Разговоры перед Очень Мрачным Рождеством ( в пяти частях)

Разговор первый. Ярик сладко зажмурился, допивая чай. Притянул вновь к себе черно-белого кота и с интересом уставился на чету фотографов. — Ну, давайте. Я слушаю. Мы слушаем. — В общем, мрачное Рождество. Давняя идея сделать тебя Джеком. И песенка у него как раз тебе идеально подходит. Грустная, пронзительная. — Все любят «Кошмар перед Рождеством», — поддержала Наташа. — Я тоже люблю. В принципе, там не только про Хэллоуин, но и про Рождество. Да. Согласен. — У нас есть очень красивый костюм Эмили. И Битлджуса. Нравится нам этот персонаж. — Из мультиков — здорово. Но надо пиарить прекрасный мрачный мюзикл «Человек, который смеется». Я «Лабиринт» спою еще тогда. — Отлично! Там есть персонажи, кого еще можно взять? — уточнил Александр. — Дашку Январину. У нее тоже костюм красивый. И в цвет Эмили, — вспомнила вдруг радостно Наташа. — Не. У Январиной день рождения, и спектаклей будет куча, она вряд ли сможет. О, давайте Стукалова позовем, он всегда за движуху. Но только не Гринпейном, нет, «Лабиринт» я сам хочу спеть. Не отдам, — Ярик задумчиво почесал кота, потом подбородок, потом снова кота. Утюпины, кажется, не дышали. — Пусть шутом будет, Беркильфедро. Классный персонаж. Руслан считает его главным во всей истории. Над песнями еще подумаем. Можно шутки про мрачный Лондон и на английском петь. Паша согласится абсолютно на все. — Здорово. Мы еще с Галей переговоры провели. Мортиша Адамс из нее просто загляденье. — Мне нравится. И сериал там как раз выйдет уже, у людей на слуху тема. Кто еще? — Эм. Ну. Сашка? — чуть смущенно сказали Утюпины хором. — Какой Сашка? Или какая? Каспарова? — Ярик и бровью не повел, целуя кота в макушку. — Твой Сашка, Ярик. Мы вас почти не разделяем уже столько лет на наших концертах. И не собираемся и дальше, — ответил, наконец, Утюпин. У Ярика снова ни один мускул на лице не дрогнул. Но кота он отпустил и развернулся всем корпусом, усаживаясь поудобнее. — Ладно, и что предложил Казьмин? Он уже в курсе? — Мы ему предложили. Сами. Он согласился. Будет Лестатом. И Эдвардом Хайдом. Мюзиклы закрывают, надо петь из них побольше. — «Последнее испытание» тоже закроют. Но я не уверен, что хочу опять петь «Властелина ничего». Было уже на Хэллоуине у Маши. — Так это. Казьмин пусть споет. Он же теперь тоже Рейстлин, — выдала Наташа на одном дыхании. Ярик вновь задумался в звенящей тишине. Кажется, кот тоже что-то почувствовал, снова сел рядом и замер. Все ждали. — А пусть поет. С Галей. Галя великолепная Такхизис. А я послушаю. Утюпины, кажется, выдохнули громче, чем хотели. Ярик засмеялся. — Да ладно, вы что? К Казьмину я совсем не ревную. И с интересом послушаю. — И тут Ярик широко улыбнулся. — Наверно, дуэт нам с Сашкой какой-нибудь хотите, да? — С блондинистым вампиром приходит на ум только один дуэт. И в этот раз молчание Ярика было ничтожно коротким. — Да ну нет. Не надейтесь. Казьмин ни в жизнь не согласится. Нас очень давно уже просят. И во всех чатах, и на стримах в открытую. На концертах Пентаграммных столько было шансов. И Гордеев, в качестве наставника, под боком. И нет, Сашка не согласился. Уж не знаю. То ли в себе он Герберта не видит, то ли во мне — Альфреда. Ярик замолчал и как-то вдруг поник весь, вновь беря кота на колени. Будто бы в качестве утешения. Первой не выдержала Наташа. — А вы, у вас с Сашей все нормально? Вы не ссорились? — Да брось. Они не могут поссориться. — шикнул ей Утюпин. — Мы не ссорились. Все у нас хорошо. Просто мы почти не видимся, мало общаемся. Каждый занят своим…путем. — У нас на концертах будете пересекаться. — Ага. Ладно, можно и без дуэта с Казьминым. А я вот что еще тут подумал. В тему мрачного Рождества мой «Ворон» отлично вписывается. Но мне нужен для этого Салес. И Аню позовите тогда на Эмили. Но без любви моей, Эмиля, ничего не получится. — Так позовем Эмиля. Не вопрос. Он тоже открыт ко всему. — И веселья добавит. Я обожаю Салеса. — Ярик, ну хочешь, мы сами поговорим с Сашей по поводу дуэта? Будет условие наше. Вы же поете у Маши то, что вам дают? Да. Мы тоже поставим Казьмина перед фактом. — Да не согласится он. Знаю я Сашку. Я уже думаю над другим каким-нибудь дуэтом. Из «Бала», правда, ничего на ум не приходит. А из «Иисуса» Вы явно не захотите. — Эм. Как бы. На мрачное, почти сказочное Рождество, Иисуса и Иуду ваших, разрывающих душу и сердце? Я — против. — К тому же, вы в образах будете. Вампира и Джека. Не очень. Ярик тоже поморщился, а потом засмеялся, немного приходя в себя. — Да уж. Странненько. В этот раз без них тогда. Простите, что я опять со своими идиотскими идеями. И опять хочу петь с Казьминым-Иудой. Ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. — Ничего, мы все понимаем. Может, еще чаю, Ярик? И обсудим дальше песни? — Да, давайте. Разговор второй. — Спасибо, что заехал, Саша. Классно поболтали — Да ладно вам. Всегда рад. Тем более, впереди столько классных мероприятий. И я таблетку выпил от аллергии, все нормально. Даже не чувствую ваше черно-белое чудовище. — Ха. Ну здорово. Давай теперь к дуэтам перейдем. Точнее, Рейстлина мы уже обсудили. Остался еще один. — По вашим глазам вижу, что вы задумали что-то ужасное. Ну что, опять? С Баярунасом, да? Что опять предложил этот ужасный человек? «Скрипку»? — Саша откровенно веселился, и это придавало сил. И ведь сам обо всем догадался. — Да, именно ее. Но это не он предложил, это мы хотим, Саш. И уверены, все ваши фанаты. — Не большинство, а абсолютно все, — уточнила Наташа, улыбаясь. — Да уж, — протянул Саша, почесывая щеку. А затем привычно взъерошил волосы и вновь усмехнулся. — Ярик, наоборот, сразу сказал, что ты не согласишься. — Ярик так сказал? Ясно. Знаете, у нас эту «Скрипку» просят уже столько лет. Ярик с Осиповым на концерте даже пел ее. Смешно вышло. А со мной. Ну, как бы, не очень смешно может получиться. Там, блин, текст такой у арии. И вальс еще этот. — Саш, ну хочешь, сделаем по-другому. Как ты хочешь? Без вальса? — Да, наверное. Я не стану вальсировать с Баярунасом на сцене. Он на меня как посмотрит, обнимет за талию…я же в ногах запутаюсь. О танце забуду напрочь. И все слова вылетят. — А, так в этом дело. Ясно, ясно. — тихо протянул Утюпин, переглядываясь с Наташей. Та откровенно улыбалась и кивала, мол, продолжай, выясняй, что там и куда. — Ну просто покружитесь под музыку. Раздельно. И, кстати, Ярик будет в гриме весь. — Да от его взгляда никакой грим не спасет. А мы же еще видимся редко. У него там в декабре дофига проектов. Там, вообще, фигня полная будет. Я в Питере — он в Москве. И наоборот. Трэш. — А вот у нас на концертах вы почти всегда вместе, из года в год. — Да. Спасибо вам. — Саш, ну так что со «Скрипкой»-то? Делаем долгожданный номер? — Ох, сложненько мне будет на этом концерте. Новые песни. Да еще такие дуэты — с Галей и Герберт. Ну да ладно. Справимся. А Ярик что? У него, наверно, куча идей, да? — Да, он как всегда. Так помогает нам. Придумал из «Ворона» спеть, и, оп, у нас сразу плюс два артиста в концерте, Анна Тесс и Эмиль Салес. И Стукалова предложил. — Здорово. Продюсер, блин, — Сашка снова как-то тихо усмехнулся. — Саш. А ты почему раньше на «Скрипку» не соглашался-то? Номер и номер. Тем более, тебе так хорошо знакомый. — Да я сам сейчас понимаю, что глупо, надо было уже давно на каком-нибудь Пентаконцерте показать. Но не был уверен в себе. Наверное. Да и Ярик, к тому же. Мы страшно химичим. У меня иногда мурашки бегут прямо во время исполнения обычных анимешных опеннингов. А тут, «глазки твои, попка твоя, влюблен, конечно, в тебя». Да. Всего лишь песня. Но у нас ведь отношения, химия еще сильнее. Всегда боялся, а теперь особенно, что закоротит, — Сашка засмеялся, искренне и открыто. — По полу нам точно валяться нельзя в обнимку. Ермак и Быстрова, вон, на «Зорро» целовались-целовались, и уже столько лет в браке и сына растят. Теперь смеялись уже все трое. Громко и заразительно. А Утюпины понимали, что концерт у них получится просто невероятно крутой и в этот раз. И легендарная «Скрипка» случится именно у них, а не у Пентаграммы. Разговор 3. — Эмиль, любовь моя. На концерте у Утюпиных ты мне будешь нужен. — Ярик, когда? — Концерт «Мрачное Рождество». В праздники, дату еще согласовываем со всеми. — У меня там спектакли будут, по любому. — Эмиль, ты не услышал? Ты мне нужен. И точка. — Ярик… В ответ раздалось тихое хихиканье. — Да блин, такая крутая возможность «Ворона» спеть. Я все придумал. И Аня будет. Комбо, понимаешь? — Черт, Ярослав. Сразу бы и сказал. Мне Утюпины расскажут, что и как? — Да, обсуди с ними образы. — А ты кем будешь? — Главным, конечно. — Опять Богом каким-то? И снова хихиканье, чуть более громкое. — Джеком я буду. Из «Кошмара перед Рождеством». А Тесс — Эмили из «Трупа». — А Казьмин? — А при чем тут Казьмин? — Да так, просто интересуюсь. — Ладно. Казьмин будет вампиром. Подумай про себя лучше. — Ок. Спасибо, Ярик. Правда. — Не за что. — Слушай. А ты, кстати, как к ролевым играм относишься? Хихиканье раздалось немного нервное. — Чего? — Я тут над одним очень классным проектом думаю и даже уже готов приступить к подготовке. И мне бы, конечно, на старте, собрать полный зал. — Понял. Мне сейчас некогда, я перезвоню, напишу, подробнее расскажешь. — Ты согласишься? — Скажем так, мне уже интересно, и я готов тебя выслушать. — Спасибо еще раз. И за музыкантов Пентаграммы тоже. — Брось. Эти всегда сами все решают. Без меня. Все. Я напишу. — Ок. Разговор 4. В гримерке после быстрого ухода Андрея стало тихо, и Ярик позволил себе ненадолго прилечь и прикрыть глаза, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть. Просто захотелось. Просто сегодня с утра он чувствовал себя разбитым. Лишь бы снова не разболеться, как месяц назад. Да уж, им было о чем с Леной Мининой поговорить на Хэллоуине в гримерке. Ох уж эта осень, с ее промозглой погодой и кучей работы. Но ничего, больше витаминов и никаких болезней. На дневном спектакле было классно. Все-таки, когда роль любимая, близок материал, и все партнеры на сцене — как подарки, работать легче и радостнее. Наслаждение. И Ярик позволил себе растянуть губы в улыбке. — И чего это ты лыбишься? Знакомый голос, которого здесь просто не должно быть. С чего вдруг? — Ты что тут забыл? Бирин уже ушел. Пришлось сразу сесть и взглянуть на вошедшего, что смело закрыл дверь и подошел поближе. Уже переоделся, весь в черном, совсем не «сахарный» Альбер, и смотрит как-то слишком уж пристально. Ярик тоже уже был в кофте и в джинсах, и собирался скоро домой. Но вот что-то в последний момент его остановило, будто бы заставило ненадолго задержаться. — Вижу. О, а это что такое? Не припомню на сцене его. И не успел Ярик моргнуть, как Саша уже жадно рассматривал его букет и принюхивался. И начинал трогать. — Это после дневного чкэса подарили. Сладкий. — Ммм, выглядит красиво. Вкусный? — Не знаю, я… Саша, блин! — Ярик не сдержал смех и бросился на помощь к подарку. Потому что Саша уже ловко оторвал от него кусочек и закинул в рот. И тут же второй, со скоростью света. — Неплохо. Типа зефира. Интересно, что еще тут есть? Кажется, это безе, — и Саша вытащил маленькую розовую печеньку. И повернулся к Ярику. Тот встал совсем рядом и даже схватил за предплечье. — Хватит жрать мой букет! Казьмин, ешь свои. — У меня только цветы, сегодня. А у тебя вон какой красивый и сладкий. — Да, и я отвезу его домой. Сделаю чай и сам съем. — И не захочешь ни с кем поделиться? — Сашка снова, без препятствий, вытащил из букета конфетку и отправил в рот. И посмотрел на Ярика, облизываясь. Тот непроизвольно сглотнул. — Ты чего зашел? Чтобы сожрать мой букет? Хотя, нет, ты же не знал про него… — Не знал. Захотелось мне просто. Редко видимся же. — Редко. Да. Саш, — Ярик буквально не мог отвести от Саши взгляда, замерев рядом с ним. А тот вновь полез в букет за конфетой. — Казьмин! — На, вот, попробуй. И конфетка нарисовалась прямо у Ярика перед губами. Нежно-розовая. Наверняка, приторная. Но залип Ярик не на ней, а на бледных длинных пальцах. И только после легкого кивка Саши, открыл рот. Конфетка слишком быстро растаяла на языке, и правда, нереально приторная. И как только Саша их ел, не запивая? — Вкусно? Еще хочешь? Ярик смог только кивнуть. Но когда вторая конфета исчезла во рту, а губы уже саднило всего лишь от легкого касания пальцев, конечно же, случайного, мать его, он сам так же в гримерке на Хэллоуине делал, знает, ага, Ярослав сам достал конфету и потянулся к Саше. Но тот вдруг засмеялся и отшатнулся. — Не, мне хватит, дай лучше водички. Ярик тоже не выдержал и засмеялся, отправляя конфету обратно в букет. — Да ну тебя. Пошли отсюда. — Нет, сначала я скажу тебе, почему согласился на «Скрипку». Пусть и с некоторыми оговорками. — Ну согласился и согласился. Молодец, Саша. Не понимаю, что в этом такого. — Баярунас, ты сейчас специально все так обламываешь, да? Потому что я не взял у тебя конфету? — брови ехидно поползли вверх, а губы растянулись в совсем уж неприличной улыбке. — Да ты что, Саш? Я не понимаю тебя. Оба вновь оказались рядом друг напротив друга, глаза в глаза. И какое-то время просто молчали. Улыбка исчезла с лиц обоих. — Я скучаю. Так сильно по тебе скучаю. — Саш, — Ярик первым подается вперед и кладет руки на плечи, ведет ладонями по рукавам куртки. — Я тоже. Я тоже страшно скучаю. — Хочу не конфеты жрать, а тебя. — Меня …меня сожрать? — Ярик снова смеется, но оказывается вдруг еще ближе, хватается за ворот куртки и прижимается всем телом. — Я согласен. — Ты ведь понимаешь, почему я отказался от вальса? — Саша уже гладит Ярика по щекам и говорит почти в самые губы, прикрывает глаза. — Да и пофиг на вальс. Станцуем не хуже. — Ярик уже дразнится, мягко касается губами носа, затем, скользит по скуле, касается кончиком носа губ, срывая ответный невинный поцелуй. — Нет, я не удивлен — я тоже влюблен. В кого — угадай! В . — Репетируешь? — шепчет Ярик в губы. — Признаюсь. — Тогда продолжай, — Ярик ловко ведет ладонями по плечам к затылку, зарывается грубо в жесткие от лака волосы. — В тебя — так и знай! — Саша крепче смыкает на талии руки, прижимая к себе. — Знаю. Разговор 5. — Привет, Александр. Скинули мне тут видео с концерта. Книжка? Серьезно? — Привет, Кирилл. Ну так надо было. — Знаешь что, Саша? Сейчас, как там? Слабак, слабак, Рейстлин.то есть тьфу, Саня. Слабак ты. Вот. И поцелуй от меня Ярика. И скажи, что попка у него хороша, так же, как и глазки, и реснички. Это не я говорю, если что. Это Герберт. Все. До встречи.