***
Задрав голову и щурясь от яркого зимнего солнца, Илейн ловила губами и языком снежинки. Они таяли на ее ресницах, волосах, щеках, и кожу жгло холодом. Но Илейн не торопилась возвращаться, хотя и понимала: мать будет недовольна. В последние дни, пока герцогиня самолично контролировала приготовления к предстоящему торжеству, ее юная дочь не находила себе места, но волновал Илейн не бал, а нечто совсем другое. Некто, если быть точнее. И этот самый «некто» сегодня в списке приглашенных гостей. Длинная теплая накидка с рукавами и меховой оторочкой спасала от слабого, но колючего ветра лишь отчасти. Морозный воздух щипал горло и вырывался с кашлем, но Илейн все равно сбросила с головы капюшон, и пушистые светлые кудри рассыпались по плечам. Несмотря на слабое здоровье, зима была любимым временем ее года. Есть в этом особое удовольствие: чувствовать, как ветер пробирает насквозь. Поэтому Илейн не упускала ни одной возможности погулять без шали и шапки. Пока никто не видит. Она охнула, когда в спину прилетел снежок. Опять Лемюэль, ее названый младший брат, увязался за ней. Мелкий надоеда! К тому же шкодливый, жуть! В младенчестве мальчик остался без родителей. Его мать была обычной служанкой, а вот кто отец, достоверно неизвестно. Одно можно сказать точно: он колдун, раз часть дара передалась сыну. Кто знает, может, когда-нибудь чадо найдет своего кровного родителя. Мириам пожалела мальчика и решила вырастить, как собственного сына. Так Илейн обзавелась братом. — Попался! — подкралась она к нему сзади. Лемюэль, притаившийся за одним из фонтанов, вода в которых, подпитываемая магией, не застывала даже в самые сильные морозы, театрально завопил. Сестра, хрупкая сложением и низенькая, буквально сгребла его в охапку. Они долго катались по снегу, дурачились, звонко смеялись. А потом, тщательно отряхнувшись, решили незаметно прошмыгнуть к катку. Точно воры, брат и сестра передвигались короткими перебежками от одной хозяйственной постройки к другой: мимо конюшен, кузниц, бараков для стражи. В саду, где летом прорастает лабиринт из живой изгороди, они снова баловались, прячась друг от друга в павильонах с заснеженными крышами. Зимой здесь никто не отдыхает за книгами и досужими разговорами, так что вероятность попасться кому-то на глаза сводится к минимуму. В центре большого катка сияла наряженная ель. Разбежавшись, Лемюэль лег прямо на живот и проскользил по очищенному льду. Илейн последовала примеру брата и вскоре поравнялась с ним. Прямо над их головами раскинулись еловые ветви. — Ты всегда чувствуешь холод? У меня вот никогда не мерзнут руки, — внезапно посерьезнев, сказал Лемюэль. Его темно-каштановые волосы забавно торчали из-под шапки, холод на удивление не превращал каждое слово в облачко пара. — Я еще не научился колдовать огнем… но я его чувствую. Внутри себя. Оба, не сговариваясь, перевернулись на спину. Лемюэль занес ладонь, и Илейн завороженно наблюдала, как между его пальцами собрались тусклые синие искры, которые становились все ярче. Стеклянный шар на елке начал покрываться затейливым узором, какие обычно оставляет мороз на окнах. Внезапно шар лопнул, заставив Илейн взвизгнуть и инстинктивно прикрыть лицо. Однако Лемюэль не опустил руку, и осколки остались парить в воздухе. Когда мальчик отвел ладонь в сторону, цветные стеклышки пролетели за ее движением. Стоило ему расслабиться, как они упали в снег. Закусив губу, Илейн поднесла пальцы к лицу, точно бы тоже рассчитывала на какое-то чудо. Холод колол кожу даже сквозь теплые перчатки; в отличие от названого брата, Илейн не согревало никакое «внутреннее пламя». В ней нет ни капли магии. Более того, все ее существо будто отторгало любые виды колдовства, поэтому целители были бессильны ей помочь. Все меры оказывались временными, хотя мать упорно продолжала искать для нее самых сильных магов в королевстве и за его пределами. — Леди Илейн! Господин Лемюэль! — послышались вдалеке знакомые голоса. Илейн с братом выползли из под елки, синхронно сели на льду. С Лемюэля окончательно слетела шапка, но он даже не думал ее поднимать. К ним подбежали взволнованные слуги. — Пора возвращаться, — с грустным вздохом сказала Илейн, потрепав брата по взлохмаченным волосам.***
Илейн пристыженно опустила голову, покорно слушая, как мать отчитывает ее. Слуги уже успели закутать непослушную юную леди в шаль и отогреть у камина. Лемюэль же без зазрения совести умчался в свои покои: раскрасневшийся на морозе, но довольный. Не переставая сыпать нравоучениями, Мириам кормила дочь горячим бульоном чуть ли не с ложечки. Илейн росла очень болезненным ребенком, когда она родилась, ее едва выходили. Даже целители были бессильно что-либо сделать. Потеряв мужа и троих сыновей на войне, герцогиня берегла единственную дочь, как самое дорогое сокровище. Знатные родственники давно говорят, что Илейн пора выдавать замуж, но Мириам ничего и слушать не желала. Многие хотели породниться с их влиятельной семьей, но сватались преимущественно к овдовевшей герцогине, получая в ответ лишь вежливые, но решительные отказы. Слухи о слабом здоровье Илейн не делали ее завидной невестой. Кому нужна жена, неспособная выполнить свой долг? Ведь маловероятно, что Илейн сможет выносить и родить ребенка. Герцогиня озаботилась тем, чтобы дочь получила хорошее образование, но отпускать ее от себя не желала, будучи уверенной: этот хрупкий цветочек не выживет вдали от дома. Муж не сможет заботиться о ней так же хорошо, как родная мать. Слуги помогли Илейн искупаться, а потом начали готовить ее к балу. Надели панталоны, сорочку, нижнюю юбку из шелка. Затем на леди, и так совсем худенькой, потуже затянули корсет. Красивое голубое платье было вышито кружевами и драгоценными камнями. Служанка, насколько могла, бережно проводила щеткой по волосам Илейн, пытаясь справиться с непослушными кудрями. Из-за отсутствия естественного румянца бледные щеки щедро покрыли румянами. Шершавые пальцы смазали духами тонкие запястье, шею, провели за ушами. Илейн без особой радости смотрела на свое отражение в зеркале. Серьги, колье, браслеты — сама сейчас сияет, как елка. Интересно, посчитает ли ее красивой Ирвинг Лафайетт? Великого герцога Илейн видела не так много раз и с детства была влюблена в него. Ночами, сидя у камина, она зачитывалась романами, втайне мечтая, что Ирвинг однажды посмотрит на нее. Пусть и женат… неважно! Все сокровенные мысли Илейн записывала в дневник. Вкладывала в него нежные письма, адресованные Ирвингу и, конечно, неотправленные. Ни одна уважающая себя леди не станет признаваться в чувствах первой! Однажды Лемюэль, этакий негодник, стащил дневничок вместе со всеми письмами, прочитал и стал подшучивать над сестрой. Мол, втюрилась. Это даже дошло до матери, которая отнеслась к увлечению дочери снисходительно. Никто не воспринимает детскую влюбленность всерьез. Меньше года назад супруга Ирвинга, подарившая ему семь сыновей и четыре дочери, неожиданно скончалась. Поговаривают, от частых родов. Вероятно, когда герцог вновь захочет жениться, то его не будет заботить вопрос продолжения рода. Наследниками он уже обзавелся. Илейн было грустно от того, что она, возможно, никогда не познает радость материнства. Тем не менее загадочная болезнь, высасывающая из нее все силы, не помешала бы ей стать хорошей любящей женой для Ирвинга. Если бы у нее только был шанс…***
Мириам принимала гостей. В бордовом платье с золотой тесьмой на рукавах и декольте, жемчужных бусах, забранными в затейливую прическу светлыми волосами она выглядела под стать своему титулу. Сегодня в их замке собрались самые влиятельные люди в королевстве: герцоги, виконты, военачальники со своими женами. Все ряжены в камзолы с золотыми и серебряными галунами, на пальцах сверкают перстня. Илейн затаила дыхание, когда увидела Ирвинга Лафайетта вместе со своими титулованными сыновьями и дочерями. Как и полагается, они шли в сопровождении стражи. Илейн присела в небрежном реверансе, позволяя поцеловать свою руку. — Леди Илейн, — Ирвинг сдержанно улыбнулся ей. Великий герцог был высоким статным мужчиной, древняя родовая магия позволяла ему сохранить молодость. Темные густые брови в сочетании со светло-русыми волосами придавали лицу непосредственности. Черты были на удивление мягкими, аккуратными. Сама того не заметив, Илейн залюбовалась. А мундир шел Ирвингу куда больше. Илейн много слышала о его военном прошлом и задавалась вопросом: почему столь талантливый военачальник сложил меч в ножны. Герцогине и ее дочери презентовали дорогие подарки, гости продолжали собираться. Сначала Илейн пыталась поддерживать светские разговоры (Ирвинг к этому моменту куда-то делся), а потом тайком улизнула из залы. Она бесцельно бродила по коридорам замка и разгуливала по галереям, велев слугам принести ее зимнюю накидку. Тоска, снедавшая изнутри, мешала наслаждаться праздником. Ей не стоило этого делать, но она все-таки вышла на улицу. Хотелось проветриться, привести мысли в порядок. Да и вообще… Уже давно стемнело. Каблуки сапог отстукивали неторопливый ритм о мощеные кирпичные дорожки, с которых каждый день сбивают ледяную корку. И все же Илейн шла осторожно, боясь поскользнуться. Но резко остановилась, когда впереди завидела Ирвинга, который беседовал с сыновьями и двумя виконтами. Наверное, тоже решили подышать свежим воздухом до начала бала. Какой же он все-таки красивый! В пальто, в кожаных перчатках, без шапки выглядел совсем как юнец. Редкие пушистые снежинки ложились на короткостриженые волосы, таяли. Простудится ведь… Илейн было невыносимо на него смотреть и осознавать, что ей ничего с ним не светит. Вон, даже сейчас в ее сторону и не взглянет. Все разговаривает со своими сыновьями, которые, к слову, были копией своего отца, да виконтам кивает. Илейн поздно заметила Лемюэля, затаившегося за фонтаном и хитро улыбающегося. Что-то задумал, не иначе! Она не успела ничего предпринять, потому что брат медленно поднял руку, и из сугроба прямо в воздух воспарил сформировавшийся снежок. Целился юный колдун прямиком в герцога. Нет, нет, он этого не сделает!.. — Лемюэль, не надо, — пропищала Илейн, но через секунду снежок уже прилетел Ирвингу в затылок. Герцог резко обернулся, недобро сверкнув серо-зелеными глазами. На лице так и было написано: «Кто посмел?!» Но как только Ирвинг увидел перед собой сжавшуюся Илейн, совершенно потрясенно уставился на нее. Никого другого в его поле зрения не было, так что, естественно, подумать тоже было больше не на кого. Лемюэля уже и след простыл, а Илейн стояла напротив опешивших аристократов трясущаяся и красная, но не от холода. От стыда ей хотелось умереть. Когда названый брат проказничал, она нередко оставалась крайней, но это уже слишком! Пролепетав извинения и подобрав полы платья с накидкой, Илейн совсем не по-аристократически стремглав умчалась в замок.***
Гости собрались в обширной трапезной зале. К столу подавали изысканные блюда, а также классический пирог из индейки, горячий яблочный сидр, разные сорта вин. Слуги разносили фрукты и сладостями на серебряных подносах, но Илейн не притронулась даже к шоколаду. Весь вечер она была сама не своя, не принимала участия в досужих разговорах, но периодически бросала гневные взгляды на забавляющегося брата. Как же стыдно! Что ей теперь предпринять? Принести извинения? Не промямлить, а как полагается. Или же оставить все как есть? Ей ведь и не за что извиняться, она не виновата… Стоило отдать Ирвингу должное: он сделал вид, будто ничего не произошло, чем оказал ей большую услугу. Когда ужин был окончен, гости переместились в парадный зал. Придворный ансамбль исполнял веселую музыку, дети и взрослые водили хороводы вокруг елки, пели новогодние песни. Знатные кавалеры приглашали Илейн на танец, но она рассеянно отказывалась. Никак не могла перестать смотреть на Ирвинга, который, в свою очередь, взглянул на нее от силы пару раз. Как только гости утомились, их развлекали постановкой пьес на религиозные сюжеты, а в разгар ночи все вышли на улицу смотреть фейерверк. Благодаря магии разноцветные вспышки продолжали взрываться снова и снова, рассеиваясь на небе яркими вспышками и вызывая восхищенные возгласы у дам. Илейн тоже зачарованно смотрела на игру красок и огней, а потом незаметно отделилась от общей массы и отошла в сторонку, чувствуя себя неуютно среди всех этих знатных людей. Мать слишком сильно берегла ее и не приучила быть в обществе и уж тем более получать от него удовольствие. В какой-то момент в голове зазвенело. Илейн далеко не сразу почувствовала холод от снега. Только когда затылок заныл от легкой тупой боли, до нее дошло, что это был снежок. Илейн обернулась и с удивлением увидела Ирвинга, сдержанно улыбающегося. Мог бы и не в голову целиться! Она же леди все-таки! — Кажется, у вас удар лучше. Не понимая, как вести себя, Илейн просто хлопала глазами. Это у нее-то удар лучше? Очень не хотелось бы, чтобы Ирвинг кидал в полную силу. — П-простите, я случайно, — зачастила она, кутаясь в свою накидку из-за неосознанной необходимости спрятаться. Сердце заколотилось, как бешеное, из-за корсета стало трудно дышать. Он в самом деле заговорил с ней! Причем в неформальной обстановке! Даже в своих самых смелых фантазиях Илейн не могла мечтать об этом. — Я… не в вас целилась. — Тогда у вас с меткостью большие проблемы. От этого вкрадчивого голоса у нее ноги подкашивались и щеки загорались румянцем, однако Илейн старалась держаться достойно. Леди как-никак. — Так, может, покажете, как правильно? — совсем расхрабрилась она. В зрачках Ирвинга мелькнул игривый блеск, уголки губ многообещающе приподнялись. А у него, оказывается, такая искренняя красивая улыбка! И глаза — живые, чуть насмешливые. Илейн ответила ему такой же задорной улыбкой, которая моментально преобразила ее невзрачное лицо. Они почти одновременно начали лепить снежки и кидаться друг в дружку. То Илейн бегала за Ирвингом, то Ирвинг за ней. Смеялись, дурачились, как малые дети. — Илейн, что за бесстыдство! — внезапно послышался голос матери. Пытаясь отдышаться, Илейн так и застыла со снежком в руке, виновато вобрала голову в плечи. — Такое поведение не подобает истинной леди и… — однако дальнейшие возмущения герцогини так и растаяли на языке, когда из-за фонтана вышел Ирвинг Лафайетт. — Простите, леди Мириам, — сказал он, отряхиваясь от снега. Его волосы, обычно аккуратно зачесанные назад, растрепались вдоль пробора. — Мы, кажется, немного увлеклись. На немой вопрос матери Илейн пожала плечами и, взяв Ирвинга под руку, бодро зашагала вместе с ним к замку. Ветер донес до Мириам слова герцога о том, что «леди нужно отогреть и напоить горячим травяным чаем, а то простынет, чего доброго». Мириам провожала две отдаляющиеся фигуры потрясенным взглядом и очнулась только тогда, когда к ней обратились. — Ваша дочь, наконец, обзавелась кавалером? — спросила Агнесс, жена герцога Флеминга. — Илейн давно пора выдавать замуж. Не пристало юной леди ходить в девках. Мириам, однако, очень быстро замяла тему беседы, заговорив про дефицит зерна в Восточных Землях. Илейн тем временем позволяла Ирвингу согревать свои ладони, и ей было как-то все равно, что румяна на ее щеках растеклись, придавая крайне нелепый вид. В этот момент существовали только она и он в целом мире, остальное не имело значения. На брата Илейн теперь совсем не злилась. Она так уповала на новогоднее чудо, а в итоге чудо пришло оттуда, откуда его совсем не ждала.