Ты оказалась слаще любой мести

      Густые сумерки опустились на город, гася ярко-алый закат. Сквозь размытые облака проглядывал тусклый тонкий месяц, одиноко сияющий на небосводе. Звенящий в вечерней тишине лес отбрасывал безмолвную тень на широкую равнину, и ветер, прохладный и сырой, колыхал кроны деревьев и жухлую траву. Замок, стоящий на отшибе, прорезал темноту множеством освещённых окон, отовсюду лилась музыка, звучали голоса и смех. Школа была наполнена атмосферой праздника, и только небольшая комната в самой укромной части Офелии-Холла была погружена в бездонный мрак и леденящую душу тишину.       Мэрилин упала на мятую постель, кинула очки на тумбочку и устало уткнулась лицом в ладони. Рыжие волосы за день растрепались, тушь смазалась — первый рабочий день выдался нервным, и казался бесконечно длинным. Торнхилл поёжилась от холода и укрылась пледом. Так странно было находиться здесь, в Неверморе, месте, что с головы до ног перевернуло жизнь её семьи. Освоиться на новом рабочем месте, ещё и среди изгоев, было сложным испытанием: большинство преподавателей смотрели на неё с презрением и недоверием, директриса академии — испытующе, а ученики рассматривали учителя-нормиса с нескрываемым интересом. Мерилин была белой вороной в коллективе и вообще-то её это устраивало, но такой расклад мог быть опасен для дела, а потому новоиспечённой учительнице ботаники нужно было как можно скорее найти общий язык со всеми обитателями академии. Тогда-то ей в голову и пришла идея о том, чтобы подарить каждому учителю и ученику Невермора растение, подобранное специально для него. Такой небольшой подарок должен был расположить изгоев к себе, а то, что растения были подобраны по характеру и предпочтениям каждого, тешило бы их самолюбие. Мэрилин хищно улыбнулась своей находчивости. Большая коллекция семян, которая включала в себя необычные редкие растения, собранные Торнхилл для своей миссии, а также те цветы и травы, что росли в школьной оранжерее, позволяли воплотить план. И начать женщина решила с главного своего врага, покровителя всех опасных существ, проживающих в академии — директрисы Уимс.       Оранжерея встретила запахом земли и цветочной пыльцы. На полу стояли несколько деревянных ящиков с удобрениями, оставшихся после пересадки целой дюжины венериных мухоловок, на столе лежали открытые учебники ботаники. Мэрилин включила лампу, надела фартук, перчатки и задумалась над выбором растения. Нужно было что-то необычное, но непременно похожее на Ларису, с алым или белоснежным цветком. Этой женщине отлично подошли бы розы или лилии, подчеркивающие её нежность и женственность, но она изгой, а раздутое эго таких требовало чего-то более уникального. Торнхилл набрала воду в лейку и достала коробку с насекомыми для своих хищных любимчиков — предстоял регулярный вечерний обход. Женщина прошлась по оранжерее, полила самые ядовитые цветы, растущие на верхних полках стеллажей, покормила мошками росянку и обрезала засохшие бутоны крокусов. Уход за растениями был приятным занятием для Мэрилин: она любила делать подкормки, подбирать удобрения, скрещивать сорта. Здесь, в окружении зелени и глиняных горшков, было тепло и уютно, и даже ненависть в сердце немного утихала, и можно было на короткое время забыть о своей лжи и вновь стать маленькой Лорел, бережно ухаживающей за побитыми сильным градом ромашками.       Отложив садовые ножницы, Мэрилин устало опустилась в деревянное кресло-качалку. Перед глазами стоял образ Ларисы, но идей, какое растение бы отражало её личность, не было. Голова кипела; Торнхилл мысленно пробежалась по оранжерее, представляя в голове каждый алый и белоснежный цветок, но все варианты были плоскими, шаблонными. Тут в памяти всплыла пожелтевшая от старости страница учебника ботаники. Книга была такой ветхой, что буквально разваливалась в руках, и вся была исписана латынью, которую на тот момент юная Мэрилин только начинала учить. Ровные буквы на запомнившейся странице складывались в любопытное название, которое женщина помнила по сей день: кровавый корень. Это было ядовитое растение с белым неброским цветком и красным корнем, внешне точь-в-точь напоминающее Ларису, оставалось только голубую ленточку повязать. Женщина улыбнулась: домашняя библиотека даже через много лет может помочь одержать победу.       Мэрилин с тяжёлым горшком в руках стояла возле двери, никак не решаясь постучать. Прежняя решимость резко испарилась, как только появилась необходимость зайти в кабинет начальницы, доверием которой она собиралась воспользоваться. По телу пробежала лёгкая дрожь ни то от ужаса, ни то от предвкушения: всё-таки Мэрилин была уверена в себе и своём плане. Она нервно откинула чёлку, глубоко вздохнула и собиралась схватиться за ручку двери, как вдруг та резко распахнулась перед ней и ударила по колену. Женщина ахнула и зажмурилась от боли.       — Боже, мисс Торнхилл, простите! — Лариса выглядела виноватой и растерянной. — Я сильно вас ударила? Давайте осмотрю рану, — Лариса забрала из рук подчиненной цветок и, не дожидаясь от женщины ответа, взяла её под локоть и отвела в свой кабинет.       Уимс задрала штанину Торнхилл, оголяя колено. Тёплые бархатные руки прошлись по нежной коже, ощупывая место удара. Мэрилин глубоко вдохнула, предвосхищая боль и отвращение, но, к удивлению, прикосновения были довольно приятными.       — Ваше колено немного опухло, нужно приложить что-нибудь холодное, — встревоженный голос вернул в реальнось. — Я сейчас схожу за льдом.       — Мисс Уимс, правда, не стоит. Спасибо за вашу заботу, но колено совсем не болит…       — Не говорите глупости, мисс Торнхилл, неужели вам хочется ходить с большим синяком? — женщина поспешно встала, всем своим видом давая понять, что не потерпит возражений, и скрылась в противоположной части кабинета. Мэрилин удобнее расположилась в кресле и прислушалась к мерному потрескиванию сухих поленьев в камине. Оранжевые языки пламени то вздрагивали, то сливались в страстном танце, и женщина протянула к ним руку в надежде согреть их жаром вечно-мерзлые тонкие пальцы.       — Кстати, что за растение вы принесли? — нарушила идиллию Лариса, опускаясь в соседнее кресло. От неё повеяло ванилью и Мэрилин с наслаждением подвинулась к ней ближе, полной грудью вдыхая этот чудесный аромат. Внезапно Торнхилл вздрогнула, словно выходя из глубокого сна, и больно укусила себя за внутреннюю часть щеки, как бы отчитывая за безрассудство. Собрав мысли в кучу, она не без труда ответила:       — Это подарок для вас: кровавый корень, — женщины взглянули на растение, и Мэрилин ещё раз отметила для себя поразительное сходство цветка и его новой обладательницы. Оба интересные экземпляры, яркие и светлые, но растущие в тени.       — Ох, мисс Торнхилл, мне очень приятно! — женщина расплылась в широкой улыбке. — Спасибо, поставлю его в спальне — пусть радует каждое утро.       Она на секунду замешкалась, словно что-то вспоминая, и словно в смущении опустила взгляд.       — Ой, чуть не забыла про ваше колено.       Лариса села ещё ближе и наклонилась к ноге Мэрилин, аккуратно касаясь обнажённой кожи льдом, обёрнутым в полотенце. Она находилась так близко, что Мэрилин отчетливо слышала её древесный парфюм и нотки кофе и ванили, идеально дополняющие светлое кремовое платье. По телу пробежался электрический ток, когда горячие пальцы на секунду прикоснулись к голой коже. Лицо вмиг стало пунцовым, как заря, и женщина попыталась скрыть этот секундный позор, отвернувшись к камину.       — Ну вот и всё, надеюсь, не останется синяка, — глаза Уимс пробежались по смущённому лицу Торнхилл. Небесно-голубые глаза встретились с тёмно-карими, и Мэрилин совсем смутилась. — Может чаю?       — Нет-нет, спасибо за приглашение, но у меня много дел, — Торнхилл улыбнулась своей самой милой улыбкой и встала, поправляя комбинезон. — Спасибо вам за заботу, уверена, колено быстро пройдёт.       Мэрилин наскоро распрощалась и стрелой вылетела из кабинета. Быстрым шагом удаляясь от обители Ларисы, женщина проклинала Уимс, душащую своей лучезарностью, приветливостью, и почему-то вместе с ненавистью и сильнейшим раздражением, вызывающую у неё какую-то своеобразную симпатию. Торнхилл ударила себя по щеке, отрезвляя. Лариса изгой — и не сможет привнести в её жизнь ничего кроме боли. Мэрилин убрала руку от лица и вдруг остановилась, с недоумением трогая свои пальцы — впервые за долгое время те были тёплыми.       Мэрилин мучалась от бессонницы. Она жутко устала сегодня, но сон не шёл. Женщина перевернулась на бок, теперь отрешённо глядя в тёмное окно. Она годами вынашивала план мести, продумывала его до мельчайших деталей, сменила образ, имя, создала себе новые прошлое и настоящее. Поступила в академию, и вот, оказавшись в паре шагов от своей цели, никак не могла сосредоточиться. Её наполняли разочарование и страх собственного провала, хотя обстоятельства складывались удачно. Навязчивое чувство собственной неправоты, появившееся из неоткуда, отравляло, Мэрилин чувствовала его каждой клеткой. Она свернулась в клубок под одеялом, крепко обнимая себя за плечи. Ногти впились в кожу, больно раня, прямо как глухое отчаяние — изнутри. Женщина судорожно хваталась за обрывки мыслей, пытаясь не провалиться в пучину самоуничижения. Пред глазами мелькнул образ белых лепестков, смеси ромашки с красным корнем, древесный ствол и ясное голубое небо. Паника на долю секунды отступила. Мэрилин выпуталась из-под одеяла и села на край кровати. В ушах звенело, и кровь прилила к лицу. Из последних сил Торнхилл поднялась, взяла ключи от машины, и, накинув на плечи лёгкий плащ, покинула комнату.       Пыльные сырые стены родного гнезда навевали приятные воспоминания. В гостиной, за большим дубовым столом, Лорел любила рисовать восковыми мелками. Её рисунки раньше висели по всему дому, любовно коллекционируемые матерью. Было больно понимать, что Мэрилин больше никогда не встретится с семьёй, не сыграет в прятки на заднем дворе и не разделит ужин со старым, почти слепым псом.       Женщина окинула взглядом алтарь Крэкстоуна, окруженный пылью и паутиной. На полу валялся коробок спичек и Мэрилин подняла его — вроде не отсырели. Свечки вспыхнули, одна за дугой, тусклым светом озаряя пространство вокруг. Дым защипал глаза, когда женщина склонилась над алтарём, в бреду читая импровизированную молитву. Это была клятва, клятва верности своим предкам, обещание отомстить за смерти близких. Из глаз брызнули слёзы, горячие, как пламя преисподней. Мэрилин стёрла их рукавом и подняла голову к Джозефу: тот смотрел свысока, ухмыляясь. Женщина нервно сглотнула, поёжившись от прожигающего взгляда с картины. Она не посмеет подвести свою семью. Мэрилин снимет проклятие с души Крэкстоуна и отомстит за смерть родителей. Она наблюдала за тем, как медленно сходит с ума отец и снимала из петли мать, повесившуюся на заднем дворе. Выродки уничтожили её жизнь, убили душу Лорел. Женщина ненавидела их так яро, как это было возможно. Нет, она не сойдёт так просто с намеченного пути. Изгои за всё поплатятся.       Солнце только взошло, и спальня, окнами выходящая на восток, купалась в тёплых лучах. Солнечные зайчики резво прыгали по стенам, отражаясь от большого зеркала в углу. Безмятежность утра была прервана резко подскочившей на кровати Мэрилин. Она тяжело дышала, отходя от ночного кошмара и, с трудом нащупав на постели телефон, умоляюще взглянула на экран.       — Чёрт, — до завтрака оставалось всего несколько минут. Нужно придумать объяснение своему внезапному отсутствию, чтобы не вызвать лишних подозрений.       Женщина накинула плащ, наскоро привела себя в порядок и отправилась в Невермор, попутно заскочив в кофейню. Капучино с ванилью приятно обжёг горло, оставляя сладкое послевкусие. Мэрилин торопливо села обратно в машину и поспешила в академию. Теперь у неё был предлог раннего отъезда: свежий кофе.       Когда женщина спускалась в столовую, путь ей преградила высокая светлая фигура. Мэрилин задрала голову, бесстрастно глядя в бездонные голубые глаза. На лице Ларисы красовалась дежурная улыбка, и за этой маской сложно было прочитать, что же было на уме у этой ослепительной блондинки. После короткого приветствия последовала небольшая пауза, и Уимс в изучающем жесте чуть склонила голову, пробегаясь задумчивым взглядом по лицу Торнхилл.       — Я планировала поговорить с вами до завтрака, но нигде не могла вас найти, — нарушила тишину Лариса. — Зайдите, пожалуйста, после обеда ко мне в кабинет.