Взрослая жизнь

25.02. Дом семьи Акаши. 10:45       Сейджуро ворвался в дом испугав собравшихся около входа горничных. Когда он первый раз проиграл, когда его отец первый раз накричал на него, да даже когда умерла его мать Сейджуро всегда сдерживал свои эмоции и выплёскивал их в комнате наедине с собой.       Следом за ним бежал мажордом пытаясь что-то донести до него. В голове тут же возникли мысли непристойного характера как этот же мажордом «успокаивал» его жену в день их приезда. В день, когда она узнала об измене. Сжимая кулаки он чувствовал, как его гнев начинал набирать всё новые обороты, но выплеснуть их он не имел права, пока этот дом, работу и все его сферы жизни контролирует отец он не может позволить себе такую слабость. Поднимаясь на второй этаж Сейджуро начинает казаться, что он чувствует запах её духов, даже способен представить, как именно она шла, неспешно рассматривая дом и возможно что-то говоря своей личной горничной.       - Господин, Госпожа приехала одна пятнадцать минут назад. Она ничего... – до Сейджуро наконец-то дошли слова мажордома.       - Ты уволен, - стараясь не переходить на крик сказал Сейджуро открывая дверь в личные покои жены.       В нос ударил лёгкий цветочный аромат духов. На секунду его ослепило яркое солнце, и он зажмурился, но когда открыл глаза дыхание перехватило стоило увидеть Кей. Когда-то длинные каштаново-рыжие волосы были подстрижены по плечи и возвращены к родному чёрному цвету – это первое что бросилось ему в глаза. Прямая осанка, ничего не выражающие светло-карие глаза, плотно сжатые и накрашенные бледно-оранжевой помадой губы и скрывающие силуэты тела, и чересчур официальная одежда: блузка и брюки. Да, это определённо была его жена. Когда он вспоминал её в дни её отсутствия, то она представлялась ему именно такой. Не нежно улыбающейся, не смеющейся, а серьёзной и немного грустной. Ничего не изменилось.       В комнате помимо Кей также находилась не менее шокированная личная горничная, которую Сейджуро называл Оота. За последний год он чаще общался с ней, так как Кей стала активно вести общественную жизнь и всё больше посещала мероприятий, так что Сейджуро оставалось передавать сообщения через Ооту. Оота была примерно того же возраста что и Кей или может чуть помладше. Она смотрела на госпожу немигающим взглядом словно перед ней был призрак. Похоже, что весь дом находился в состоянии лёгкого шока из-за приезда его жены, как бы смешно это не звучало. Оота поправила пучок на голове, пригладила чёрное платье ниже колен и сделала лёгкий поклон перед тем как уйти. Сейджуро не сомневался, что Оота побежала вниз, чтобы рассказать всё другим горничным. Покоя долго ещё не будет, - понял Сейджуро и постарался восстановить дыхание, а заодно и мысли.       - Сейера, доченька, - ласково позвал Сейджуро перерывая полный взгляд любви дочери к матери. Та обернулась и с любопытством посмотрела на отца широко улыбаясь. Сейджуро понимал, что за воспитание Сейеры отвечала Кей, он понимал, что она больше всех страдала, пока матери не было, но даже это не могло его остановить. - папе очень надо поговорить с мамой, - улыбка медленно пропала, а на глаза навернулись слёзы. Крепче прижимаясь к матери она умоляюще смотрит на отца. Сейджуро улыбается и машет головой. Поджимая нижнюю губу по щекам Сейеры катятся маленькие слезинки и шмыгнув она медленно уходит.       Услышав отдаляющиеся шаги и удостоверившись, что дочь не подслушивает, хотя это было не в её духе, так как бунтаркой Сейера никогда не была Сейджуро закрывает дверь. В комнате наступила тишина. Мельком посмотрев в сторону жены он понимает, что это всё реальность, и она действительно здесь. Однако Кей сидит настолько тихо и неподвижно, что ему начинает казаться будто перед ним статуя, а не человек. Сейджуро замечает прозрачную вазу с букетом красных роз. Он решает отложить вопрос о том, кто ей подарил эти розы и достаёт их под пристальный взгляд Кей. С тёмно-зелёных стеблей, усеянных шипами, тоненьким ручьём стекает холодная вода на тумбу. Он положил розы на тумбу и взял вазу с небольшим количеством воды.       - Какого чёрта, Кей?!!! – кричит Сейджуро настолько громко, что в горле начинает жечь как при болезни, разбирая вазу об пол. Кей вздрагивает и на миг закрывает глаза, но потом снова открывает оставаясь такой же равнодушной.       Тяжело дыша Сейджуро смотрит на картину, которую он выкупил из галереи и подарил на тридцатый день рождения. Неужели уже тогда всё было плохо? Ослабляя галстук Сейджуро несколько раз вздыхает и закрывает лицо руками. Всё лучше, чем смотреть на неё, - думает он про себя. В глубине души он думал, что она будет извиняться, что будет вести себя милее и добрее чем обычно и может быть, он даже бы почувствовал бы жалость к ней и стал бы успокаивать и спокойно расспрашивать её, но стоило взглянуть ей в глаза, как он понял, что раскаяния там нет. Да, он ей изменил, однако они не та семья, где один может пропасть и пожить у мамы, подруги или ещё у кого-нибудь. Они – Акаши. Влиятельнейшая семья Японии и такого позволить себе не могут. Так как журналисты и общественность сожрут их и не подавятся. Тишина начинает давить.       - Ты подстриглась? – Кей отворачивается от окна и смотрит Сейджуро в глаза. Она кивает и встаёт. – И вернула свой натуральный цвет волос? – она снова кивает и пинает самый большой осколок вазы, отлетевший на белый коврик. Сейджуро начинает разбирать смех. Он усмехается и машет головой. – Из-за этого ты ушла на… шесть дней? – не в силах сдержать себя в этот раз он запрокидывает голову назад и громко смеётся держась за живот. Щёки начинают болеть, глаза слезиться, но он никак не может успокоиться.       Кей тоже потеряла самообладание и с широко открытыми глазами смотрела на Сейджуро. Он выглядел не как наследник многомиллиардного состояния, а как пациент психиатрической больницы. Доставая вторую чашечку Кей налила тёплую воду и стала ждать. Когда смех сошёл на нет. Сейджуро вытер слёзы и принял протянутую женой чашку.       - Ты, кажется, похудела? – немного отпив спросил Сейджуро поставив чашку на тумбу рядом с розами.       - Поправилась.       - Тебе очень идёт, - вода немного помогла унять лёгкую боль в горле и дышать стало не так больно.       - Жить без тебя? – Сейджуро усмехнулся.       - Сука.       Он подходит к ней ближе рассматривая родное лицо. Если бы волосы были чуть длиннее, а помада розовой, то Кей выглядела бы в точь, как в день свадьбы. Чуть наклонившись он чувствует запах духов и шампуня. Он взял её тонкие холодные пальцы с маникюром, которого ни разу не сделала, пока была в браке и прислонил их к своей груди.       - Я очень рад, что ты снова здесь, - доставая из кармана обручальное кольцо он продолжает смотреть ей в глаза. – В честь этого я не буду спрашивать почему ты сняла обручальное кольцо, - он надевает кольцо на безымянный палец левой руки и целует её.       Отпуская руки он идёт к двери наступая на осколки.       - Приберёшься сама. Времени у тебя теперь много. Я запрещаю тебе выходить из комнаты. Все твои действия под моим контролем, все твои передвижения под моим контролем, - Сейджуро сжал ручку двери ощущая прохладу. – Твоя жизнь под моим контролем, - Кей слегка улыбнулась и кивнула. В его груди снова стал нарастать гнев. – Ещё хоть раз ты снимешь обручальное кольцо…       Дверь с грохотом закрылась оставляя Сейджуро в одиночестве со своими мыслями. Он не спросил где она была, а главное с кем. Не спросил про то кто ей помогал. Всё что я сделал – это повёл себя как последняя истеричка, - стискивая зубы думает Сейджуро направляясь в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и принять какое-нибудь успокоительное или алкоголь. Замирая около своей двери Сейджуро увидел Ооту бегущую к Кей с сумочкой на которой был изображён маленький красный крестик. Неужели вид Сейджуро, когда он ворвался в собственный дом, был настолько грозным и пугающим, что вся прислуга в доме решила будто он изобьёт собственную жену? Запихав руки в карманы брюк он принялся ждать, когда она подойдёт ближе. Оота резво бежала чуть приподняв платье, но стоило ей увидеть господина, как она сбавила шаг, а затем остановилась склонив голову. Сейджуро помахал головой. Оота посмотрела, предположительно, на дверь Кей и закусила нижнюю губу. Она поклонилась и пошла назад. Сейджуро не торопился зайти в собственную комнату. Оота повернулась, когда сделал около десяти шагов, но увидев, что господин стоит на месте тут же отвернулась. Она повернулась ещё раз, когда стала спускаться по лестнице и на этот раз она стала совсем грустной.       Закрывая дверь на замок Сейджуро упал спиной на кровать и закрыл глаза. Он не хотел, чтобы его беспокоили сейчас, когда его мысли слишком хаотичны. Телефон зазвонил, но Сейджуро не торопился вставать, чтобы принять вызов или хотя бы посмотреть кто звонит. Всё потом. Однако насколько бы ему не хотелось побыть одному жизнь продолжалась и от неё было невозможно убежать или скрыться. В дверь тихо постучались.       - Господин? – послышался женский голос. – Простите, что беспокою, но… - Сейджуро с горечью посмотрел на дверь.       - Мизуно, я хочу отдохнуть, - не скрывая усталости ответил Сейджуро главной горничной.       - Я понимаю, но… Ваша гостья спрашивала как скоро вы подойдёте, -он сморщился вспоминая о Момои Сацуки, которую чуть не сбил Кикути. Ему хотелось многое обсудить и повспоминать прошлое. Сейджуро никогда не относился плохо к Сацуки и даже уважал её ум и проницательность, но сейчас ему было не до этого. Он не сможет вести светские беседы и улыбаться. Тем более Сацуки может это задеть или она примет его состояние на свой счёт чего Сейджуро не хотелось.       - Пусть Кей уделит ей внимание. Мизуно, передай Момои Сацуки, что я очень извиняюсь, но сегодня я плохо себя чувствую, - отчасти он даже не врал. – и скажи, что в качестве извинений я приглашаю её вместе со спутников завтра, если ей будет удобно, в ресторан.       - Я всё передам, господин, - слышал Сейджуро засыпая. – Пожалуйста, хорошо отдохните.