Q

Первым, кто понимает, что что-то не так, стал Прокопенко. Точнее, Федя был единственным, кого смутило поведение Грома по отношению к Смирнову. Юрку Федя недолюбливал, хоть и считал лучшим другом (после Костика, конечно же). Так вот, Гром на Юрку как-то странно смотреть стал где-то месяц назад, когда они с дела одного вернулись. Что между ними там произошло Прокопенко мог лишь догадываться, но… Короче Смирнов как обычно в участок заглянул со своим излюбленным вопросом «Ты чё такой смурной». Похвастаться он уже успел своими навыками. Значит теперь была так называемый второй акт — деньги в долг. Федя же прекрасно знал, что в очередной раз никто не даст, но на этот раз Костя на вопрос Смирнова улыбнулся, достал сотенку и протянул Юре, ничего при этом не говоря. Прокопенко напрягся конечно, ибо знал, что Гром на стиралку копит, да и вообще у Игорька день рождения скоро, подарок бы купить… — Костя, а ты, это самое, когда девушку себе найдёшь? Плохо, что Игорёк без материнской любви растёт, — Федя совсем не это сказать хотел, но получилось то, что получилось. Да теорию свою, бредовую, подтвердить хотелось. — Фёдь, ну не начинай, а, — Костя как обычно отмахнулся, докуривая сигарету. Погода хорошая была. Сейчас бы просто прогуляться по набережной, а не вот эта вот рутина. — Чё ты сказать хочешь? Что я Игорька воспитываю плохо? — Нет, я… Просто интересуюсь. Да и тебе бы… Что разве плохо, когда дома уют, ужин ждёт? — увидел Федя не то, что хотел. Юрка как-то странно на него глянул, прищурив глаза тёмные, а потом на Костю мельком посмотрел, спрятал руки в карманы своего дорогого пальто. Вот интересно получалось: деньги занимал на вещи дорогие и понты? — Слушай Федь, зачем мне ещё кто-то? Мне и так хорошо, — Костя улыбнулся, плечо его сжал, на Смирнова глянул. Тот сделал вид, будто даже и не слушал их разговор, но Феде ответ явно не понравился. — Потому что когда ты понимаешь, что за твоей спиной стоит семья, друг, жена у тебя столько силы появляется. Ты горы перевернёшь, понимаешь? — Прокопенко руку друга скинул, смотря ему в глаза. — Дыхалка вторая открывается — и всё. Не отталкивай людей, Костя… — А и не отталкиваю. Да Юр? — Костя ещё шире улыбнулся, глянул на Смирнова. Тот тоже слабо улыбнулся и… покраснел, мать твою. — Кстати, Федь, предложение ещё в силе? — Какое? — у Прокопенко мысли из головы вылетели, шестерёнки крутились только в одном направлении — Костя и Юра… — Ну как… Лена просила Игорька привести, что-то там она приготовила… — Костя смутился. Ему вообще оставлять сына у друга неудобно было, хоть уже далеко и не в первый раз. — Я заберу вечером, ты не думай… — А ты опять по делам намылился? — Федя злость почувствовал, но пока себя контролировал. Жалко ему было, что Игорёк без папки растёт, а он тут за мамку что-то сказать пытался. М-да. — Ты в курсе вообще, что сын твой скоро в олимпиаде по английскому участвовать будет, а? И я уверен, что займёт первое место. Он хоть ещё и малой, но уж точно умнее папки. Их коллеги, курившие рядом, заулыбались. Игорька все в отделе любили, хороший малый, очень талантливый. И рисовал отлично. Один раз даже помог Феде фоторобот составить со слов довольно-таки истеричной особы. А вдруг как вырастет станет художником знаменитым? — До вечера, Федь, — Костя снова плечо друга не сильно сжал, развернулся и быстро в сторону выхода с участка пошёл, крикнув Смирнову: — Юра, догоняй. — Федь, ты это… чё такой… — Смирнов, похоже, не достаточно собрал со всего отдела, но и Прокопенко давать не собирался. — Юра, денег нет. Нет их, — зло сказал мужчина, разворачиваясь в сторону участка. Может с Иркой Костю познакомить? А чего? Хороша девка, готовит вкусно, да и Игорька как своего полюбит.

***

За Игорьком в назначенное время Костя не приходит. Конечно парень расстраивается, но виду не подаёт, рассказывая Лене про Игната из-за которого иногда в передряги попадает. Косте Игнат не нравится именно поэтому. Федя же думает, как хорошо, что у Игорька друг есть настоящий. — Дядь Федь, а вы не знаете, папа один на задании или с дядей Юрой? — Игорь отрывает взгляд от альбома, сжимая в руках остаток цветного карандаша. Федя ему набор в прошлом году подарил, надо бы обновить… Так, стоп, Юра? — А кто его, твоего папку знает? — Прокопенко вздыхает тяжело, откладывая газету. На первых полосах про Анубиса уже второй раз пишут. Костя как узнал — сразу глаза загорелись. Ох, лишь бы не вляпался, идиот. — Может и да, а что? — Мне так спокойней, — честно признаётся парень, продолжая «добивать» зелёный карандаш. Ещё немного и ничего не останется. — Так его прикроет дядя Юра, так надёжней. Прокопенко хочется сказать, что нихера не надёжней. Что и за Смирновым глаз да глаз нужен, хотя он и стреляет отменно. Ладно, больше выделывается, чем… Вместо этого Федя встаёт, чтобы ножичек достать, подточить карандашик. — Ну вот, — Игорёк грифель выпавший взял, дорисовывая им. — Сегодня, видимо, опять до утра. — Ты не забегай наперёд, — Федя на Лену глянул, ища поддержки. Та с полотенцем в руках к ним вышла. Очевидно чтобы позвать к столу. — Пошли лучше поужинаем, а там видно будет. Я тебе карандаши потом подточу. — Спасибо, было бы здорово. А то дядя Юра только обещает новые принести, — Игорёк закрывает свой альбом, аккуратно складывая всю канцелярию в потрёпанный пенал, а Федя виснет. Много сегодня Смирнова как-то. — А что, давно обещает? — Прокопенко даже садиться в кресло, внимательно наблюдая за ребёнком. А в голове снова мысли поганые, он от них не раз за сегодня избавиться пытается. Гадство одним словом. Федя даже сглатывает. — Месяц уже. Каждый раз, как к нам заходит. Знаете, дядя Юра научил меня трюку одному с пистолетом. — Игорёк настроение Прокопенко не улавливает, спокойно продолжая перебирать ручки. Потом конечно понимает, что лишнего взболтнул: — Ой, только папе не говорите, ладно? — Да ты же знаешь, я — могила, — Федя поднимает глаза на Игорька и улыбается слабо. Тот улыбается в ответ, подходит ближе и обнимает. — Я, дядь Федь, знаю, — парень в этот раз обнимает его дольше, будто что-то обдумывает. — Я придумал как заставить папу уговорить со мной время проводить. — Ну и как же? — Феде нужно от мыслей о Юре как-то избавиться. Может, напрямую спросить? Чёрт, да ведь если так подумать, то и правда месяц назад всё по-другому как-то стало. — А я с ним сыграю в шахматы. Выиграю — значит никуда не денется, — Игорь довольно улыбается. — А я обязательно выиграю. Как вы научили! Федя хочет сказать, что приёму этому шахматному его сам Костя и научил, но Лена не даёт. И Юра, который за ней стоит, смущённо поправляя волосы, Игорь тут же к нему бежит, а Прокопенко в коридор выходит, слыша, как Смирнов к сыну Грома обращается со странной интонацией: — Привет-привет. Костя в коридоре стоит, рассматривает себя в зеркале. И вид у него больно потрёпанный. Интересно, чем это таким они с Юрой занимались! — Так, Костя, а ну скажи, кто твой лучший друг, — Федя дальше его не пускает, теперь слыша, как Юра говорит своё чёртово «Браво!» Игорьку. Тот ему рисунок свой показать решил. — Говори говорю! — Федь, ну конечно же ты, — Костя улыбается устало, но в глазах блеск странный. Вроде спиртным от него не пахнет. Да и пьёт он очень редко. — А чё случилось-то, я не понимаю. Ревнуешь, да? Так ты брось это… — А Смирнов? — нет, Федя эту загадку сейчас решит, а то спать спокойно не будет. Хотя он и так знает, что не выспится. Прокопенко рукой за дверь хватается, чтобы Костя не зашёл. Тот снова усмехается, вздыхает тяжело. — Юру я люблю… — смотря перед собой отвечает мужчина, быстро добавляя, — не меньше тебя. — Извращенцы… Извращенцы, — ошарашенно шепчет Федя, маша перед собой рукой. Он делает два шага назад, позволяя Косте войти. — Это же… — Федь, чё случилось-то? — Гром явно делает вид, что не понимает, кричит сыну: — Игорь, ты готов? Федь, ты прости, что ждать заставил. Сам понимаешь… — Ребята, я пельменей наделала, может останетесь? — Лена не вовремя выходит в коридор, при ней не очень удобно такие вопросы обсуждать. Прокопенко поникает, опускает руки. С другой стороны, Костя ведь и пошутить мог, а? Мог же! Шутник херов. — Спасибо, Ленусь, но мы спешим, — отвечает Юра и хорошее настроение Феди окончательно пропадает. А ещё у Игорька, который уже с рюкзаком вышел, в руках огромная коробка цветных карандашей. Смирнов обещание сдержал. Ну, если это сдержал, значит… — Юр, а Юр, — Прокопенко останавливает друга, когда Игорёк и Костя покидают квартиру. — Лен, ты, это самое… иди… — Чё случилось? — Смирнов тоже ждёт, когда прекрасная жена Феди их оставит. — Проблемы какие-то порешать надо, да? — Да надо бы… — тяжело вздыхает Федя, не веря, что они сейчас обсуждать будут… — Ты пообещай, что Костю защищать будешь, ладно? — Его от самого себя же защитить надо, — Юра даже пошутить пытается, но заметив злой взгляд друга, тихо говорит: — Да ладно, чё ты… конечно. Обещаю, Федь. Только вот никто из них не догадывается, что скоро Костя пистолет на Федю направит, слетев с катушек из-за Анубиса. Игорёк действительно выиграет олимпиаду, но не выиграет отца, который забудет поддаться сыну. А Юра Костю не убережёт, сам его предаст и прикончит, умирая от сильных рук Грома. Прокопенко потеряет двух друзей сразу, а Игорь получит травму на всю жизнь. Когда за Юрой закрывается дверь Федя на руки свои смотрит. Дрожат от перевозбуждения. Н-да, надо выпить. Чё там Лена сделала? Сырники?