Почему она, а не я?

— Брагин, ты скоро? — Крикнула Марина, выходя из спальни. Наверное впервые за всю их совместную жизнь получилось так, что она собралась куда-то раньше мужа. — Марин, может не поедем никуда? — Выглянул из ванной щенячий взгляд. — Я же переживаю за тебя. — Давай вспомним, сколько раз я переживала за тебя, м? Всё, хватит ныть, мы итак опаздываем. — Махнула на него рукой и ушла в гостиную. И только сейчас мужчина обратил внимание на то, в чем была его благоверная. И если бы Марина не разговаривала в этот момент с Людмилой, то точно бы услышала стук челюсти, ударившейся о пол. Наконец уладив все дела, чета Брагиных выбралась из дома и сев в машину отправились на первый совместный корпоратив. Шумный зал в миг умолк, а знакомый голос в микрофон объявил об их присутствии. Сотни взглядов, улыбок и приветствий слились в один шум. Неподалёку от себя они увидели тех, кого ожидали меньше всего. Пастуховы со счастливыми улыбками махали друзьям и уже раскрыли руки, для летящих в их объятия Брагиных. А дальше снова речь Нины, приветствия и вот Брагин оказывается на сцене, куда был приглашен своей боевой подругой. — Ну что ж, эту песню я посвящаю, своей жене! — Краткий жест «сердечко» руками и влюбленный взгляд карих глаз направленный прямо в глубокие голубые. Удивление, смятение, а затем счастье мигом отразились на женском лице. Музыка, которой подпевал каждый и несколько завистливых взглядов в сторону Марины. А затем снова танцы, песни, смех и многое другое. Брагин ненадолго оставил жену, но был в поле её зрения, общаясь с Леной, бывшей женой. К началу розыгрыша лотереи он снова оказался рядом, приобнимая её сзади. Много номинаций, в которых не фигурировал никто из них, однако они были безумно счастливы за коллег, которым удавалось выиграть и в особенности за Куликова, который наконец обрел своё гнездышко. Затем снова долгие беседы, в ходе которых Брагин растрепал Пастуховым о положении Марины и дальше полились поздравления от семьи друзей. В медленном танце кружились будто вечность. Медленно, руками исследуя тела и лица друг друга. Прижимались, потом отдалялись и снова прижимались. Не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. В секунду всё изменилось. Женские ладони, неожиданно слишком сильно, сжали его плечи. Краткий вздох и взгляд: затуманенный, наполненный слезами. — Больно… — Тихий шепот в миллиметре от его губ и хрупкое тело начало оседать на пол. — Помогите! Скорее! Скорую вызывайте! — Отчаянно вопил мужской голос. И радости больше ни у кого не было. Нина отлипла от Куликова, который уже спрыгивал со сцены и нёсся к друзьям, Пастухов пытался оторвать друга от окровавленного тела жены и только она смотрела на всё это с улыбкой на лице. Победа. Теперь никто не помешает ей быть с любимым. — Ты… — Поднял на нее глаза полные слез и ненависти. — Я убью тебя! — И может убил бы, если бы не руки Пети и Полины, держащие с двух сторон. Успокоился. Поднял дрожащими руками тело жены и понес в сторону выхода. Петя с Полиной за ним, а Куликов подошел к Сперанской. Пытался заговорить, но не вышло, она упала без сознания. Недолго думая вызвал скорую и попросил отвезти их в Склиф. — Противошоковый свободен? — Раздался в приемном громкий мужской голос. Ответом был краткий кивок со стороны медсестры Веры. — Ребят, в противошоковый. Пытался побежать следом, но Пастухов не пустил. Заставил ждать. Именно этого Брагин и боялся. Почувствовал, как Полина взяла его под руку и увела в ординаторскую. Сел на кровать и хотелось завыть от страха. Он не раз сам так оставлял людей в ожидании. Понимал, что им плохо, но даже не представлял насколько. Захотелось избить себя за каждый раз, когда заставлял Марину чувствовать это. Идиот. Глаза вновь защипало и он тут же уперся лицом в ладони. На плече ощутилась ладонь. — Олег, всё будет хорошо, слышишь? Она справится. Ничего не хотел слушать. Не представлял, что будет, если потеряет её или будущего ребенка. Не переживет. Невозможно представить мир, в котором нет этих ярко-голубых, наполненных теплотой и нежностью глаз. Этих мягких рук, всегда обнимающих его шею. Этого заразительного смеха, в который он влюбился сразу же, как только впервые услышал. Этого бархатистого голоса, от которого, даже в строгой интонации, бежали мурашки. Невозможно представить мир, где нет её, его Маринки. Поток его мыслей прервала открывшаяся дверь приемного и знакомая фамилия, объявленная врачом скорой. — Куликов что её сюда привез? Совсем что-ли охренел? — Взревел Брагин и скинув с себя ладонь Полины, вылетел из ординаторской. — Чё она здесь делает? Ты нахрена её сюда привез? — Олег, слушай, успокойся. Она не помнит ничего. — Сейчас полиция приедет и быстро ей всё напомнят! — Да у нее с головой что-то, послушай же! — Да она больная! Сначала она украла у меня дочь, а потом пырнула мою беременную жену ножом! Что я должен сейчас слушать? Серег, я тебе ещё раз повторяю: она. пырнула. Марину. ножом! — В Брагине было столько ненависти, что казалось он вот-вот начнёт дышать огнем. Как минимум. — Отвезите её на МРТ и КТ головы. — Продолжив стоять на своем, крикнул Куликов санитарам. — Да пошел ты! — Брагин! Ответить мужчина не мог. Уже был на полпути в операционную, где Пастухов и недавно приехавшая Покровская спасали жизнь его жене и ребенку. Сидел прям на полу, напротив двери. Хотел перехватить коллег сразу, как те выйдут. Так страшно Брагину не было никогда. Вообще. Не видел характер травмы и вообще не представлял, чего можно ожидать. Двери открылись, а он подскочил так стремительно, что почти снова упал. — Ну? — Спросил громче, чем нужно было. — Всё в порядке. И с ней, и с ребенком. — С тяжелым вздохом сняв шапочку, ответил Петя. Саша лишь кивнула, подтверждая его слова. — Спасибо… — И снова слезы в глазах скопились. Жгучие такие. На автомате обнял их и шептал какие-то непонятные слова благодарности. Заходить к ней в палату не спешил, стоял у окна и просто смотрел. Вот она, его Маринка. Лежит бледная на постели, не двигается. Лишь изредка слегка вздымается от дыхания грудь. На плечо вновь легла чья-то рука. — Нужна твоя помощь. — Голос Куликова прозвучал каким-то очень чужим. Вызывал только утихшую ярость. Обернулся, но тот был не один. С ним был, не безызвестный Николай Сперанский. — Чего вам? — Кивнул, не скрывая раздражения в голосе. — Олег, ты прости, я не знаю, что на нее нашло… Она… Она никогда бы так не поступила, это всё болезнь эта… — Запинаясь проговаривал Сперанский. — Олег, у нее опухоль в голове огромная. Скорее всего отсюда и провалы в памяти, и такие помутнения. — Она чуть не убила мою жену. Это ты называешь помутнением? Мне плевать, что у нее в голове и какого оно размера! Может вы ещё хотите, чтобы я её оперировал? — В ответ было лишь молчание и Брагин понял, что к чему. — Да вы шутите! Я никогда в жизни пальцем о палец не ударю, чтобы хоть как-то ей помочь. Делайте, что хотите, мне плевать. Развернулся и вошел в палату. Разговор на этом был очевидно окончен и мужчины отправились обратно в ординаторскую, думать, что делать дальше. Чуть позже дверь палаты вновь открылась, впуская непрошенного гостя внутрь. — Я же уже сказал, что… — Михалыч… Резко обернулся, встречаясь взглядом с испуганными глазами подруги. — Нинка… — В минуту оказался рядом и крепко прижал к себе. — Как она? — Кивнула в сторону Марины. — Всё хорошо, спит. Чудом обошлось. — Выдохнул, проводя ладонью по лицу. — Тише, тише. Главное, что обошлось. А с этой что? — Со Сперанской? — Кивнула. — Ты представляешь, Куликов и её муж просили меня её оперировать. Опухоль у нее какую-то нашли. Мол, из-за нее она Маринку… Вобщем я послал их обоих. — И правильно сделал, что послал. Они ещё на что-то рассчитывали, ужас. Ладно, я пойду наверное. Ты набери мне потом, что и как, хорошо? — Конечно, Нинуль, беги. И снова он остался наедине со своими мыслями. Винил себя, во всем. Не нужно было идти на этот праздник, как чувствовал. А ведь если бы не он, Тамары бы вообще в жизни Марины никогда не было. И она бы ничего ей не сделала. Да и почему она? Почему не он? Ранили бы его и дело с концом. — Ты так же наверное всегда думаешь? — Знал, что никто ему не ответит, но спросил всё равно вслух. Так было привычнее. Ночь прошла спокойно. Брагин не отходил от кровати, постоянно держа ладонь Марины в своей. Боялся, что если отойдет, может что-нибудь пропустить. Уснул, положив голову ей на колени, а проснулся от того, что кто-то аккуратно перебирает его волосы. Открыл глаза и сразу не поверил, что это уже не сон. Прямо на него смотрела пара тех самых любимых, самых родных голубых. — Ну, привет. — Тихий шепот сорвался с её губ. — Марина… — Потянулся к ней и прижался губами ко лбу, зажмуриваясь. — Как же я испугался, маленькая моя. Прижал её к себе как можно крепче, стараясь не сделать больно и сидел так, кажется, вечность, не желая отпускать. Многое понял, многое переосмыслил. Никогда больше не заставит её испытать то, что за эту ночь испытал сам.