Ошейник на твоей шее

— Ты нервничаешь? — спросил Алан, глядя, как отец поправляет свой темный галстук.    — Ммм… Нет. Наверное, нет, — не очень уверенно ответил Тим и поправил укладку. Несмотря на свой ответ, его руки немного нервно теребили запонки.    — Точно? — обеспокоенно переспросил Алан. — Если ты будешь чувствовать себя некомфортно или на тебя будут давить — немедленно уходи. Ты не должен это терпеть! — он был похож на ребенка, что вообразил себя благородным рыцарем.    Тим мягко улыбнулся и, подойдя к сыну, нежно потрепал его по темным волосам.    — Конечно, мой чудо-мальчик, — в этих словах была родительская нежность. — Но я справлюсь, не беспокойся. Если я решу уйти раньше, то сообщу об этом, хорошо?    — Если они будут давить — уходи, — тверже повторил Алан, а затем вздохнул. — Ты выглядишь потрясающе.    Хоть на Тиме не был надет его шикарный алый костюм, который сводил с ума прессу, но черный тоже ему шел, подчеркивая серо-голубые глаза и угольные волосы, что были зачесаны назад.    — Спасибо, — смущенно сказал Тим. — Самая большая проблема, которая может быть, — это журналисты. Помнишь, я рассказывал про Вики Вейл?    — Та помешанная на раскрытии загадок женщина? — уточнил Алан. Они вдвоем уже подходили к выходу из квартиры.    — Да, вот с ней всем нужно быть осторожнее. Кажется, будто она по запаху твоего шампуня может вычислить твою личность, — Тим рассмеялся, невольно вспоминая про ложную новость о его свадьбе с Тэм. — Но она больше косится на Бэтмена и проводит время в основном в верхнем Готэме и около Бристоля. Но все равно, всегда будь внимателен.    Алан слушал и кивал, следуя за отцом, словно хвостик. Информация уже на автомате запоминалась и откладывалась в специальное место в памяти.    — Что ж, моя машина ждет, — с толикой неохоты оповестил Тим. На этот гала его отвезет знакомый шафер семьи Уэйнов. Тим давно подкупил его, чтобы тот никому не рассказал про нового жильца его квартиры.    — Повеселись там. Порази всех своим внешним видом, — с озорством произнес Алан, начиная смеяться.    Тим присоединился к нему, еще раз потрепал по волосам, получив тихое ворчание, и вышел из квартиры. Уже в машине ему пришла целая куча сообщений от Юной Справедливости.    «Ты как?» — спрашивал Кон.    «Расскажи потом, какая там вкусная была еда!» — следовало от Барта. Кэсси задала такой же вопрос, как и Коннер.    «Все нормально. Я справлюсь.» — отвечал Тим, не замечая, как он быстро качает одной ногой из стороны в сторону.    «Мы сразу же прилетим, если они посмеют тебе сказать что-то не то!» — грозился Коннер, и на самом деле его слова говорили правду.    «Тим, серьезно, уходи, как только они снова начнут вести себя, как летучие мыши.» — добавила Кэсси.    «Все будет в порядке. Правда. Ребят, вы слишком много волнуетесь.» — Тим вздохнул, немного приподняв уголки губ.    На самом деле Кон, Барт и Кэсси писали так каждый раз, когда он шел на гала Уэйнов. Тим честно принимал их обеспокоенность, но не совсем понимал, почему она такая огромная. И сколько бы раз друзья не объясняли ему, почему они так беспокоятся, он все равно не понимал, но улыбался, кивал и обещал сделать все, о чем они говорят.    Гала официально начинается в девять вечера, но Тим, как и многие другие знаменитости города, опоздал на десять минут. Отчего-то парень с трудом смог проглотить вязкую слюну, когда шагал в сторону входа в особняк Уэйнов. Почти все дороги и вся парковка были заняты машинами, а звук музыки и голосов слышался на расстоянии километра. На крыльце Тим нервным жесток поправил свои волосы и галстук, после чего нажал на звонок. Через долгие две минуты ожидания дверь все-таки открылась. И встречал его — да и всех гостей — никто иной как Альфред Пенниуорт — самый знаменитый дворецкий Готэма. За шесть лет он почти ни капельки не изменился: такие же седые волосы и усы, по-английски вздернутые брови, прекрасный фрак с белоснежными перчатками. Только морщин, кажется, стало больше.    Дворецкий на секунду растерялся, увидев перед собой виновника торжества, а потом притянул юношу к себе в объятья.    — Мастер Тим, рад вас видеть, — хрипло сказал Альфред и отодвинулся, разглядывая Тима. — Вам очень идет этот костюм, — оценил он, как человек очень хорошо разбирающийся в костюмах.    — Спасибо, — Тим улыбнулся. — Как дела? Что-то интересное уже успело произойти?    Альфред пропустил Тима внутрь дома. Внутри было настолько светло, что даже глаза слепило. Поместье и так было шикарным, но когда его украшали к гала, то это был самый дорогой и самый богатый дом в городе.    Люстры с хрусталем высоко висели над головами гостей, специально нанятые официанты за долю секунды успевали из одного конца зала оказаться в другом. Огромный стол с закусками, который приготовил лично Альфред, был легендарным. Все в Готэме знали, что у этого дворецкого была самая вкусная еда. Именно в поместье Уэйнов собирали самые высшие сливки общества: судьи, мэр, бизнесмены и актеры мирового масштаба.    — Ничего такого, что требовало бы вмешательства, — учтиво ответил Альфред. — Но вас обсуждают почти все, — он наклонил голову.    Тим чуть слышно вздохнул, проходя в богатый зал, что был специально отведен для гала. Такой огромный и просторный он сейчас был забит людьми, которые своими голосами заглушали приглашенных музыкантов.    — Я даже не удивлен, — не особо весело усмехнулся Тим и взял бокал шампанского от Альфреда.    — Мастер Брюс, мастер Дик и мастер Дэмиан находятся слева от центра, — сообщил дворецкий, идя за Тимом.    — А Стефани? — поинтересовался он.    — Мисс Стефани обещала прибыть чуть позже, а мисс Кассандра прилетит только через семь часов — она уже в самолете. Как только она прилетит, я заберу ее из аэропорта.    Тим неосознанно привычно нахмурился и на автомате сделал глоток алкоголя. Он не знал, что и думать насчет встречи со Стефани. Его чувства насчет нее все шесть лет были смешанные. Тим вздохнул, когда через толпу голов заметил профиль улыбающегося Дика, а подле него на удивление спокойного Дэмиана. Решив действовать по ситуации, Тим натянул на лицо яркую белоснежную улыбку, которой его научила Джанет, и двинулся к Уэйнам. Люди, замечая его, здоровались, пожимали руки и отходили в сторону, а затем провожали долгими взглядами в спину.    Первым, как ни странно, Тима заметил именно Дик. От его зоркого взгляда мало кто вообще мог спрятаться. Он вежливо закончил беседу с каким-то мужчиной и обернулся к Тиму, терпеливо дожидаясь, когда тот дойдет до них. Стоило тому приблизиться на расстоянии двух метров, как Дик почти с прыжка обнял так крепко, что Тим чуть бокал свой не выронил. Со всех сторон послышались звуки умиления этой сцены.    — Тимми! — радостно завизжал Дика, чуть ли не прыгая на месте. — Я так скучал! — он крепко-крепко обнял Тима, так что слегка помял пиджак.    Тим, немного неловко оглядываясь по сторонам, как-то растерянно обнял Дика в ответ. Неловкость была в том, что Дик уже давно никак не касался Тима, так что теперь эти объятья были похожи на те, самые первые, при их встрече еще в цирке Хейли. Хоть тогда Тиму и было всего три года, он никогда не забудет свои первые в жизни объятья: пульс заглушил все остальные звуки, бешено бегая по венам; сердце стучало так сильно, что становилось сложно дышать; мурашки, что бегали по всей коже; и, конечно, легкий мандраж в руках, так что те аж мелко тряслись. Только отличие тех объятий от этих было в том, что тогда Тим еще не знал толком Дика. Сейчас они все так же вызывали спертое дыхание, но вместе с тем — что-то тяжелое, что скапливалось в области солнечного сплетения.    — Ну, все, отпусти, люди смотрят, — чуть более резко, чем хотелось, сказал Тим, когда они стояли вот так вот уже две минуты.    Дик нехотя отпрянул, но рук с плеч Тима не убрал. Он внимательно осматривал парня с головы до ног, и в его взгляде была какая-то толика печали. Но закончила всю эту идиллию вспышка фотоаппарата, которая буквально ослепила. Тим и Дик проморгались, отходя друг от друга. Это оказалась всем знакомая Вики Вейл, всегда готовая урвать свежий кадр, со своим коллегой. Улыбка Вики была если не зловещей, то какой-то слишком уж натянутой.    — Добрый вечер, — вежливо поприветствовала она. — Мистер Дрейк, мистер Грейсон и мистер Уэйн, не будете ли вы против ответить на пару вопросов? — с пинка, как говориться, спросила она.    — Давно не виделись, Вики, — прекрасно показывая радость, ответил Тим, чтобы избежать еще одного касания со стороны Дика. — Конечно. Верно, ребята? — он с улыбкой повернулся к Дику и Дэмиану.    — Да, конечно, — более спокойно и оттого менее радостно подтвердил Дик. Дэмиан лишь кивнул, не горя желанием разговаривать с репортерами.    — Отлично! — с огоньком в глазах воскликнула Вики. — И так, мистер Дрейк, — она включила свой диктофон, — как вам вечер? Вас так долго не было, семья наверняка очень соскучилась.    — Ну, я только прибыл, но мне все нравится, — немного растерянно отвечал Тим. — Я невероятно польщен, что целый вечер посвящен мне, — ложь текла из горла мягко и ненавязчиво, как сладкий мед, лаская уши любопытного репортера.    Дэмиан тихо фыркнул, прекрасно видя, что за этой чуть растерянно маской скрыта неприязнь и легкое отвращение к этой помпезности.    — И я тоже очень соскучился по семье. Очень надеюсь сегодня увидеть тех, кого еще не успел поприветствовать, — Тим лично считал, что наполовину правда — это еще не ложь.    — Угу, — задумчиво проговорила Вики. — Мистер Грейсон, как вы переносили разлуку с вашим братом? Что вы чувствовали?    Дик удивленно моргнул, не ожидая, что девушка сразу начнет атаковать настолько личными вопросами.    — Я очень скучал, — выпалил он, не задумываясь, чем вызвал довольную ухмылку Вики. — Я люблю всех своих братьев и сестер, поэтому мне невероятно грустно, когда кто-то из них надолго улетает из Готэма, — он поджал губы, но смог изобразить невеселую улыбку. — Надеюсь, в этот раз Тимми задержится подольше.    — А вы, мистер Уэйн?    Дэмиан чуть нахмурился, тщательно продумывая свои слова. Никто не знал, что вчерашние слова Стефани тоже крутились в его голове, не давая думать ни о чем другом. Право, не мог же он рассказать всему Готэму, как трусливо бежал всеми любимый Тимоти Уэйн. Это бы понесло непоправимый ущерб всей семье.    — Я считаю, что Тимоти должен чаще быть в Готэме, — размеренно и слегка неуверенно начал он, — со своей семьей. Его отсутствие огорчает не только Ричарда, — он скрестил руки на груди. — Но я понимаю, что его нет потому, что он много работает на WE. Поэтому я не позволяю эмоциям и чувствам брать вверх в этом вопросе.    Если бы Тим мог, он бы уронил челюсть — настолько он был в шоке со слов Дэмиана. Он ожидал чего угодно — от оскорблений до отказа отвечать на вопрос, но что бы вот так откровенно? От Дэмиана? Это просто не вязалось в его голове. Тим прикусил нижнюю губу, незаметно смотря на Дэмиана, что уже был выше него. Возможно, за эти полгода произошло куда больше, чем он думал.    — Вы все еще планируете забирать себе кампанию после совершеннолетия? — спросила Вики у Дэмиана. Тот задумчиво наклонил голову.    — Да, естественно, это мое наследие, — более уверенно ответил он. — Но я не могу представить эту кампанию без Тимоти. Поэтому я надеюсь, что, как только я приму все управление на себя, он не оставит семейное дело и, как более опытный в этом деле, поможет мне.    Шок еще сильнее отразился в глазах Тима. Последний раз, когда он слышал от Дэмиана про кампанию, это что он собирается буквально сбросить Тима с кресла главы кампании и раздавить своей властью. Но сейчас слова были диаметрально противоположны. Тим гадал, говорит Дэмиан правду или же это все фарс ради публичности. Такая загадка раздирала его. Если раньше, шесть лет назад, Тим был готов с легкостью отдать кампанию Брюсу, Люциусу или тому же Дэмиану, то теперь, потратив на нее столько времени и сил, столько вложив в нее, приведя все в ней в самый лучший вид, он стал чаще задумываться, так ли сильно он хочет расстаться со своей ролью. С одной стороны, годы трудов, но с другой — свободное время, личная жизнь, которая будет менее публична, и частые встречи с друзьями. Тим уже далеко не в первый раз задумывается об этом, но все никак не может для себя твердо все решить.    — Очень по-взрослому, — без сарказма сказала Вики. — Готэм почти десять лет наблюдал за твоим взрослением, так что мы все будем рады, если ты будешь, как и вся твоя семья, помогать Готэму.    Дэмиан серьезно кивнул, чуть выпрямляя спину, хотя и так стоял, как столб — очень высокий и прямой до боли.    Вики кивала, внимательно смотря на парней, будто искала в них изъян, чтобы написать про это. Вот только Уэйны выглядели безупречно, с иголочки. Не зря почти вся семья входит в топ самых желанных холостяков и топ самых красивых лиц не только Готэма, но и восточного побережья.    Следующий вопрос слегка насторожил Тима.    — Мистер Дрейк, есть ли еще причины, по которым вы так часто отсутствуете в Готэме, по мимо работы? — Вики поправила свои рыжие волосы в невинном жесте, будто все ее вопросы были более чем простыми. — Конечно, ваши командировки могут длиться две, а то и три недели, но полгода? — она выгнула брови, сама удивляясь своим словам, а потом покачала головой. — Разве вы не скучаете по своей семье?    Тим чуть нахмурился, тем самым показывая, что вопрос ему не нравится, но не отвечать на него было бы странно. Дик немного нервно кинул на него взгляд, буквально чувствуя, что, если бы не публичность, Тим с удовольствием побеседовал бы с Вики насчет ее деликатности. Дик поджал губы, понимая, какой ответ вертится в голове у его брата: «Конечно, скучаю. А кто бы не скучал по своей семье? Но мне уже ясно дали понять, что вот меня как раз и не ждут» — и это было бы сказано самым холодным и жестоким тоном, который только есть у Тима.    — Да, скучаю, но я так много тружусь, чтобы не обременять их кампанией. Брюс хочет больше проводить время с семьей, так что своими действиями я позволяю ему так делать, — Тим повел плечами, будто стряхивая с них тяжесть. — Но не переживай за нас — мы часто созваниваемся и переписываемся, так что мне этого вполне хватает.    Дэмиан слишком резко повернул голову в сторону Тимоти, после чего мысленно отругал себя. Он уже отвык от того, как Тимоти мог легко врать так, чтобы абсолютно все верили, что он говорит чистую правду. Казалось, ложь была его вторым языком, но его невозмутимое лицо заставляло отвернуться.    Как ни странно, Вики поверила ему, и пока она задавала следующий вопрос Тиму, Дик прожигал его грустным взглядом, который был скрыт за пеленой радости. Дик помнил, как пытался дозвониться до Тима сразу после того случая шесть лет назад, но Тим пропал тогда на целый год. Ни ответного звонка, ни сообщения — ничего. Он даже отключил все свои маячки. Не то чтобы многие ожидали, что он им ответит, но они так же особо не придавали значения той ссоре и думали, что он скоро вернется. Однако время шло, но все равно ни слуху, ни духу. Уэйны узнали где находится Тим через новости: Юное Правосудие спасло население Калифорнии от землетрясения. Только после этого они снова пытались дозвониться до него.    — Что ж, на этом мои вопросы на данный момент закончились, — Дик вышел из своих мыслей, когда Вики произнесла это, убирая свой диктофон. — Приятного вам вечера, господа, — она одарила каждого проницательным взглядом, в котором можно было прочитать «я знаю, что у вас что-то творится в семье», и ушла, скрывшись в толпе.    Парни провожали ее долгими взглядами, окруженные многочисленными голосами. Между ними тремя возникла до боли неловкая пауза. Тим иногда делал глотки игристого, нечитаемым взглядом смотря на толпу; Дик прожигал его глазами; а Дэмиан, не спуская рук с груди, смотрел на свои начищенные до блеска ботинки.    — Как я слышал, Джейсон все еще юридически мертв, да? — спустя почти три минуты наконец спросил Тим, но не смотрел на братьев.    — Да, да… — отстраненно ответил Дик. — Он сказал, что не хочет ходить по гала, если будет живым. Сказал, что это просто сборная солянка из сливок общества, — он неуверенно и как-то нервно засмеялся, пытаясь передать интонацию Джейсона, но вышло у него плохо.    Тим промычал в ответ, стараясь отыскать глазами Брюса. Ему нужно с ним поговорить, чтобы папарацци это засняли, иначе весь вечер не имел смысла. А еще Тиму нужно было отойти на пару минут, чтобы позвонить Алану и узнать, как у того дела. Ну, и его друзья на протяжении двадцати минут, почти не переставая, писали ему сообщения.    — А где Брюс? — Тим соизволил повернуться к братьям, которые стояли слишком зажато.    — Отец скоро спуститься, — Дэмиан кинул взгляд на свои наручные часы с зеленым ремешком, что так сочетался с его изумрудными глазами.    Тим чуть сощурил глаза, пытаясь их рассмотреть — уж смутно знакомыми они ему показались, но Дэмиан быстро спрятал их под рукавом пиджака.    — Что ж… — протянул Дик. — Как у тебя дела, Тимми?    Тим еле видимо поморщился от этого прозвища. Он уже давно не был ребенком — если когда-то был им, — так что это уменьшительно-ласкательное слово резало по ушам. Он давно привык, что Кон называет его «Роб» по привычке еще с их юности; как Барт быстро, почти скороговоркой, говорит: «Тимбо», а Кэсси — обычное «Тим» или «Т». Но все равно, больше всего удивляет «Тимоти» от Дэмиана. Тим вообще не любит, когда его называют по полному имени — это напоминает ему о тех временах, когда Джанет Дрейк еще была жива и перед очередным гала, куда она брала сына, поправляла ему галстук, который душил, и повторяла правила поведения, что уже были похожи на мозоль в мозгу.    — У меня все прекрасно, — спокойно ответил Тим, где-то в подсознании зная, как этот ответ резанул Дика по самому сердцу. — Работаю и патрулирую — все, как всегда. А у вас?    И если Дэмиан изменился тем, что повзрослел, то Дик, кажется, навсегда застрял в двадцатипятилетнем возрасте, хотя ему уже было за тридцать. Такие же роскошные темные чуть вьющиеся волосы, по-детски наивные голубые глаза и солнечная улыбка. Но, если приглядеться, можно было заметить глубокие морщины под глазами и на лбу от часто хмурого взгляда.    — Это хорошо… — Дик попытался передать свою радость в голосе, но с треском провалился. — А… ты надолго здесь… в Готэме? — он незаметно мял рукав своего пиджака.    — Неделя, может — две. Зависит от того, как быстро я разберусь со всеми юридическими делами кампании.    — А потом куда? — в глазах Дика появился легкий огонек надежды на нужный ему ответ.    — Мне нужно обратно в Испанию, чтобы контролировать процесс строительства и все бумаги, — Тим снова сказал наполовину правду, чувству сладкий осадок от ее.    После Готэма он планировал обсудить с Аланом, куда им дальше лететь: пока у Тима была возможность, он путешествовал по миру, иногда занимаясь раскопками. Отчасти потому, что хотел показать Алану мир, отчасти потому, что все-таки родители успели вбить ему небольшую любовь к археологии. Кон, Барт и Кэсси иногда их сопровождали, иногда нет, но всех все устраивало. Тим ни разу за эти шесть лет после той ссоры не чувствовал себя одиноко, поэтому ему очень нравился его ритм жизни.    — О… — только и произнес Дик, очевидно огорченный таким ответом, но не пытался возразить.    — И когда ты снова вернешься в Готэм? Через год? Три? — встрял Дэмиан, но рука Дика на его плече быстро остудила пыл — им не нужны были ссоры на публику.    Тим проигнорировал вопрос Дэмиана и заметил, как медленно выходил Брюс на лестницу со второго этажа. Гости затихли и все взгляды были устремлены на хозяина дома. Брюс быстро оглядел всех, сразу находя своих сыновей, и улыбнулся.    — Добрый вечер, дамы и господа! — громко сказал он, сразу приклеивая к себе абсолютно все внимание. — Я рад сегодня вас всех видеть! — Брюси на секунду прервался, чтобы быстро спуститься по лестнице — так люди могли и слышать, и видеть его намного лучше. — Думаю, вы все знаете почему сегодня я пригласил вас ко мне домой. Спасибо, — он принял стакан шампанского от Альфреда, что в миг оказался рядом. — Так вот… — он прокашлялся. — Этот вечер я полностью посвящаю приезду своего сына, который долгое время был за границей в командировке по делам компании WE. Тим, иди же сюда, сынок.    В одну секунду все головы повернулись в сторону Тима, который в этот момент делал глоток алкоголя. Парень слегка насторожился, но, поймав пронзительный взгляд Брюса, он еле видно вздохнул и, натянув свою самую блистательную улыбку, направился к нему. Иногда пальцы Тима непроизвольно чуть сильнее сжимали ножку бокала, но не настолько, чтобы ее сломать. Каждый шаг, что приближал Тима к Брюсу, сопровождался стуком сердца в груди. А Брюс, словно нарочно, еще и глаз не сводил с фигуры парня, даже не подозревая, что тем самым заставлял его сильнее нервничать.    Наконец, когда Тим приблизился к Брюсу, тот пододвинул его к себе, обняв одной рукой за плечи, отчего шампанское в бокалах немного бултыхнулось.    — Он вернулся всего пару дней назад, на две недели! — Брюс изобразил глубокую печаль и шок. — Поэтому я хочу, чтобы он долго помнил этот вечер, когда вновь уедет в командировку. Поэтому давайте сделаем эту ночь незабываемой для каждого из нас!    Гости громко захлопали, пораженные такой искренностью, которую Брюс оттачивал годами.  И она была безупречной, настолько, что порой даже те, кто хорошо знали Брюса, не могут отличить, где настоящая любезность, а где — поддельная.    Тим старался не обращать внимания на то, что рука Брюса иногда чуть сильнее сжимала его плечо, стараясь, чтобы его улыбка не выглядела пластиковой. Когда же Брюс отпустил его, то далеко Тим все равно не смог уйти — к ним каждую секунду подходили люди, здороваясь и спрашивая, как дела. Почти все они говорили, что помнили Тима еще ростом с полметра, и что он всегда был застенчивым мальчиком; часто вспоминали про Джека и Джанет. Тим кивал и, где нужно, поджимал губы. Кто-то спрашивал про особняк Дрейков, который пустующий и почти заброшенный стоял недалеко от поместья Уэйнов. Тим сдержанно, но с толикой печали подумал, что никак не найдет времени, чтобы взяться за особняк и полностью отреставрировать его. И в планах Тима действительно был этот пункт. Может, когда-нибудь, он его выполнит. Тим держался близко Дика и Дэмиана, чтобы произвести эффект близости, которой никогда не было. Сами же Дик и Дэмиан медленно подходили ближе, сами того не замечая.    Через десять минут, как и обещал Альфред, в поместье вошла Стефани Браун. На ней было длинное фиолетовое платье в пол, с вырезом на спине и глубоким декольте. В руках она держала клатч черного цвета, что так выделялся из ее образа. Ее распущенные волосы были завиты в локоны, обрамляя слегка накрашенное косметикой лицо. Ее ярко-голубые глаза быстро искали нужного человека среди сотни других. Но, стоило ей наткнуться на Тима, что мило общался с какой-то милой старушкой, как ее глаза буквально загорелись. Она почти расталкивала людей, стараясь не потерять смеющееся лицо Тима из вида, будто он могла испариться, если она моргнет.    Старушка — жена старого генерала на пенсии — неловко замолкла, когда Стефани практически подбежала к ней, старясь отдышаться из-за волнения. Тим обеспокоенно взглянул на собеседницу, что странно косилась на девушку, но промолчала. Тим извинился перед старушкой, и та, улыбнувшись, потрепала его по щекам, после чего ушла к мужу. Тим проводил ее глазами, ожидая, когда Стеф отдышится. Когда же она это сделала, он повернулся к ней с пустым бокалом и произнес:    — Привет. Тебе идет это платье, — и он говорил правду.    Стеф выгнула брови, не до конца понимая, что происходит и что только что сказал Тим, но бросила ему на шею, сжимая так сильно в объятьях, что, казалось, сейчас свернет ему шею. Тим, обескураженный таким резки движением, растерянно моргнул. Стефани быстро-быстро и невнятно проговаривала «ты вернулся» над самым его ухом, и в ее голосе слышалось столько боли и отчаяния, что у Тима во рту встал ком. Он неуверенно обнял ее в ответ, поглаживая по спине, еще с четырнадцати лет помня, что это успокаивает ее. Несколько людей, перешептываясь, смотрели на них: кто-то мило улыбался, кто-то осуждал это.    — Ну, чего ты, — Тим кинул холодный взгляд на тех, кто откровенно кривил лицо. — Стеф?    Девушка нервно всхлипнула, и Тим испугался, что та расплакалась. Но Стефани просто старалась сдержать рвущиеся наружу эмоции. Через пару секунд она отпустила его и помахала себе на лицо руками, чтобы немного приостановить слезы, которые уже стояли в ее глазах. Тим неловко поджал губы и успел отдать пустой бокал мимо проходящему Альфреду, что выразительно смотрел на них.    Через пару секунд Стефани смогла успокоиться и начала дышать нормально. На этот раз она внимательнее посмотрела на Тима, и ее глаза снова стали стеклянными.    — Я скучала, — выпалила она и густо покраснела.    Тим втянул воздух сквозь сжатые зубы. Его разрывало: он тоже скучал — по их шуткам, их патрулям; но что-то внутри душило его, не давая произнести ответные слова. Поэтому Тим смог только кивнуть отрывисто и резко. На лице Стефани отобразилась вина и сожаление.    За эти шесть лет она многое обдумала и многое осознала. И только после этого она поняла, какую сильную боль принесла Тима: подставная смерть, ее беременность, отрицание того, что Брюс жив… Она даже не подозревала, что это имело такое огромное значение. И сейчас она втройне ощутила, как виновата, видя Тима, такого спокойного, будто ничего не произошло, и такого холодного. Это причиняло боль.    Стеф неловко поправила свое платье и опустила свои глаза в пол. Она хотела еще что-то спросить, чтобы разрушить эту ужасную стену между ними, которая ощущалась почти физически.    — Как у тебя дела? Я слышала, ты в Испании был… — неуверенно спросила она.    Тим правда ценил ее попытку разрушить преграду, но сам Тим не мог, да и, если честно, не хотел сейчас. Он прекрасно жил последние года, огородившись от всех Летучих мышей. И в прошлый его приезд никто резко не пытался снова с ним заговорить, так что его невольно посещал вопрос: почему сейчас? И это не давало ему покоя. Он просто не понимал, что такого могло произойти за эти несчастные шесть месяцев.    — У меня все хорошо, — в который раз повторил Тим. — Живу, как всегда. А ты? Как колледж?    Тим еще прекрасно помнил, как в первый год его проживания вне Готэма, внимательно, почти маниакально следил за семьей, что у них происходило, что в самом Готэме было. И он помнил, как Стефани смогла-таки попасть в колледж в ее ситуации. Но после Тим постепенно перестал следить за Уэйнами и, соответственно, не знал, что с ними происходило.    — Я закончила его год назад, — невесело усмехнулась Стефани. — Не отлично, конечно, но тоже неплохо. Сейчас, вот, в детском саду подрабатываю…    Тим удивленно выгнул брови, не совсем ожидая этого. Он думал, Стеф пойдет работать экономистом, в офисе ее, правда, трудно представить, но работа с детьми? Это что-то необыкновенное.    — Не ожидал этого, — хмыкнув, признал Тим.    Стефани тихо рассмеялась, радуясь, что Тим наконец показал эмоции. Но это длилось не очень долго, потому что Тиму резко кто-то позвонил. Его лица в секунду изменилось на более мягкое, и даже маленькая улыбка появилась в виде приподнятых уголков губ. Тим извинился перед Стефани и отошел в менее шумную часть зала, чтобы поговорить.    — Привет! Как у тебя дела? — голос Алана был воодушевленным, даже веселым.    Тим улыбнулся шире.    — Все хорошо. Вечер только начался.    — Ничего такого не произошло? — теперь Алан стал более серьезным.    — Ничего такого, что могло бы убить настроение, — признал Тим. В ответ ему было продолжительное «ммм» на том конце трубки. — А ты что делаешь?    — Сейчас пойду потренируюсь немного с андроидами в пещере, — по голосу было понятно, что Алан дьявольски улыбнулся, — а потом, ближе к десяти, пойду в патруль. Буду аккуратно!    — Угу. Красный Колпак сегодня, скорее всего, будет в Готэме, так что будь осторожен, — Тим поджал губы, все же внутри себя боясь, что Джейсон найдет Алана.    Всем известно, что Колпак не угрожал детям, но Красный Кардинал был несанкционированным линчевателем в Готэме, поэтому кто знает, как Джейсон поведет себя.    — Хорошо, — терпеливо соглашался Алан. — Ты до скольки?    — Пока не знаю, — Тим кинул взгляд за спину, на огромную толпу, — но думаю, не так поздно приду.    — Отлично. Тогда жду. Удачи тебе, — пожелал Алан.    — И тебе, — мягко ответил Тим и сбросил звонок.    Он даже не подозревал, что на него из далека смотря три пары глаз, а возможно даже четыре. Стефани, как только Тим отошел, подошла к Дику и Дэмиану, которые уже внимательно, но незаметно следили за тем, как Тим говорил по телефону. Его мягкая, но искренняя улыбка никогда не появлялась просто так — Тим дарил ее только самым близким людям. И, что уж таить, они завидовали тому, кому эта улыбка была адресована, потому что этот кто-то был явно важнее Тиму, чем Уэйны. Это делало больно, это пожирает изнутри. Дик переглядывается со Стефани и Дэмианом, соглашаясь, что им нужно как-то выяснить, кто этот кто-то особенный. Но их хмурые взгляды, предвещающие что-то хитрое, испарились, стоило Тиму повернуться, а после вернулся к гостям.    Брюс тоже краем глаза следил то за Диком, Дэмианом и Стефани, то за Тимом, который сдержанно разговаривал с людьми. Его, несомненно, тоже настораживало такое отчужденное поведение Тима, которое было заметнее его личной, свойственной только ему, отчужденности. Да и долгое отсутствие сына тоже не давало покоя. Брюс внимательно следил за его передвижением по камерам Сан-Франциско и Калифорнии с помощью оборудования в бэт-пещере; но не знал, в каких странах он был и под какими псевдонимами — в скрытности Тим разбирался лучше всех. Если бы он твердо и окончательно хотел, чтобы его не нашли, они бы перерыли всю вселенную, но его следов нигде бы не было. И внутри себя Брюс так гордится тем, что смог обучить такому сложному навыку именно Тима. Но его так же огорчало, что парень использовал это против своей семьи, и Брюс искренне, вот хоть убейся, не понимал, почему. Да, в их семье бывают ссоры, даже очень жесткие, но в какой семье их не бывает? Брюс слепо верит, что все нормально, и это только период такой у Тима, хотя тому уже давно не пятнадцать. Это уже не одинокий мальчик, у которого погибли все друзья и которого родители бросали почти на семь месяцев в год. Брюс просто не мог принять, что Тим вырос, и что того Тимми — веселого, который так сильно беспокоился о Бэтмене, который всем пожертвовал ради него, который искал его до смерти и который был до жуткого предан своему делу — он больше не увидит у себя дома. Это как если взять воспоминания и вырвать оттуда огромный период в своей жизни, чтобы осталась простая белая туманная пустота.    Тим же, сбросив вызов, вернулся в толпу, увлекаемый разговорами, хотя его мысли были заняты далеко не этим. Непонятное смутное чувство, что должно случиться что-то нехорошее сгущалось у него в груди и не давало нормально расслабиться. Но он не мог понять, к чему это: к вечеру или тому, что Алан мог нарваться на Джейсона? Тим, конечно, не считал Красного Колпака маньяком-психопатом и монстром, но интуиция еще ни разу не подводила Тима. Даже то, что его пригласили сделать фото с Уэйнами для почти всех журналов и газет Готэма, не отвлекло. Вспышки ослепляли, натянутая улыбка уже давила на щеки и скулы, а близость с Уэйнами душила, как и тугой галстук.    В общем, да, Тим хотел бы подышать свежим воздухом.