***
Колония АРК расположена большую часть времени вне Земли. Но раз в полгода она спускается для отчётности о работе. Шэдоу застал это только раз, и то смог поглядеть наружу лишь из окна. Мария часто рассказывает, как красиво и хорошо на Земле и что в будущем Шэдоу сам сможет на это взглянуть. Сама же она слишком больна для взаимодействия с кислородом планеты. Дедушка как-то упоминал, что это его вина, но Шэдоу не понимал, почему. Мария поясняла, что её жизнь держится благодаря красивым камням, которые хранятся в главном кабинете колонии. Их всего семь и у Шэдоу есть один такой, личный. Недавно он научился с помощью него менять своё местоположение, но когда попытался рассказать учёным, то те только рассмеялись или проигнорировали. Иногда Шэдоу кажется, что все они боятся его. Только дедушка и Мария любят Шэдоу. — Завтра мы возвращаемся в космос, — сообщает Джеральд во время одного из уроков. У Шэдоу их много — математика, география, физика и другие. Дедушка говорит, что у него блестящий ум, но Шэдоу совсем не нравится сидеть по несколько часов, решая задачи. Ему больше нравится играть с Марией. Но Мария много отдыхает из-за своей болезни, а у Шэдоу много «опытов». Он пока не уверен в значении этого слова, но недавно ему дали сразиться с одним человеком в форме. Шэдоу легко его победил и дедушка был очень горд. Но ему совсем не нравилось ощущение крови на руках. Тело того мужчины выглядело отвратительно. Он не дышал. — Вот как, — Шэдоу больше всего нравилась астрология из всех предметов, которым его обучали. Планеты, звёзды и другая жизнь. Но даже находясь в космосе, он по-прежнему был заперт. Ему это не нравилось. Его никогда не пускали наружу. И Джеральд понимал его чувства, видел поникшее лицо и усталый вид. Он перебарщивает, но именно этого хотят от них свыше. У него осталось всего три месяца. — Я приготовил для тебя подарок. Ушки Шэдоу навострятся, хоть он пытается сохранить «благочестивый» вид. Это не ускользает от Джеральда — тот смеётся, поднимаясь с учебного кресла. — Пойдём, Мария уже там, — и берёт за руку, выводя из тесного кабинета. Шэдоу улыбается при упоминании имени сестры. Он очень соскучился, ведь вчера ей стало плохо и они не виделись почти два дня. Когда они встречаются, Мария выглядит всё также прекрасно. И даже лёгкая желтизна кожи и круги под глазами этого не портят. Она треплет его по макушке, а Шэдоу бросается в объятия, опуская ладонь дедушки. Хоть Мария сильно похудела за последние месяцы, но её объятия всё такие же тёплые. Шэдоу не хочет её отпускать. Кто-то из учёных говорил, что сил изумрудов не хватит навсегда. Шэдоу иногда вспоминает эти слова и ему становится не по себе. — А вот и подарок, — голос дедушки отвлекает их двоих друг от друга и Шэдоу приходится неохотно повернуться. Он ойкает и сжимается, распахивая глаза. И кажется, что мир вокруг меняет краски и замирает. Шэдоу видит себя, но синего — в красной курточке и с большими зелёными глазами. На нём нет полос и он улыбается так ярко-красиво, почти как Мария. А после делает шаг, прежде чем протянуть руку. Его голос — звонкая трель. — Привет, меня зовут Соник. Шэдоу отворачивается, не отвечая. Мария неловко что-то бормочет тому ежу в ответ, но Шэдоу без разницы. Он стискивает маленькими коготками её платье. И кончики его ушек краснеют.***
— Соник — твой прототип. Он пришелец, найденный свыше. И почти такой же, как ты. Вы подружитесь. После этих слов дедушка и ушёл. Они остались втроём и Соник сказал, что осмотрится, сбежав. Шэдоу был рад, что их с Марией оставили наедине. Соник был очень быстрый и неугомонный. Шэдоу слышал, как возмущались учёные то тут, то там. Шэдоу не нравился Соник. Вскоре Марии пришлось тоже уйти. Они успели вместе приготовить ужин и Шэдоу был рад даже съесть невкусное мясо ради её слабой улыбки, но теперь он остался один — с неприятным привкусом во рту. Дедушка был занят, как всегда, а когда Шэдоу оставался сам по себе, ему было разрешено только сидеть в камере, развлекаясь чтением книг, что дарила ему Мария или рисуя, хотя дедушка не сильно то одобрял. Ещё Шэдоу нравилось создавать что-либо. Однажды Мария научила его оригами, когда сделала бумажный браслет в виде цветков сакуры. Позже Шэдоу сам нашёл похожее в книгах и сделал ей цветочный букет. Но затем на него накричали за использование листов для игр. Правда, того учёного с тех пор Шэдоу тоже больше не видел. А потом Мария подарила ему пластилин. Шэдоу ещё не до конца освоился с ним, ведь в отличие от оригами, книг по этому в колонии не было. — Вышло красиво. Это сакура? Соник возник из ниоткуда и напугал так, что Шэдоу выронил всю конструкцию из рук, подпрыгнув. И недоделанное дерево слиплось на полу. Он даже не почувствовал чужого присутствия, хотя всегда ощущал приближение учёных и дедушки с Марией. Но Соник весь казался другим, хоть они были во многом похожи. И это заставляло Шэдоу остерегаться. — Ох, извини, хаос, я не хотел! — Соник смеялся, пытаясь поднять упавший пластилин и осторожно вернуть на стол, хотя только больше портил. Шэдоу не совсем понимал, что тот нёс и что за «хаос». Но Соник определённо — определённо — ему не нравился. Он испортил всё, как только явился. Шэдоу так долго это строил. Придётся начинать сначала. Чёрт. — Хей, ты плачешь? Шэдоу вздрогнул. А вместе с ним Соник, который наклонился к его лицу, вытянув руку. Он что-то хотел от него? Не коснуться же? Но почему он сказал, что Шэдоу плачет? Он не плачет. Шэдоу нельзя плакать — дедушка так говорил. — Если хочешь, я помогу тебе сделать заново. Вдвоём же проще и быстрее, да? Только не плачь, пожалуйста. Рука Соника коснулась его щеки. Ладонь тёплая — почти как дедушки и Марии, но ещё мягче. Шэдоу ощутил, как собственная горечь слёз стекала по щеке. Он и правда плакал. — Пожалуйста, не рассказывай никому, — голос предательски дрогнул в полушёпоте. Соник смотрел на него, хоть Шэдоу не видел, опустив позорные глаза. Но чувствовал — ласку и мягкость. Хоть Соник не понял, что тот имел в виду, но улыбался. — Конечно, никому не расскажу. Это будет наш секрет.***
Возможно, Соник был не таким уж плохим. Когда колония вернулась в космос, Марии стало полегче и Шэдоу вновь смог с ней играть. Соник присоединялся к ним всё чаще и выдумывал много разных игр, о которых Шэдоу никогда не слышал. Он казался таким классным и весёлым. Даже учёные быстро привыкли и относились к Сонику куда лучше, чем к Шэдоу. Тот был не против, ведь у него ещё оставались Мария и дедушка. Этого было достаточно . Но дав лишь небольшую передышку, вскоре дедушка вернул все занятия и Шэдоу больше не мог так часто играть с Марией и Соником. Он немного завидовал своему новому другу — Соник никогда не учился — дедушка говорил, что это потому, что тому это не нужно. Но Шэдоу совсем не понимал, ведь Соник никогда не дрался в тренировочном центре и не умел решать задачи по алгебре или показывать расположение стран на Земле. Так почему же он «совершеннее»? Как говорили учёные. Это всё было слишком сложным. После уроков Шэдоу всегда ждала небольшая домашняя работа, которую он тоже выполнял в кабинете, не покидая тот, пока не закончит. Но в один из таких дней внутри как-то оказался Соник, хотя двери всегда запирались снаружи до окончания занятий. На это сам Соник ответил, что просто одолжил ключи, но Шэдоу так и не понял, как их можно одолжить, ведь ему нельзя было к ним даже прикасаться. — Скоро будет готов ужин. Так что отложи свои учебники и пойдём сыграем в прятки. У нас есть ещё полчаса, — Соник казался таким беззаботным, что это было почти нечестно. Шэдоу очень хотелось пойти с ним, но знал, что нельзя. — Не хочу, — потому отмахнулся он и вновь уткнулся в книгу, надеясь, что так сможет скрыться от Соника. Конечно это не сработало. И Соник выхватил книгу из рук. — Что не хочешь? На этом вопросе все мысли вылетели из головы — Шэдоу притупил взгляд. Чего он не хотел? На самом деле список был большой и Шэдоу даже написал его однажды и спрятал под подушкой, но скоро испугался, что найдут и выкинул. Ему нельзя было говорить о таком. Но сейчас здесь был только Соник и их никто не слышал. Возможно, всего немного… ему можно. — Мясо… — Что? — переспросил Соник, не расслышав и склонился ближе. Их носы почти соприкоснулись. Шэдоу набрался храбрости, поднимая пристыженный взгляд. — Уроки не хочу делать. И мясо на ужин. Оно невкусное. Он сказал слишком громко — выкрикнул в сердцах, но открыв глаза не обнаружил ничего: ни ответа, ни Соника, что был прямо перед ним секунду назад. И Шэдоу пару раз огляделся, поджав ушки. Его сердце забилось чаще, встав комом в горле. Неужели Соник побежал всё рассказать дедушке? Или Марии? Они точно в нём разочаруются, если узнают, что он лжец и плохой. Шэдоу должен быть хорошим, он должен выполнять все указания. Но теперь все узнают, какой он на самом деле. Что он несовершенный. И от него избавятся, прямо как от тех подопытных. Шэдоу вскрикнул, стоило двери вновь отвориться, но внутрь вошёл только Соник. Закрыв за собой, он прошёл к Шэдоу и резко вытянул руку, застав того врасплох. На раскрытой ладони лежало что-то маленькое и круглое, обёрнутое в упаковку. Шэдоу ничего не понимал, неуверенно меняя влажный взгляд с Соника на его ладонь, но в конце концов так и не решившись, что делать. И, подавив тяжкий вздох, Соник вернул руку, а затем на глазах Шэдоу раскрыл упаковку. Внутри оказалось что-то маленькое и стеклянное. Оно отливало фиолетовым. И Соник, не спрашивая, сунул это в рот Шэдоу. Тот чуть не подавился и рефлекторно отшатнулся от пальцев. И облизнувшись, замер. На губах Соника распахнулась ухмылка. — Вкусно, не так ли? И Шэдоу смог лишь кивнуть. Это было самое вкусное, что он пробовал. Слишком сладкое, в отличие от любимого шоколада, но такое странно притягательное. Шэдоу попытался прокусить клыками и обнаружил внутри кисловатую начинку, отчего поморщился, жмурясь. Но со сладкой оболочкой это становилось только вкуснее. И Соник ещё больше развеселел от такой реакции. — Ты и правда никогда не пробовал конфеты, — вслух подтвердил сам себе он. — У меня их много. Хочешь ещё? Шэдоу знал, что ему нельзя так много сладкого, но не мог удержаться, ведь эта конфета слишком быстро кончилась. — Если их рассасывать, а не сразу кусать, то ещё лучше выходит, — подсказал Соник и полез в карман куртки. — А есть шоколадная? — Что? Они обменялись взглядами. И щёки Шэдоу вспыхнули в слабом свете кабинетных ламп. Но, казалось, что-то ответное промелькнуло на лице Соника. — Ага, несколько штук. Шэдоу не знал, как сильно сияло его лицо тогда — радость и заворожённая искренность — но восхищённая улыбка Соника говорила сама за себя. Шэдоу пропустил ужин в этот день.***
Шэдоу по-настоящему нравилось проводить с Соником время. После Марии, Соник стал его новым лучшим другом. Иногда это пугало Шэдоу: его собственные мысли о том, что он хотел проводить время только с Соником, когда Мария была с ними. Это было не постоянно. И Шэдоу всё также нравилось играть с сестрой, как раньше, но с Соником всё было иначе. Шэдоу желал чаще видеть эту улыбку, посвящённую именно ему. И чтобы Соник был также очарован им, как он сам. Возможно, это и есть эгоизм — одно из плохих чувств, которое Шэдоу не должен был испытывать, но рядом с Соником он просто не мог себя контролировать. Соник всегда вытворял удивительное, восхищал собою учёных и даже Марию с дедушкой и по-началу Шэдоу думал, что завидует ему самому. Но, наверное, он всё-таки завидовал остальным — ведь не мог так много времени проводить с Соником вместе. Шэдоу учился искренне радоваться даже мелочам — когда Соник делал что-то только ради него или дарил ему что-нибудь. Как огромное чёрное нечто, что двигалось прямо к Шэдоу. — Убери! — закричал он, пытаясь прикрыться руками и скрыть выступившие от страха на глаза слёзы. Какой позор, неужели он снова заплачет? Но Соник быстро перестал. Его рука успокаивающе коснулась чёрно-красных игл, Шэдоу лишь через долгие секунды позволил себе вновь открыть глаза, пугливо хлюпая носом. Соник всё также невероятно нежно ему улыбался: — Извини. Он не страшный, смотри. Шэдоу боялся, но всё равно доверчиво взглянул. Что-то чёрное и живое всё ещё вилось по синей ладони, но уже не казалось таким страшным, когда его держал Соник. Шэдоу чуть расслабился, опуская скованные плечи. — Это называется жук, — с некой гордостью заявил Соник, прокручивая нового приятеля перед лицом Шэдоу, — он не кусается. Просто летает и бегает по мне. Он любит играться. — Он с Земли? — Шэдоу задержал дыхание, нервно осмотревшись по сторонам, будто их могли заметить. Это был всего лишь жук. Шэдоу слышал это название в книгах Марии о Земле. Но никогда не видел их вживую и даже не подозревал, что у Соника есть такой. Разве они разрешены здесь? — Да. Я держал его в банке. Кормил хлебом. Смотри, как разжирнел, — с этими словами Соник поднял жучка за брюхо и ловко опустил на нос Шэдоу. В этот момент перед глазами — пелена дикого ужаса — у Шэдоу пронеслась вся жизнь. Он не помнил, что было дальше — крики, визги и попытки убить жука, но очнулся Шэдоу уже в руках Соника. Обхваченный со спины и прижатый к груди. Соник сидел на полу, скрестив ноги, между которых устроился Шэдоу. — Извини, — хохотал он без капли сожаления в голосе. И Шэдоу ужасно хотелось ударить Соника снова, ведь судя по ссадине на чужой щеке, один раз уже успел. Соник заслужил. Глупый, дерзкий Соник, что творил что вздумается и которому всё спускалось с рук. Шэдоу должен ненавидеть его — эту кошмарно самодовольную ухмылку и противный характер, но вместо этого устраивается удобнее в кольце рук. Соник дикий, тёплый и невозможный. И Шэдоу совершенно не может его ненавидеть, как бы не пытался, начиная с зелёного росчерка глаз. Этот цвет всегда ассоциировался с природой и Землёй — Шэдоу не знал, как пахнет лес, но наверное, как Соник. Он хотел бы однажды побывать там с дедушкой и Марией. С Соником. Глаза слипаются — всё растягивается в кривую картинку. Шэдоу смотрит на лицо Соника, что кажется покрасневшим и внимательным. Но, может, это всё сон? Дивный и далёкий. Шэдоу не нужно много спать, чтобы восполнить энергию, потому он никогда прежде не видел снов, хоть и слышал о них. Но в эту ночь он видит звёзды — зеленые, красные, фиолетовые — что вспыхивают, как конфеты и ползают по небу жуками. И видит небесный лес — Соника, окружённого ореолами цветов. Он не желает просыпаться.***
Когда Шэдоу приходит в себя, то уже не лежит в объятиях Соника. Вокруг — стены комнаты и маленький прикроватный столик с набитыми книгами и недоделанной сакурой. Благодаря Сонику оставалось совсем немного, чтобы закончить, но Шэдоу никак не мог найти на это времени. — Проснулся? Соник сказал, что ты вдруг уснул на нём, поэтому он перенёс тебя сюда. Видимо, за последние дни ты потратил слишком много энергии. Видеть дедушку оказалось не так радостно, как прежде. Шэдоу не уверен в причинах, возможно, он ожидал Соника? Или Марию. Дедушка хороший, но когда приходит он, то приходят новые опыты. — Если хорошо себя чувствуешь, то поднимайся. Сегодня у меня ещё есть кое-что для тебя, — не дождавшись ответа, продолжил он, прежде чем направиться к выходу. Шэдоу так и не поднял глаз. Когда Джеральд уходит, ему требуется всего пару секунд, чтобы одеться и покинуть комнату. Шэдоу вновь дурно. Сковывающее, режущее напряжение нарастает с каждым их шагом. Шэдоу уже запомнил, куда ведут те пустые коридоры колонии и на том конце его всегда встречало одно — манекены, люди, фантомы — враги, с которым он должен был драться. Которым должен был вредить, чтобы победить. Чтобы дедушка им гордился. В этот раз там стоял монстр. Один из подопытных, над которыми работали учёные и которых создавал с ними дедушка. Шэдоу хорошо их знал — он запоминал каждого по виду, запаху и номеру. Даже по именам, что они давали друг другу сами, хотя для учёных были лишь пустоголовыми созданиями. Шэдоу знал, что от него требуется ещё, как вошёл. Но в этот раз всё было иначе — за стеклянными барьерами тренировочного центра стоял он. Соник, что помахал ему, как только они вошли. В груди болюче стянуло. Шэдоу не понимал, что Соник тут делал, как попал сюда и кто его впустил. Раньше, казалось, Соник вовсе не знал об этом месте, хотя всего за пару минут мог оббежать всю колонию. Но затем пришло озарение. Мысль — до глупости гениальная, что вот он — шанс впечатлить Соника, поймать его восхищённый взгляд на себе. После этого тот взглянет на него по-другому. Шэдоу знал это наверняка и не ошибался. Всё закончилось быстро: он никогда не дарил пощады, как его учил дедушка. Кулаки Шэдоу были способны пробить стены колонии, а его сила — изничтожить всё вокруг — выжечь до пустого, мокрого места. Неконтролируемый хаос, который не мог обуздать даже он. — Хорошо, — Джеральд пусто кивает — как фоновый наблюдающий за сценой театра. Ему без разницы, но Шэдоу хватает даже этого. — Ты хорошо поработал. У меня есть для тебя подарок. Так он и получил их — свои первые аэроботинки и кольца-ингибиторы, что удобно сели на запястья рук и ног. Шэдоу не мог подобрать слов — взгляд метался по новой одежде, которая сияла драгоценными пятном на фоне окровавленных стен и полов. Теперь он мог достичь скорости Соника, мог достичь его силы и быть таким же равным и совершенным для него. Теперь Соник должен быть также очарован им. Но так почему же лицо Соника выглядело так ужасно? Он исчез, как только их взгляды пересеклись. Радужная картинка разошлась швами и трещинами — в дребезги, когда взгляд Соника потемнел, а глаза опустились. Он не хотел смотреть на него? Он ненавидел? Боялся? Нет, Соник ведь не такой, как другие. Соник любит его. Соник не может… просто сбежать. — Соник! Джеральд не успел среагировать. Обувь активировалась, и Шэдоу исчез раньше, чем чужой голос достиг бы его. Но он не стал останавливать, проводив взглядом чёрную линию, что исчезла перед лицом. Шэдоу был в ужасе. Он не мог найти Соника нигде. Обувь не помогала. Как бы быстро он не двигался, Соник просто исчез — ушёл, покинув его. Разочаровавшись, испытывая отвращение. Зелёная кровь успела засохнуть на ладонях. Шэдоу правда сделал это. Он убил, не задумываясь ни на секунду. Но разве это не было успехом? То, к чему все стремились? Так почему же ему по-прежнему так дурно и мерзко. Душно. Шэдоу часто вдыхал и выдыхал — лишь бы не сорваться на плач. Соник точно разочаруется, если снова увидит его таким. Но уже было слишком поздно. Он упал на колени, обнимая себя. Пачкая чёрные иглы в неоно-зелёной крови. Которую не содрать и не вывести. Он покрыт ею уже давно. — Шэдоу? Шэдоу вздрогнул, стискивая клыки, чтобы не издать ни звука. И спрятался носом в обнятые колени, лишь бы Соник ни за что не увидел жалкого до отвращения лица. Но Соник прямо здесь. Он не ушёл. И поднимает его лицо за обе щеки. Шэдоу отдёрнулся, когда их взгляды встретились. Но Соник крепко держал, не давая ни убежать, ни скрыться. Сковывая беспомощностью. — Мне жаль. То должен был сказать Шэдоу, но вместо этого на него тяжело смотрел Соник. — Жаль? — Я не знал, что с тобой делают. Они замолчали. Шэдоу не понимал ничего — растерянность и тщетность, а Соник потерянно глядел в пол, не отвечая и не объясняя. Возможно, сейчас Шэдоу ничего не поймёт. Но это к лучшему, ему и не нужно знать весь тот ужас, что он проходил. Достаточно, что знал Соник. — Я обязательно спасу тебя, — обещал он, всё также крепко, но мягко держа щёки Шэдоу. — Обещаю. Шэдоу не спрашивал — сердце заходилось чаще, отвечая на все внутренние сомнения. И он кивнул — почти незаметно. На губах Соника расцвела улыбка и пальцы мягко обвели контур щёк. Они оба дрожали — не от страха. И Соник сдался первый, касаясь его губ своими. Невинно — потираясь носами и робко — губами, но Шэдоу запомнил каждую секунду, слизывая конфетный привкус и сжимая ладонями куртку. Как тянуло сердце и хлопало-взрывалось в груди до щекотки. Он не мог дышать — так много чувств, как вспышки звёзд. Нежно и сладко. Они отпрянули одновременно. Их щёки горели. — Это будет наш секрет, — произнёс Соник, прикрывая глаза — ему нужна передышка. Это было даже лучше, чем он ожидал.***
Они делают то ещё несколько раз — там, где никто не увидит. Шэдоу не знает названия этому, но ему нравится всё, что делает Соник — касания ладоней и губ после которых горит. Мария рассказывала — это поцелуи — то, что делают два человека, когда любят друг друга. Значит их чувства ответны. Шэдоу больше не мог без Соника — он правда был влюблён — до безумия, невозможности. И это могло быть взаимным — правда — невероятно. Третий месяц подходил к концу. И Шэдоу наконец-то закончил сакуру. Он хотел показать её Сонику, прежде чем дарить Марии. Чтобы тот оценил старания и сказал своё мнение, но пытаясь найти Соника по всей колонии, Шэдоу не обнаружил ничего. Учёные казались напряженными и грубыми больше обычного. Когда Шэдоу проходил мимо одной из лабораторий, его поймала Мария. — Вот ты где. Нас звал дедушка, — она кашлянула между словами, за руку уводя Шэдоу за собой. Её прекрасные волосы были растрёпаны. Кожа темнела и желтела сильнее обычного, а мешки под глазами уже было не скрыть. Шэдоу боялся, что Мария вот-вот упадёт, поэтому старался идти медленно. Дурное волнение теснилось внутри. — Я же говорил тебе не выходить из комнаты, — Джеральд пытался не поднимать голоса, но как другие учёные — выглядел нервно. Шэдоу чувствовал — сдавившее кольцом волнение и безысходность. Ему было страшно. — Где Соник? Но дедушка даже не взглянул на них. Его движения замерли только лишь не секунду. А затем внутрь ворвалась одна из учёных. — Они уже здесь. Лицо Джеральда потемнело. Шэдоу отчётливо запомнил крепкие объятия, в которые его заключил с Марией дедушка и слабую, извиняющуюся улыбку на губах. — Позаботьтесь друг о друге. Простите меня, если сможете. Он ушёл, так и не сказав больше ничего. Укрыв обоих в комнате без выхода. Шэдоу поджал ушки, опуская взгляд. Плакать совсем не хотелось — он всё понимал. Лишь отчётливые всхлипы Марии разрушали тишину. — Соника больше нет. Внутри Шэдоу болезненно стянули и разорвали.***
Джеральд так и не вернулся — но уже скоро послышались выстрелы. Шэдоу подозревал, что так и будет, он не был удивлён. Впервые прекрасно зная, что нужно делать. Даже если это не поможет. — Мария, спрячься здесь. — Но, Шэдоу! — она попыталась схватить его за руку, но кашель опустил её на пол, не давая даже стоять на ногах. Его бедная и прекрасная Мария. Она не заслужила такого — Шэдоу осторожно усадил её на собственную кровать, укрывая. Это всё, что он мог сделать. — Всё хорошо, я скоро вернусь. Он солгал. Шэдоу разломал дверь в щепки и вылетел быстрее пули. Но когда оказался в лаборатории было уже поздно — алые краски разводов скрасили стены, расцветая уродливыми картинами. Шэдоу никогда не видел столько крови. Человеческой. Они были все вооружены, но против Шэдоу не имели ни шанса. Он мог разорвать их касанием, поэтому он и был главной целью. Самой важной для уничтожения. Это правда было очень забавно. — Поймайте, если сможете, придурки. Шэдоу всегда задавался вопросом, мог ли он хоть что-то сделать тогда, но только хаос знает ответ. Он был убийцей, чьи руки давно вымыты в крови — тот, кто не достоин был жить, но единственный выживший в ту адскую ночь. Всё пылало и взрывалось вокруг в душный жар гари. Совсем не так красиво, как он представлял. И запах отвратительного горелого мяса. Он остался один на один с тем мужчиной. Перед глазами плыло — лица учёных, убитых им военных и дедушка рядом с Марией. В конце концов так он и должен был закончить свой путь. Но проснувшись, Шэдоу обнаружил лишь пепельный труп. Всё уже догорало и гнило в химическом газе. Но тело Шэдоу, облепленное подгоревшими подопытными, ещё дышало. В конце концов он всегда был монстром. Как все они. Объятый огнём и тишиной мёртвого, Шэдоу плакал. Последний выживший и так и не исполнивший ни одно из обещаний. Сакура с шипением умирала в огне, превратившись в бесформенную кашу. Соник так и не пришёл. Простите, Мария, дедушка. — Хаос контроль. Эксперимент «Шэдоу» провален.***
Шэдоу открывает глаза, глубоко вдыхая грудью. Ветер шевелит деревья и скользит сквозь листву причудливым звоном. Навевает воспоминания и исчезает, оставляя время подумать. Шэдоу моргает — красно-жёлтая картинка сменяется блаженным зелёным. — Почему-то я так и знал, что найду тебя в лесу. За прошедшие годы этот голос не изменился. Всё такой же по-детски нахальный, хотя множество дерзости сошло с годами. Время не щадит ничего, смывает, обнажая истину. Соник стал выше. Жизнь на Мобиусе, родной планете, пошла ему на пользу, сделав героем — совершенством, которого Шэдоу так не достиг. Тот уже давно простил дедушку, что отправил его сюда, ничего не сказав. Простил только его и Марию. — Мы враги, — голос немного охрип за прошедшие годы. В нём больше не отражалось ничего и он не срывался на слёзы. — Хватит искать меня, Соник. Раньше Шэдоу всегда мечтал увидеть лес. Стоять посреди полян с дедушкой и Марией, собирая цветы и вдыхая запах свободы. С ними и с Соником. Но теперь его сердце привыкло к этой картине и уже давно не отзывается. Опустошённое и сожжённое. Ты так и не пришёл, я ждал тебя. Ты обещал. — В конце концов обещания чаще всего невыполнимы. Шэдоу оборачивается — запах такой родной касается робко носа и удаляется, оставаясь лишь фигурой напротив. Луна красиво отражает по-прежнему большие и зелёные глаза. Дрожащие от скопившихся слёз. — Я люблю тебя, Шэдоу. Он усмехается, делая шаг навстречу. И расстояние становится ничтожно малым. Достаточно, чтобы коснуться губ.