Red has a taste

— Хэй, что ты тут делаешь? — говорил чей-то силуэт прямо перед Осаму, пока брюнет сидел где-то около общаги, облокотившись о стену. — Пойдем в комнату, я помогу тебе. — Кто..ты?.. — еле проговорил Дазай, находясь под действием нескольких дорожек наркотика. — Федя?.. Когда силуэт услышал этот вопрос в сторону себя, то замялся, а после, взяв парня под руки, сразу ответил: — Да, это Федор, давай, пошли. Пройдя в комнату парней, непонятный силуэт положил тело в ванную, а сам ушел в комнату. — Федя, я нашел его около общаги, полей его холодной водой и переодень, видимо, он перепил. — голубоглазый закрыл дверь ванной и перевел взгляд на черноволосого, что сидел за столом. — Хорошо, Чуя. Я все сделаю, иди спать. — ответил тот, встав из-за стола и, направившись в ванную, прихватил вещи брюнета. — И да, не говори ему, что я его нашел, если что — это ты его принес, ладно? — обеспокоенно произнес Накахара, выходя из комнаты и направляясь в свою. Что произошло с Дазаем? Почему он не узнал того, за кем практически сталкерит? Почему? Все эти вопросы не покидали парня вплоть до утра. Была суббота — законный выходной, концерт только завтра, и дел было совсем ничего, только репетиция вечером. Зайдя в ванную комнату, он снял с себя черную футболку и, подойдя к зеркалу, посмотрел на свои волосы. — Через чур длинные, стоит обрезать.. Схватив ножницы и машинку для бритья, тот состриг маленький хвостик и постриг немного челку, а после сбрил виски и затылок. Убрав "улики", Чуя залез в душ и, включив, стал поливать себя горячей водой, зажмурившись. Это была ежедневная процедура, как маски и всякие крема, что он наносил на свое лицо. Был уже февраль, но холод был все равно собачий. Надев белую футболку, такую же белую толстовку, черные брюки и розовые носки, голубоглазый нацепил берцы на большой платформе и бордовую куртку. Он вышел из комнаты, но около лестницы встретил знакомую фигуру. Брюнет, чьи волосы были почти до плеч, белый огромный свит шот, черные шорты и чертовы бинты; видимо, кареглазый оплачивал заказную еду, ведь ему как всегда было лень идти в магазин или кафе. По виду Осаму был не в самой хорошей форме: синяки под глазами, скулы и бледное лицо, а темные карие глаза были просто бездушны. Но вот же судьба злодейка, Осаму заметил Чиби, и его глаза будто загорелись самым ярким огнем. — Чу-Чу! — сказал он своим хриплым голосом. — О, ты постригся, тебе идет! Не хочешь перекусить, я заказал панини, пиццу, роллы и колу, не хочешь со мной? Дазай выглядел счастливым, предлагая Чиби поесть вместе. Дел не было, репетиция не скоро, а сейчас только 13:00. — Хорошо, даун, но только в первый и последний раз, понял меня?! — на самом деле голубоглазый волновался за брюнета, и поэтому пошел с ним. — ровно в 6 вечера мне надо быть на репетиции. Пройдя в комнату, рыжему сразу представилась идеальная чистота, а в комнате пахло лавандой. На столе у брюнета стояли банки из-под энергетиков, какие-то продолговатые упаковки синего цвета, банковская карта, тетради и учебники, а рядом простая канцелярия, достаточно уютно и комфортно. Осаму прошел в перед и положил пакеты с едой, а после повернулся к юноше. — Можешь садиться на кровать, только сними куртку, я помогу. — подойдя к мелкому, брюнет помог снять куртку и повесил ее на вешалку рядом с дверью комнаты. — А? Да, спасибо тебе. — удившись жесту высокого парня, Чуя прошел к кровати Осаму и сел на нее. — А где Федя? — Он пошел с Колей на свидание, вернется примерно к 6. — ответил кареглазый, вынимая еду из пакета. Накахара хотел спросить своего воздыхателя, что же с ним произошло ночью, но, подумав, что это не его дело, лишь предложил "бледному" посмотреть какой-нибудь сериал или фильм. Они долго спорили, и им потребовалось много времени, чтобы прийти к компромиссу, но все же они сошлись на сериале "Эйфория", брюнет достал свой ноутбук, включив сериал, они начали свой просмотр. Еда, сериал на фоне, так уютно и комфортно, Чуя и не думал, что брюнет может быть таким нежным. — Хммм, Чуя-кун, неужто Ру бросила Джулс из-за страха будущего? — спросил Осаму, посмотрев в голубые глаза напротив, ситуация довольно смутила кареглазого. — Не думаю. Она поступила так, ибо не хотела ее тянуть за собой в самую глубь ада. — голубоглазый ответно смотрит на Осаму. Что-то внеземное происходило между ними, эти неловкме паузы, взгляды в глаза и песня "All or us" на фоне, но резко губы их почти касаются друг друга. Тяжелое дыхание, дрожь и мураши прошли по спине Накахары, что за непонятная тяга к губам тупого Дазая, но вот уже их губы почти сомкнулись в поцелуе. Взяв инициативу на себя, рыжий положил руку на широкое плечо кареглазого, приближая эту сладость поцелуя... — БОЛЬШИЕ СТАВКИ! 1Х БЕТ! СТАВКИ НА СПОРТ! — ТВОЮ МАТЬ!!! Чуя с испугу ударил кулаком брюнета по нижней челюсти так что издался очень громкий шлепок. — Черт, прости, сильно ебнул? — обеспокоенно спросил Чиби, повернувшись к нему. — Хах, да все хорошо. — улыбнувшись,, Осаму приложил забинтованную руку к мраморной щеке рыжика.— не стоит беспокоиться Рубильник в голове рыжика кто-то резко переключил, приблизившись к лицу чертова льстеца, он без каких-либо раздумий прильнул к устами брюнета, положив тому руку на грудь. Страсть промелькнула между двумя, что аж все, что было на кровати, полетело на пол, а поцелуй стал цепями страсти и несдержанности. Через мгновение на бинтованном не осталось верхней одежды, а Чуя уже находился сверху на брюнете, снимая с себя кофту и футболку. Длинные пальцы Дазая скользили по гладкой спине Накахары, иногда оставляя красные дорожки от ногтей. Чуя не давал форы кареглазому, проводя по длинной шее и широким плечам пальцами, а после сжимал забинтованную шею, такой жест заставлял Осаму постанывать в поцелуй, а Чую заставлял все ближе прижиматься к оголенной груди. — Чуя, твой телефон.. мгха..кто—то звонит.. — прерывисто произнес брюнет. — Похую..— туманно ответил он, выкинув телефон из кармана на пол. Руки Осаму спустились к ягодицам Накахары, он будто приказывал рыжему тереться через слой одежды о пах брюнета. Челюсти парней гудели от усталости и накала страсти, отстранившись, они непрерывно смотрели в глаза друг друга, но вдруг оба затаили дыхание, когда дверь комнаты приоткрылась и в дверном проеме показались Федор и Гоголь. К их виду предстала шикарная картина: Чуя сидит на Дазае, оба полуголые, остатки еды и коробки с ноутбуком, а также телефон лежат на полу. Просто. Чудесная. Картина. Особено учитывая, как они "ладят". — Я даже спрашивать не буду, а просто зайду к себе в комнату, и, Чуя, классные носки.. — сказал Достоевский, снял свое пальто и повесил его на вешалку. — Ч..Чуя.. я скажу девчонкам, что ты задержишься.. встретимся на репетиции! — воскликнул смущенный Коля, убегая из прохода, прикрывая глаза рукой. "твою мать.." Пронеслось в головах обоих, резко встав с колен Осаму, Накахара быстро оделся и убежал из комнаты, оставив брюнета с занудством Достоевского. "НАДО БЫЛО ТАК БЛЯТЬ СУКА ОБОСРАТЬСЯ!" Кричал в своей голове Чуя, бежав на репетицию в рок баре, весь красный и запыхавшийся рыжик забежал в здание. — Простите, что задержался! Виноват! — начал оправдываться Чиби, пытаясь отдышаться. — О, Чак-Чак, а мы думали, ты не придешь. — смеясь, сказала Аканэ, настраивая гитару. — Ты наконец пришел! — улыбаясь рыжику, сказала Нагиса. — Снимай куртку и начнем. — сказал смущенный Коля. "Видимо, он им ничего не сказал, радует.." Отдышавшись, Чуя встал за микрофон, и с этого началась репетиция группы "Morning".

23:00

— Дазай, что сегодня будем? — спросил черноволосый, сидя за столом Осаму, роясь в какой-то коробке. — Нашему носу нельзя передыхать, Дост-кун, доставай порошок. — улыбаясь, сказал брюнет, подойдя к своему столу. Коробка была полна "приятных сюрпризов". Порошки, соль, травка, ложка, что была покрыта копотью, зажигалка — это было "личным" сокровищем двоих. — Я понял тебя. — произнес Русский, рассыпав порошок по столу и сделав 6 дорожек картой Осаму, они начали по очереди занюхивать по 3 дрожки. Упав на кровать, бинтованный стал ждать прихода, потолок для него будто стал вторым небом, не дотянуться и не ощутить текстуры, протянув руку вперед и улыбнувшись, тот проговорил в пустоту: Полюби меня, о прекрасный рыжий парень, полюби мои шрамы и меня. Ведь превращаюсь я в падаль, Что тонет в прекрасном раю...