Нерабочие отношения.

Уже несколько дней вардо запряжённый двумя суджидаро, медленно, но верно полз по равнинам Латори. Ингрид сидела на месте кучера, и собственно в данный момент им и являлась. Место её представляло собой скамью выпирающую из передней части вардо, немного возвышаясь над окном, если так можно выразиться - спальни. По правые борта скамьи были небольшие выступы созданные для того чтобы кучер не выпал при крутом повороте, а также там были небольшие отсеки для различных вещей - компаса, карты, бутылок с водой, фонарика и множества другого. Ингрид медленно оглядывала окрестности. Уставшие от жары суджидаро - огромные вьючные животные, двигались медленным ходом, всем своим видом показывая усталость и необходимость в передышке. Ингрид достала из правого отсека карту, где карандашом были грубо отмечены различные интересные места Латори: странный сияющий пруд который они проехали сутки назад, стан шахтёров, где местные умеют лишь копать и бухать самую блевотную и мерзкую алкогольную жижу что только видовал свет. Звездой был отмечен стан в сутках езды на запад - Холмовый стан. Отложив карту, она хлёстко ударила по спинам бредущих суджидаро и тут же потянула на себя верёвки, тем самым ознаменовав остановку. Она спрыгнула со своего места и начала обходить небольшой вардо - длиной всего 4 или 5 метров, обшарпанный и с облезлой краской. В ширину он был и вовсе чуть больше двух метров. Назвать подобный транспорт переносным домом язык бы не повернулся, больше он напоминал переносную ночлежку, хотя по факту он являлся мобильной раздевалкой и местом для сна бродячего мелало Элиаса, более известного как Марестейл. Конечно, сам он фразу "бродячий" не любил и называл себя скорее "страждущим" и "исследующим". Ингрид открыла заднюю дверь вардо, и тут же столкнулась лицом с полноразмерным зеркалом на колёсиках которое выкатилось из вардо ей в лицо. В этот момент ей пришлось столкнуться со своим отражением: невысокого роста девушка, с мехом рыжего цвета. Её плечи были хрупки и малы, хотя её ладони и когти выглядели смертоносными и большими, это создавало непропорциональный контраст всего её тела. Её укладку можно было описать скорее как "Какая разница, под шляпой не видно", собственно это была правда, из под соломенной шляпы виднелся лишь длинный хвост заплетённых волос, а также её уши, обвешенные серьгами подобно тому как неумелые ювелиры обвешивают своё тело своими работами, пытаясь поднять себе моральный дух и придать самим себе мнимое чувство важности своих работ. Впрочем, мы как то много говорим не о том. Она отодвинула зеркало. Войдя внутрь она увидела как Элиас совершенно без одежды, что очень в его стиле, сидит на кровати и читает какие-то заметки в своём дневнике. Маристейла можно описать как высокого, худощавого и хлипкого паренька, его волосы были пепельного цвета, походка и повадки во многом походили на женские: сказывалась зацикленность на работе. Не носил он одежду по многим причинам: он почти всегда находился внутри вардо, которое прогревается на солнце и в нём просто невозможно находиться в одежде. А также потому что одежда "не даёт полностью ощутить Поток, и связаться с цурай". Ингрид не верила в подобную мистику, она знала что он простой шарлатан с подвешенным языком, но всё же она любила его каким бы он не был. - Я устала. Сутки сижу на солнце, эти чёртовы степи никак не заканчиваются. К тому же суджидаро выдохлись и больше не пойдут дальше пока ты не дашь им отдых. сказала Ингрид снимая с себя шляпу и фиолетовую длинную блузку. - И что ты мне предлагаешь? - Элиас отложил дневник и подвинулся ближе к краю кровати. - Предлагаю? Я ложусь спать, мне ничего от тебя не нужно. - она сняла блузу и оголила свою грудь. Она была очень юной девушкой, но в плане своего роста она была полностью зрелой. Размерам и формам её прекрасных грудей могла позавидовать почти каждая девушка. - ...и убери свои руки. Ты опять собираешься меня лапать? После этого Элиас опустил вытянутые вперёд руки, которые скорее означали призыв к объятиям, чем к домогательству. Ингрид сняла мешковатые штаны, легла на кровать и начала пытаться заснуть. Элиас медленно полз по кровати, приближаясь всё ближе к Ингрид. Она уже понимала к чему это приведёт и немного приподняла задницу и выгнула спину, давая понять что она не против заняться с ним любовью. Член Элиаса начал набухать и увеличиваться от одной мысли о предстоящем соитии. Он аппетитно покачивался меж его ног. Ингрид перевернулась на спину и приподняла корпус, чтобы дать Элиасу снять с себя трусы. Что он немедленно и сделал. Она вытянула руки вперёд, он лёг на неё и начал обнимать, целуя и поглаживая её лицо. Ингрид направляла его член внутрь себя. Длинный, гладкий и налитый кровью член Элиаса головкой коснулся прекрасной вагины Ингрид. Она не была девственницей, ведь Элиас лишил её невинности её несколько месяцев назад. Её гладко выбритый лобок и мягкие, выпирающие половые губы с приятным и влажным звуком приняли его пенис. Ингрид сладко стонала, Элиас же пытался казаться ей без эмоциональным и мужественным, хотя в глубине души он хотел стонать от наслаждения громче чем она. С каждым мгновением Элиас входил всё глубже, а стоны Ингрид становились всё громче и явнее. Ей было одновременно невероятно приятно и больно, но она была готова терпеть эту боль ради невероятного оргазма в конце. Её узкая киска крепко сжимала его член, казалось что он вот вот сдавиться от давления. В один момент Элиас засунул его до упора, по самые яйца. В этот момент он начинает медленно вытаскивать его обратно, а потом резко вставлять, повторяя эти движения до тех пор пока Ингрид не кончит. Она обожала эту трепетную медлительность, когда он вытаскивал горячий член из неё и в открывшеюся дырку попадал воздух, вызывая приятное чувство покалывания и пустоты, а также невообразимое желание дабы он вернул свой член обратно и эту самую пустоту заполнил. Несколько минут подряд он с средним темпом долбил её маленькое и худенькое тельце, она обняла его ногами и постоянно выкрикивала - Я люблю тебя! вместе со стонами, и мольбами ускориться и дать ей кончить. От каждого удара её большая грудь тряслась и двигалась. В одну секунду он крепко поцеловал её и начал очень быстро трахать её узкую киску. Её разум мутнел, а голос дрожал. Она была максимально близка к оргазму. Это было взаимно. Они оба выгнулись и крепко обнялись, одновременно кончив. Огромный член пульсировал и жадно выплёскивал из себя густую сперму, она текла по стволу к яйцам и падала на простынь. Ноги Ингрид дрожали, она подняла голову вверх и закрыв глаза тяжело дышала, пытаясь восстановить дыхание. Шло время. Вечерело. Вардо стоял на берегу мелкого озерца. Стоит сказать что ландшафт Латори представлял собой полу-равнинную степь, с редкими холмиками и частыми мелкими озёрами. Согласно одной из парбских легенд; озёра это капли слёз одного из великого божеств парбской мифологии. Его изгнали из своего мира за чрезмерную тягу к смертным, он рыдал днями и ночами, разливая реки и образуя океаны. До тех пор пока вовсе не сгинул от горя, упав среди бескрайних широт и образовав гигантские горные хребты, где по сей день сотни шахтёров, добытчиков и ремесленников добывают руды, минералы и драгоценности. Суджидаро томно спали в мелком овраге. Элиас разжигал на берегу озера огонь из подручных средств. Наверное единственное где ему могли практически пригодиться его принадлежности фокусника - розжиг костров, создание пожаров и прочее огнеопасное ремесло. Ингрид плавала в воде, вальяжно и грациозно плавая от одного края озера к другому, наслаждаясь вечерней прохладой и прекрасным ветром поднимавшим её волосы. Ингрид размышляла о своих отношениях с Элиасом. Каждый день её не покидало чувство что между ними что-то большее чем просто работа и секс. Но сколько бы раз она не намекала на настоящую любовь, он всегда её игнорировал и уходил от темы, в конечном итоге просто доводя её любовные признания до секса. Ингрид была простой девушкой которая хотела покинуть свой родной стан, узнать о мире что-то новое, а в частности о мире магии. Она и подумать не могла что влюбиться в похотливого мелало и будет его рабочим и сексуальным партнёром вот уже больше года. Элиас сидел у горящего костра и разогревал в котелке пищу. Страшная похлёбка которую он именует "блюдо знаменитое там, откуда я родом". Порой Ингрид казалось что с таким уровнем кулинарии, Элиас был родом из тюрьмы строгого режима или того хуже - из Шахтёрского Стана. Скажи мне, Элиас.... то что между нами это... О чём это ты? - он вновь включил идиота и не желал зрить в корень вопроса. Мы работаем. Мы живём вместе. Мы едим вместе. Даже спим мы, в одной кровати. Почему ты не можешь признать что я не просто твоя помощница? Хочешь сказать ты мой руководитель? Нет, нет. - Опять. Он сводит тему в денежное русло. Элиас.... я люблю тебя. Пойми это. Пожалуйста. - она подошла к нему близко, села на колени и пыталась выдавить у него взаимное признание. Ты перегрелась, золотце. Сегодня было очень жарко и наверное..... Да как ты не понимаешь?! - её голос сорвался на крик, а крик тут же погас и перешёл в плач. Она не хотела плакать, но что-то внутри неё давило ей на глаза и заставляло слёзы течь. Она закрыла лицо руками и громко рыдала, не понимая что сложного в том чтобы просто понять её... Горькие слёзы, капая сквозь её пальцы блестели и переливались отражая свет огня. Она не могла сдержать эмоций и почти полчаса просто сидела и рыдала. Мысленно она умоляла Элиаса подойти к ней и успокоить её. Просто обнять, да даже простого касания хватило бы, но Элиас был неотвратим. Он стоял и молчаливо наблюдал как юная девушка рыдает от любви к нему. Его пустые и серые глаза осуждающе смотрели на неё. Внутренне он наслаждался каждой секундой её страданий. Его разум будоражила и возбуждала мысль о том, что кто-то любит его так сильно, что готов унижаться и страдать. Какая же ты жалкая. Он поднял её голову вверх. Сел рядом и начал тихо гладить её по голове. Она крепко прижалась к нему грудью, её горячее и голое тело утонуло в его теле. Она не видела его лица, её глаза так болели от слёз что она не хотела их открывать. Никогда больше. Элиас улыбался. Его лицо приняло животный оскал. Он был на пике своего наслаждения. Она немного успокоилась. Из глаз больше не лились слёзы, она перестала сопеть и тяжело дышать. Она и сама не заметила как уснула у него на коленях. Он достал из небольшой сумки лежавшей около костра пару странных таблеток. Разбавив их в фляжке воды, он приподнёс эту фляжку ей. Ты много плакала. Выпей воды. - сквозь сон она не обращая внимания сделала несколько глотков и снова уснула. Он прождал ещё некоторое время. Солнце окончательно ушло за горизонт. Ингрид полностью уснула. Элиас положил её на плед. Её грудь сексуально вздымалась. Он сидел рядом и смотрел на её лицо. Её красивые губы и приоткрытый рот будто манили его. Внутри него что-то щёлкнуло. Он обошёл её со спины, лёг в миссионерскую позу. Медленно массируя свой член и касаясь головкой её прекрасных губ он эрегировал свой агрегат. Его член полностью увеличился и встал колом. После этого он осторожно приоткрыл её рот и медленно ввёл свой член внутрь. Слюна приятно обволакивала его ствол и головку. Невероятное блаженство накрыло его с ног до головы. Он начал мастурбировать её ртом, так будто совсем не боялся что она проснётся. Он знал что это правда. Она не проснётся, ведь он споил ей раствор с огромным количеством снотворного, и она не проснётся ещё сутки, как бы сильно она того не хотела. Постепенно он ускорялся. Медленно постанывая, он то вытаскивал то засовывал свой член обратно в её глотку. Он ощутил как по паху расплывается тёплое и приятное чувство будущего окончания. Уперевшись локтями в землю, он ввёл свой член до упора и ускорился так сильно как мог. Ингрид кряхтела во сне. Она могла задохнуться от такого, но Элиаса это не шибко волновало. Сделав мощный толчок до упора он выплеснул ей в рот большое количество густой спермы. Он привстал, взглянул на её лицо заляпанное спермой и решил что оставлять её в таком виде нельзя. Он осторожно протёр салфетками сперму на лице, так и не придумав что можно делать со спермой во рту, он просто закрыл ей рот. Взял на руки и отнёс обратно в вардо. Ночь ползла по небу. Птицы пели свою трель. Ингрид проснётся лишь к вечеру следующего дня и никогда не узнает о том что произошло. Она будет делать вид что этого диалога и вовсе не было. Завтра их ждёт Холмовый Стан. Завтра их ждёт новый день.