Ошейник на твоей шее

Дик проснулся как всегда поздно — когда весь дом уже бодрствовал и каждый занимался своими делами. Он не спеша привел себя в порядок, попутно успев написать пару сообщений Барбаре, а после медленно направился в сторону кухни.     Но когда Дик подходил к лестнице его чуть не сбил Дэмиан, быстро и яростно направлявшийся в свою комнату. Дик озадаченно моргнул и решил направиться за братом — не может у него с утра быть такое плохое настроение просто так. В добавок Дэмиан громко хлопнул дверью, что делал крайне редко — по пальцам можно пересчитать.     Подойдя к двери, Дик сначала решил послушать, что за ней происходило. Слышалось тихое ворчание Дэмиана и его тяжелые шаги, а после странный шум — будто кто-то что-то кинул. Нахмурившись, Дик постучал, и в комнате стало тихо.     — Дэми, это я, Дик, — на всякий случай громко произнес Грейсон.     Последовала тишина, а после еле слышимое: «Входи».     Дик чуть поморщился, когда ему в лицо ударил яркий солнечный свет из огромных окон. На стенах его привычно встретили картины Дэмиана и недоделанные наброски, возможно, когда-нибудь они будут закончены. Кровать была безупречно заправлена, но на ней не было кота Альфреда. Вероятно, он был в одной из гостиных с Титусом. Сам хозяин комнаты стоял спиной к двери, сжимая кулаки и смотря на стул, который он в порыве гнева опрокинул.     — Дэмиан, ты в порядке? — более настороженно спросил Дик. — Что произошло?     Мысленно он корил себя за долгий сон. Если бы не желание подольше понежиться в кровати, возможно, он смог бы предотвратить конфликт.     Дэмиан сильнее напряг плечи, но пока не поворачивался к брату.     — Я в порядке, — сдержанно ответил он. — Произошел Тимоти.     Дик занервничал. Он так надеялся, что больше ссор в их семье не будет — их и так было достаточно, — но что-то не меняется со временем.     — Дэмиан… — Дик осторожно подошел к брату и положил руку ему на плечо. — Что у вас произошло? — снова спросил он.     Только подойдя ближе, можно было увидеть, как блестели зеленые глаза Дэмиана из-за стоячих в них слез злости. Значит, это была не просто ссора. И Дик даже догадывался, какая тема стала ее причиною.     — Ричард, — сдавленно произнес Дэмиан, — почему во всем всегда виноват я? — в этом вопросе была выражена вся боль юноши, которую он чувствовал почти с самого детства.     — Кто тебе сказал эту глупость? — серьезно спросил Дик, нахмурившись. — Это бред, — уверенно произнес он. — Все мы совершаем ошибки, да, но мы так же не можем делать все идеально, потому что мы всего лишь люди.     Дэмиан нахмурился и шмыгнул носом.     — Тогда почему Тимоти всегда говорит об обратном? — намного тише спросил он.     Дик удивленно распахнул глаза, точно не ожидая такого вопроса.     — Почему он не видит, что я изменился? Если все мы совершаем ошибки, то почему он не забывает о моих, но простил Джейсона? — более яростно сказал он. — Он просто!.. Просто все так же видит во мне внука Головы Демона, а не кого-то равного себе. Я не понимаю! — парень сильнее сжал кулаки. — Просто не понимаю. За эти шесть лет я делал все, чтобы измениться. Я даже согласился с правилами Титанов, но они сравнивали меня с Тимоти! Я нашел всех людей, которые обучали его, чтобы понять, как они повлияли на его мировоззрение, но часть из них мне просто отказали! Я не знаю, что еще мне нужно сделать, чтобы он перестал меня ненавидеть и презирать!     Дик ошарашенно слушал брата. Он знал, что Дэмиан после той катастрофы действительно много работал над собой, но Дик даже не подозревал, что все это было сделано по одной причине: исправиться в глазах Тима. Это просто не стыковалось в мозгу Дика. Он думал, что Дэмиан все это делает для себя, чтобы стать лучше в духовном и физическом плане. Но ради кого-то? Это было благородно, отчаянно и грустно одновременно.     — Я даже берег его подарок, — подавленный голос Дэмиана вывел Ричарда из мыслей, — часы. Я хотел показать ему, что они ценны для меня. Я даже надел их на тот гала. Но он их не заметил, — тон его голоса стал грустным, даже печальным. — Либо не обратил внимания, я не знаю. Я не понимаю Тимоти, совсем не понимаю. Он называет меня «исключением», хотя сам везде является им.     Дик поджал губы и, приобняв брата за плечи, усадил его на кровать, присев рядом. Теперь плечи Дэмиана были уныло опущены, а глаза пустым взором прожигали руки.     — И он постоянно злится, когда я говорю правду. Но почему? Правда она же… Она бывает жестока, но злиться на нее глупо.     — Я так понимаю, это и стало началом вашей сегодняшней ссоры, так? — мягко уточнил Дик. Дэмиан отрывисто кивнул. — Расскажи, что произошло. Думаю, тебе станет легче, если поделишься этим.     Дэмиан повел плечами.     — Мы с отцом случайно услышали, как Тимоти и его… — парень запнулся. — его сын разговаривали на кухне. Они вроде практиковали японский, — он на секунду нахмурился. — И Тимоти… Он был таким расслабленным и спокойным. Обычно он вел себя так только со своими друзьями из Юной Справедливости, — заметил Дэмиан. — И потом пришел Джейсон. Тимоти не прогнал его и, кажется, только был рад его компании, — его кулаки вновь невольно сжались. — Тодд даже смог найти язык с ребенком.     По стиснутым зубам было понятно, что в какой-то степени Дэмиан завидовал Джейсону. Дик озадаченно выгнул брови, продолжая слушать.     — Я спросил у Тимоти, уйдет ли он снова? И… потом все это и началось, — Дэмиан вздохнул, вспоминая крики.     Дальше Дик все понял и сам: снова поднялась тема той катастрофы шестилетней давности. То было во истину ужасное событие для Готэма, хотя началось все с одной маленькой детальки.     — Дэмиан, почему ты делал это? То есть, пытался понять Тима, — поправил себя Дик. — Я думал, тебе просто стало на него все равно.     Дэмиан стушевался.     — Потому что дедушка что-то в нем нашел, — тихо ответил юноша и отвел взгляд.     — Но это не главная причина, так? — мягко упрекнул его Ричард.     — Эм, может быть? — неуверенно спросил Дэмиан скорее сам себя. — Я… После ухода Тимоти я, эм… пробрался в его комнату.     Дик неслышно, но тяжело вдохнул.     — Я не знаю, почему: из злости или чего-то еще, — Дэмиан поежился. — Я нашел его коробку с фотографиями.     — Коробку? — Дик сразу оживился. — Ту самую?     Дэмиан вжал голову в плечи.     — Которые он делал, когда следил за вами, да, — подтвердил он. — Но их там было не очень много. Они… многое рассказывают. Фотографию, я имею ввиду. Я давно не видел улыбки отца, которая… знаешь, гордая.     — Я понимаю, приятель, — Дик кивнул, парализованный тоской.     Та коробка с фотографиями многое значила не только для Тима — для Брюса, Дика и Альфреда это было сродни семейной ценности. К фотографиям всегда относились бережно — они были сделаны на пленку, а после Тим сам их проявлял. С приходом Джейсона все как-то позабыли про коробку, и она просто лежала в комнате Тима, в тайнике под кроватью.     — Потом я нашел фотографии с его друзьями, — продолжил Дэмиан.     — Юна Справедливость? — на всякий случай уточнил Дик, и Уэйн кивнул.     — Тимоти на них выглядел таким… — он взмахнул рукой, подбирая нужные слова. — Такой живой и настоящий. Я никогда его таким не видел.     — Ты… — Дик моргнул. — Ты хотел понять Тима, чтобы вы стали ближе? — предположил он.     Дэмиан смущенно покраснел.     — Я знал, что этого никогда не произойдет, но хотел попытаться.     — Ты хотел, чтобы Тим стал твоим братом… — грустно повторил Дик.     — Тимоти гениален, действительно гениален, — со вздохом произнес Дэмиан. — И он является одним из сильнейших героев в физическом плане. В пещере я пересмотрел много видео, где он тренируется. Его стиль боя… завораживает, я бы сказал. Мне кажется, он правда просчитывает каждое свое действие на три шага вперед. Дедушка сказал бы, что это похоже на танец со смертью. Думаю, такое сравнение тоже подходит. Я хотел бы, чтобы Тимоти обучил меня некоторым своим знаниям.     Слушая эти грустные слова, Дик видел перед собой не почти совершеннолетнего юношу, а снова десятилетнего ребенка, которого мать отдала незнакомому отцу. Ребенок, который искал поддержки и заботы, которых у него не было с рождения.     — Ричард, как ты думаешь, Тимоти… Он останется? — шепотом спросил Дэмиан.     Дик тяжело вздохнул и обнял брата за плечи.     — Я не знаю, Дэми, не знаю, — честно признался Грейсон. — Я уже ничего не знаю…     Дик вспомнил, какой гнев испытал по отношению к Джейсону прошлым вечером. Когда он — тот, кто первый пытался убить Тима, — первым же с ним помирился. Не Дик, который был первым кумиром Тима, который стал для него первым старшим братом, а Джейсон. И как бы Дик не любил Крылышко, вышесказанный факт буквально разрывал его от зависти и ревности. Он тоже не понимал, почему Тим первым простил Джейсона. Это было похоже на одну большую головоломку. Хотя Тим в принципе всегда был загадкой.     — Я могу предположить, — задумчиво сказал Дэмиан, — что одна из многих причин, почему Тимоти не хочет с нами двумя даже разговаривать, это то… что произошло в пещере.     Дик в отчаянном жесте прикрыл глаза ладонью. Он уже сбился со счета их ошибок. Ребенок… Откуда у Тима вообще появился сын? Звонить и спрашивать у Кона, Барта или Кэсси было бесполезно — они были горой между Уэйнами и Тимом, поэтому ответов от них ждать не стоит. А больше тех, кто мог бы знать что-то про эту часть жизни Тима, никого и не было.     — Ричард, стоит ли еще раз попытаться вернуть доверие Тимоти? — Дэмиан не прекращал засыпать брата засыпать вопросами.     — Попытаться всегда стоит, — Дик грустно усмехнулся. — Но, думаю, для нас это будет последняя попытка.     Дэмиан поджал губы, соглашаясь с ним.     Свет рассеянно проникал вглубь кабинета Брюса: плотные темные шторы никого не пропускали. Брюс сидел, уронив голову на ладони, пока пальцы больно сжимали волосы. Глаза напряженно буравили деревянный стол, вот-вот грозясь прожечь дыры. Голову разрывало от тысячи мыслей, что ударяли по мозгу точной отбойные молотки. Брюс не знал, что ему делать — впервые совсем не знал. Он даже подумывал позвать Кларка и спросить у него совет, но эта идея откладывается на неопределенный срок. Слова Джейсона так же не покидали память. Брюс пытался понять их, посмотреть на ситуацию под другим углом, но в упор не видел, в чем именно была проблема конкретно в нем. Напрямую спрашивать было неловко: Брюс уже представлял, каким взглядом одарит его Джейсон. Все буквально рушилось в руках Брюса. Как карточный домик, на который случайно попал судорожный выдох. Казалось бы, еле уловимый порыв ветра, а все снес до основания.     Тихий стук в дверь стал спасением Брюса от роя мыслей.     — Входи, Альфред, — с усталым вздохом ответил он.     Дворецкий критически оглядел хозяина поместья.     — Мастер Брюс… — с намеком на укор произнес мужчина.     — Что мне делать, Альфред? — отчаяннее, чем думал Брюс, спросил он. — Мне кажется, любое слово сейчас будет подобно минному полю. Скажу я что-то не то, и Дэмиан, и Тим оба отвернутся от меня.     Альфред поджал губы. От прикрыл дверь и подошел к столу.     — Мастер Брюс, я скажу вам то же, что и мастер Джейсон: вам нужно поговорить с мастером Тимом.     — Но он не хочет говорить со мной, — Брюс закрыл глаза и тяжело выдохнул.     — Потому что он уже на подсознательном уровне думает, что вы будете его ругать или в чем-то обвинять, — напомнил дворецкий. Брюс поежился. — За последние года, каждый раз, когда вы с ним разговаривали, вы только ругали его. Насколько я могу судить по своим воспоминаниям, вы ни разу не поинтересовались у мастера Тима, как дела в компании, как его здоровье и ночная жизнь не от лица Бэтмена, а от лица его отца.     Брюс вжал голову в плечи, а после тихо-тихо спросил:     — Я был ужасным отцом для Тима?     — Боюсь, что так, мастер Брюс, — прямо, но с сожалением ответил Альфред. — И, думаю, все это берет свои корни еще со времени в роли Робина мастера Тима.     Брюс покачал головой, не желая даже думать о том времени: самом темном, самом отвратительном в его жизни. Но перечить Альфреду не было смысла — он говорил только правду.     — Я считаю, что всем нам нужно извиниться перед мастером Тимом в первую очередь за ту катастрофу шестилетней давности, — дворецкий вздохнул. — Нам всем нужно…     В голове Брюса пронесся его собственный крик, когда он сорвался на Тима в тот момент, когда пошли жертвы. Хорошо помнилось, что все линчеватели Готэма были шокированы криком Бэтмена, который вообще никогда не срывался. Но еще лучше Брюс помнил испуганные глаза Тима под маской: широко распахнутые, с еле видимым зрачком и полные страха. О дальнейшем Брюс старался не помнить: пощечина стала той самой бомбой, которая расколола их семью. И виноват был сам Брюс. Слова Джейсона начали приобретать смысл.     В глазах защипало, и Брюс принялся быстро моргать, чтобы это прошло.     — Поговорить, да… — невнятно произнес он сам себе. — Если он не откажется, я поговорю с Тимом перед его… его отъездом…     — Мастер Брюс, поговорите как отец с сыном, — жестко напомнил Альфред. — А не как начальник с работником. Вы меня поняли?     Брюсу оставалось только кивнуть. После этого он неловко поднялся и на свинцовых ногах направился в коридор. Голова немного кружилась из-за волнения и нахлынувших воспоминаний. Даже дыхательные техники не особо помогали.     Идя в сторону комнаты Тима, Брюс старался мысленно построить хотя бы примерные слова для сына. С чего лучше начать? Извинения? Тогда за что конкретно: крик, пощечину или слова? Руки мелко подрагивали и резко стали холодными, будто их опустили прямо в лед.     Брюс чуть не спотыкнулся на ровном месте, когда, завернув за угол, увидел Тима, который стоял возле своей комнаты. На его лице была мягкая улыбка. Дверь была чуть приоткрыта, и изнутри доносились тихие голоса. Среди них Брюс быстро узнал Джейсона. Он разговаривал с ребенком? Как понял Брюс, Тим и Джейсон… помирились. В это, на самом деле, было сложно поверить, учитывая их прошлое. С другой стороны, глубоко внутри себя Брюс был до безумия рад и горд за своих сыновей. Спустя долгие девять лет они наконец сошли со стадии «я убью тебя за то, что ты заменил меня». Двоякое ощущение немного настораживало.     Глаза Тима сразу переместились на Брюса, стоило тому выйти из-за угла. Улыбка сразу пропала, сменившись равнодушно-недовольным выражением лица. Тим уже потянулся к ручке двери, собираясь скрыться в комнате, и Брюс, запаниковав, протараторил:     — Стой, пожалуйста! — вскрик вышел негромким, но резким.     Пальцы Тима застыли буквально в паре миллиметров от ручки. Хмурый взгляд уперся в фигуру Брюса.     — Тим, давай поговорим… пожалуйста, — неуверенно, даже боязливо, добавил мужчина.     Бессонная ночь не пропустила его: синяки под глазами сейчас выглядели чернее, чем обычно; щетина стала более заметной и неприятной глазу; волосы, хоть и были причесаны, все равно торчали в разные стороны.     Тим в раздраженно жесте выгнул бровь.     — Мы уже говорил, Брюс, — не скрывая неприязни, ответил он. — И тогда, и в офисе. Не поверишь, но мне этого по горло хватило, — он говорил тихо, чтобы Джейсон и Алан их не услышали.     Брюс виновато поджал губы.     — Мне уже надоели слова, Брюс, я им не верю. Не от тебя, — Тим выделил эти слова. — Перестал верить шесть лет назад, — в его голосе проскользнула обида и разочарование.     — Что мне тогда делать? — Брюс был похож на утопающего, тогда как Тим был его спасательным кругом — единственным спасением. — Я хочу загладить вину! Но я без понятия, как, если словам ты не веришь.     — Действия, Брюс, — как самом собой разумеющееся ответил Тим. — И не притворные, сделанные просто ради того, чтобы унять твое чувство вины, — парень поморщился. — Ты прекрасное знаешь, что действия для меня важнее слов, ты не мог это забыть.     Брюс опустил глаза, не выдержав тяжелого взгляда. Сейчас он чувствовал себя дураком. Конечно, Тим не мог верить слова: его родители постоянно ему говорили, что вернутся к его дню рождения, к Рождеству, к сентябрю — и каждый раз это был пустой звук. И, что самое важное, Брюс это до боли хорошо знал. Неужели действительно забыл? Нет. Сознательно не вспоминал? Ближе к правде.     — Брюс, я устал, — более мягким голосом произнес Тим, — устал от этой семьи.     Слова как кинжалы попали в сердце. Брюс ошарашенно моргнул.     — Это похоже на мазохистскую пытку: если я снова сознательно вернусь, то позволю вам снова причинить мне боль, — Тим вздохнул. — Порой мне кажется, что лучше я бы действительно тогда послушал тебя.     — Нет… — беспомощно, одними губами произнес Брюс.     — Может, именно решение стать твоим Робином стало концом моей жизни, — закончил Тим, не скрывая боли в голосе.     Он любил свое время в мантии Робина. Тогда это было сказкой на Яву, которую не могли испортить переломы, страх и вечные недовольные слова. Благодаря мантии Тим нашел Стефани, Касс, Юную Справедливость в конце концов. Но сейчас он хотел показать Брюсу, как сильно могут ранить слова. И у него это прекрасно получалось.     — Я чувствовал себя так же, как и ты, — Тим грустно хмыкнул, — шесть лет назад, там, на крыше. Я не люблю слова, — повторил юноша, — но иногда они могут причинять огромную боль.     Дверь неожиданно открылась. Из комнаты вышел озадаченный Алан. Вероятно, он и Джейсон все же услышали их с Брюсом небольшой диалог. Алан смерил Брюс еще более тяжелым взглядом.     — Пап, что насчет такси? Мы сможем тогда увезти сумки и, эм… Джейсона, — неуверенно спросил Алан.     Тим мягко улыбнулся. Неужели короткой беседы им было достаточно? Он потрепал сына по волосам.     — Такси звучит хорошо. Думаю, Джейсону стоит переодеться, — Тим усмехнулся. — Шорты, конечно, классные.     — Даже в них я буду неотразим, — закатывая глаза, ответил Джейсон. Его голова показалась из-за двери.     Брюс взглотнул, чувствуя себя явно лишним.     — Пять минут, — добавил Джейсон и вышел из комнаты.     — Как скажете, принцесса, — с большим весельем вдогонку сказал Тим. Алан прыснул в кулак.     — Тимбо, бери выше: я королева! — Джейсон отсалютовал брату с надменной улыбкой и скрылся у себя в комнате.     Тихий смех Тима и Алана разбавил тишину.     — Все, пойдем, — Алан утянул отца в комнату, метнув на мистера Уэйна самый выразительный взгляд, который только мог, а после закрыл дверь, окончательно отрезая Брюса от Тима.     Это был полный провал.