***
Погода в Новом Орлеана испортилась. Настоящий ураган обрушился на город, где еще несколько мгновений назад бурлила жизнь. Сейчас же все люди, будь то господа или рабы, попрятались под надежные крыши домов, опасаясь гнева природы. Матушка-природа бушевала: зверем рычал гром, будто тысяча барабанов решили сыграть ту самую мелодию горя и бед. Зловеще сверкала молния своими зигзагообразными иглами, а ветер ревел и завывал, будто давно потерянная симфония, которую написал сам Дьявол. Да, природа бушевала, была беспощадна к людям, которые не успели укрыться, однако в небольшом помещении, а именно в книжном магазине, где было тепло и безопасно, собравшимся не было никого дела до происходящего снаружи, ведь намного сильнее их интересовало происходящее внутри. Огонь потрескивал в камине, освещая помещение желто-оранжевыми бликами, пахло травами, шалфеем и розмарином с легкой ноткой лимонной кислинки, однако для Дамиана все это было чем-то незначительным, все, что он мог делать - это смотреть на молодую девушку с тонкими чертами лица, серо-голубыми глазами и мягкой понимающей улыбкой на тонких губах. Он не верил. Даже смотря на живую Луну, он до сих пор не мог поверить в реальность всего происходящего, потому что стоящая перед ним девушка могла быть кем угодно, даже миражом, но никак не живым человеком. Ведь даже несмотря на всю магию и чудеса — это было просто невозможно. — Ты не можешь поверить, Гарри? Твои мозгошмыги сейчас так активно шебуршат и скребутся в твоей голове, — Луна по-птичьи склонила голову на бок, ее внимательный взгляд пронизывал насквозь. — У тебя есть вопросы, тогда задай их, не бойся. — Как? Это единственный вопрос, который крутился в голове Дамиана. Все остальное будто в один миг отошло на второй план. Все! Включая Агату, что с удобством восседала на небольшом диване, незнакомого мужчину, чей цвет глаз ясно указывал на то, что перед ним вампир. Он нагло ухмылялся и смотрел на все с огромным любопытством. Все равно стало даже на Кайя, который медленно умирал далеко за океаном. — Ты спрашиваешь меня - как? Или хочешь задать вопрос - почему? Эти вопросы чем-то похожи, не правда ли? Их можно сравнить с лошадью и фестралом. Эти прекрасные животные в каком-то смысле родственники, но между ними огромная пропасть. Но ты спрашиваешь меня, как, Гарри Поттер? Как я оказалась в этом магазине? На этом кресле? В этой компании? Как попала в этот город, страну, материк или же как я попала в этот век, в этот год, месяц? Или же ты хочешь спросить, как я попала в этот мир? Луна все говорили и говорила. Ее вопросы вводили в ступор, ломали мозг, вынуждая гнев подниматься из глубин подсознания. Этот гнев грозился обратиться разрушительной яростью, уничтожая, подгребая под собой все вокруг. Дамиан был на пределе, пусть и слабовыраженные, давно ставшие чем-то неважным человеческие потребности сейчас сжирали его, делали никчемным, точно также, как эмоции и чувства. Он не хотел признавать даже самому себе, но страх за Кайуса медленно убивал его, уничтожал. Дамиан не хотел терять вампира, боялся, что просто не успеет… опоздает, будет слабым. Слабым, как тогда. Поэтому не было ничего удивительного, что он сорвался. — НЕ ИГРАЙ СО МНОЙ! — громко заорал он. Глаза его засияли зеленым огнем, огонь в камине потух от неожиданного холодного ветра, пронзающего до самых костей, температура сразу же стала намного ниже, изо рта Агаты и Луны сорвалось облачко пара. Даже вампир, что до этого воспринимал все как забавную игру, подобрался, ухмылка слетела с его лица, будто её стерла чья-то невидимая рука, — Не смей играть со мной, Луна! У меня нет на это времени, я должен… — Спасти снежного короля, — закончила за него все такая же спокойная девушка. Она уже не улыбалась, но смотрела этим своим раздражающе понимающим взглядом. Дамиану захотелось выдавить эти глаза, чтобы они только перестали смотреть на него ТАК. — Ты так отчаялся, так боишься, но при этом так искренне хочешь его спасти. Только вот готов ли ты к цене, которую должен будешь заплатить? Назад дороги не будет. А Она не любит, когда идут ей наперекор. Дамиан сразу же понял, о ком говорит девушка. Да и что тут думать, ведь только одна особа держит в своих руках столько могущества и власти, что все они - лишь подопытные крысы, безвольные рыбки в небольшом аквариуме. Жнец сжал кулаки, больно впиваясь ногтями в ладонь. — Ты хорошо осведомлена о том, что Она любит, а что нет? Луна очень грустно улыбнулась. — Мир пил боль и сгорал в ярости огня. Хорошие и плохие, молодые и старые, больные и здоровые — умирали. Но ты… Ты, что обречен на вечное рабство в чертогах Вечной Невесты, не зная пощады. Тебе не было дело до криков и слез, а мольбы вызывали у тебя лишь смех. Ты карающей дланью шел по миру, уничтожая его, стирая все, что приносило боль и радость, слезы и смех. Я видела этот миг с пяти лет, на протяжении всей жизни. Он преследовал меня наяву и в кошмарах, а потом я увидела его в реальности. Увидела свою смерть в зеленых глазах, холодных и безжизненных. Они мертвым камнем смотрели на меня, когда вырывали мое сердце. Дамиан отшатнулся от девушки, словно от прокаженной. Его глаза были широко распахнуты от шока, губы превратились в тонкую линию, руки трусились, а внутри все сжимало будто под тонной каменного пресса - он не ожидал услышать такое. А точнее, он не желал больше никогда слышать такое.Его грех. Его проклятье. Его правда.
— Луна… — голос, нет, скорее хриплое, жуткое карканье вороны - именно таким был голос жнеца, когда он произнес имя той, чью жизнь когда-то собственноручно отнял. Тогда она тоже смотрела на него так понимающе и улыбалась, улыбалась с кровавой пеной у рта, пока он сжимал ее бьющееся, живое сердце, что медленно замедляло свое движение в его руке, чтобы вмиг замереть насовсем. Дамиан не видел, что Агата и вампир немного встревоженно переглянулись, но ни один не смел вмешиваться в столь странный диалог. Это их не касалось, поэтому они оставались безмолвными наблюдателями, ожидая чем же закончится данная беседа двух старых… друзей. — Я помогу тебе, Гарри Поттер, хотя, наверное, сейчас мне лучше называть тебя Дамиан - ведь тот, кем ты когда-то был давно, мертв. Твоя цена будет высока, но и награда ей не уступает.***
В Вольтерре царило темное уныние и беззвучная давящая тишина. Никто не смеялся, лишний раз не говорил и вообще, каждый вампир предпочитал быть как можно более незаметней, а главное - не попадаться на глаза двум правителям, что ходили мрачнее тучи. Маркус и Аро и вправду походили на два бездушных куска льда, и причиной тому был тот факт, что вызванный Карлайл оказался бессильным. И не то чтобы вегетарианец не пытался, он перепробовал все, что знал, просмотрел множество книг, но результат был тот же, то есть — никакой! Кайусу становилось все хуже: кожа становилась серой и еще более холодной, появились трещины. Они тонкими, уродливыми узорами расползались по красивому лицу, мужчина начал кашлять кровью, что очень напугало всех, кто стал свидетелем этого зрелища. Аро не знал, что делать, его душили гнев и бессилие. Он не хотел терять брата. Медленно его поглощало отчаяние, ведь в какой-то момент даже Маркус перестал видеть дальнейший путь Кайя. Поэтому единственный путь, который нашел Аро, чтобы отвлечься — это пытка пленника, Джейн ему в этом активно помогала. Ненависть, что они оба испытывали к Аресу, стала столь сильна, что они всеми возможными способами мечтали превратить существование данного вампира в ад. Учитывая крики, что разносились по всему замку, им это удавалось. Как говорится, чтобы разрушить королевство, лучше всего это сделать изнутри. Маркус, который на данный момент оставался самым здравомыслящим, стал единым правителем. Поэтому, как только выяснилось, что помощь Карлайла абсолютно бесполезна, Маркус не стал долго терпеть в своем замке не особо приятного для него вампира и его глупого птенца, который то ли по молодости, то ли по врождённой «одаренности» умудрился поругаться с достаточно спокойным Деметрием, подраться с Алеком, хотя скорей один из близнецов протер мальчишкой пол, а также заделаться врагом Джейн, а все из-за неуместных заигрываний, которые девушка на дух не переносила и просто чудом не убила пацана. По этой причине Маркус быстро дал Каллену разрешение на создание небольшого клана таких же ценителей животных и вежливо попросил покинуть Вольтерру. Карлайл, не будучи дураком, схватил Эдварда за шкирку и умотал от греха. Пока каждый в замке был так или иначе занят хоть чем-то, чтобы не думать про умирающего короля, которому, по всем прогнозам, оставалось не так уж много времени, в его темной спальне, где горело всего пару свечей, раздался небольшой хлопок. Дамиан - а это был именно он - с гримасой муки смотрел на своего вампира. Смотря на такого Кайя, он словно сам сейчас лежал на кровати и умирал от неизвестного яда. Тот будто истлел за прошедшие дни, стал жалкой копией себя прежнего. Было больно. Там, где раньше был кусок льда, было вполне себе живое сердце, и как-то незаметно оно начало биться для этого наглого, самоуверенного, жестокого вампира, которого Дамиан не желал терять. — Надо спешить, — тихий шепот раздался в тишине комнаты, — Луна сказала, что у нас времени до полуночи. — Я знаю… Гаррет, — также тихо ответил Дамиан, не отрывая взгляда от прекрасного лица Кайя, даже болезнь не смогла стереть до конца красоты мужчины, пусть и очень преуспела в нанесении заметных следов. — Пригляди, чтобы сюда никто не вошел. Мне нужно время. Гаррет лишь кивнул - он понимал всю серьезность ситуации и не хотел стать причиной, по которой ничего не получится. У них был всего один шанс, по крайней мере, именно так сказала ему Луна, а девушке, которая спасла его, вампир привык доверять. Он направился к двери, намереваясь никого не пропускать внутри, даже ценой своей и чужих жизней. Тем временем Дамиан подошел ближе к кровати, подняв руку, он очень нежно провел по ледяной, будто высеченной из камня щеке блондина. Ему хотелось, чтобы Кай почувствовал его прикосновение, чтобы открыл глаза и посмотрел на него своими прекрасными алыми глазами, что омутом затянули жнеца в свои темные глубины. Из них не выбраться, но и он не нуждался в спасении. — Чего бы мне это не стоило, но ты будешь жить, — твердо сказал Дамиан, после чего наклонился и припал к любимым губам, срывая с них пусть и безответный, но, тем не менее, такой желанный поцелуй. Следующие события были быстрыми и страшными, особенно для тех, кто увидел бы происходящее со стороны. Отстранившись, жнец, не мешкая, скинул с себя сюртук, оставаясь по пояс обнаженным, тихий шёпот заклинания - и вот по его бледной груди начинает расползаться рана, которая постепенно становится достаточно большой. Кровь течет ручьем, но мужчина не обращает на это никакого внимания. Дамиан даже не морщится и резким движением вонзает правую руку себе в грудь, чтобы через миг сжимать в руке собственное живое сердце. Кашель душит его, ноги с трудом удерживают в вертикальном положении, но Дамиан лишь слегка морщится от адской боли. Это не важно. Тело начинает неметь, но то, что давно умерло, не может умереть. Он - Жнец Темной Госпожи, он - сама смерть! Так что он лишь сплевывает кровь, что скопилась во рту, и проделывает тот же фокус с Каем, после чего быстро вставляет в грудь вампира свое сердце, а его - в свою и начинает читать длинный катрен на давно мертвом, истлевшем века назад языке. Жуткие слова срываются с его губ, слова, что цепями связывают две заблудшие души, две жизни, две судьбы — в одну! Поднимается ветер, завывая, земля начинает стучать тысячей барабанов, за дверью слышатся звуки схватки, но Дамиану нет до этого дела, он читает катрен, не отрывая жадного взгляда от груди Кайуса, где шрам начинает затягиваться, медленно уходят трещины, а кожа перестает походить на разбитую вазу - теперь она снова благородного белого цвета. Когда последние строки срываются с его языка, жнец быстро кусает себя за запястья, окрашивая губы своей кровью, и наклоняется к губам вампира, целуя. Закрепляя клятву, что связала их не просто навечно, а до скончания веков, пока не потухнет солнце и луна, пока в мире не погаснут все звезды, не умрут все боги, а вселенная не превратится в ничто. Когда в комнату ворвалась стража во главе с Аро и Маркусом, то все просто застыли от шока от увиденного. В комнате ужасно воняло металлом, воздух был словно наэлектризованным, людям было бы тяжело здесь дышать - вампиры такой проблемы не испытывали, но все равно даже им было ужасно не комфортно, но даже это был пустяк, ведь больше всего внимание привлекали сидящие на постели мужчины, покрытые кровью. Они сидели полуобнаженными, полностью поглощенные друг другом и страстно целовались. Но еще больший шок Вольтури испытали, когда, оторвавшись друг от друга мужчины посмотрели в их сторону. На вампиров смотрели двое, подобные самым настоящим богам — прекрасные, идеальные… неземные. Но что больше всего бросалось в глаза, так это глаза каждого из них. Они потерпели значительные изменения. Теперь они были…разноцветными, у каждого из мужчин: правый глаз Дамиана оставался изумрудным, тогда как левый стал насыщенно синего цвета с алым кантиком вокруг радужки, будто сапфир, что искупали в крови, а вот у Кайуса было все наоборот — его левый глаз остался красным, тогда как правый стал знакомого изумрудного цвета. Тишину можно было потрогать руками, никто не хотел ее нарушать Но, видать, Гаррету было плевать на это, потому что каким-то образом он смог улизнуть от Феликса и Джейн, проскочить мимо замершей стражи и королей и оказаться рядом с кроватью. Он был немного потрепан схваткой с таким количеством противников, но, тем не менее, не утратил своего игриво-азартного настроения. Внимательно оглядев предстающую перед ним композицию, он весело оскалился и молвил, тем самым нарушая тишину. — Что ж, поздравлю с Мертвым Венчанием, Дамиан. Это была самая быстрая брачная церемония, на которой мне довелось побывать. Мне понравилось, было весело. Плотину прорвало, потому что сразу же поднялся шум и гам, где каждый пытался вставить слово и узнать, что происходит, но Дамиану и Кайусу не было до этого никакого дела - они просто сидели и наблюдали за творящимся вокруг хаосом, сжимая руки друг друга и слушая, как их сердца бьются в едином ритме. В ритме их страстного танго.Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук
А где-то в темном месте, недоступном для понимания смертных, на каменном троне сидела скелетообразная фигура, сжимая небольшую хрустальную сферу. Рык, что огласил своды Царства мертвых, был пропитан такой яростью и негодованием, что любой, кто бы его услышал, предпочитал убраться как можно дальше, возможно, на другую планету. Но разве можно сбежать от смерти? Что ж, это покажет только время.