Green light

Ёсан тонул. Медленно опускался в толщу тёплой бирюзовой воды, что завораживающе искрилась в лучах яркого Солнца над головой. Именно такое ощущение обволакивало всё его тело, стоило почувствовать большие руки Юнхо на своей талии и посмотреть в невероятные, тянущие на дно омутами глаза. Ёсана трясло от наслаждения. Этот парень был настолько близко, и дело было даже не в расстоянии. Юнхо был наконец свободен в действиях, мыслях и желаниях. Перед Ёсаном был человек, чьё внимание было по-настоящему важно, возможно, впервые за всю мрачную и тусклую жизнь. Чувство ликования и предвкушения разрывали изнутри, а сердцу стало невыносимо тесно в грудной клетке. — Могу я вас поцеловать, Ёсан-щи? Пришлось на мгновение прикрыть глаза, чтобы не потеряться в невероятной реальности и сделать глубокий вдох, насыщаясь жизненно необходимым кислородом. Ёсан был готов ко всему и с нетерпением ждал, разомкнув подрагивающие от волнения губы. Юнхо среагировал мгновенно, опустив взгляд ниже, а потом снова посмотрел прямо в глаза. Руки на талии притянули ближе, отчего Ёсана начало мелко потряхивать. Было ли ему страшно? Может быть, немного. Хотел ли он это прекратить? Ни в коем случае. — Да. Юнхо медленно и осторожно приблизился к лицу Ёсана и, убедившись напоследок в отсутствии какого-либо сомнения или страха, немного наклонил голову вбок и мягко соединил их губы. Несмотря на невероятное наслаждение от нежных касаний губ самого желанного человека, Ёсана охватила паника, но не та, что преследовала его на протяжении стольких лет. Ведь это был его первый поцелуй. Собственная неопытность давила тяжёлым грузом, заставляя сомневаться в себе. Юнхо это может не понравиться, наскучить или напугать, учитывая всё, что с ним произошло. Ёсан ничего не умел, кроме как давать поводов для беспокойства о своем психическом состоянии, а Юнхо снились сны, в которых всё было вовсе не столь невинно. Тревожные мысли настолько затуманили сознание, что дышать стало нечем, а руки отчаянно схватились за чужую футболку. — Ёсан-щи? — мгновенно среагировал Юнхо, отстранившись. — Нет! Юнхо явно был растерян, стоило Ёсану прижаться к нему всем телом, не выпуская из рук ни в чем неповинную ткань. Взгляд Ёсана наполнился страхом и мольбой. Он всё испортил, опять пошёл на поводу параноидальных мыслей, мешавших выздороветь и почувствовать наконец вкус этой, как оказалось, прекрасной жизни. Но его вновь спасли. Чужие руки обвили талию, глаза наполнились неутолимой нежностью, а на губах расцвела улыбка, которая действовала на Ёсана, как морфий. — Мне снилось, как я вас целую, Ёсан-щи, — Юнхо мягко поцеловал в лоб. — Я был так счастлив, — затем в разгоряченную щеку, — но реальность оказалась намного лучше. — Врёшь. Вырвалось. Ёсан нервно сморгнул, боясь за последствия своей глупости. И как он каждый раз умудрялся вываливать то, что могло испортить их и без того шаткую близость? — Вру, — неожиданно согласился Юнхо и усмехнулся. Теперь его расслабленный взгляд оправданно пугал, а сильная хватка на талии начала напрягать. — Простите, Ёсан-щи. — За что? — попытался уточнить Ёсан, пока не стало слишком поздно. — За это. Юнхо снова припал к его губам, но на этот раз настолько резко и жадно, что Ёсан не успел даже вскрикнуть от неожиданности или вообще как-то среагировать. Какие к чёрту тревожные мысли, когда эти губы буквально плавили мозг, а горячий язык внезапно коснулся его собственного, заставляя обмякнуть от бессилия. Одной рукой Юнхо зафиксировал голову Ёсана, чтобы тот даже не думал сбегать, а второй надавил на плечо, прижимая спиной к кровати. Тяжесть чужого тела будоражила сознание Ёсана, посылая неведомые ранее сигналы возбуждения. Оказалось, это действительно было настолько приятно, что руки сами обвили мощную шею, глаза сомкнулись, чтобы полностью раствориться в чувствах, а губы начали отвечать на поцелуй с особым нетерпением. Теперь Ёсан будто парил, теряя всякое восприятие собственного тела. Ему безумно понравилось. Этот напор, эта смелость. И даже это чувство опасности. Поцелуй внезапно прервался, возвращая Ёсана с небес на землю. Потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на чужих глазах, что теперь горели нескрываемой страстью. Юнхо часто и глубоко дышал, вглядывался с предельной внимательностью, чтобы оценить масштаб своих действий, но, видимо, не заметил ничего, что могло бы дать понять, что пора остановиться. Ёсан выглядел хоть и немного потрёпанным, но явно расстроенным, что ласки прервали. — Что… — Ёсану пришлось сухо сглотнуть, чтобы хоть немного успокоить сбившееся дыхание и вновь научиться говорить. — Что ещё тебе снилось, Юнхо? Скрывать своё нетерпение и безумное наслаждение происходящим уже не было возможным. Только бы этот жар во всём теле не остывал. — Мне снилось, — тихо начал Юнхо и медленно провёл пальцами по шее Ёсана, опускаясь всё ниже, к вздымающейся груди, подрагивающему от волнения животу и остановился у края футболки. Ёсан же тихо охнул, стоило почувствовать, как горячая рука оказалась под одеждой и начала проходить ранее проложенный путь в обратном направлении, только теперь уже по оголенной коже, — как я целовал вас здесь. Губы Юнхо прижались к тонкой шее, щекоча дыханием, отчего Ёсан вздрогнул, но своевременно прижал к себе крепче, чтобы развеять хоть какие-то сомнения. Только бы Юнхо не останавливался, не боялся действовать смелее. Потому что Ёсану безумно нравились эти прикосновения. То, что наводило столько ужаса в течение долгих восьми лет, теперь казалось самой важной наградой в тяжелой борьбе с собственным заболеванием. Тем временем поцелуи плавно продолжались, опускаясь всё ниже. Ёсан послушно поднял руки, позволяя заботливо снять с себя футболку, но был удивлён, посмотрев в глаза напротив. Юнхо смотрел иначе. Будто не мог поверить собственным глазам, жадно всматриваясь в оголенную грудь и плечи. Ёсан вспомнил времена, когда такая открытость безумно пугала его, но сейчас реакция парня на его тело могла лишь наполнить сердце приятным чувством гордости за себя. Ёсан тоже нравился Юнхо. От этой мысли закружилась голова. — Всё, что ты захочешь, Юнхо-я. Наконец, тоже самое смог сказать и Ёсан. Без какого-либо страха или сомнений. Всё это оставалось где-то далеко в прошлом, о котором не было смысла вспоминать. Именно с этой минуты начиналась новая жизнь Ёсана. И он с полной уверенностью мог принять этот подарок судьбы, благодаря звезды за их яркий свет. Эти звезды блестели в глазах Юнхо. Всё это время! Пока Ёсан искал спасения, смотря на потолок своей комнаты. — Спасибо, Ёсан-и. Юнхо, всё ещё боясь спугнуть, медленно коснулся горячими губами внутренней части плеча Ёсана, вырывая первый, еле сдерживаемый стон наслаждения. Мысль о том, что, возможно, Юнхо давно об этом мечтал, но стойко держал лицо во время проводимых с пациентом упражнений, зарождала нескончаемый поток возбуждения. Ёсан самозабвенно отдавал всё своё тело в руки этого человека, в ответ получая неведомые ранее ощущения. Горячий язык Юнхо ласкал нежную бледную кожу, заставляя плавиться от касаний, а сильные руки исследовали плечи, предплечья и, дойдя до запястий, властно прижали к постели. Ёсан ахнул от неожиданности, но сразу же замолк, боясь, что этот сон мог прекратиться. Ему безумно понравилось. Подумать только, то, что до ужаса пугало его раньше, сейчас являлось самым желаемым. Профессор говорил как-то об этом, но для Ёсана слышать о таком приравнивалось к сумасшествию. Как же интересно устроен мозг человека. А может, дело было не в этом? Может… дело в самом Юнхо? В притягательном блеске его глазах. В героической стойкости и заботе, ровном голосе, расслабленном и спокойном выражении лица. В силе духа и способности дарить надежду даже несмотря на собственные страдания. Ёсан был влюблен в это и готов был отдать всё, что у него есть. Может, в этом и была причина? Ёсану дарило необъяснимое наслаждение всё, что хотел взять Юнхо. А брал он изысканно, нежно проводя горячим языком по выпирающей ключице, страстно, резко переходя на чувствительные соски, отчего Ёсан тихо взвыл, стараясь удерживать постыдные стоны, и смело, до боли вжимая желанное тело в кровать. Ёсану было абсолютно плевать, останутся ли потом следы на запястьях, в местах укусов или поцелуев. Только бы Юнхо не останавливался. Но, к сожалению, тот внезапно остановился: поднялся с кровати и сел на колени перед растерянным Ёсаном, продолжившим держать руки над головой. — Нет, Юнхо-я, — взмолился Ёсан, с трудом сдерживая накатывающие слёзы отчаяния. — Не уходи…пожалуйста…я… мне совсем не страшно, правда! — Я и не думал уходить, Ёсан-и, — Юнхо ответил совершенно спокойно, опасно стрельнув глазами и расплываясь в довольной ухмылке, затем молниеносно снял с себя футболку и, глядя прямо в глаза, серьёзно добавил: — Я ведь только начал. А вот теперь действительно становилось страшно. Ёсан понятия не имел, что это значило. Тело снова парализовало, он терялся в догадках, что же ожидало его дальше. Радовало хотя бы то, что спортивные брюки всё ещё оставались на нем. Наверное, для начала всё-таки надо было поподробнее узнать, на что же был способен Юнхо, насколько ужасными могли быть его сны и были ли раньше хоть какие-то попытки реализовать их наяву. Но рассуждать об этом было уже слишком поздно. Ёсан приглушённо вскрикнул от неожиданности, когда его властно схватили под колени, резко подняли их вверх и прижали к собственной груди. — Подержи их для меня, Ёсан-и, — несмотря на подобие улыбки на лице Юнхо, его слова больше походили на приказ, чем на просьбу. Но Ёсан почему-то не имел ни малейшего желания ослушаться, не в состоянии отвести взгляда от этих притягательных губ. Он завороженно поднял руки с постели и, согласно кивнув, ухватился за собственные колени. — Вот так. Да. Ты молодец, Ёсан-и. Удивительно. Стоило услышать такую бесхитростную похвалу от Юнхо, как Ёсан терялся в реальности, уходя далеко за пределы сознания. Страх неизвестности начал притупляться, а возбуждение росло с каждой секундой. Ведь сильные руки Юнхо начали медленно опускаться по бедрам всё ниже, а довольная ухмылка будоражила воображение. Такого Юнхо Ёсан видел впервые. Но, как ни странно, где-то глубоко внутри, казалось, только этого и ждал: увидеть настоящего Юнхо. Того, кто скрывался из-за опасений быть непринятым или непонятым. Кого надо бояться, а не любить. Именно так считал Юнхо всё это время, и Ёсану очень хотелось доказать обратное. Поэтому стоило почувствовать, как его спортивные брюки начали медленно подниматься вверх, обнажая самое запретное и пугающее, Ёсан сдержался, сумел отогнать надвигающуюся панику и старался дышать как можно тише. Ему не сделают больно, как в тот раз, в этом он был уверен. Но вот выдержит ли он бурю эмоций, что буквально разрывала его на части? Он терпеливо ждал и продолжал послушно прижимать собственные колени к груди. Юнхо внезапно исчез из поля зрения, но Ёсан не успел даже испугаться — произошло то, чего он совсем не ожидал. Горячий язык Юнхо прошёлся по внутренней части бедра снизу вверх, зарождая табун мурашек, а руки спустились на ягодицы, сжали сильней, а потом внезапно подняли таз выше. Ёсану пришлось убрать руки с колен и ухватиться за простыни, чтобы удержать равновесие в таком положении. Его оголенная промежность оказалась прямо перед лицом Юнхо, а спортивные брюки, что застыли в области колен, пугающе закрывали весь обзор. Стало невыносимо стыдно. Щеки вспыхнули, словно раскаленные, а биение сердца отдавалось в голове отбойным молотком. Но это продолжалось недолго: спортивные брюки нетерпеливо сняли и безжалостно бросили на край кровати. Наконец, Ёсану дали возможность посмотреть Юнхо в глаза, которые буквально прожигали нескрываемым желанием. Дыхание стало глубоким и частым, а широкие плечи казались могущественной скалой, нависшей над ним в этой белоснежной комнате, напоминая родные пейзажи поверхности Северного сектора. Казалось, будто время остановилось. — Ты такой красивый, — прохрипел Юнхо, глядя прямо в глаза, затем прошёлся жадным взглядом по шее, груди, животу и, остановившись на том, что крепко держал в своих руках, тише добавил: — Абсолютно везде. Ёсан как можно сильней сжал простыни и зажмурился, стараясь не вскрикнуть, стоило почувствовать горячий язык Юнхо в области ложбинки. Это была пытка. Жар тела, казалось, способен был расплавить мозг, не оставляя никакого шанса для страха и паники. Юнхо смело шёл дальше, проходясь языком по стволу и смыкая губы в области головки. Ёсан всё-таки рвано вскрикнул, откинул голову назад и расширил от удивления глаза. Внизу всё буквально готово было взорваться от неизведанных ранее чувств. Язык Юнхо творил нечто невероятное, а ноги начали дрожать и неметь от такого положения. В глазах замелькали вспышки, и всё происходящее, казалось, вот-вот его погубит, но Юнхо, к счастью, вовремя остановился. Ёсан попытался вдохнуть, чтобы прийти в себя, но не успел. Он так и застыл в немом крике, ведь язык Юнхо оказался в области отверстия, прошёлся по кругу и внезапно вошёл внутрь. Ёсан был настолько ошеломлён, что потерял любую способность говорить, чтобы хоть как-нибудь остановить это безумие! Это просто немыслимо. Неужели Юнхо совсем не брезгует? И почему это так… приятно, до дрожи в коленях? Потолок над головой начал вращаться, или у Ёсана уже начались галлюцинации от горячки? Потому что даже собственные стоны казались неузнаваемыми и будто доносились издалека. — Прости меня, Ёсан-и. Внезапно любимый тихий голос послышался словно из густого тумана, хоть и звучал прямо над ухом. Ёсан попытался сфокусировать взгляд. Оказалось, его уже заботливо уложили на бок. Одной рукой Юнхо прижимал его спиной к своей груди, а второй нежно проводил по внутренней части бедра, чтобы согнуть ногу в колене. Ёсан не до конца понимал, что происходит. В какой момент он умудрился отключиться и всё пропустить? Потому что в том, что Юнхо тоже теперь был полностью раздет, не было никаких сомнений: его внушительных размеров возбуждение Ёсан мог почувствовать в области своей поясницы. Повернуть голову назад, чтобы посмотреть Юнхо в глаза, не было ни сил, ни смелости. Лишь мягкие поцелуи в области плеч, шеи и за разгоряченным ухом давали понять, что всё было в порядке. Он в сознании, полной безопасности и неописуемом восторге. А ещё собственное возбуждение. Ёсан приглушенно заскулил, стоило осознать это немаловажное событие. — Прости, что делаю тебе больно. Мыслительный процесс растягивался, подобно сладкому мёду, не позволяя до конца понять, за что извинялся Юнхо. Ёсан не чувствовал той боли, что когда-то сломала ему жизнь. Лишь неутолимое наслаждение, неисчерпаемую любовь к человеку рядом с собой и желание быть зажатым в тиски чужими сильными руками. Он готов был умолять сделать ему по-настоящему больно. Ёсан уже совсем не боялся. Всё, что захочет Юнхо. — Не… не извиняйся за то…в чем не виноват, Юнхо-я… Ёсан сделал свой выбор и был полностью им доволен. Если еще и его тело поможет любимому человеку побороть свое заболевание, то он был готов. Боль действительно начала постепенно поступать, но не такая, какую ожидал почувствовать Ёсан. Внутри оказались пальцы, которые аккуратно входили, растягивая стенки. Нежные поцелуи в области щеки отвлекали, а мягкие поглаживания в области живота успокаивали. Теплое дыхание Юнхо было предназначено будто для двоих, потому что Ёсан совершенно забыл, как это делать. — Посмотри на меня, Ёсан-и. Ослушаться у Ёсана просто напросто не получалось, и в очередной раз он был безумно этому рад. Ведь стоило немного повернуть голову, как его губы сразу же втянули в жаркий поцелуй. Пальцы внутри начали двигаться быстрее, вынуждая Ёсана схватиться мертвой хваткой в чужую ладонь на своем животе. Внезапно, внутри будто коснулись самой души, из-за чего из горла вырвался протяжный стон. Ёсан попытался отстраниться, чтобы понять, что только что произошло, но не вышло. Юнхо прижал к себе сильней, не давая возможности сбежать. — Всё в порядке, Ёсан-и, — глаза Юнхо излучали радость и полное удовлетворение достигнутым, а на губах расцвела улыбка, за которую Ёсан готов был умереть. — Тебе… понравилось? Удивление и полная дезориентация на лице Ёсана вряд ли можно было интерпретировать, как правильный ответ на такой вопрос, поэтому он поспешил хотя бы кивнуть, чтобы развеять малейшие сомнения. — Смотри на меня, — сторого сказал Юнхо, однако нежно прикоснулся ладонью к затылку Ёсана, чтобы притянуть к себе как можно ближе. — Только на меня. Хорошо, Ёсан-и? Как только в ответ снова последовал кивок, пальцы медленно вышли. Это огорчило Ёсана, но он старался не подавать виду, сосредоточившись на притягательных глазах напротив. Поняв, что с задачей послушно справляются, Юнхо снова опустил руку, положив её на грудь Ёсана и прижав к своей. Головка начала входить с ожидаемым трудом, но Юнхо внимательно следил за любыми изменениями на лице напротив. Ёсан же старался не выдавать своих мучений, твердо решив, что всё выдержит, не побоится и ни в коем случае не закроет глаза. Наконец, Юнхо вошёл до конца и замер, давая возможность привыкнуть и сделать глубокий вдох. В глазах Ёсана плыло от боли. Он вынужденно сомкнул веки, но размашистые поглаживания по взмокшему бедру дейстовали успокаивающе. — Всё хорошо, Ёсан-и, — Юнхо трепетно сцеловывал слёзы, цепочкой тянушиеся вниз к подбородку и дрожащим губам. — Ты молодец. Мой самый смелый, самый красивый… исцеляющий душу Ёсан-и. Слова Юнхо волшебным образом разгоняли всю скопившуюся внутри Ёсана тяжесть: человеческая боль сменялась живым наслаждением. Даже медленные осторожные толчки теперь не доставляли той боли, к которой всё это время готовился Ёсан. Оказывается, это может быть действительно приятно, чувствовать в себе человека, в которого бесповоротно и так отчаянно влюблён. Одно дыхание на двоих, тихие стоны в губы друг друга, любимые глаза напротив — не это ли называют счастьем? Подарком судьбы. Самой яркой звездой на небе. Ёсана уносило водоворотом чувств, которые невозможно описать словами, а собственное возбуждение начинало расти с новой силой. Но внезапно, стоило Юнхо схватить под коленом, немного поднять ногу и войти глубже и сильней, Ёсан испытал что-то сродни удару электрического разряда, от которого по всему телу молниеносно прошёл ток. Он был настолько сильным, что вынуждал выгнуться всем телом, закричать от удовольствия что есть сил и запрокинуть голову на чужое плечо. Толчки тем временем стали быстрее, каждый раз доводя до безумия. Ёсан терялся в реальности, пытался ухватиться за что угодно, только бы оставаться в сознании. Потому что было невыносимо приятно. Даже самая малейшая боль вызывала лишь большее наслаждение. Хотелось ещё. Ещё и ещё, пока не умрет. Потому что ничто другое, казалось, не способно было его спасти. Ёсан вслепую смог найти чужую руку на своей груди и крепко за неё схватиться. Собственное возбуждение буквально ныло от боли, но Ёсан хотел другой. Той, которая держала его в клетке на протяжении долгих восьми лет. Теперь он был уверен, что сможет по достоинству отомстить своему обидчику. То, что насильник пытался взять силой, Ёсан собственными руками отдаст тому, кому сам захочет. Он из последних сил схватил руку Юнхо, чтобы провести ей вверх по своей груди и сжать на шее. — Пожалуйста… Юнхо-я, — прохрипел Ёсан в надежде, что его поймут и наконец освободят от ненавистного, пугающего воспоминания. Юнхо всё понял. Даже несмотря на то, что продолжал безжалостно толкаться внутрь, тяжело дышал и прижимался губами к влажному виску Ёсана. Он сжал тонкую шею и ускорился, доводя тело в своих руках до исступления. Ёсан внезапно застыл в немом крике, не в состоянии даже вдохнуть, из раскрытых глаз брызнули слезы, руки до боли сжали запястье Юнхо, а сознание начало медленно отключаться, чтобы снова провалиться в беспросветную тьму. Но теперь эта тьма совсем не пугала. Внутри всё ещё чувствовалась пульсация горячего, наполненного нежным чувством любви сердца. Ёсан был живым. По-настоящему живым! И бесконечно счастливым. Очнулся Ёсан, все еще находясь в сильных руках любимого. Боль от собственного возбуждения уже спала. Кажется, он всё-таки сумел кончить даже в бессознательном состоянии, а внутри всё ещё чувствовалась приятная заполненность. Юнхо пытался отдышаться, и, кажется, тоже отходил от оргазма, продолжая крепко прижимать к своей груди. — Ты…в порядке, Ёсан-и? Охрипший, низкий и безумно возбуждающий голос, а также сверкающие яркими звездами глаза Юнхо доводили Ёсана до крайности. Он не мог сдержать широкой улыбки и с особым удовольствием провёл рукой по чужим влажным волосам. С этого момента начиналась их новая жизнь, без страха близости и прикосновений, без навязчивых мыслей и воспоминаний. Только две счастливые улыбки, которые неумолимо тянулись друг к другу и соединились в столь чувственный, ни с чем не сравнимый поцелуй.