Возмездие

2013 год.

      — Сладких снов, Игорь, сладких, Тош, — женщина поцеловала по очереди мальчиков и вышла из комнаты.

Как только она покинула детскую комнату, на телефон поступил звонок, на который Анна, мать двоих мальчишек, незамедлительно поспешила ответить.

— Добрый вечер, ваше такси прибыло по указанному адресу, — сообщил оператор. Девушка выдохнула и чуть не забыла ответить.

      — Д-да. Я уже спускаюсь, — всё, что смогла вымолвить Анна перед тем, как вызов был завершён. — Твою мать, — шёпотом и немного обречённо.

Соколовская вытерла слёзы, непроизвольно стекающие по щекам, и, положив папку в сумку, покинула квартиру. Возможно, навсегда.

Настоящее время.

      Детский дом. Ненавистные работники. Серые стены. Боль. Унижения. Пять пунктов — отпечаток во взрослой жизни. Это то, что пережил пятнадцатилетний парень и ещё тысячи таких же детей, как он. Многие воспитанники детских домов стараются забыть прошлое, которое наложило след, видимый невооруженным глазом. Ещё будучи ребенком тебе хочется закрыть глаза и проснуться в семье, где тебя любят, где ты нужен. Детям хочется заботы и ласки со стороны старших, хочется знать, что они кому-то дороги. Но судьба лишь смеётся над ними. После чего они вырастают, и подростками хотят уйти из жизни. Этого хочется в том числе и Антону, который лежит на кровати и раздумывает о своей участи.       Сейчас около часа ночи — время, когда все в детском доме должны крепко спать. Во сне детям снится та жизнь, которой у них уже не будет. Там, в Царстве Морфея, настолько хорошо, что не всем хочется возвращаться назад и видеть обшарпанные стены комнаты, в которой полно таких же детей как и ты. Не хочется видеть воспитателей, которые одним своим видом напоминают о неизвестном, но при этом таком желанном доме.       Шастун лежит и вспоминает родных. У брата чуть смуглая кожа, карие глаза, темные взъерошенные волосы и невинная детская улыбка. Улыбка. Настоящая, от которой становится тепло где-то в груди. У его мамы глаза изумрудного цвета, они олицетворяли уют и покой. Её улыбка, такая же как и у брата, очень добрая и искренняя. В отличии от улыбок работников детского дома номер 15 — то настоящие оскалы. Только вот есть один человек, которого Антон помнит смутно. Он может только представлять отца, ведь они с братом похожи как две капли воды. Парень многие годы считал отца предателем. Так как именно он привёл его сюда. Предложил просто тихо посидеть и поиграть, а сам ушёл. Это — последнее воспоминание Шастуна о родителе. Как жаль, что оно связано с предательством. «Весь в отца» — усмехнулся Антон, переворачиваясь на правый бок.       — Почему я… Почему всё так не справедливо… Я устал от этого… Папа, я знаю, что ты жив. Я не смогу тебя простить, но забыть же тоже не смогу… — парень не говорил, а шептал. Он не плакал — слёзы закончились. За десять лет в детском доме Антон стал твёрже и хладнокровнее. Но лишь по отношению к себе. Он с лёгкостью наносил себе порезы, потому что ему уже не хватает ежедневных оскорблений, не хватает крика воспитателей и упрёков учителей; ему приятно колотить стену в туалете, а потом ходить со сбитыми костяшками. Если из жизни парня пропадут вышеперечисленные вещи — начнëтся ломка, недостаток боли. И не важно какой: моральной или физической. Важен лишь сам факт. Боль должна присутствовать, это неизменный аспект его жизни. В конечном счёте это может привести к самоубийству. В один день просто не хватит сил остановиться. А потом что? Ад?              — Я никогда в своей жизни не делал чего-то хорошего — лишь плохое. Доставлял боль и страдания окружающим людям, например. Но ведь так легче… Легче, когда ты знаешь, что не единственный, кому больно. — Антон нервно выдохнул. — Возможно я и жесток, но так поступали и поступают со мной, — на грани. Глаза закрыты. Перед ними мелькают картинки. Смешались воспоминания из далёкого детства, чувство боли и страдания.

Игорь

      Дорогой клуб, эскортницы, стриптизёрши, алкоголь, наркотики — вот, что важно. Элита, — как считает отец, — вот то, что ему нужно. Игорь идёт в дорогой клуб, только бы не видеть Влада. Этого человека назвать отцом не поворачивается язык. Да, он содержит парня, это классно и круто. Но вот остальное он не продумал. «Добивайся всего сам!» — эти слова парень услышал от отца два дня назад. Сегодня ему исполнилось восемнадцать.       От этой цифры тянет блевать. В этом есть только один плюс, который заключается в том, что теперь он может найти брата. Соколовский не знает о нём практически ничего. Помнит только то, что ему пятнадцать, и у него материны глаза. Антон Владимирович Соколовский — младший брат Игоря. Всего пять лет он видел его вживую. Но столько положительных воспоминаний об этом счастье. Он был такой мелкий, неуклюжий и весёлый. Игорь садится на барный стул, выуживая из кармана смартфон. Пальцы сами ищут фотографию, ту самую, где они втроём. Игорь, Тоша и мама. Всем известно, что Соколовскую убили, киллер найден вместе с заказчиком. По словам отца — теперь они в безопасности. О брате Игоря Влад заикался редко, лишь будучи пьяным. И то не после первой бутылки.              Открыв фотографию, Игорь вспомнил тот день, когда отец уехал с Антоном, а вернулся уже один и в пьяном угаре. Тогда были крики, слёзы и чувство всепоглощающей боли.

Flashback

      — Сына, посиди дома, мы с Антоном скоро вернёмся, — фальшивая улыбка, на которую ведутся практически все дети. Игорь верит Владу, ведь от Тоши исходят лучи счастья, он так и манит улыбнуться в ответ. Только вот ни один из мальчиков не знает о том, что это будут последние минуты детства, проведённые вместе. Без слёз и боли, которые проявятся позже. Хочется лишь тишины, которая позволит представить Её рядом с собой. Можно представить её ласковые объятия, которые никогда не закончатся. Игорь не может поверить в то, что Её нет. Каждое утро мальчик просыпается от того, что его будит младший брат, который не может успокоиться ни днём, ни ночью. Ощущение, будто он плачет постоянно. Игорю становиться нерационально стыдно. Как будто это он убил собственную мать, а теперь страдает Тоша, самый близкий человечек, которым он стал дорожить в последнее время.       — Игорь… — произносит Тоша. — А давай мы с папой купим тебе что-нибудь? Помнишь тот белый блокнот, который ты хотел? Будет такой же, как у мамы… — на последних словах голос мальчика заметно притих. Он немного занервничал, заметил, что от былой улыбки брата не осталось и следа. Только вот Игорь пытался, правда пытался улыбнуться. Но всё без толку.       — Давай, — всё, что смог ответить мальчик, всё, на что хватило сил. Игорь сжимал в своих ручках маленькую коробочку так, что Тоша её не сразу и разглядел. Он взял руку брата в свою, немного нагибаясь, так, чтобы их лица оказались на одной высоте. — Тох, — два зелёных глаза устремились прямо в лицо Игоря. Они такие яркие. Хочется, чтобы искорки в них никогда не гасли. Хочется, чтобы изумруды в глазах Антона Соколовского светили ярко. Даже ярче той звёздочки, которая укажет путь на канале Дисней. — От мамы, — выдавил из себя Игорь. — Это должен был быть твой подарок от неё. Не знаю, правильно ли это, но я хочу подарить тебе его заранее. У меня такой же, кстати, — Игорь поднял руку, показывая красивый браслетик с машинкой. — Ну как? — поинтересовался брат.       — Классный, — с неподдельным восторгом. На это высказывание Игорь лишь сдержанно улыбнулся и обнял брата. Его светлые волосы такие же нежные, как и шелк.       — Антон, за нами такси приехало. Ты выходить собираешься? — отец. Грубый голос звучит где-то над головой Игоря. Он чувствует, как брат отпускает его, улыбаясь напоследок. И снова он улыбается, снова открыто. Наверное, зря. Влад лишь подталкивает Антона к выходу. Сын идёт беспрекословно, начиная разговор с отцом. Он рассказывает ему о новом подарке от брата. «Он лучший, пап!» — слышит Игорь перед тем, как входная дверь закрывается. Мальчик достаёт ключи из пальто матери, проворачивает замóк и уходит в комнату.       Соколовский лежит на кровати родителей, обнимая подушку, которая пропитана Её духами. Он до сих пор не может поверить в Её смерть. «Почему всё это происходит со мной?» — вопрос, который остаëтся без ответа. Игорь ещё не знает о том, что Влад с Тошей не в торговом центре. Он ещё не знает о том, что полчаса назад закончилось его счастливое и беззаботное детство.              Мальчик кусает губы до крови. Он еще не знает о том, что на протяжении трёх лет ему придётся ходить на сеансы к психотерапевту. Отец всё организует. Отец всё сделает. Сделает из человека свою копию. Только вот не сможет управлять желаниями, чувством любви и пониманием. Этого Влад изменить не сможет. Игорь уже в пятнадцать лет начнёт принимать активное участие в деятельности компании отца, окончит школу экстерном, сдаст ЕГЭ, будучи в девятом, поступит в ведущий ВУЗ страны. Этого он добьётся без помощи отца.       Когда Влад с Тошей ушли, Соколовский поставил себе эту цель. Просто потому, что захотел забыть всё. Он не хочет общаться с кем-либо кроме Тоши, брата, который оказывает моральную поддержку, ещё толком не осознавая этого. Игорь никогда не пользовался братом, и не собирается впредь, но без него выход останется один — самоубийство. Но ведь Тошка же останется с ним?       У каждого человека есть свои желания, некоторые из них мы даже не осознаём. Стать взрослее, закончить школу, поступить в МГУ — самые примитивные, но при этом популярные мечтания. Но если ты знаешь, что всё это и так будет в твоей жизни? Остаётся лишь одно искреннее желание, и отец в этом не помощник — ещё раз увидеть близкого тебе человека, пусть даже в последний раз. Хочется просто знать, что с ним всё хорошо.       Но вот почему смерть такая неожиданная штука?! Вроде, когда ты вот-вот готов выпрыгнуть из окна — у тебя не хватает смелости. Когда ты готов вскрыть себе вены — кто-то находится в квартире, либо нет под рукой ножа. Бывает, что ты уже готов пустить себе в лоб пулю — нет под рукой пистолета. Готов отравиться таблетками — их слишком мало. Готов броситься под колеса — водитель успевает затормозить. Почему так несправедливо? Почему, когда ты готов умереть всё идёт по пизде?       — Все умирают. Всем становится легче. А ты, Игорь? Чего ты добился в своей жизни, чтобы удостоиться смерти? — диалог с самим собой. Естественно, без ответа.       И снова слёзы. То, что с самого детства под запретом. А почему? Мальчики не плачут — им не идёт. К чему это клише?       — Мне тоже больно, слышите?! — крик, который дерёт горло до боли. — Я тоже, как и вы, не хочу жить. Так почему вы умираете? — шёпот, услышав который тебе хочется подойти ближе к человеку и успокоить того. Но некому. Ведь Её нет.       Любовь — то прекрасное чувство, когда тебе кажется, что всё хорошо. Любовь слепа, как говорят. А ведь это правда. Ради человека тебе хочется сделать всё. Даже уйти из жизни. Быть рядом в том мире, который никому неизвестен. Ведь тебе не хочется бросать человека. Так почему ты как будто в розовых очках, находясь рядом с ней? Это же ведь тот период жизни, который тебе нужно просто пережить. И не важно, как. Находясь дома в истерике или лёжа в больнице под успокоительными. Главное, чтобы этот период жизни остался позади. Но дальше будет тяжелее. С каждым годом для нас судьба готовит испытания всё сложнее и сложнее.       — Так почему мама умерла? Мне же только восемь, — снова в стену и снова больно. Сердце разрывается от всего того ужаса, что переполняет мальчика. Хочется думать, что Её никогда не было в твоей жизни. Даже начинаешь жалеть о том, что до сих пор не придумали специальную таблетку для стирания памяти. Так ведь легче жить, не чувствуя, и не вспоминая о боли. — Почему так сложно быть человеком? — снова пустота. По подбородку мальчика стекает кровь из маленьких ранок на губе. Во рту металлический привкус. Но он так сладок, что и хочется облизнуться, наплевав на то, что тебя посчитают сумасшедшим. — Почему? — вопрос остается без ответа в очередной раз.       Понимания нет у многих людей, у некоторых оно отсутствует с самого рождения. Так и хочется задуматься о душе человека, о его чувствах и переживаниях. Вот Владу не больно. Почему? Почему он не страдал? Её же больше нет. Мама не вернётся в этот мир, хотя ощущение, что Она и не уходила, всё равно присутствует. Будто мальчики сами всё выдумали, а наяву всё не так. Может, это всё сон, от которого не удаётся избавиться? А Она сидит рядом и ждёт, несмотря ни на что.Ждёт, когда ты откроешь глаза и улыбнёшься. Это же ведь всегда помогает. Она сама этому научила. Мама плохому не научит, ведь так? Она поймёт тебя и простит. Как это было с её любимой кружкой. Анна не расстроилась, лишь грустно улыбнулась и помогла убрать осколки. Это же приятно, когда тебе помогают. Ей хочется бесконечно улыбаться. Хочется смотреть на её светло-русые, практически белые, волосы и изумрудные глаза.       — Её никто не заменит, — со слезами. Почему он не успел перед ней за всё извиниться? — Я Ей столько неприятностей доставил, а Она всё равно любила меня… — снова шёпот. Наружу прорывается улыбка, которая сменяет на лице мальчика гримасу страдания. Улыбка сквозь слёзы выглядит страшно. Особенно когда ты ребёнок, который не должен плакать в таком нежном возрасте.       Игорь отодвигается от маминой подушки и смотрит на дрожащие руки. От слёз стало не хватать воздуха, сердцебиение участилось, мальчик почти задыхался. Соколовский посмотрел на себя в зеркало. Там не он. На кровати сидит никому не знакомый ребёнок, который нуждается в материнской ласке и заботе. Ему нужно Её тепло. Взлохмаченные волосы, дыхание через рот, нервная улыбка и красные глаза — в отражении Игорь не видит себя. Улыбка здесь всё-таки лишняя, но он ничего не может с этим поделать. Лишь усмехается и смотрит на подушку, пропитанную слезами. На ней видны небольшие пятна крови. Игорь шмыгает носом и переворачивает подушку обратной стороной, кладёт на место. Он заставляет себя подняться, поправить покрывало и покинуть комнату, в которую не хочет больше возвращаться. Потому что больше не к кому.       Ванная открыта. Соколовский включает холодную воду и подставляет под мощный поток голову. Спустя несколько минут в отражении можно заметить лишь красные глаза и бледное лицо, по которому стекают капли воды. Кровь остановилась ещё пять минут назад, как только на рану попала холодная вода. На кафеле брызги и мокрое полотенце. Мальчик, не желая тратить силы на уборку, оставляет всё в таком виде и уходит к себе в комнату.       Игорь ложится на кровать, раскидывая руки в разные стороны, и закрывает глаза. Спать не хочется. Воспоминания относят его в тот самый вечер.       Мама их целует и уходит из комнаты. Ей кто-то звонит. Мальчик слышит, как Анна с кем-то общается. Соколовский смотрит на младшего брата — тот спит. Игорь встаёт с кровати, выглядывает в коридор. Он видит маму, которая убирает папку с какими-то бумагами в сумочку. «Опять по работе» — вздыхает. Когда женщина поворачивается к прихожей, мальчик замечает на её лице слёзы. Игорь видит, как Соколовская их вытерает. Но почему? Почему она плачет? Она поправляет перед зеркалом белое платье и тихо выдыхает. Соколовская открывает входную дверь, за которой стоит незнакомый мужчина. Дверь захлопывается. «Это не папа» — в пустоту.       — Игорь, что произошло? — грубый голос, не Тошин. Мальчик открывает глаза и видит отца. Своим взглядом он почти что прожигает дыру в сыне. Ребёнок усмехается. — Что смешного я сказал? — снова та интонация, к которой невозможно привыкнуть никогда. Раздражение отца всегда появлялось в самый неожиданный момент. — Откуда у тебя ключи?       — Взял из маминого пальто, — тихо, практически бесшумно. Мальчик не был уверен, что действительно произнёс эту фразу.       — Я слышу от тебя это в последний раз, — отец говорит с отвращением к сыну. — Не трогай её вещи, — пауза, — она умерла, — безэмоционально. Влад говорит так, будто бы она ничего для него не значила. Но почему только от одного вида этого бесчувственного человека мальчику становится больно? Ощущение, что это он её убил. Но он не может, ведь так? С мамой тогда стоял другой мужчина — подтверждает алиби Влада Игорь.       Не заметив рядом с папой ещё одного человека, Соколовский задал самый, наверное, волнующий его вопрос в данный момент.       — А где Тоша? — громко, но голос дрожал.       — В детском доме, —Влад выждал паузу для того, чтобы мальчик успел переварить информацию. — Я не собираюсь отчитываться перед какой-то малолеткой. Мне вас обоих содержать не хочется. Вместе же будете сидеть у меня на шее.       — Но это… — мальчик не успел договорить, и дверь закрылась. Игорь видел в окно, как отец опять уехал в офис, оставив его одного. Ему снова нужно переварить информацию. Почему так не справедливо? Почему?

Flashback

      Каждое воспоминание заставляет сердце биться чаще — в них хорошо. Ты убегаешь от трудностей в мир, где тебе однажды было хорошо. Там ты дарил улыбку окружающим и видел её от близких. Но ты как обычно всё просрал. То, что ты вспоминаешь — это было настолько давно, как будто даже никогда. Ты не смог предотвратить смерть и разлуку, хотя являешься сыном бизнесмена. Да, когда ты владеешь половиной акций самой крупной компании страны — это хорошо. Только вот для её генерального директора ты никто. Твои возможности и привилегии не сравнимы с его.       Он угробил детство Игоря. От осознания того, что до совершеннолетия тебя контролировали, следили за каждым шагом — становится тошно. Не хочется понимать, что ты марионетка в чужих руках, особенно, если это руки твоего отца. Он испортил воспоминания и убил детство. Он сделал жизнь невыносимой, хотя у тебя всё было. Кроме родного человека.       Соколовский выключает телефон, не в силах смотреть на фотографии. Они не приносят былого счастья. Лишь разочарование. На длительный просмотр не хватает сил. Игорь поднимает взгляд на барную стойку, всматриваясь в бокалы, находящиеся на ней. Коньяк, вино, различные коктейли. Первое точно старше самого парня. Усмешка. Он не умеет держать себя в руках — снова приступ агрессии. Чем больше воспоминаний, тем сильнее хочется навредить отцу. И не важно, как. Важно лишь то, чтобы он тоже страдал много лет подряд. Игорь не может перестать изводить себя изнутри. Он каждый день смотрит фотографии, при этом бездействуя. А всё потому, что он слабак, потому что не может совершить серьёзный поступок       Хочется расслабиться. Напиться до беспамятства, как Влад в тот день, когда исчезла Анна. Игорь заказывает две бутылки красного вина и, сразу оплатив, облокачивается на стойку. Через несколько минут перед ним оказался его заказ вместе с бокалом. Находясь в прострации, Соколовский открыл бутылку, и наплевав на бокал, припал губами к горлышку. Алкоголь приятно обжигает горло, ударяет в голову. Он помогает отпустить страхи и ненадолго забыть о проблемах. Парень ставит бутылку обратно. Как же противно от самого себя. Он рассматривает пьяные тела, которые заполнили дорогой клуб. На соседний стул подсаживается девушка лет восемнадцати на вид. Чёрное платье плавно обтягивает фигуру. Тёмные волосы немного выше плеч, что подчёркивает красоту девушки.       — Катя, — девушка протягивает руку, второй касается плеча Соколовского, заглядывая в мутные глаза. Девушка наигранно игриво улыбается Игорю, обходит его со спины и обнимает руками за шею.       Катя скользит языком вдоль мочки, немного её покусывая. Соколовский пьяно улыбается девушке, с которой едва успел познакомиться.       Ему хочется забыться. Заняться сексом с незнакомой девушкой, только бы не думать о происходящем, не видеть тех фотографий, которые завалялись в недрах телефона. Так хочется представить, что их никогда не было. Не хочется видеть то, что приносит страдания. Хочется забыть и не вспоминать. Только от этого становится хуже. Игорь в руках судьбы просто марионетка, с которой она может сделать всё, что угодно. Но за восемнадцать лет она так и не смогла наиграться вдоволь — ей так приятно видеть мучения и самокопания этого парня. Судьба питается его чувствами, но ей всегда мало, она хочет ещё. Она видит, что парень слаб — не в силах исполнить одно из главных своих желаний, покинуть жизнь. Она этим пользуется, это ей на руку. Судьба видит страдания и усмехается. Ей приятно видеть человеческую боль.       — Мне номер, как всегда, — сказал Игорь бармену, и тут же перед ним оказался ключ от комнаты. — Спасибо, — Соколовский не забыл поблагодарить парня. — Деньги уже на счету. — Он невероятно увлечён девушкой, которая достала из своей сумки пару цветных таблеток. Катя закинула их в рот, после чего примкнула губами к губам Соколовского.       Игорь, не сопротивляясь, ответил на её выпад. Вкус чужих губ растёкся по всему телу волной радости и страсти.       Серебристый блистер с цветными таблетками, наверняка наркотиками, помог почувствовать себя свободнее. Почему-то именно они дарят то фальшивое чувство веселья и радости, которое помогает забыться. С ними жизнь становится проще и лучше. ЛСД растекается по телу приятной волной. Игорь наконец забывает о проблемах. Он чувствует, как девушка кусает за нижнюю губу, тем самым заставляя проглотить наркотик. Но парень даже не противится — он поддаётся. Терзания сменяются тонкой плёнкой веселья и беззаботности. В голове белый шум, а перед глазами цветные круги — мозаика, как ознаменование радости и легкомыслия. Так лучше — можно вздохнуть полной грудью, не боясь, что осудят.       Парень приобнял девушку за талию и направился вместе с ней в сторону VIP, рассматривая девушек, которые уже вовсю танцевали стриптиз. Как жалко, что они на роботе — их нельзя затащить в постель. Выглядят, как настоящие модели. Идеальная фигура — песочные часы. Длинные волосы, локоны которых лежат на острых ключицах и плечах. На девушках откровенные чёрные костюмы, которые ровными полосками прикрывают соски и остальные интимные части тела. И всё — в остальном тело открыто. На парня накатывает приятная волна возбуждения. Биты как будто бы стали громче. Игорь со своей спутницей завернули за угол.       Войдя в комнату и пропустив туда Катю, он включил свет и повернул ключ в замкé. На кровати уже лежали наручники, хвост-пробка, зажимы для сосков, маска, плётка, смазка и упаковка презервативов.       Приглушённый свет и отсутствие окон — то, что нужно парню в данный момент. Он спокойно выдыхает, и пытается понять себя, еще раз проходится взлядом по игрушкам, которые лежат на кровати. Для него сделают всё, лишь бы угодить. Влад с детства научил тому, что настоящей любви не бывает. Есть лишь мираж, притворство и на этом всё. Всем от тебя что-то нужно. И в итоге оказывается, что ты просто слабак, для которого не существует чувств. Ведь не могут же двое людей просто любить друг друга, честно, искренне и долго.       — Ты как хочешь? — шёпотом на ухо спросил Соколовский. На самом деле можно было и не спрашивать — Игорь и так знал, чем они займутся, нужно лишь согласие Кати.       Девушка усмехнулась и подошла к широкой кровати, сразу же принимая откровенную позу.       — Давай, пять минут и я буду готова, а ты пока в душ сходи — не ответит на вопрос, Катя глазами указала Игорю на ванную комнату. Когда парень скрылся за дверью и включил воду, эскортница скинула с себя одежду, оставив только ничего не скрывающий бюстгальтер. Она взяла пробку и, обильно полив смазкой, начала вставлять её в себя. После чего, девушка надела на лицо маску и встала на колени.       Соколовский закрылся в ванной, после чего облокотился на поверхность двери. В голове пустота. Только желание забыться и заняться умопомрачительным сексом с Катей. Забыть о том, что было в прошлом, не думать о будущем — быть только здесь и сейчас.       Игорь сразу же включил горячую воду, которая приятно обжигала тело, и чувствовалось каждой клеткой. От него все постоянно что-то требуют. Вот сегодня, например, парень провёл половину дня, сидя на совете директоров и выслушивая предложения по инвестициям. Возмущения, несогласия и крики — этого на сегодня хватит.       Соколовский выключил воду, наскоро вытерся полотенцем и вышел к девушке.       Катя недолго ждала пока Игорь выйдет к ней из ванной. Перед ним предстала потрясающая картина: прекрасная брюнетка в маске, на коленях и со вставленным хвостом-пробкой. Прямо как в эротических фантазиях. Он подошел и нагнулся к девушке, заглядывая в её глаза. В них невозможно было ничего прочесть, как будто бы эскортницы на профессиональном уровне могли ничего не ощущать.       Парень обошёл Катю и расстегнул мещающий бюстгальтер. Девушка хотела привстать, но Игорь остановил её, придерживая за плечи. Затем он немного грубовато сжал её грудь и пальцами правой руки начал стимулировать соски. Второй рукой Соколовский дотянулся до зажимов, которые закрепил там же — он ни в коем случае не мог забыть о контроле. Желание контролировать всё, что только можно, даже ничего не подозревающую Катю, становилось непозволительно сильным. Но это лишь сильнее возбуждало — Игорь уже начинал чувствовать дискомфорт от набухающего члена. Он сильнее сжал грудь девушки, когда та простонала в себя.       После этого Катя перехватила руки Соколовского и, разворачиваясь на ногах, сняла зажимы. Скинув совсем ненужное в данный момент полотенце, она взяла член парня в руку и начала надрачивать. Игорь откинул голову назад и грубо рыкнул от того, что девушка сжала член слишком сильно: от этого стало так приятно. Катя взяла привставший пенис в рот. Сначала только головку, потом прошлась языком по уретре. Когда Игорь взял партнёршу за волосы, она взяла член в рот наполовину, после чего услышала несдержанный стон Соколовского. Он ещё сильнее сжал её волосы в своих руках, толкнулся последний раз и кончил. Игорь отстранился, поднял девушку с пола и направился к кровати.       Он убрал лишние предметы на пол, оставив только упаковку с презервативами, взял чёрные кожаные наручники, которые застегнул на тонких запястьях партнёрши, их же, в свою очередь, верёвкой привязал к изголовью кровати. Катя раздвинула ноги так, чтобы хвост лежал точно посередине. Игорь поднял с пола плётку, провёл ею по молочной коже ног девушки. Катя непроизвольно дёрнулась, когда Соколовский провел плёткой по промежности. Когда он понял, что партнёрша максимально расслаблена, нанёс хлесткий удар по ягодицам. Появились красные полосы. Так продолжилось несколько раз, до того момента, пока девушка не начала сдавленно стонать. Соколовский развязал верёвку у изголовья и откинул её в сторону за ненадобностью. Катя поднялась на колени, так, чтобы было удобно достать пробку.       Игорь аккуратно вынул хвост из девушки и провёл руками по горячим следам на ягодицах, спускаясь пальцами вниз, к анусу. Войдя только одним пальцем, он тут же его вынул.       Соколовский надел презерватив на член, после выдавил из тюбика смазку, размазывая по всей длине. Не разтянув вагинальное кольцо, Игорь вошёл в девушку на половину. Послышался стон. Такой сладкий.       Тело парня покрылось мурашками. Немного подождав пока Катя привыкнет к болевым ощущениям, начал постепенно двигаться. Девушка сжималась изнутри и наслаждалась грубыми толчками Игоря. Соколовский ускорил темп, держа девушку за руки, скованные наручниками, которые при каждом толчке звонко гремели. Парень кончил в презерватив и сразу же вышел из партнёрши.       Оба загнанно дышали, восстанавливая дыхание. Игорь кинул использованный предмет в мусорное ведро и лёг на кровать, а после снял с девушки наручники.       Прийдя в себя, Катя отправилась в ванную, а Игорь, продолжая лежать на кровати, рассматривал потолок. После того, как послышался хлопок двери, парень осознал, что остался один, и от этого стало противно. Он снова сам. Поток мыслей в голове был настолько силён, что упадническое настроение взяло верх над разумом.       Игорь наскоро вытерся от оставшейся на члене естественной смазки, надел боксеры и джинсы. Курить хотелось невыносимо. Он быстро обулся, чтобы поскорее оказаться на на улице и вдохнуть свежего воздуха. Лишь бы не дать волю эмоциям. Не дать им взять верх над разумом. Он вышел из клуба, отошёл подальше от входа и поджёг сигарету. Снова фальшивое чувство облегчения. Мысли о прошлом всё равно продолжают заполнять голову. Тошка, мама, смерть, кровь, истерика. Эти слова заставляют руки вновь дрожать. Два единственных человека, ради которых он жил, которые подарили ему счастливые восемь лет, вселили в него веру в настоящую любовь. Они были смыслом его жизни, именно жизни, а не существования.       Смерть — быстрая, страшная, пугающая, отталкивающая. Нужно продолжать? Все эти слова описывают её. Она забирет всех нас, как бы мы того не хотели. Как бы нам не было больно это осознавать, но реальность такова — мы все когда-то лишимся единственного близкого человека, которым дорожим больше всего. Даже тогда, когда его уже нет. Если углубиться в веру или же философию, то можно сказать, что они видят нас. Наблюдают за нами и понимают наши поступки. Если смотреть со стороны философии, то смерть это что-то само собой разумеющееся. Только вот почему, это само собой разумеющееся приносит боль? Если жизнь человека конечна, то значит, что наше время строго ограничено. А что стоит за этими ограничениями? Почему кто-то умирает, даже не дожив до старости? Ведь, как говорил Хайдеггер: «Это произойдет, когда я стану очень старым. Но сейчас я молод, поэтому беспокоиться не о чем». Но многие умирают, так и не дожив до старости. Длительность нашей жизни предусмотрена до рождения. Каждый в мире выполняет определённую «роль». Мы марионетки в руках Дьявола.       Игорь выбросил скуренную до фильтра сигарету, направился обратно в клуб, где есть люди, которые помогут отвлечься от реальности. Он проходит мимо танцующих людей, спускается к VIP номерам, где его должна ждать Катя. Парень только взялся за ручку двери, как почувствовал, что в глазах потемнело. Он начал быстро моргать, чтобы прийти в себя и снять наваждение.       Каждый день он изводит себя мыслями о поиске брата. К кому можно обратиться? Кому дать взятку? Скажите Игорю номер детского дома — он приедет и заберёт мальчишку! В сознании всплывает семейная общая фотография. Ощущение, как будто бы в него выстрелили, будто бы фотография стала в десять раз тяжелее. Соколовский открыл глаза, зашёл в номер.       — Я думала, что ты уже не вернёшься, — Катя. Игорь на несколько секунд впал в ступор, как будто его окатили ведром ледяной воды, или же он впервые услышал человеческую речь. Девушка смотрела на Сокловского с лёгким недоумением и со слабой усмешкой. Он забыл о том, что кто-то может искренне улыбаться и шутить. Игорь забыл как дышать, и он не понимает, почему Катя сейчас смеётся и щёлкает пальцами перед его лицом. — Оживай давай, мне здесь твой труп не нужен.       — Кать, я живой, всё нормально, — он слышал свой голос будто со стороны. Как будто кто-то говорил таким же голосом, как у него. Либо он просто смотрит фильм о своей жизни, моменты которой он не помнит.       — Славно, — снова холодная и отстраненная. Катя скользнула оценивающим взглядом по торсу парня, после чего посмотрела в глаза напротив. Значит, она просто хорошая актриса и эти эмоции поддельные. — Оденься, Соколовский, — по спине пробежали мурашки. Ощущение, что этот голос он когда-то слышал, просто не помнит. Только вот где? В голове начали всплывать все моменты, когда он общался с девушками в центральном банке. Только вот все обращались к нему уважительно. Он тихо выдохнул, поднял брошенную на пол рубашку, накинул на плечи, в то время как Катя уже сидела собранная на постели, выжидающе глядя на Игоря. — Мы знакомы, но для тебя представлюсь ещё раз в более неформальной обстановке. Игнатьева Екатерина Аркадьевна.