибку в своей жизни, окончательно ее не сломала…