***
Тэхён не понимает, как оказался в закрытой на замок спальне. Широкая двуспальная кровать посередине, а под ним мягкий, шелковистый белый ковёр, где он сидит, спиной откинувшись на край мебели. Помимо кровати, у стены расположен огромный шкаф бежевого цвета, рядом книжная полка, хранящая различную, неизвестную ему литературу. Толстые, металлические решётки на больших окнах. Словно в тюрьму посадили. У противоположной стены стоит косметическая тумба с круглым зеркалом. Ощущение, что спальная изначально предназначалась Киму. Всё обустроено так, будто он вернулся обратно к себе домой. Сотни вопросов, сомнений и подозрений уходят на второй план. Потухшие карие глаза смотрят в одну точку. В душе провал, можно сказать, бездна. Он сидит в самом низу, в кромешной тьме. Его больше ничего не пугает. Ему больше нечего терять. Все те, кто был дорог его сердцу, кого он любил, покинули его, оставили одного на съедение судьбе. Что делать? Как жить дальше? И самое главное: почему он остался в живых? К нему в дом проникли неожиданно, как гром среди ясного неба, отняли близкого человека, острыми когтями вцепились в беспомощную душу и забрали с собой в Ад. Даже спальная комната, до боли напоминающая ему его прежний родной дом, кажется ужасной. Тэхён готов разгромить тут всё, разбить все стёкла, поджечь кровать и задыхаться от крепкого, удушливого дыма, чтобы навсегда уйти из этого мира. Жизнь теперь не станет прежней. В ней поселились серость, уныние и глубокое страдание. Неважно, что с ним будет происходить здесь, на его лице навряд ли появится даже маленькая улыбка. Омега лениво поворачивает голову в сторону двери. В коридоре слышны голоса. Судя по тону, там мужчина. Даже двое мужчин. Они громко спорят друг с другом так, что, кажется, ещё чуть-чуть и соседние стены начнут трястись от их разговора. Через пять минут всё стихло. Возвращается гробовая тишина. И в этой тишине потихоньку хоронят Тэхёна, внутри этой злосчастной комнаты.***
— Ты, блять, с ума сошёл! Чонгук устало садится на кожаное кресло и, откинувшись на спинку, внимательно смотрит на эмоциональное лицо своего старшего брата. В кабинете прохладно; как полагается, дворецкий проветривает каждую комнату по пятнадцать минут перед сном. Дубовый стол тёмно-коричневого цвета содрогается под резким сильным ударом альфы, а рабочие принадлежности слегка меняют своё расположение. Хосок ставит ладони на край стола и, оперевшись, подаётся вперёд, глядя бешеным взглядом на равнодушного Чонгука. В его глазах пламя, запах хвои распространяется по всему помещению и младший хмурится. Закатывает глаза, наливает красное вино по бокалам, ранее принесённое служанкой, и молча делает глоток, кончиком языка ощутив сладкий вкус напитка. Предлагает брату второй бокал, но тот недовольно отмахивается, садясь на стул перед младшим. — Чонгук, послушай… — сжимает переносицу двумя пальцами, всё ещё пытается образумить его, но властный голос перебивает дальнейший поток несказанных мыслей Хосока. — Нет, это ты послушай, — он шумно ставит бокал на стол и смотрит прямо на брата, вовсе забыв про все нормы приличия и на некоторое время отбросив уважительное отношение к старшему. — Я сделал так, как надо, и не тебе меня учить или стараться вправить мне мозги. Ты изначально отказался от моей идеи, так какого хера сейчас отчитываешь меня?! Хосок тяжело вздыхает и залпом выпивает вино. Голова раскалывается, нервы на пределе. Младший брат всегда умел делать сюрпризы, создавать неприятности, а ему их потом расхлёбывать. — Зачем он тебе нужен? Только потому, что тебя попросили его забрать? — уже спокойно спросил Чон-старший. Спорить бесполезно, как и повышать тон, попросту напрягая голосовые связки. — Ты же ему жизнь испортил, Чонгук… — Я не испортил ему жизнь, а наоборот — спас. — Что-то не слышу его восторженных криков и благодарностей за помощь. Хосок увидел Тэхёна у входа в дом. Никогда прежде он не видел настолько убитого горем человека, что тот даже пошатнулся, не в силах продолжать смотреть на безжизненный вид омеги. На первый взгляд покажется, что у старшего больше жалости, нежели у младшего, но никто не видел, как Чонгук провожал фигуру «мёртвого» Тэхёна, проклиная себя за причинённую ему страшную боль. «Бедный мальчик», — первое, что сказал Чон, глядя ему в спину. — Я и не жду их, — Чонгук наливает брату второй бокал алкоголя, и следом с первой полки берёт бежевую толстую папку, подвинув её Хосоку. — Здесь всё о Тэхёне. Мужчина недоумевающе смотрит сначала на документ. Когда глаза видят фотографию омеги на первой странице, переводит уже настороженный взгляд на Чонгука. — Ты следил за ним, что ли? — Что в этом такого? Вопросом на вопрос и ни единого ответа. Смирившись, Хосок читает досье Кима, подмечая довольно скромную, но разнообразную биографию. Вырос в семье состоятельных родителей, чьё имя слышал каждый житель Кореи. С пяти лет умеет играть на фортепиано, неплохо знает несколько иностранных языков, а также обучается на первом курсе в государственном университете на факультете искусств и дизайна. Не каждая омега имеет возможность получать высшее образование в силу введённых обществом стереотипов о том, что «слабые» должны заниматься домом, дабы поскорее выйти замуж и заботиться о семье. — Выходит, всё ты о нём знал, — усмехнулся Хосок, расслабившись на стуле после выпитого вина. Чонгук не реагирует на слова старшего, а молча наблюдает за ним, когда тот переходит к информации о членах четы Ким. Да, они играли не последнюю роль в обществе. Более того, все восхищались их аристократичностью и красотой, ко всему этому, имеющие многомиллиардный доход с мирового бизнеса, чьей главой был господин Ким Кегван — отец Тэхёна и тот человек, чья смерть стала представлением в глазах Чонгука. — Что с делом наших родителей? — Чон-младший передаёт ему вторую папку. Хосок взял в руки отчёт о расследовании по делу семьи Чонов. Старший нахмурил брови, медленно проходил глазами по строчкам, но только он хотел подать голос, к ним спешно постучались и вошёл мужчина в строгом костюме. Указательный палец коснулся микронаушника, слушая своих подчинённых на другом конце провода. — В чём дело, Сокджин? — спрашивает Чонгук, вставая с места. Хосок поднимается вслед за младшим и ждёт ответа от человека, отвечающего за всю их безопасность как в доме, так и за его пределами. В случае серьёзной необходимости, Сокджин может войти и без стука. На этот раз он ограничился этикетом. — Тэхён разбил зеркало и пытался порезать себе вены. В кабинете никого не осталось. Чонгук в прямом смысле этого слова вылетел на второй этаж, перешагивая сразу три ступеньки. Остановившись у порога, первое, что он увидел — маленькие капли крови на ковре и множество мелких и больших осколков. Переводит растерянный взгляд на Тэхёна, руку которого дворецкий начинает обрабатывать и тянется к бинтам. Сзади омеги стоят два охранника — на случай, если вдруг парень решит вновь повторить попытку сбежать. — Оставьте нас. Один приказ властным тоном и в спальне остались только они вдвоём. Тэхён смотрит вниз; сейчас перед ним виновник его мучений. Холод проходится по спине, заставляя вздрогнуть, и омега отворачивается от альфы, когда тот делает шаг вперёд. Не получилось. Между ними бетонная стена, построенная из ненависти Кима, и сокрушать её придётся очень долго, пока не стихнет пламя в душе молодого парня. Ванильный аромат тонкой нитью обволакивает рецепторы, и Чонгук готов всю жизнь ощущать этот запах. Он желает потянуться к нему, прижать к себе и, уткнувшись носом в нежную кожу шеи, обещать, что будет всегда защищать свою омегу. Чёрт возьми, Чон даже сейчас готов пасть к его ногам, лишь бы получить мимолётный взор от него, а не гиблое молчание. Однако альфа понимает, в какой ситуации он находится, и от этого гадко. — Можно? — альфа смотрит на кровоточащую руку Тэхёна и бинты. Стиснув зубы, Ким терпит острую боль, однако не позволяет мужчине ступить к нему и нарушить его границы. А тот послушно стоит у двери. Тэхён посмотрел на осколок, которым желал убить себя очень быстро, но быстрее оказалась охрана, схватившая его, на удивление, аккуратно. За ним следят, причём очень хорошо. Звук разбитого стекла неожиданно нарушил подозрительный покой, и не успел Ким глубже проткнуть себе кожу, как ему уже оказывал медицинскую помощь дворецкий этого дома. Он был небольшого роста, с короткой причёской и безразличным выражением лица. Тэхён услышал его имя из уст одного охранника. Юнги. По крайней мере, к нему он испытывает меньшего желания уничтожить. С самого начала он относится к нему осторожно, но это не отменяет того факта, что он служит убийце. Убийце своей семьи. Слеза предательски скатывается по щеке, и омега опускает голову ещё ниже, тихо всхлипывая. Сердце больно ударяет в груди, и Чонгук это чувствует. Боль, которую он создал, и которую он должен унять. Желание видеть его счастливым становится абсурдным, вспоминая подробности сегодняшнего вечера. И всё же перед Чонгуком стоит важная цель — добиться расположения Тэхёна и беречь его. Он обещал. А обещания Чон Чонгук сдерживает всегда. — Тэхён, — осторожный первый шаг — реакция отсутствует. Можно продолжать действовать. Альфа будто ходит по минному полю. Одна ошибка — и тебя больше нет, — рана кровоточит. Молчание. Нагнетает и пугает одновременно. Лучше бы Ким устроил сцену истерики, бил его по груди, проклинал, но не терпел разъедающие физическую и моральную боль. Чон хмурится. Ещё чуть-чуть и он сам подойдёт к нему и начнёт перевязывать ему руку. Однако ещё больше отпугнуть и отдалить от себя не может. Порочный круг. — Я тебя ненавижу. Шёпотом произносит омега и сильнее начинает плакать, издавая непонятный звук дрожащим голосом. Слёзы обжигают. Кровью истекает не рана, а гулко бьющееся сердце. — Тэхён… — Не подходи ко мне. Исчезни. Чонгук не спорит. Не упрямится. Правда, с трудом для себя. Только кивает и уходит из комнаты. Просит дворецкого сделать всё аккуратно и дать ему успокоительного. Пусть поспит. Приказывает Сокджину убрать все острые предметы из комнаты Тэхёна, собрать разбросанные осколки на полу, а также поменять зеркала на пластиковые. Удаляется к себе в кабинет и выпивает остатки вина прямо из бутылки. Тэхён не дал коснуться его руки. Инстинкт требует вернуться обратно, а разум даёт красный свет, закрывая все входы в сторону омеги. Он знал последствия своего поступка, но почему так плохо? Чонгук не прикоснётся к парню, пока тот этого не пожелает. Ему всё равно, сколько на это уйдёт дней, недель, месяцев или, может, даже лет. Он будет с Тэхёном. Иначе его не спасти. Подавить внутреннего альфу нетрудно — у Чона отличная выдержка, но находясь в присутствии сладкого ванильного аромата, исходящего от Тэхёна, он чувствует себя на грани. Стоит только сделать шаг вперёд — и ты с головой окунёшься в размытый мир, где сильнее обостряются чувства, и тогда разум даст сбой, сменяя красный зелёным. Это фатальная ошибка. Хосок глядит на брата с маленьким чувством сожаления. Давно он не видел его в отчаянном гневе. И это только первое поражение: впереди ему предстоит пройти непростой путь, дабы заслужить к себе хотя бы нейтральное отношение Тэхёна. Из рук Чонгука он забирает коньяк, который тот достал из шкафчика, и уносит с собой, перед выходом окинув небрежным взглядом младшего.***
Карие глаза с интересом рассматривают скрытый под чехлом костюм. Его недавно привезли с другого конца света и, доверившись прекрасному таланту папы выбирать удобную и красивую одежду, Тэхён, в предвкушении сегодняшнего вечера, раскрывает свой вечерний наряд. Небесно-голубой цвет главенствует в нём. Тонкая рубашка, классические брюки со стрелками, аккуратные стильные ботинки на каблуках с тёмной подошвой. И необычный пиджак, имеющий поверх себя полупрозрачную ткань, которая по длине достигает колен юноши. Смотря на себя в зеркало, Тэхён надевает тонкую серебряную цепочку, едва заметную на коже. Папа постарался на славу, не скрывая весь свой потенциал в выборе стиля. Скромная улыбка появляется на лице омеги. Сегодня у него серьёзный вечер. Пройдёт торжественный приём, где он познакомится со всеми знакомыми родителей и их детьми, будет в центре внимания, собирая множество различных взглядов гостей. Ему исполнилось восемнадцать лет. Тэхён никогда не думал устраивать громкое мероприятие, так как сам не любитель подобных вечеров. Альфы будут жадно пожирать его глазами, омеги с завистью или восхищением будут обсуждать виновника торжества. Родители стараются для единственного сына, для его будущего, поэтому настояли на приглашении всех к себе домой. Именно в этот день, возможно, Тэхён найдёт потенциального жениха в лице альфы. Это вовсе не устраивает омегу. В его голове сейчас крутится один вопрос: «Как набрать высокий балл для поступления в университет?». Кима не интересует замужество в ближайшее время, именно так он говорит родителям, хоть внутри себя и хранит надежду на взаимную любовь, а ещё лучше — встреча с истинным, как это бывает в романтических фильмах или в редких, но реальных случаях из жизни людей. Каждый молодой альфа захочет выбрать в себе в мужья достойного кандидата, и Тэхён уверен, что его схватят со всеми руками и ногами и не выпустят, пока он не примет окончательного решения. Ведь его семья славится высокой репутацией и таким же высоким уровнем дохода. По правилам их высшего общества, созданного непонятно кем, альфа после заключения брака берёт все активы, весь бизнес омеги в свои руки, чтобы продолжить их дело, только уже под своим руководством. Вспоминая события прошлого, каким образом отцу Тэхёна удалось поднять свою компанию с нуля, он не желает просто так отдавать труды своей семьи в чужие руки. Если он и не будет занимать должность отца, Ким запросто сможет продать дело доверенному лицу, а не тому, кто ради этого же дела возьмёт в мужья единственного наследника в корыстных целях. Придавшись раздумьям, Тэхён не сразу увидел присутствие папы в комнате. Ким Иви с гордостью смотрел на сына. Он целует его щёки и обнимает крепко, шёпотом на ушко желая удачи. — Папа… Яркий свет бьёт в лицо, отчего глаза с трудом открываются. Парень озирается вокруг. С утра уже паршивое настроение, так как Ким узнаёт это место. Отвратительное место. Поворачивает голову на зашедшего человека, сонно пробубнив себе что-то под нос. Парень отворачивается от дворецкого, не желая вести с ним какой-либо разговор. — Господин Ким, завтрак готов, — голос Юнги он узнаёт не сразу. Тэхён демонстративно падает обратно на подушки, накрывая себя одеялом с головы до ног и продолжая бросать неразборчивые фразы. — Мы оставим поднос на столе. Не будем мешать. Когда омега слышит щелчок, он встаёт с кровати и осматривает еду, потянув руку к стакану воды. Аппетита нет, поэтому сделав несколько глотков прозрачной жидкости, Ким снова падает на простыни и смотрит в потолок. События прошлого вечера тяжёлым грузом падают на грудь, и дышать от этого становится трудно. Образ отца, его добрый взгляд отпечатались перед глазами, и сердце сжимается, слёзы стекают по вискам. Судя по реакции, Кегван ждал прихода нарушителей покоя, ведь разговаривал с Чонгуком без гнева, а скорее, как со спасителем. Иначе не объяснить просьбу отца, чтобы тот берег Тэхёна. Зачем это? Запах кофе. Едва уловив этот аромат, Ким почувствовал внутри себя жар. Организм знал этого альфу, потому как инстинкт сработал молниеносно, стоило Чонгуку войти в гостиную. Но как? Прикрыв глаза, он сразу уловил кофейный вкус, словно знал его ранее. Вертится на кончике языка, тянется к сознанию, а там лишь туман. В памяти Ким не припоминает Чонгука, его словно не было до сего дня. Так какого хрена инстинкты пробудились, тянулись к альфе, как к своему источнику света? Омега клянётся, что вчера он чуть не сошёл с ума от Чонгука, от его хмурого, злого вида. И осознание этого пришло только глубокой ночью. Тэхён закрывает лицо второй подушкой и стонет от сотни вопросов в голове, путается, загоняя себя в тупик. Рана отдаёт болью, стоило омеге сжать ткань наволочки в кулак, и снова возникает дискомфорт в груди. Он не помнит, как принял решение разбить зеркало, как бросил в него тяжёлый предмет, и как острый осколок проткнул кожу у вен. Но помнит, как спустя пару минут зашёл растерянный Чонгук, как делал медленные шаги к нему, твердя о ране, и как хотел помочь. Ким думал принять его помощь, разрешить коснуться себя, позволить перейти личную границу, однако разум кричал во всю глотку не впускать убийцу своего отца. И это было правильным решением. Или нет? Когда перед ним сидел Юнги и перевязывал рану, на душе стало не по себе. Что вообще происходит? Тело отзывается по-своему, сознание по-другому, об инстинктах вообще хочется молчать, не упоминать их. Тэхён всегда старался не поддаваться им. Последствия точно не обрадуют. Наблюдая за другими знакомыми омегами, Ким придерживался принципа: не впускать и не испытывать на себе. Руки дрожат. Во сне был папа. Были воспоминания с первого приёма Тэхёна в честь восемнадцатилетия. В голове остались лишь обрывки с того вечера, потому что именинник не рассчитал с количеством выпитого алкоголя и под конец еле держался на ногах. Совсем не подобает поведению омег высшего общества, и за свой поступок он был наказан родителями. Это первый и последний раз, когда Тэхён развлекался по-настоящему, стянув с себя груз ожиданий окружающих людей и идеализацию своего образа. Ему страшно. Что он будет делать дальше? Неужели его заперли в этом доме до конца жизни? И почему именно он? Ким поднимается, становясь на тёплый пол, медленно пробираясь в сторону ванной. Незачем лежать и убивать себя вопросами. К тому же, рано или поздно Тэхёну придётся встретиться с Чонгуком. Увидеть его глаза. Почувствовать кофейный аромат, такой терпкий и вкусный. Глазами обводить мускулы, виднеющиеся сквозь чёрные рукава водолазки… Так, стоп! Умывает лицо холодной водой, смывая остатки помутнённого разума, ведомого внутренней омегой. Нельзя. Никогда. Поддаваться. Выдвигает первый шкафчик. Ухмыляется. Он пустой, хотя тут должны храниться косметичка и другие косметические принадлежности. Во втором — тоже пусто. Смотрит во все отсеки: ничего. Опускается на белоснежный кафель, предварительно решив запереть дверь, но, как оказалось, этого сделать невозможно. «Даже замочную скважину выдернули. Жесть!» — возмутился омега. Опирается спиной к стене и вытирает слёзы на лице. Без всхлипов и истерик. Только тихий плач. Безысходность и бессилие. Ненависть и страх. Больше нет никаких чувств. Теперь он не живёт, а существует.***
— Он ещё не встал с кровати? — спросил Чонгук, попивая из маленькой чашки свежеприготовленный эспрессо. Юнги стоит у края стола, сложив руки за спиной. — Если прикажете, я могу его попросить спуститься. — Нет, не надо, — Чон поднимает ладонь в останавливающем жесте и отодвигает тарелку с нетронутым завтраком. — Пусть пока побудет один. — А если он захочет осмотреть дом? — спрашивает Мин, уловив недоумённый взгляд господина Чона. — Захочет — пусть смотрит, Юнги. Что за вопрос? Чонгук замечает, что его дворецкий что-то недоговаривает, старается вести себя непринуждённо, но из него выходит плохой актёр. Узнать настроение, состояние, да даже предположить мысли подчинённого, с которым работаешь уже больше шести лет, не так уж и сложно, поэтому альфа скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит на Мина. — Говори. — Мне кажется, Вы поступили неправильно, господин Чон, — тихо начинает дворецкий, наблюдая за мужчиной, чьи глаза сузились, а мышцы напряглись. — Ему очень плохо. — Я сам знаю, что делаю правильно, а что нет. Это во-первых, — Чон приподнимается с места и встаёт в паре метров от Юнги, чей взгляд осторожно опущен. — Во-вторых, я не держу Тэхёна в плену. Если ему захочется рисовать — отведёшь в комнату для рисования, если захочет сыграть на пианино — сам знаешь, где находится гостиная на втором этаже. Если захочет поплавать в бассейне, то покажешь ему, но не отходи ни на шаг. Мало ли. Единственное, о чём я прошу, так это не выпускать его за пределы дома. Временно. Я решу этот вопрос. Это понятно? Кивок в ответ и Чонгук продолжает: — Если ещё и Джин начнёт меня травить своей моралью о правильности бытия, я выбью из вас всю эту дурь. — Поверьте мне, это начнётся через пару недель, — с ухмылкой отвечает Юнги, на что Чон закатывает глаза. — Предупреди его тогда, — Чонгук хлопает по плечу дворецкого и, накинув на себя пиджак, идёт к выходу к припаркованной у двери машине. Оборачивается на окна второго этажа; найти комнату Тэхёна несложно — решётки на окнах сразу бросаются в глаза. Тяжело вздыхает и садится на заднее сидение, приказав ехать в офис. Сегодня предстоит много работы касательно омеги и***
Тэхён слышит стук в дверь и через пару секунд звучит щелчок. Приятный запах мускуса тонким шлейфом окутывает душную атмосферу спальни, но омега не торопится явиться к нему навстречу. Сидя на кресле в углу возле книжного шкафа, Ким на секунду поднимает свой взор на Мина и вновь поворачивает голову к окну, наблюдая за цепочкой охраны, выстроенной по всему двору. — Предлагаю провести экскурсию по дому, — Юнги сложил руки за спиной, придав голосу мягкости, дабы вовсе не спугнуть омегу от себя и не потерять мнимого доверия. И так каждый раз. — Не хочу, — ответил Ким, поднимая одно колено и приобнимая его рукой. — Оставьте меня в покое. — Тэхён, послушай, — Юнги садится на край его кровати, сохраняя дистанцию. — Прошло пять дней. На каждое моё предложение ты отвечаешь одинаково. Подыши свежим воздухом на улице или осмотри весь дом. Хоть мы и запираем тебя на ключ, но это не означает, что ты навсегда здесь и останешься. Омега фыркнул, взглянув на альфу. — Тебе легко говорить, Юнги, — Тэхён закрыл лицо руками, устало выдохнув. Пять суток в одной комнате. Пять суток без общения с кем-либо, не считая дворецкого. Пять суток без отца. — Я не хочу видеть его. — Господин Чон находится в офисе с утра и до ночи, Тэхён, — объясняет Мин. Давно дворецкий не возвращался к прежнему графику своего хозяина; в последний раз такое было несколько лет назад, и сейчас Чонгук проводит всё время на работе, лишь бы Тэхёну было комфортно ходить по его дому. — Это ничего не меняет. — Так, всё. Омега вздрогнул, услышав твёрдый тон альфы. Когда Юнги решительно двинулся в сторону входной двери и пригласил двух людей из охраны, Ким испуганно прижался к креслу, зажмурив газа и тяжело дыша. И снова они возьмут его силой и потащат по коридору?! Будут насильно толкать во все комнаты? — Нет! Не надо! — кричал омега, отвернувшись от них, дрожа всем телом. Ему все ещё страшно и, кажется, от этого страха он не избавится никогда. — Тише, Тэхён, — Ким осторожно посмотрел на них: Юнги и охрана стояли у выхода. Даже не думали приближаться к нему. На щеках уже появились слёзы, однако омега их вытер тыльной стороной ладони, не выходя со своего убежища. — Дверь будет открыта. Когда захочешь выйти — выйдешь. Мы мешать не будем. Только следовать за тобой на расстоянии трёх метров ради твоей же безопасности, не подумай ничего лишнего. Если что-то будет нужно — просто попроси одного из охранников позвать меня. Надеюсь увидеть тебя за пределами твоей спальни. И с этими словами дворецкий вышел первым, за ним — двое альф. Не соврали. Дверь и вправду открыта нараспашку. Оттуда дует прохладный ветерок с перемешанными запахами трёх альф. Тэхён робко поднимается с места, и делает аккуратные шаги, не сводя взгляда с дверного проёма, словно оттуда в любую секунду может выбежать дикий зверь и разорвать на куски, стоит только сделать движение в сторону длинного коридора. Ким ведёт себя как маленький, запуганный щенок, а может так и есть? Услышав голос охранника, он отшатнулся, ударившись плечом о косяк. Внутренний омега заскулил. — Вам помочь? Парень мотнул головой, неуверенно двинулся сначала направо, но конец коридора встретил его панорамным окном, открывающим вид на цветочный сад. Массивный ковёр бордового цвета, по которому идёт парень, приковывает к себе взгляд, и Тэхён следует своей интуиции. Неожиданно он остановился у лестницы, ведущей на первый этаж и проходит дальше. Воздух стал свежее. Тело чувствует себя легко. Его не давят четыре проклятые стены. На время омега расслабляется, но не теряет бдительности. Тэхён заметил, что каждый житель этого дома передвигается бесшумно и незаметно. Он замер у входа в гостиную. Панорамное полукруглое окно. «У него фетиш такой, что ли?» — подумал омега, рассматривая незамысловатые узоры в верхней части потолка, плавно передвигающиеся к объёмной люстре. Ноги сами ведут к чёрного цвета пианино. Пальцы касаются белых клавиш, нажимая на одну, и звук на секунду распространился по всему помещению. Это вызывает слабую улыбку омеги. — Был бы ты жив, отец, я бы сыграл тебе что-нибудь. Тэхён закрывает рот ладонью и закрывает глаза. Тяжело дышит. Не время плакать и предаваться унынию. Хотя бы не здесь. Садится на мягкое сидение перед инструментом, отвернувшись от него. Убирает ладонь и делает глубокий вдох. — Совсем ты расклеился, Ким Тэхён, — на выдохе произнёс омега. — Слабак. — Зачем так говорить о себе? Ким поднялся с места. Паника охватила разум, и он не сразу увидел альфу. Тот прислонился спиной к стене, руки в карманах, а добрый взгляд проходится по фигуре омеги. Хвоя. — Вы кто? — спрашивает Тэхён, испуганно глядя на нежданного гостя. Мужчина улыбается ему, намереваясь подойти, однако, встретившись со страхом в его взгляде, передумал. — Меня зовут Чон Хосок. Аккуратно уложенные волосы, милая улыбка, красивый профиль лица. Он точно альфа? Уже ставшей ненавистной фамилия Чон обжигает слух омеги. Перед ним ещё один представитель их семейства, занимающийся разрушениями чужих жизней. — Тэхён, — сухо представился омега и уже хотел покинуть полюбившуюся на первый взгляд комнату, и, будто прочитав его мысли, Хосок отодвинулся ещё дальше от двери. — Вообще, я проходил мимо, услышал звук и увидел тебя. Дверь в гостиную часто бывает закрытой. Альфа умел располагать к себе людей. И делал это вовсе не специально. Его дружелюбная улыбка говорит о многом, хочется находиться в его компании, на время забыв о своих проблемах. Тэхён растерялся, позабыл, что собирался уходить. Омега обернулся к инструменту. Душа тянется к нему. Кончики пальцев покалывают, они желают коснуться клавиш, а в голове начинает звучать ритм позабытых мелодий. — Я, наверное, пойду, — Хосок проследил за Кимом, что с интересом обернулся к пианино, и решил оставить его здесь одного. — А кто играет на нём? — вдруг спросил омега. За ним иногда сидит Чонгук и исполняет тяжёлую мелодию для того, что выпустить все негативные эмоции, перевести дух. Но Чон-старший не торопится отвечать. Сейчас не стоит упоминать имя младшего брата в присутствии Тэхёна. Альфа видит живой интерес парня к музыке и если узнает о том, что виновник его мучений тоже бывает здесь и играет на пианино, то Ким навсегда забудет сюда дорогу, несмотря ни на что. — Декор, — коротко объясняет Хосок. — Красиво ведь, не так ли? — Это звучит обидно для инструмента, — грустная улыбка, Тэхён подходит к выходу, остановившись, чтобы посмотреть на мужчину. — Спасибо, господин Чон. — Для тебя просто Хосок.***
Чонгук взял в руки чёрную папку и, откинувшись на спинку мягкого дивана, ознакамливался с итогом своей работы. На нём дорогой тёмный пиджак, такого же цвета классические брюки, обтягивающие крепкие бедра, белая рубашка, галстук и лакированные туфли. Ничего лишнего в образе, всё сдержанно. Яркий свет с улицы падает на высокие окна, отражающие солнечные лучи. Просторный кабинет, старательно избранный самим Чоном. Светлое помещение. Чонгук не хотел придавать своему кабинету унылый, безжизненный вид. Простой рабочий стол, шкаф, расположенный сзади, полки с подсветкой. Выбор дивана и кресел альфа доверил своему брату и не прогадал. Чонгук любит свою работу. Держит всё под контролем и старается не забивать каждый угол своего бизнес-центра ненужной мелочью, ограничившись всеми известным минимализмом. Перед Чоном-младшим сидел неделовой альфа, одетый лишь в светло-голубую рубашку с белыми вертикальными полосками, чёрные брюки и светлые кеды. Поправив свои очки, он отпил глоток капучино и стал внимательно следить за другом. — Нравится? — Неплохо, Намджун, — Чонгук поднял скучающий взор на него, одобрительно кивнул. — Напишешь адрес. Когда придёт время, я поделюсь им с Тэхёном. — Кстати, как он? — Ким знает об омеге. Тоже принимал участие в этом деле. Намджун не сразу согласился на затею своего давнего приятеля, однако, в отличие от Хосока, решил поддержать его. Против Чонгука не пойти и он не хотел рисковать. — Сидит в своей комнате. Не хочет выходить. Чонгук поставил локти на стол, пальцами массировал виски, прикрыв глаза. Каждый день Юнги рассказывает о состоянии Тэхёна. И слова оставляют брешь в груди. А чего он хотел? Он знал, что так будет. Должен был быть готов. После небольшого отчёта дворецкого в голове возникает мысль: «А может, всё это зря?». Ему больно за омегу. Внутренний альфа требует его, отзывается на тонкий запах ванили. Разум твердит о правильности своего поступка. Надо потерпеть и постепенно начинать действовать. Иначе всё будет напрасно. — Думаю, со временем привыкнет. Может, тебе не стоит задерживаться тут до поздна и приезжать рано утром? Вид у тебя в последнее время не такой здоровый. — Не могу, — альфа тяжело вздыхает, — Тэхён должен привыкнуть сначала к дому, а потом уже и к его хозяину. — Как знаешь, — Намджун не стал донимать ненужными нравоучениями, за что ему благодарен Чонгук. — Кстати, я заглянул по твоей просьбе в тот университет. Мне он понравился. Объяснил декану ситуацию Тэхёна, и она приняла эту информацию. Напомнили, чтобы мы не забыли оплатить учёбу до конца августа. Чон-младший берёт из дальнего угла рабочего стола большой белый конверт и протягивает другу. — Тут чек. Оплатишь. Также твоя зарплата. Ухмылка на лицах альф появилась одновременно. Намджун пересчитывает свои деньги, а Чонгук наблюдает за ним. «Это всё ради будущего», — твердил себе альфа, пытаясь отогнать чувство вины внутри себя. — Спасибо, — Ким встаёт с кресла и забирает конверт вместе со своим телефоном. — Адрес скину позже. И удачи тебе с Тэхёном. Чонгук проводил Намджуна до двери и, сняв с себя пиджак, стянул галстук и расстегнул пару пуговиц рубашки. Ощущение, словно он задыхается, хотя в помещении достаточно воздуха. Щёки горят. Взгляд карих глаз останавливается на папке. Вот и будущее Тэхёна распечатано на этой бумаге. Но от этого нерадостно. Тягостно. Хочется удариться об стену головой, чувствуя себя последним подонком. Так надо. Всё. — Простите меня, Кегван.