402 метра адреналина

«Потерять любимого человека — это страшно, но ещё страшнее так никогда его и не встретить» (Марк Леви)

      Шесть месяцев спустя       И вместе с произнесёнными словами он ощутил, как его собственное сердце перестало оттачивать жизненно необходимые удары. Сжавшись в горячий болезненный комок, оно с треском раскрошилось на мелкие осколки, что иглами безжалостно впивались в органы и устраивали внутри кровавое месиво. В этот момент весь его мир, такой родной и волшебный, начал крушиться со скоростью света. Его обугленные обломки больно впивались в затуманенное сознание и вытравливали из него все надежды на лучшее. За мечтой пожить в этой сказке подольше он напрочь забыл, что находился в суровой реальности.        Перед слезящимися глазами плыло, белая картинка смазалась в неразборчивое пятно. Не удержавшись на дрожащих ногах, он обессиленно упал на колени, совсем не ощущая укола боли от соприкосновения с холодным полом — душевная боль напрочь затмила физическую. Грудную клетку сдавило невидимыми тисками. Сделать хоть единый глоток необходимого кислорода не получалось. Он задыхался. Задыхался от боли.       Среди окружающего хаоса и собственных судорожных вдохов он не слышал и не чувствовал ничего. Его будто одновременно оглушили и ослепили. Онемевшее тело окутывало что-то страшное, сильное, болезненное. Нет, это был не страх и даже не паника. Это то, что казалось давно позабыто — невыносимое и беспощадное чувство утраты. Именно оно прямо сейчас липкими щупальцами пробиралось в душу и, не жалея, вырывало из неё только-только зародившиеся ростки надежды на что-то хорошее.       Он никогда не думал, что испытает его вновь, даже мысли такой не допускал. Только избавившись от удушливых цепей, которые уже длительное время холодным металлом впивались в жаждущее свободы тело, и, наконец, заполучив долгожданное освобождение, он и не подозревал, что смерть так и продолжала шагать рука об руку, ни на миг не отступая. И как бы ты не пытался от неё увильнуть, она всегда тебя догонит. Схватит в крепкие объятия и безвозвратно утащит на дно холодного тёмного омута.       В голове образовалась звенящая пустота. Тело застыло в одной позе, а ослабевшие руки, что бесконтрольно продолжали дрожать, опустились на чистый пол. Глубоко внутри огненные драконы устроили разрушительный пожар, языки пламени которого пожирали и уничтожали остатки наболевших внутренностей. Он не слышал чужих обеспокоенных голосов. Не чувствовал, как кто-то касался его локтя, пытаясь поднять на ноги. Не видел картинки перед собой, ибо горячие слёзы, что безудержно скатывались по щекам и обжигали их, застелили весь обзор. Он находился будто в бреду. А может, так и было? Может, это всего лишь страшный сон и сейчас он проснётся в мягкой постели и снова встретиться с родными глазами? Вновь прижмёт к себе родное тёплое тело и вдохнёт любимый запах?       И в какой момент его прекрасная сказка превратилась в жуткий кошмар?       Метка возле ключицы болезненно пульсировала. В это мгновение она казалась неимоверно обжигающей, будто ещё немного и расплавит кожу, добравшись до изнывающих костей. Секунды спутались с минутами, время куда-то утекало, а он всё также стоял на коленях и задыхался от этой боли. Это ведь не могло быть на самом деле. Не могло быть правдой. Он ведь не мог потерять его. Его, который был всем.       Кроме замершего дыхания и оглушительного пульса не осталось ничего. Всё умерло и потеряло всякий смысл. Но в висках набатом стучала лишь одна мысль: «это я виноват». Потому что знал, но так ничего и не сделал. Не остановил, не переубедил, не надавил. А позволил. В тот день, только проснувшись, он сразу почувствовал, что что-то не так. Давящее чувство не отпускало, будто предупреждало о непоправимом. И хоть он понимал, как это опасно, но видя его умоляющие глаза и искрящуюся улыбку, не мог не поддаться, решив довериться родному человеку. А ему всегда хотелось верить.       Но непоправимое всё же случилось.       Помутневший разум невольно заполнился общими моментами, которые были лучшим временем в жизни. Он помнил, как в первый день их знакомства ярко светило солнце, а его весенние лучи тепло ласкали кожу. На самом деле, весна была не самым приятным временем года, но на этот раз она принесла не только болезненные воспоминания о прошлом, но и что-то хорошее. Потому что весна подарила его.       Увидев этого человека впервые, он даже предположить не мог, что он станет любовью всей его жизни. Именно он, появившись в самый нужный момент, оказался недостающим кусочком к желанному покою. Именно он дарил незабываемые эмоции, когда крепко обнимал со спины и шептал, что всё будет хорошо. Именно он рассеял непроглядный туман и заполнил весь мир лишь одним собой. Именно он вытащил из холодного омута и окутал в свои тёплые объятия. И всё, чего хотелось, так это прижаться ближе и произносить слова благодарности, крепко держать за руку и больше никогда не отпускать.       И тонуть в этом человеке и в своих чувствах к нему хотелось бесконечно. Лишь одно его присутствие заставляло одновременно сходить с ума и моментально успокаиваться, наслаждаться безграничным счастьем и уколами боли, улыбаться самой широкой улыбкой и захлёбываться в рыданиях. От этого контраста в душе расцветали душистые пионы, что своим терпким запахом заполнили всё сознание. В этом аромате не просто до истомы хотелось искупаться, но и увязнуть с головой, захлебнуться каждой ноткой и наполнить лёгкие лишь им одним.       За эти несколько месяцев он не только перевернул прежний мир с ног на голову, но и заполнил каждый его сантиметр своим существованием. Бездонными глазами, каждый раз смотря в которые хотелось утонуть. Лучезарной улыбкой, что была самой прекрасной на всём белом свете. Бархатистым голосом, который хотелось слушать вечно. Нежной кожей, которой нельзя было насладиться, даже изучив каждый её миллиметр. С ним было по-настоящему хорошо. Это был просто его человек: друг, соперник, любовь, семья.       Но что главное, рядом с ним не нужно было притворяться лучше и сильнее; не было нужды делать вид, что всё в порядке; не к чему было улыбаться через силу и бояться показать свои горькие слёзы. Он был той самой тихой гаванью, где можно не бояться быть самим собой. Свою истерзанную душу он доверил лишь ему одному. А он, в свою очередь, не только залатал раны, но и вдохнул в давно опустевшее сердце жизнь, дав шанс снова подняться высоко в небо.       И сейчас можно жалеть лишь о том, что оба не поддались своим чувствам раньше. Почему так долго сомневались и копались в себе? Почему забирали драгоценное время, что было выделено для их счастья? Но думать об этом было слишком поздно.       Всем нутром ощущая, как образовавшаяся червоточина испепеляла органы, крушила и убивала всё то, что ещё отчаянно хотело пожить подольше, он только сейчас осознал масштабы своих чувств. Он и раньше знал, что любит, но представления не имел, насколько сильно. Лишь теперь, когда душа была истерзана в клочья, а тысячи острых лезвий нещадно впились под рёбра, причиняя неимоверную пытку, он понимал, что без этого человека продолжать жить дальше не было никакого смысла. Он пробрался слишком глубоко, заполнил собой каждую клеточку. Теперь его не вытравить ни одним ядом на свете. Они, слившись в одно целое, навеки останутся неделимы. Они, деля одно бьющееся сердце на двоих, вовек останутся верны лишь друг другу.       Но сейчас одна из половин перестала исполнять свои удары, заставив вторую замереть от панического ужаса и всепоглощающей боли. А жить со сломленным сердцем и искромсанной душой он не сможет. После потери ещё одного близкого человека у него не получится пережить это вновь и заново собрать себя по кусочкам. Ему уже никто не поможет, ибо единственный человек, который смог бы это сделать, сейчас лежал в стерильной палате с непрекращающимся писком монитора, на котором расстелилась нескончаемая горизонтальная нить. И всё, что оставалось, так это уйти за ним, ибо без него в этой чёртовой жизни ничего не имело значения, ведь он и был всем смыслом.       Бороться не за кого, потому что, к сожалению, его солнечная весна передала права дождливой осени.