Mass Effect: The Sentinel V19.0

А-14 «Сентинел» Поджав под себя ноги, я подобралась поближе к краю высотки и, слабо прищурившись, вперила взгляд в горизонт. Джаггернаут, сидевший с краю, со свойственным ему бесстрашием с крыши чуть ли не свесился и наблюдал за тем, что было внизу – точнее, теперь уже за тем, что от него осталось. Ещё несколько дней назад на теперь уже пустынных улицах была какая-никакая, но жизнь, а теперь… Наверное, оставь Жнецы после себя горы трупов, следы побоища, хоть что-то – было бы проще. Но они не оставили ничего, кроме руин. Как будто чистильщики прошлись. «Жатву уже не остановить,» - подал голос ИИ, обращаясь ко мне – или не совсем. Не разберёшь его. Я лишь слабо кивнула головой, соглашаясь, закрыла глаза и шумно выдохнула. – «Значит, скоро прощаться.» - Не шуми, - полушёпотом попросила я – и обернулась на Б-24, который, наконец, понял, что вниз смотреть бессмысленно – и просто, закрыв глаза, подставил лицо восходящему светилу. Он тоже знал, что, скорее всего, это его последний рассвет. В какой-то степени я ему даже завидовала… - Эй, - негромко позвала я – и он обернулся, по очереди моргнув сначала одной, а потом второй парой глаз, чем вызвал у меня смешок. Подумав пару секунд, я протянула к нему руку. – Пойдёшь? Никогда не понимала, как его детская наивность и непосредственность может сочетаться с его ВИ и в целом предназначением, но претензии предъявлять не собиралась так уж точно. Джаггернаут тут же перебрался ко мне под бок и как-то совсем по-звериному боднул меня лбом в плечо, позволяя себя обнять и затихая, чтобы не мешать, пока я кончиками когтей на пальцах осторожно водила по его затылку. - Я буду скучать, - хмыкнул он спустя несколько секунд размышлений - и не без наслаждения потянулся, поводя плечами. - Ты меня даже и не вспомнишь, - отозвалась я точь-в-точь таким же хмыканьем. Заглянув в его безмятежное, спокойное лицо, я ему даже начала завидовать. Простота его мышления и разума… Хотелось бы мне ко всему так относиться. Просто «таков путь» - и никаких внутренних волнений и переживаний. - Он запомнит, - Джаггернаут постучал двумя пальцами себя по лбу. – А мы с ним, сама знаешь… - А думаешь, ему до нас есть дело? – я чуть скривила уголки губ. - Твоему – есть, - пожал плечами напарник. – Почему моему быть не должно? - Так уж вышло, что боевой протокол… - Джаггернаут нахмурился – и до меня дошло, что объяснять бессмысленно. – Хорошо. Я поняла. Извини. - Мы умнее, чем вы думаете, - уязвлённо заметил он, но отодвигаться не стал – лишь боднул меня лбом снова, на этот раз сильнее. - Я не считаю тебя глупым, просто у тебя взгляд на мир проще. Я бы тоже так хотела, - сжав пальцами его плечо, я поднялась на ноги, начиная щуриться от того, как лучи били прямо в глаза – светало уже основательно. – Пойдём, прогуляемся?.. - Если бы твой взгляд на мир «был проще» - нас бы, скорее всего, уже здесь не было, - парировал он, вытягивая шею и снова заглядывая куда-то вниз. Взгляд его чуть изменился. – Думаю, уже не успеем. Это за нами. Он кивнул, указывая куда-то вниз, и, проследив взглядом, я увидела нескольких индоктринированных. Внутри что-то сжалось так, что стало трудно дышать – но тут же отпустило. Мой «ментальный друг» знал своё дело – поймал то, что меня тревожило, и взял в кулак. Не то чтобы он сделал это из какой-то искренней и чистой любви ко мне, но ведь главное, что сделал, верно? С годами мне становилась понятна его политика по отношению к разумным. Наверное, так было удобнее – он был намного разумнее боевых протоколов Джаггернаута, и привязываться к органикам в его случае было бы, наверное, не очень. Он только до меня сменил тринадцать пилотов, а сколько ещё предстоит… «Спасибо,» - расстегнув крепления оружейного пояса, я прямо так бросила его на крышу – и сделала шаг назад. Джаггернаут, немного подумав, тоже поднялся и сделал то же самое, после чего встал за моей спиной, совсем недвусмысленно скрестив руки на моей груди и прижимая меня к себе в этом жесте. «Таков путь,» - фыркнул Сентинел, подражая мне, в ответ – и я не смогла сдержать смешка, впрочем, всё же запрокидывая голову так, чтобы лечь на плечо Джаггернаута. Он выглядел совершенно спокойно, да и внутри он был тише безопасной гавани – и это помогало. Зная о своей задаче, было бы глупо предполагать, что нас в принципе хоть в каком-то варианте развития событий ждало условное «долго и счастливо» где-нибудь на задворках Галактики. Но это не значит, что не нужно попытаться выжать хоть что-то из того, что имеем… Закрыв глаза, я слабо улыбнулась, слушая, как Джаггернаут начинает издавать негромкое, низкое урчание. Эта его звериная натура, никак без неё. Пожалуй, я по ней тоже буду скучать. - Это больно? – негромко спросила я, почувствовав болезненный укол в груди от мыслей о предстоящем. – Что там вообще… на той стороне? - Умирать? – хмыкнул он, прижимая меня к себе крепче. – Нет. На той стороне… сначала – сон, а потом небытие. Там ничего нет, если ты об этом. - Ну, хотя бы нам не уготованы вечные муки, - саркастически фыркнула я, не желая открывать глаз – хотя мой «невидимый напарник» почувствовал, как приближаются наши конвоиры. Интересно, если бы хоть один протеанин увидел эту картину, как их полубогов во плоти куда-то ведут жнецовские марионетки, что бы они подумали? «А мне нравилось быть полубогом,» - сожалеюще вздохнул ИИ. – «Как думаешь, они про это где-нибудь написали?» «Про то, каким ты был избалованным, наглым, изворотливым и лживым стервецом?» - я чуть оскалила зубы в усмешке. «Да нет же!» - возмутился он, вызывая у меня уже искренний негромкий смех. – «Про то, что мы сделали. Или, как обычно, заберут всю славу себе?» «Ну, ты в следующем цикле и узнаешь, разве нет?» - я переложила голову так, чтобы видеть поднявшихся на крышу «визитёров». Услышав про пять минут, парочка из них, клянусь, разочарованно что-то прощёлкала, но они всё же скрылись с глаз, зная, что никто из нас сбежать не попытается. Потому что смысла нет. Не сейчас – так потом... - В чьих-то глазах мы полубоги, а для кого-то – так, инструменты, - невесело хмыкнул Джаггернаут, прижимаясь к моему затылку и оставляя на нём щекотное ощущение тёплого дыхания. – Знаешь, если бы всё получилось, и мы оба это пережили, я бы только одного хотел – просто пожить. Как все. - А кто бы не хотел, - слабо улыбнулась я. – Поселиться где-нибудь на отшибе и просто просыпаться по утрам, не считая дней, убитых, спасённых. Хотя я не знаю, смогли бы мы… Не спать с оружием под подушкой, не просыпаться ночами, не ждать постоянно нападения из-за угла. Мне кажется, я бы с ума сошла. - Не, - негромко протянул он. – Я бы не дал. - Очень мило с твоей стороны, - я в ответ хмыкнула и провела ладонью по его плечу. Джаггернаут лишь негромко мурлыкнул в ответ. – Ну, всё. Пойдём. - Я бы ещё так вечность простоял. Ну, или хотя бы ещё пятьдесят тысяч лет, - он замер ещё на несколько секунд прежде, чем разжать объятия и сделать шаг назад. Взгляд у него был… сложный. Словно тоска его накрыла лишь после разговора со мной. Что ж, у совести будет ещё один повод поварить меня в общем котле, пока воспалённое сознание будет предсмертно агонизировать. Дорога до Центра прошла в гробовой тишине. Я и Джаггернаут молча сидели и держались за руки, а наши конвоиры замерли по разным углам транспортного корабля и лишь время от времени проводили какие-либо манипуляции, а после вновь превращаясь в безмолвных болванчиков. Печально видеть, конечно, во что превратилась такая гордая империя – теперь немногие уцелевшие превратились в бессловесных рабов своих хозяев. «А мы разве чем-то отличаемся?» - поинтересовался искусственный интеллект. – «Скажут прыгать – будем прыгать, скажут драться – будем драться…» «Хороший вопрос,» - я негромко вздохнула. «Никогда не думала просто всё бросить? У вас были периоды, когда вы могли просто взять и сбежать,» - внезапно выдал ИИ «Сентинел», и меня аж подкинуло. «Тише! Не говори таких вещей,» - я обернулась через плечо, будто боясь, что даже мои мысли могли услышать, но конвоиры продолжали увлечённо смотреть прямо перед собой, ничего не видя. Такое ощущение, что даже если бы мы с Джаггернаутом решили встать и уйти – они бы всё равно ничего не заметили. Хотя это впечатление было обманчивым, практика показывала, что как только что-то шло не так, в скорости их реакции сомневаться не приходилось. Сами эти болванчики, может, и выглядят безучастными, но те, кому они служат ушами, глазами и руками, явно не сводили с нас взгляда даже на пару секунд, оставляя ощущение дыхания в затылок даже тогда, когда мы с Джаггернаутом были наедине. «Они как манекены стоят, вы их голыми руками могли бы разнести,» - продолжал ИИ. – «Они же всё равно в стены смотрят. Вы могли бы прожить долгую жизнь, сами. Без приказов и всего.» Вздохнув, я просто закрыла глаза и попыталась абстрагироваться от того, что он говорил. Что у него там, совсем защитные блоки полетели?.. Если они узнают, что он умнее, чем должен быть, его же обнулят в лучшем случае. В худшем просто перепишут и превратят в болванчика, который знает две команды, как у Джаггернаута. Интересно, а он сам хоть раз о подобном задумывался? О свободе, о возможности просто презреть всё то, что на нас взвалили, и просто жить, как все остальные? Чуть успокоившись, я подняла голову и пристально посмотрела в глаза Джаггернауту, который непонимающе нахмурился и чуть сильнее сжал мои пальцы в своих. А может, и правда – просто всё бросить и… нет, нельзя. Совсем никак. Мы дали этому циклу шанс, но его не хватило. Не получилось. У тех, кто будет после нас, получится обязательно. По крайней мере, я хочу в это верить. «Органики,» - тяжко вздохнул Сентинел. – «Думаешь, как они. Ну, как знаешь.» «Не трави душу,» - ответила я – и, взяв ладонь Джаггернаута в свои, прижалась к ней лбом. – «Сейчас уже поздно думать о том, что все шансы упущены. Уже всё равно ничего не сделаешь, а от этих мыслей только горше и больнее. Пожалуйста, просто помолчи.» «Жила рабом – рабом и умрёшь,» - раздражённо шикнул ИИ, после чего замолчал, не скрывая разочарования. Высадка проходила в такой же гробовой тишине. Конвоиры сменились, но оставались такими же безучастными – разве что пара не изменённых смерила нас с Джаггернаутом, держащихся за руки, долгим взглядом, но и только. Сомневаюсь, что когда-нибудь хоть кто-то в этом комплексе задумывался о нас, как о существах, равных им, в той же степени разумных и способных на эмоции, как они. Да даже если и задумывались, думаю, и им было не до того – раз эта Жатва так или иначе увенчалась успехом, значит, и их время во служении хозяевам подходило к концу. Пусть его было не так мало, как у нас с Джаггернаутом, но всё же. Когда мы вернулись в знакомые коридоры, мой напарник ощутимо подобрался. Сколько лет бы ни прошло, вряд ли он вообще когда-нибудь забыл то, что здесь было… Да и мне, признаться, Центр снился иногда. И сны эти никогда не были хорошими. Такова была цена за ту силу, которая недоступна простым смертным. Плата за то, чтобы быть полубогом, была очень высока – и я почти жалела тех, кто должен будет занять наше место в следующем Цикле. Ни один ребёнок не заслужил такого, какими бы не были его поступки и каким бы не был его характер, но, может, они будут относиться к этому иначе. Может, на них и сработают эти убеждения, что всё лишь ради того, чтобы они стали частью чего-то большего, великого, как твердили в своё время нам?.. - Больше тебе никто не навредит, - прошептала я, проводя кончиками пальцев выше по руке Джаггернаута, отчего он вздрогнул крупной дрожью, а взгляд его помутнел на пару секунд. Даже несмотря на то, каким бесстрашным он казался, я уже безо всякой псионики чувствовала, как мечутся его мысли где-то между страхом, отчаянием и гневом. Сама смерть не пугала его так, как эти коридоры и воспоминания, что были с ними связаны. - Неправда. Навредят нам обоим, - ответил он негромким, рокочущим голосом. Из всего спектра эмоций, что терзали его сейчас, он показал, как обычно, только гнев. Защитная реакция, которую ему так старательно прививали годами, осечек не давала никогда. Первое, что он должен воспринимать – это опасность, а страх перед ней должен быть вторичным. Охрана отступила от нас ровно на шаг, повинуясь немой, или, может, слышной лишь им, команде. Впереди был главный зал и пульт управления… скорее всего, нас уже ждали. Скорее всего, нас будут отчитывать, как малых детей, что не справились с простейшим (с их точки зрения) заданием, хотя, может, обойдётся и простым разочарованным взглядом главного учёного. Может, куратор, по своему обыкновению, на нас обоих наорёт и громко фыркнет, что, мол, так и знал, что мы оба совершенно бесполезны и в нас изначально не было никакого потенциала. Так или иначе, ничего из этого лично мне не хотелось ни слышать, ни видеть, ведь и так было очевидно, к чему всё шло. Зачем было это бессмысленное оттягивание времени до неизбежного? Джаггернаут, едва увидел кураторов и учёных, опустил голову в пол – я увидела, как напряглись его плечи и горло, как он стиснул зубы и явственно услышала, как они лязгнули, когда к нам обратились. Точнее, ко мне, по мнению кураторов в их присутствии Джаггернаут автоматически становился безмолвным, безвольным и далее по списку. Ведь такое было техническое задание, его под него и подогнали… По выражению лица напарника было совершенно не прочесть, что он чувствует – настолько отрешённо смотрел он себе под ноги, но ИИ «Сентинел» мне «милостиво» продемонстрировал ядрёную смесь из душащего страха и жгучей ненависти. И он ждал, когда я скажу ему не слушать, просто броситься и разорвать всех присутствующих, наплевав на всё, включая даже инстинкт самосохранения. Поджав губы, я тихо выдохнула и перевела взгляд на куратора, который продолжал меня отчитывать. А может, зачитывать приговор. Я его слышала, но не слушала. В голове шумело, и лишь одна мысль упорно билась о стенки черепной коробки – уж не знаю, была ли это моя мысль, или последняя попытка искусственного интеллекта воззвать хоть к чему-нибудь, что могло остаться внутри меня. Это несправедливо – и справедливо никогда не будет. Что бы мы не делали, мы всегда будем недостаточно хороши. Потому что, ну если уж быть объективными, что двое могут противопоставить целой орде Жнецов?.. В какой-то момент куратор рявкнул на меня так, что я подпрыгнула, наконец, перестав смотреть сквозь него. - Ясно, - протеанин тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладони. – Забирайте их. Только не забудьте - тела должны остаться нетронутыми, а матрицы отправьте на экспертизу после. Нужно выяснить, что именно пошло не так на этот раз. Джаггернаут в ответ на речь куратора попытался глухо рыкнуть, обозначая своё недовольство – не более. Уж не всем ли присутствующим знать, что он и дышать-то при кураторе лишний раз боялся, зная, что любой неверно истолкованный жест или выражение лица могут стать причиной того, что его, избитого до потери сознания и огромных гематом, просто запрут на несколько суток в клетке два на полтора. Так было и в этот раз – единственный звук с его стороны охранник счёл угрозой и неповиновением, так что в доли секунды выхватил шоковую дубинку и ринулся к нему. - Не нужно! - я загородила его собой, буквально вжав Джаггернаута всем телом в стену так, что к нему было бы не подступиться. Внутри всё сжалось от страха, что даже сейчас он «получит своё», в этот раз особенно не заслуженно. О себе я в этот раз не думала в принципе. – Он просто… раздосадован. Что у нас не вышло. Простите. - Этот сопляк забыл, видимо, чему его учили – и это целиком твоя вина, Сент, - вмешался куратор, тон которого был скорее безжизненным и разочарованным, нежели злым, не то что несколько секунд назад. Он жестом подал сигнал учёным и охране, не желая больше даже смотреть на нас. Да и зачем? Инструменты не оправдали затраченных усилий, значит, и внимания больше не достойны. «Давай, скажи, что таков путь,» - ИИ прямо не мог промолчать, настолько его бесило происходящее – я чувствовала, как внутри всё трясётся, и злоба эта была точно не моя. – «Признай, что ты и есть беспомощный инструмент, и тебя это устраивает.» «Не нагнетай,» - попросила я, опустив голову, прямо как Джаггернаут, которого вели рядом со мной. – «Прошу тебя. Хотя бы сейчас просто засунь себе свою гордость туда, куда сможешь придумать, и помолчи. Я тебя заклинаю всем, во что ты веришь.» «Я ни во что уже не верю,» - ответил ИИ, но всё же замолчал, оставляя меня наедине с собственными демонами. Одним только что, к чести Сентинела, стало меньше. Порой его самоуверенность то ставила меня в тупик, то заражала настолько, что заставляла задуматься – а может, он прав? Может, стоило просто несколько десятков лет назад бросить всё и сбежать? Пусть даже в никуда, зато это была бы жизнь. Настоящая, не суррогатная, не от цели и до цели и не предопределённая «умными» индивидами, которые просчитали до минуты буквально всё вплоть до твоей смерти… Глянув на столы и датчики, что предназначались, чтобы подключиться к нашим системам и сначала отключить системы регенерации и экстренного поддержания жизни, а после отключить нас вовсе, я слабо повела плечами – и Джагер снова вцепился в мою руку, заглянув мне в глаза. - Не бойся, - слабо улыбнулся он, оскалив клыки, и смело шагнул вперёд первым. Таким он и задумывался – бесстрашным даже перед лицом смерти, он должен был охранять меня до самого конца. И, тем не менее, ложась на металлическую поверхность и наблюдая, как к нему подключают провода, он и сам выглядел беспомощным и немного напуганным. Одно дело, когда смерть обратима и ты понимаешь, что рано или поздно вернёшься в строй потому, что работа ещё не окончена, и другое, когда осознаёшь, что это – всё. Точка невозврата, дальше ничего не будет. Заняв своё место рядом с ним, я сглотнула комок в горле и протянула свободную руку к его руке – и он сжал мои пальцы своими. Тёплыми, сильными. Вздохнув, я закрыла глаза и постаралась максимально отпустить ситуацию, отдаваясь ощущениям безопасности и спокойствия, которые всегда сопровождали Джаггернаута. Мой неусыпный страж так и не позволил за эту, без малого, сотню лет, хоть кому-то меня обидеть или причинить мне вред… Медленно угасающие звуки реальности сменились на негромкую трель и шорох листвы, которую колыхал лёгкий ветер. - Как долго мы здесь пробудем? – нахмурилась я, оглядываясь по сторонам и про себя отмечая, что, в принципе, здесь я бы и осталась – воображение явило нам залитую солнцем и покрытую растительностью поляну. Такую, которая, теоретически, существовала где-то далеко. Я даже видела пару таких задолго до того, как Вторжение так набрало обороты. - Сколько захотим, - Джаггернаут поднялся на ноги и, вытянув руку, прошёл несколько шагов вперёд, позволяя траве щекотать ладонь. - Ты ведь контролируешь, сколько будут длиться эти двадцать секунд. - Тогда, пожалуй, пусть продлятся вечность, - усмехнулась я, закрывая глаза и поднимая голову, чтобы подставить лицо дуновению ласкового, тёплого ветра. – Вечность, где только ты и я. - Звучит неплохо, - негромко хмыкнул Джагер, возвращаясь ко мне и укладываясь рядом, позволяя мне положить ладонь на его голову, что теперь покоилась на моих коленях. Прототип класса «А», образец 18 - Загрузка завершена, первичная инициализация завершена, моторика отключена... - приглушённый, доносящийся словно издали, голос, бодро рапортовал… кому-то? – Симуляция еще не завершена полностью, но пока всё стабильно. Включаем?.. - Да, хочу посмотреть на них. На этот образец в первую очередь, чёрт с ним, с чурбаном, - ответили первому. – Что насчёт личностной матрицы? - Всё довольно стандартно для прототипов «А», - диалог продолжался, но голоса стали несколько яснее, громче, чётче. В кончиках пальцев появилось пульсирующее ощущение, как после того, как сунешь руки в снег, позволишь ему растаять, а после не наденешь варежки – холодно до боли. Рефлекторно я попыталась сжать руки в кулаки, но получалось так себе, тело слушалось плохо, как будто у меня были отходняки от наркоза. – Базовый набор – неплохая семья, много вложено, надежд ещё больше. Гибкий материал, расположен к людям, должен охотно идти на контакт. Может, есть пара отклонений, но это нужно биографию передать штатному психологу, пусть разберётся… - Какого хера?.. - едва губы и вообще весь речевой аппарат начал хоть немного мне подчиняться, это было первым, что вообще пришло в голову и было мной озвучено. - Неплохая, говоришь, семья, - хмыкнул тот самый, второй голос, который был погрубее. Свет, бивший в глаза, ненадолго заслонило расплывчатой, мутной фигурой. – Лицо, я так понимаю, дорабатывать поздно? - Небольшие коррективы, думаю, внести можно… а что не так? – тут же услужливо отозвался первый. - Какое-то оно смазливое, - почувствовав чужие руки, как-то уж слишком по-хозяйски сжавшие моё лицо и двигающие его из стороны в сторону, чтобы, видимо, рассмотреть, я напряглась. По-хорошему, хотелось если уж не укусить, то хотя бы покрыть матом, но общее состояние, к сожалению, к активному сопротивлению не располагало вообще. Но говно внутри подкипало, особенно от последующих фраз, сказанных крайне пренебрежительным тоном: – Смотрю и что-то не вижу величайшее технологическое достижение, предназначенное для убийства. С таким лицом этому недоразумению только жопой в клубе трясти или быть подстилкой для толстосумов, а не на передовой кого-то вдохновлять или за собой вести… - Не забывайте, в них ещё детские черты, - отвечающий ему мне уже тоже переставал нравиться. У, сука, да какого лешего тут происходит? – Тело ещё подрастёт, возмужает, лицо станет более резко очерченным. Да и тем более, как известно, разумные любят глазами, отталкивающая внешность ни к чему. Но, может быть, в дальнейшем добавим несколько шрамов для полноты образа. - Оно меня слышит? – фыркнул грубый голос, сжимая мои щёки – уже так, что это было практически больно. В ушах у меня уже начинало звенеть от неприятия происходящего. Какого чёрта этот хер себе позволяет? Я ему что, кукла или… даже думать страшно. Внутри всё съёжилось от перспектив, что мне нарисовало собственное сознание. - Думаю, да, но когнитивные способности ещё пока сильно ограничены, - так же любезно мурлыкал его товарищ. – Это пока ранняя сборка, многие возможности пришлось заблокировать для большей стабильности того, что тестируем в этот раз. К следующему разу образец сможет вести полноценный диалог, и наши психологи… - То есть, это просто болванка? – с раздражения голос буквально в секунды сорвался в бешенство. – Деревянный паяц, который ничерта не может?! Вы тут что, совсем ополоумели, столько лет трудов – и ради двух долбанных Пиноккио?! - Нет, что Вы, - первый всё ещё продолжал успокаивающе ворковать. – Все заявленные функции имеются и вполне работоспособны, мы просто хотели предусмотреть все риски и пока ограничили их на первые несколько пусков, чтобы образцы не навредили ни нам, ни себе… - Чтобы в следующий раз всё работало, - крик сменился тихим рыком, говорящий продолжал беситься, просто уже не так активно и неистово. – Я хочу видеть результаты, и так все возможные сроки сгорели. Времени совсем мало, и мне нужно, чтобы эти двое смогли выполнить поставленную задачу. Ясно? - Так точно, сэр. Дарья Сергиенко Сон оставил после себя неприятный осадок, но не более. В конце концов, должна же я хоть как-то расплачиваться за свою бурную фантазию? Где-то в тех самых интернетах писали про «навязчивые грёзы», и что на самом деле это не есть хорошо, но кому они помешают? Кроме меня, конечно, но я-то и не жалуюсь. Так даже веселее, особенно с учётом того, что здесь, в пятидесяти километрах от ближайшей цивилизации, действительно нечем заняться. Одевшись и со скрипом несмазанных дверных петель сладко потянувшись, я вышла из комнаты и свесилась с перил, прислушиваясь к происходящему в доме. Характерная возня на втором этаже обозначала, что кто-то дома, да есть, но я решила сразу для себя обозначить, кто именно: - Мам? – позвала я, просунув ноги между перилами так, чтобы снизу было видно мои босые пятки, за которые мне, конечно же, непременно влетит, если там… - Во-первых, я уже стёрла язык повторять, что никому не понравится, если ты сломаешь лестницу или шею, а во-вторых, носки, - я довольно хмыкнула. Что ж, не отец дома колобродит, и то хорошо. – И давай спускайся. Я сырников нажарила, будешь? - Не, спасибо, пока не голодная, - откликнулась я, возвращаясь в комнату за тапками, чтобы уже полноценно спуститься к матери и нырнуть ей под руку, потеревшись об неё головой, как кот. – Мау. - Мау, мау, - добродушно отозвалась она, потрепав, в свою очередь, меня по голове. В хорошем настроении, значит. Или не совсем, раз отца нет дома. И почему она вообще так из-за него парится, ума не приложу. Мне лет не так много, и то я понимаю, что ждать от него хотя бы благодарности уже бессмысленно, она-то на что надеется? Хотя… за это её все и любят – за то, что мама умеет верить в хорошее, даже глядя на конченную мразь. С таким человеколюбием только Нобелевскую премию мира получать, но увы. – Ты всё ещё хочешь завтра остаться дома? - Так лето же, чё мне с вами таскаться, - пожала я плечами. Не то чтобы такой вариант, что на дворе лето, а меня некуда девать, случался часто, но тем не менее, сейчас это было так. – Не помру же я дома за день, да и чем заняться найду… Только сможешь привезти мне книжку? - Опять этот твой… сталкер? – мама скосила на меня взгляд и снова хмыкнула. Она сразу знала, чего мне надо. Пусть даже в последнее время их было тяжко в городе достать, я знала, что она достанет, потому и просила, собственно. – Название мне на бумажке напишешь и в сумку положи, а то я забуду. - Ты – самая лучшая на свете, ты знаешь об этом? – повиснув всего на секунду на маминой шее, я от души чмокнула её в щёку прежде, чем метнуться к себе за блокнотом и карандашом. – Кстати, а этот… - Даша! – в секунду с нежного мурлыканья мама переключилась на резкий окрик. – Не знаю я. Давай не будем. Ладно? - Да что не так… - протянула я негромко и больше себе под нос, вырвав листок с надписью «В зоне тумана. Алексей Гравицкий» и положив его пока на стол, чтобы не упустить момент, когда очень удобно будет зарисовать происходящее с правильного угла. - Он твой отец, вот что не так, - неодобрительно фыркнула мама. – Так что будь добра, таким тоном про него не говори. - Что-то он тона не соблюдает, когда меня выблядком зовёт, альфонс ебучий, - шикнула я в ответ – что мама тоже услышала, но лишь обернулась ко мне и смерила меня неодобрительным взглядом, но не более. - Впитываешь ты конечно, как губка, - вздохнула она и отвернулась. – Стоило один раз сказать… - Я не попугай и не повторяю бездумно, и я прекрасно знаю значение слова «альфонс», мам, - скучающим тоном отозвалась я, продолжая вырисовывать на листке бумаги знакомые черты. – И вообще, критическое мышление – это проклятие, и так уж получилось, что мне, благодаря твоему воспитанию, придётся нести это бремя. - Даша, - мама аж хохотнула негромко, совершенно беззлобно и даже с некоторой долей гордости. – Хватит уже. Начитаешься своих книжек, потом людей пугаешь. - Своей эрудированностью? – скептически хмыкнула я. – Ну, мне только этим людей и пугать, наверное. - Ты не представляешь, как люди боятся тех, кто их умнее, особенно если «так быть не должно», - хмыкнула она. – Раздражаются, кричат, пытаются давить авторитетом, а внутри боятся. Или уважают. Хотя одно другому, конечно, не мешает, но тем не менее. За негромкой болтовнёй прошло ещё несколько минут, прежде чем маме позвонили. Снова работа. Даже в воскресенье, даже в середине дня – собственно, а когда оно было иначе? От её работы не бывает отдыхов и отпусков, даже за бугром она частенько в семь утра вставала и начинала обрывать телефоны, но такова цена. Что поделать. Обидно, конечно, но я и не батя, чтобы её обвинять в том, что она на своей работе только, пардон, по телефону пиздит, так что, поймав момент, тихо ретировалась к себе в сычарню. Ногой ткнув кнопку включения компа, я потратила ещё несколько минут, чтобы закончить начатый в блокноте скетч, и лишь после этого зашла в эти ваши «проклятые соцсети» и потихоньку включила музыку, чтобы никому не мешать. Щёлкнуло негромко уведомление ВК, которое знаменовало, что кому-то я всё-таки да нужна. Особенно в такую рань по меркам основного моего круга общения из центральной России, а там сейчас, выходит… около восьми утра? Так вот, Андрюха и решил меня удивить, написав из своего Брянска в воскресенье в восемь утра. «Спишь?» «В три часа дня – конечно, без задних ног,» - отщёлкала я. – «Этот вопрос логичнее звучал бы в твою сторону, у вас там восемь утра, а на дворе, вообще-то, выходные, так ещё и июль месяц. Ты хотел позвать в мультик массыча чи шо?» «Да не, просто языками почесать, да, может, шизофазическими приходами поделиться, такая дичь снилась, ёбнешься. Расскажу кому – сочтут поехавшим.» «А я, значит, не сочту?» - я даже хмыкнула негромко. – «Хотя, может, мы и начинаем коллективно бредить, мне тоже снилась та ещё хуйня. Или это просто мне надо перестать по ночам шпариться в Dead Space до рассвета. Ладно, ты первый начал, тебе и рассказывать.» «Да говорю же, дичь. Проснулся будто в каком-то лабораторном комплексе, как в том самом Мёртвом Космосе, втором, аж сцену с иглой в глаз вспомнил – ни шевельнуться не могу, нихера. Лежу, глазами лупаю, а сам почти ничего не вижу, всё как в мыле, и рядом со мной разговаривали, вроде как двое. Причём не со мной, а рядом со мной.» «Ты чё, демон злоебучий, уже и ко мне в голову забрался?» - меня аж подкинуло в кресле, и на какое-то время я даже одёрнула руки от клавиатуры, хмурясь и копаясь в воспоминаниях, точнее, силясь вспомнить сон. Правда, как и любой другой, он из памяти уже благополучно выгрузился, оставив после себя разве что отрывки из обрывков, да, может, пару ключевых моментов. Впрочем, их хватило, чтобы от таких Андрюхиных описаний конкретно так напрячься. «В каком смысле?» - вопросил он, очевидно, ожидая ответа, но меня как будто жмыхнуло – откинувшись на спинку компьютерного кресла, я долгим взглядом смотрела в монитор, хмуря брови. То ли матрица в очередной раз дала сбой, и скоро меня поднимут, предложив синюю и красную пилюли, то ли это «ж-ж-ж» неспроста. «Ну, вот так вот – мне снилась та же херня. Один ещё хрипатый и злобный был, а второй прямо чуть ли не без мыла в жопу ему залезть был готов, лебезил, как хуй знает, кто,» - отбила я его вопрос, после чего начала нервно тарабанить пальцами по столу, глядя на надпись: «Андрей печатает». Да твою-то за ногу, ну пиши ты быстрее, скажи, что нет, ты ошибся и всё было не так! Почему-то мысль о том, что он может согласиться и подтвердить, меня пугала. Чем – пока неясно, просто внутренняя чуйка пыталась пойти вразнос и недовольно выла, обозначая, что, честно говоря, ситуация так себе. И выла она не без причины, потому что ну кто бы мог подумать… «Да, точняк. И хрипатый ещё сказал, что чёрт с ним, с чурбаном.» Опустив взгляд, я поняла, что пальцы на руках у меня немного подрагивают, а внутри всё не то что подрагивает, а реально трясётся. Меня обуял совершенно непонятный по своей первопричине животный ужас, который мне удалось скинуть, лишь выйдя на улицу – посидеть во внутреннем дворе дома, на качельке покачаться, голову проветрить. Андрею я написала, что, мол, сейчас отойду, он меня то ли понял, то ли просто был тактичен – спрашивать ничего не стал. А может, и сам стреманулся, почём мне знать. «Забыть и забить» удалось только спустя, может, час, а то и два, прежде чем я вернулась домой, к компьютеру, прихватив с кухни тарелку с сырниками. Не забыв, конечно, чмокнуть сидящую в кресле с телефоном маму за то, что она их для меня отложила. Компы - это вообще потрясающая вещь с точки зрения убивания времени. Кажется, что ты только пару раз моргнул – а вот уже и часов эдак шесть хуяк и всё. Так и у меня за первым массычем – хуяк и всё. Выйдя на рабочий стол и глянув на часы, я хмыкнула себе под нос и встала, от души потягиваясь и похрустывая всеми косточками и суставами. В принципе в этом было здоровское преимущество того, что жили мы не в городе уже несколько лет как – дом был недостаточно большим, чтобы можно было охуеть с него, но достаточных размеров, чтобы в нём можно было не мешать друг другу и, если есть желание, не пересекаться. Приглушив яркость монитора, я снова открыла вкашечку, чтобы негромко включить музыку и, может быть, порисовать, после чего достала альбом и карандаши с маркерами. Надо бы пару-тройку уже начатых скетчей закончить, а то вообще никуда не шевелюсь и не двигаюсь. И попробовать раскрасить хотя бы один, потому что контуры — это, конечно, здорово, но даже чёрно-белая палитра может сделать рисунок намного интереснее. Не то чтобы мне сильно нравилось раскрашивать, но если уж решила и слово себе дала, то надо держать. Может, и втянусь. С гитарой же втянулась, сейчас, вон, «стреляй – не отдам». Помнится, я про компы сказала, что с точки зрения убийства времени… окей, любое хобби – это «моргнул и скипнул пять часов». К тому моменту, как я выключила свет и уже собиралась лечь, в маминой комнате оглушительно дал по ушам будильник. Айфоновские стандартные мелодии писал больной человек, который старался из инструментов и электроники извлечь наиболее ушеразрывающий звук, чтобы его было невозможно терпеть дольше, чем четыре секунды. Выбивать из мелодично звучащих инструментов такую дисгармонию, пробирающую до самого нутра – это нужно быть или гением, или конченным психом. Что ж, вставай, народ, пошли будить власть и президента этого дома. Черти, как-то очень иронично здесь прозвучала эта интерпретация анекдота с Вовочкой. Бородато, не спорю, но в моей семье других и не рассказывают. - Мам, - шикнула я, встав в дверях и наблюдая за тем, как эту женщину из стали не пробирает даже отвратный будильник. – Будильник звонит. И, конечно, отца с ней не было. Опять явился часа в четыре утра да спать лёг в гостевой, зуб даю. Ещё и не проспался, небось, щас зайду туда и как пыхнет оттуда, что хоть закусывай… Да, я вошла в режим ворчливой бабки, но если серьёзно, то на кой мама с ним не разведётся? Понятное дело, что возраст уже к пятидесяти ближе, чем к сорока, но не с этим же чмошником на старости лет оставаться?.. С содроганием думаю, что будет лет через семь, когда мне, поздно или рано, придётся уходить из этого дома. Не хочу я маму с этим упырём оставлять. Она не заслужила ничем, чтобы к ней так относились. Как обычно, мама поднялась, стоило мне вообще голос подать. Не понимаю, как это работает – я ведь шёпотом говорю, но меня, в отличии от будильника, она всегда слышит. Странно, но приятная мелочь, когда тебя даже в таких условиях слушают и слышат. - Кофе тебе сделать? – я снова чуть похрустела позвоночником, чувствуя, как зачатки сколиоза передают привет. Скоро мама не выдержит и приматывать меня к «ортопедической» спинке стула будет скотчем, чтобы я перестала горбиться и гробить спину дальше. - Да, сделай, пожалуйста, - прикрыв лицо ладонями, чтобы скрыть зевок, мама обернулась ко мне. – Ты до сих пор не спала? - Днём отосплюсь, - отмахнулась я, отлипая от дверного косяка и делая пару шагов назад, по направлению к лестнице. – Вурдалака будить? - Не надо, - она так нахмурилась, что было сложно сказать, про что именно было сказано это «не надо» - не будить или не звать вурдалаком. - Имею право, - негромко фыркнула я больше себе под нос, отвечая на вторую претензию, которая, видимо, и имелась в виду, разворачиваясь и спускаясь вниз, чтобы включить кофе-машину и достать молоко. Не претендую на звание баристы, но рисовать на латте сердечки я уже умею. Криво, косо, зато с душой. Может, сегодня, пользуясь тем, что никто не будет следить, этого самого кофе налакаюсь, а пока буду им заливаться по самые гланды, попрактикуюсь ещё. Мама спустилась, как только оделась, и к тому моменту, как она села за стол, я поставила перед ней чашку кофе. Она же, поманив жестом, прижала меня к себе и чмокнула в щёку. - Я знаю, что ты злишься на него, просто… не надо, ладно? - Мам, - покачала я головой, невесело усмехаясь и отстраняясь, потому что внутри заскребли кошки. – Веришь, нет – мне всё равно, как он меня зовёт. Но на тебе не зажили синяки ещё, а ты уже его защищаешь, ну как так-то… - Это взрослые дела, не встревай в них, - покачала она головой, так же осторожно касаясь синяка на моём плече. – Я понимаю, что ты хочешь меня защитить, но ты же понимаешь, что не тебе с ним тягаться. - Почему ты не разведёшься с ним? – я негромко вздохнула и поджала губы, после чего отвернулась, чтобы мама не видела моего лица – да и мне её осуждающий взгляд видеть не хотелось. – Вот уж правда, в России две беды – отец ушёл, и отец не ушёл. Что вас держит-то рядом друг с другом? Мне не нужен такой отец, ты мне и за маму, и за отца. Тебе прикольно наблюдать, как он приходит с чужой помадой на шее или обдолбанный? Я просто… ну правда, я не понимаю. Зачем? - Когда-нибудь поймёшь, - вздохнула она. – Давай не будем об этом больше. Прототип класса «А», образец 19 Холодно, сука. Ёбнешься, как холодно. - Есть сигнал от системы, - звук чужого голоса отозвался в голове так, будто рядом со мной саданули в колокол – и я сморщила нос, попытавшись закрыть уши ладонями – но если с первым получилось, то со вторым возникли проблемы. Ощущение ватного тела снова дало о себе знать, и внутри неуютно шкребануло снова. – Сейчас немного уменьшу чувствительность. Осознание положения собственного тела в пространстве приходило медленно и неохотно, так же, как и зрение. Очертания комнаты постепенно принимали ясность, и всё яснее чувствовался ремень, что шёл через грудь и, видимо, не позволял мне сейчас сложиться пополам, как перочинному ножику. - Она Вас слышит, профессор, - снова раздался тот же голос. Медленно моргая, я сфокусировала взгляд на человеке, что встал передо мной, силясь вспомнить хоть одну черту его лица – но нет, ни узко посаженные зелёные глаза, спрятанные за очками, ни круглый подбородок, ни начинающая лысеть макушка мне не была знакома. - Кто… ты… такой? – рот будто ватой набили, но мне кое-как удалось совладать с собственным речевым аппаратом, сверля взглядом учёного в белом халате. Тот в ответ на вопрос удивлённо вскинул брови и чуть приблизился ко мне, всматриваясь уже в моё лицо. - Ты меня понимаешь? – чуть нахмурил он брови. - Более чем, - прохрипела я, чувствуя, как сушит губы и дерёт горло. Слюна образовываться во рту и облегчать мне задачу, видимо, не планировала. - Потрясающе, - с искренним азартом ответил учёный. Или не учёный, хер его знает. – Меня зовут Уилсон. А как зовут тебя? Последние две фразы он говорил медленно, чётко и по слогам, будто не был уверен, что я вот точно понимаю, что он говорит и чего он хочет, глядя на меня такими горящими глазами, что мне стало не по себе. Хотя, будь я потупее, я бы радовалась, как ребёнок, что кто-то счастлив от того факта, что я могу губами шевелить и звуки издавать. Обычно наоборот, меня просят заткнуться уже. Мама как-то разбудила меня в шесть утра и уже к семи с хвостом выдала что-то вроде «Больше я такой ошибки не совершу». - …где моя мама? – мысль эта вонзилась в мозг, как нож для колки льда, а в груди всё сжалось. – Где я? Что, блять, происходит? - Тише, - собеседник аж шаг назад сделал, поднимая руки в сдающемся жесте. – Всё хорошо, ты в безопасности. Я врач. Твой врач. С твоей мамой всё хорошо. - Я из России, и из настолько дальнего угла, что там никаких англичан и быть не может, так что ты не Уилсон, а пиздабол, - чуть скривилась я, продолжая сверлить его взглядом. – Где моя семья? Он ошарашенно хмыкнул и опустился на одно колено, чтобы было удобнее и не приходилось стоять в наклоне. Продолжая изучать моё лицо, «врач» продолжал выглядеть как ребёнок, которому подарили лего бионикла. - Это может подождать. Я хочу убедиться, что с тобой всё хорошо, - он протянул руку к моей голове и коснулся кончиками пальцев моего лба. Тепло его руки было неприятным, но, опять же, тело не спешило начать меня слушаться. – Ты чувствуешь мои прикосновения? - Более чем, - я попыталась глухо рыкнуть и вообще говорить хоть сколько-то погромче, что спровоцировало такой приступ кашля, будто я грозилась выплюнуть лёгкие прямо здесь и сейчас. - Более чем, любимая, видимо, фраза, - чуть хмыкнул этот «Уилсон» и отошёл ненадолго из поля моего зрения, чтобы вернуться с мокрым полотенцем, которым он обтёр мои уже саднящие от сухости губы. – Так всё же – как тебя зовут? - Даша, Даша Сергиенко, это ты хочешь услышать? – не стакан воды, конечно, но такая «добродетель» уже добавляла этому человеку десять очков в карму – по крайней мере, в моих глазах. – Две тысячи второй год рождения, день… Я закрыла глаза и нахмурилась, пытаясь вспомнить. С днём собственного рождения – да и с любой датой чьего-либо рождения – у меня всегда были проблемы. Очень странно, учитывая то, что у всех детей это самый любимый день в году, но, опять же, в нашей семье это было ещё одним днём, когда отец мог легально допиться до чертей, так что эту дату я предпочитала игнорировать. - …а день я не помню, - закончила я, выдыхая. – Что ещё нужно? - Посмотрим на мелкую моторику, - Уилсон выпрямился и взял со стола, видимо, стилус или, по крайней мере, что-то на него похожее – и протянул мне. – Возьмёшь? - Алё, я еле разговариваю и спину не держу, какое возьми, - я посмотрела на него исподлобья, и уже хотела было добавить, не издевается ли он, но тот продолжал упорно протягивать мне стилус. - А ты всё-таки попробуй, - настаивал он. Негромко вздохнув, я чуть пошевелила пальцами левой руки. Ощущения были до сих пор, как под местной анестезией – ты понимаешь, что конечность твоя никуда не делась, но ей холодно и ты её может быть немного чувствуешь, но это далеко не факт. А если учесть общую вялость, попотеть ради того, чтобы протянуть руку за стилусом и взять его, пришлось изрядно. - Так ты левша у нас, - кивнул медленно Уилсон, продолжая пристально следить за каждым моим движением. – Хорошо. Тебе тяжело? - Да рука как ватой набита, конечно, - фыркнула я, и «врач» подскочил, глядя ко мне за спину. Тон его стал нихуя не добреньким, в противовес тому, как он разговаривал со мной: - Сколько ты мощности подал? - Пятнадцать процентов, сэр, - крякнул тот же голос, что я услышала в первые секунды своего «пробуждения». - Ну так включи на полную, кретин! – гавкнул Уилсон – и снова опустился на колено, пристально рассматривая моё лицо и вглядываясь в глаза. – Извини, небольшие неувязки. Ты спрашивала, что мне ещё нужно… я бы хотел больше узнать о тебе. Что ты любишь? - Я не-на-ви-жу рассказывать о себе, - шикнула я. – Спрашивай, я скажу. - Хорошо, я понял, - медленно кивнул он, постепенно, видимо, понимая, что я не умственно отсталая и голова у меня варит, как надо – по крайней мере, он начал разговаривать в нормальном темпе. – Какой у тебя любимый фильм? - «Чикаго» с Ричардом Гиром и Кэтрин Зета-Джонс, - не колеблясь, ответила я. - Ого, - весело хмыкнул Уилсон в ответ. – А книга? - «Белый клык», - я почувствовала, как холодок постепенно отпускает, и даже смогла пожать плечами. - Лондон, значит, - понимающе кивнул врач. – Хорошая книга. А что ты вообще любишь делать в свободное время? - Да пёс знает… играть в компустер, на гитаре, рисовать, - я снова пожала плечами, уже увереннее. - Рисовать, - Уилсон забрал из моей руки стилус и усмехнулся. – И хорошо рисуешь? - Не знаю, нормально, - я выгнула шею, чтобы похрустеть суставами и позвонками, но меня остановили жестом. - А вот так пока лучше не делай, - в этот раз мой собеседник взял в одну руку стилус, а в другую – планшет. – Попробуй взять их и, держа правой планшет, нарисовать что-нибудь. Ничего, если поначалу не получится, да и не важно, если рисунок выйдет не очень. Хорошо? - Доктор, а откуда у вас такие картинки, - процитировала я со смешком бородатый анекдот, протягивая руки к Уилсону и забирая у него то, что он мне протягивал. Сенсорный планшет на несколько секунд увлёк меня необычностью формы – я кое-что в технике шарю и помню, что таких не выходило и не планировалось в ближайшие пару лет, вроде как, но дело есть дело. Подумав немного, я перевернула планшет так, чтобы он был расположен вертикально, и быстро-быстро набросала портрет сидящего передо мной Уилсона, который с искренним интересом следил за всем, что я делала. - Замечательно, - кивнул учёный, забирая у меня планшет и какое-то время рассматривая рисунок. – У тебя здорово получается. Так ты у нас, значит, человек многих талантов? Сейчас пара тестов на зрение и вестибулярный аппарат, и посмотрим, сможешь ли ты встать. - Окей, док, - я прикрыла глаза и выдохнула, просто отдаваясь ситуации. Я не понимаю, что происходит, но меня не кормят невкусными пиздюлями, поэтому пусть будет. Уилсон, в свою очередь, зашёл ко мне за спину – и я почувствовала его пальцы на своём затылке, явственно услышав какой-то недобрый щелчок. – Так, блять, что ты там делаешь? - Ничего, - невинным голосом отозвался Уилсон – и где-то на периферии бокового зрения мелькнула его рука, которая сложилась в кулак с двумя пальцами в знаке «Ви». – Сколько пальцев показываю? - Два, - нахмурилась я. Процедура повторилась, он с другой стороны показал уже три пальца и, довольный моим ответом, вернулся туда же, вперёд, чтобы отстегнуть ремень – и подставить ладонь, потому что вперёд меня шкивнуло основательно. Впрочем, поддерживать меня долго не потребовалось, я смогла выпрямиться самостоятельно. Повинуясь кивку, обозначавшему «можно», я подалась уже вперёд, уперев руки в колени и чуть растерев всё ещё остаточно немеющее лицо. Появилось время и, главное, возможность оглядеть себя – и от осознания, что на мне ничего, кроме топа и коротких бридж, нет, меня нехило так покоробило. Правда, ко мне на колени тут же приземлился спортивный костюм и подобие слипонов. Ещё и цвет мой любимый, как, сука, узнали про берлинскую лазурь?.. Кое-как одевшись и обувшись, я всё-таки приняла волевое решение встать. Уилсон, глядя на мои попытки собраться с духом, подошёл и протянул мне руку, которую я тут же использовала, как перила. Слишком, правда, прилипать не стала, и как только удостоверилась, что могу стоять сама, сделала шаг назад, осматриваясь. Обстановка вызывала один-единственный вопрос – какой, сука, на дворе год, но я уже поняла, что отвечать мне вряд ли кто-то станет. Подумав и глянув в полный ожидания чуда взгляд Уилсона, я сделала круг по помещению. Пока что по стеночке. Ну так, на случай, если что-то пойдёт не так, а угроза этого «не так» была постоянной, потому что тело всё ещё вело себя так, будто оно чужое и мне вообще его подкинули. - Как ощущения? – подал голос врач. - Странно. Тело будто не совсем моё, как после анестезии, - пожала я плечами, пристально разглядывая свои пальцы – очень дико было видеть не обгрызенные в хлам кутикулы и вообще такую длину ногтей, потому что обычно я их сжирала. – Я понимаю, что мне вряд ли кто-то ответит, но как давно, говорите, я в отключке была?.. - С чего ты взяла? – Уилсон заметно занервничал. - Ну, скажем так, лжец из тебя так себе, дядь, - фыркнула я, пряча руки в карманы. Подняв голову, я смерила мужчину очень долгим и пристальным взглядом. – У меня айкью, вроде, выше шестидесяти, я могу в простейшие логические цепочки и несостыковки в них, я уже не задаюсь вопросом «что происходит», я просто спрашиваю «сколько времени прошло», хотя бы на это можно ведь ответить? Обещаю не впадать в ярость и принять реальность любой. - Я не могу, - потрясающе искренне – для «умного взрослого», я имею в виду - отозвался Уилсон. - Ну, ладно, - развела я руками. – Хорошо. Мне не задавать вопросов, меня это относительно устраивает, пока мне тут не пытаются ничего сломать. Я прошлась по комнате, пристально разглядывая предметы обстановки, увлечённо лапая и щупая всё, что разрешили взять и поразглядывать, потыкать и пощёлкать. Так через мои шаловливые руки прошёл терминал с сенсорной клавиатурой и голографическим монитором, ещё один планшет, у которого была только рамка, а экран был голографическим, и браслет, активировавший при надевании на руку вполне красноречивую «перчатку». Ага, навязчивые грёзы вышли на новый уровень?.. - Но на дворе явно не две тысячи пятнадцатый год, - хмыкнула я, беря в руки планшет и стилус. – Ладно. Хорошо. Пускай. Сев на кушетку, я поджала под себя ноги и углубилась в дополнение скетча портрета Уилсона. Он, в свою очередь, взял стул и сел напротив меня, продолжая пристально всматриваться в моё лицо. - Ты всегда такая спокойная? – весело хмыкнул он, сцепив пальцы и подавшись вперёд. - Нет, только когда просыпаюсь не дома и проспав сто тридцать пять лет минимум, - пожала я плечами. Уилсон, в свою очередь, от такого заявления чуть побледнел, но быстро взял себя в руки. – Ты изучаешь меня, а я изучаю тебя, всё честно, вроде как. Да? - Потрясающе, - хохотнул Уилсон. - Спасибо, я знаю, - я пару раз дёрнула бровями и самодовольно усмехнулась. - Пошли за младшим куратором, это нужно видеть, - Уилсон отвлёкся, чтобы обратиться к ассистенту, который всё это время изо всех сил меня избегал и старался даже не смотреть. Я могла бы задаться вопросом – мол, а собственно, почему, но я же уже выбрала расслабиться и отдаться ситуации, поэтому забила. Сейчас напротив меня сидел чел, который не хотел мне зла и которому было интересно буквально всё, что я делаю. И этот живой интерес на экране планшета я сейчас пыталась запечатлеть. - Хочешь анекдот, Уилсон? – внезапно спросила я, в очередной раз поднимая голову, чтобы считать блеск в его глазах. - Рассказывай, - хмыкнул он. - Подходит, значит, парень к отцу и спрашивает – мол, так и так, моя девушка забеременела, что мне делать? – не отвлекаясь от рисунка, хмыкнула я. – На что тот отвечает – ну, сынок, тут у тебя два путя будет: жениться или в армию идти. Если женился – считай, пропало, если в армию – то тут у тебя два путя будет: живой останешься или убьють. Если живой – считай, пропало, а если убьють – то тут у тебя два путя будет: похоронят тебя или под осинкой, или под берёзкой. Если под осинкой – считай, пропало, а если под берёзкой – то тут у тебя два путя будет… Ещё на третьем «два путя» Уилсон уже начал подрагивать, на четвёртом – подгыгыкивать, а после бумаги уже не выдержал и начал хохотать в голос. - Это взрослый анекдот, ты же знаешь? – отсмеявшись и утерев слёзы, спросил он. - Это мешает мне его понимать или рассказывать? – я подняла голову и пристально глянула ему в глаза. - Нет, - хмыкнул он негромко и замолчал на несколько секунд, чтобы озвучить, видимо, вывод. – Ты странный ребёнок. - Вполне возможно, - пожала я плечами прежде, чем снова вернуться к планшету – правда, не так надолго, как мне хотелось. Звук цокающих каблуков было слышно ещё задолго до того, как их обладательница зашла в кабинет. Я подняла голову, с прищуром наблюдая, как Уилсон подскакивает и начинает распинаться перед молоденькой девушкой. Лицо её выглядело до боли знакомым, особенно, когда она с таким же скептическим прищуром глянула на меня. - Почему образец ещё активна? – от звука голоса меня чуток пробрало, но лишь сильнее нагнало дежавю. - Мисс, я… - тут же подал голос Уилсон. - Лоусон, - меня осенило. Отложив планшет, я беспардонно подошла к ней почти вплотную. В комнате повисла напряжённая тишина, пока Миранда буквально сверлила меня взглядом. Что ж, присущей ей суковатости я пока не наблюдаю, она просто не совсем понимала, как на меня реагировать, так что я решила не накалять. – Тебя зовут Миранда, а меня зовут Даша. Будем знакомы, полагаю? Сделав шаг назад, я протянула ей руку – и та, чуть непонимающе нахмурившись, на пару секунд зависла, прежде чем вложить в мои пальцы свою ладонь. Осторожно сжав её, я почти сразу разжала руки и весело фыркнула. - То есть, вы хотели от меня сныкать, где я нахожусь? Ну, нет, - мозг уже не понимал, за какую из мыслей ему хвататься, так что я переключилась на ближайшую – и она явно не была последней в списке того, что мне было интересно вот прямо сейчас. – Ты ведь биотик? А покажи, как вы это делаете! - А скромность это не твоё, - Миранда негромко хмыкнула. – Приятно с тобой познакомиться, корзинка с болтовнёй – а теперь, будь добра, притихни на минутку. - Моя мама зовёт меня так же, - я сложила руки на груди и постаралась напыжиться так же важно, как и сама девушка. - Какая умная женщина, - она всё ещё не понимала, какой реакции от неё ждут, но такого напора явно не ждала. – Да уж, можете уже не говорить, каких успехов вы достигли… Это, я так понимаю, второе включение, и она уже может ходить, рисовать и поддерживать беседу? - Поддерживать, мэм, вы с ней поговорите просто – и сразу всё поймёте, - хмыкнул Уилсон. - Поговорить, - Миранда обернулась ко мне и смерила меня таким взглядом, что стало сразу понятно – она и близко так не впечатлена, как Уилсон. – И о чём же?.. - А о чём хочешь, - я фыркнула, раскачиваясь с носка на пятку и обратно. – Могу спеть, могу сыграть на гитаре, могу рассказать тебе про кота Шрёдингера, могу пересказать тебе классную книжку из тех, что прочитала за последний месяц – Мёртвые Души, кстати, говно. Могу рассказать анекдот, как Уилсону, поговорить о ключевых событиях Второй Мировой и об устройстве атомной подводной лодки – у меня, кстати, на одной служит двоюродный, нет, всё-таки троюродный брат… могу рассказать, как устроен АК-47, рассказать, как мой батя однажды вместе с дедом налакался чистого абсента, как умер Курт Кобейн, обсудить киновселенную Марвел или то, что игропром в период с середины двухтысячных и до начала десятых пережил свой золотой век. Я могу рассказать много чего интересного, ты только спроси – и покажи биотику, пожалуйста, никогда не видела, но всегда мечтала. А ты можешь, кстати, завязать шнурки без рук? А на весу, не прикасаясь, зарядить пистолет? Как вообще биотика в плане мелких манипуляций? Можешь размешать сахар в кофе без ложки? Вы, кстати, до сих пор пьёте кофе? Тут есть кофе-машина где-нибудь, я могу сделать пиздатый, если у вас есть нормальные зёрна, конечно… - Стоп, - дав мне команду, Миранда, воспользовавшись тишиной, смерила меня долгим взглядом. Не разглядев во мне чего-то особенного, она медленно выдохнула и помассировала виски. – У меня от тебя уже голова болит. - Как-то раз мама разбудила меня вместо половины восьмого в шесть утра, она мне сказала то же самое, - хмыкнула я. – Так что насчёт биотики? И кофе? И пистолета? И это, если у вас есть какой-нибудь свободный словоохотливый учёный, я бы с удовольствием послушала о нулевом элементе, а то… - Пожалуйста, хватит! – Лоусон под хохот Уилсона замахала руками. – Прошу, остановись. Когнитивные способности действительно на высоте, но ведь ты знаешь про регламенты и что предписано провести базовые тесты. Это уже не базовые тесты, я боюсь, она кого-нибудь заболтает до смерти, а отвечать мне. - Мы не можем просто её взять и выключить, - Уилсон развёл руками. – Это же всё равно что найти миллион кредитов – и спустить его... не знаю. Просто спустить ни на что. За всё время с активации мы не словили ни одной ошибки, я не услышал в её словах ни одного логического противоречия, это ведь такой потенциал! Миранда растерянно посмотрела сначала на Уилсона, а потом на меня. - Так, ладно, ты, попугай, - вздохнула она. - Птица-говорун, - воспользовалась я маминым перлом. – Отличается умом и сообразительностью. - И скромностью, мы поняли, - девушка медленно кивнула. – Постарайся просто никому не мешать, ничего не сломать, не трогай ничего, что тебе не разрешали и… - Буду паинькой, - я сделала жест «о-кей» - и продолжила давить до победного. – Покажешь биотику? - Да господи, - Лоусон уже, видимо, не выдержала, и всё-таки толкнула небольшую тумбу – так, что та на колёсиках докатилась до противоположной стены. – Всё, довольна? - Отвал пизды! - я с трудом сдержала восхищённый визг, проводив тумбу взглядом – и обернувшись обратно к Миранде. – А можешь кинуть сингулярность? А ты умеешь вообще? А сделать биотическую бомбу из сингулярности с деформацией? А ты можешь себя подкинуть броском в воздух, и если можешь, то как высоко? А можешь затормозить им же, если будешь падать с пяти метров? А с пятнадцати? - Тихо, - Миранда попыталась хоть как-то вклиниться в шквал вопросов – и, услышав её вялые потуги меня перебить, я сразу же замолчала и выжидающе посмотрела на неё, готовая жадно внимать. – Первое – откуда такие познания? Про нулевой элемент и биотику? - Кодекс игры «Mass Effect» за авторством студии BioWare, вышла в две тысячи восьмом году, - я ответила и снова замолчала, так как, судя по всему, это был не единственный вопрос. - Хорошо. Ты всё равно не отстанешь, поэтому по очереди – «кинуть» и сингулярность, и деформацию я могу, но не буду, потому что не готова покрывать расходы на ремонт, - тяжело вздохнув, ответила Лоусон. – Я могу себя «подкинуть» броском в воздух, но с тем, чтобы контролировать себя в полёте, будут уже некоторые проблемы. Так можно, но я не пробовала. Затормозить… думаю, и с пяти, и с пятнадцати я в состоянии. Второе – откуда ты знаешь конкретно меня? - Ты там была, ты работала на Цербер, - я замолчала, складывая два и два. – Значит, я сейчас в какой-то из лабораторий Цербера. Это не точно, но в целом досадно, но ладно. Про «досадно» я ещё очень мягко выразилась – ни одна из лабораторий Цербера не занималась изучением пони и единорогов, так что надеяться на то, что тут будут со мной плюшками баловаться, было бессмысленно. Напрягаем голову чуть сильнее – провод на полу, щелчки в голове, ватность тела, которая прошла буквально по щелчку… Прогнозы неутешительные, но ладно. Ладно. Принимаем ваши правила игры. Как вы со мной, так и я с вами, пока никто не попытался мне свернуть шею или обосрать – поиграем в эти игрушечки. Я надеюсь только на то, что это действительно навязчивые грёзы и никаких игр в Матрицу не будет. - Ты… - Лоусон было обратилась ко мне, но Уилсон жестом её заткнул. - Я нормально, - потерев переносицу, я подняла голову и негромко хмыкнула. – Не переживайте, ментал брейкдауна пока не планируется. Я не понимаю, что происходит, догадки у меня не весёлые, но вы двое пока были ко мне достаточно добры, чтобы у меня не возникало желания вам поднасрать, так что всё окей. Так что насчёт остальных вопросов – или это всё? Потому что у меня их тоже миллиард. Кстати!.. Прежде, чем хоть кто-то успел открыть рот, я максимально аккуратно пощупала собственный затылок – и найти дырку оказалось намного проще, чем я думала. - Осторожно, - Уилсон уже, судя по всему, понял, что пытаться меня остановить бесполезно. - Ну нихера себе HDMI, - нервно хехекнула я и глянула на свою руку. Следов крови не наблюдалось, значит, пробития нет. Уже неплохо. Я бы задалась вопросом, откуда «в заводской комплектации» вообще предполагается дырка в затылке, но ладно уже. – Очень интересно, нихера не понятно – и я даже не уверена, хочу ли я знать подробности. Так вот, возвращаясь к миллиону вопросов – у вас тут всё-таки есть кто-нибудь словоохотливый, который шарит за нулевой элемент, тёмные дыры и то, как работают ретрансляторы? - У тебя дырка в голове, ты об этом знаешь, а тебя заботит эффект массы, - медленно повторила Лоусон, смерив меня пристальным взглядом. - Я капец какая странная, я знаю, спасибо, - я нарочито-энергично качнулась взад-вперёд и показала большой палец вверх. – Ну просто если я спрошу вас прямо, вы мне не ответите, если я закачу скандал, вы заставите меня проснуться – я не уверена, как, но уверена, что можете – так что я не вижу смысла в бессмысленных телодвижениях. Проще использовать возможность больше узнать о том, что мне интересно, а я нагло спизжу, если скажу, что мне вообще насрать на нулевой элемент. - Невероятно гибкая психика, - в очередной раз восхитился Уилсон. – Ну так… что скажете, мисс Лоусон? - Проведи ей экскурс по станции, если хочешь, - вздохнула Миранда, резко переключившись на замигавший уник – и лицо её лихо стало из просто недовольного почти испуганным. И ещё более недовольным. – Ладно, думаю, вы тут сами разберётесь. На завтра-послезавтра, если всё хорошо, назначь ей встречу с Брюсом. - Мне кажется, он умрёт от счастья, - подал голос учёный, проводив взглядом заторопившуюся прочь Миранду, которая уцокала с такой скоростью, будто где-то случился пожар. В лучшем случае. – Так, теперь насчёт тебя… - Сэр, да, сэр! – максимально карикатурно я вытянулась по струнке и козырнула. – Ай, к пустой голове не… ладно, неважно. Что насчёт меня? - Надо выделить тебе комнату, - Уилсон нахмурился. – В блоке для обслуживающего персонала вроде были пара свободных, пойдём. Сразу тебя обустроим, чтобы потом к этому вернуться только тогда, когда твоя комната будет готова. - А для меня есть какая-то своя комната? – я прищурилась, чуть склонив голову набок. – Ты так много недоговариваешь, а у меня такая хорошая фантазия, что мне нужно чем-то занять голову. Расскажи о себе, например. Или, не знаю… ты любишь животных? Я вот очень. Кстати, а коты и собаки не вымерли до сих пор? У меня когда-то был котик, точнее, кошечка, но, когда мы переехали, мама сказала, что в доме ей не место, и спустя год или два она пропала. Если я здесь надолго, может, мне разрешат завести одного? О, слушай, а в мире до сих пор делают Маунтин Дью? А Лэйс? У них до сих пор есть вкус чипсов с лаймом? Странная херня, всегда хотела попробовать. А, и самое главное – вы совсем-совсем не читаете бумажные книги?