***
— Что это было? — спрашивает Стенли, внимательно смотря на Ксено, слизнув кровь с губы. — Лови. — говорит ему учёный, кидая платок. Шнайдер его легко ловит, прикладывая к носу. — Не хватало ещё чтобы ты запачкал тут всё. — он отворачивается от снайпера, понимая что сейчас будет не самый приятный разговор. Уже второй по счёту. — Ну так? — проходит к дивану, садясь на него. Закинул ногу на ногу, положив правую руку на спинку. — Что произошло? Как ты умудрился вывести её из себя, учитывая что вы не пробыли в компании друг-друга и дня. — Стен, кто такой друг? Шнайдер удивился подобному вопросу. От Ксено разговора по душам он уж точно не ожидал, учитывая что после четырёх тысяч лет в камне его друг потерял к ним страсть. — Кто такой друг? — удивлённо переспрашивает Шнайдер, но быстро приходит в себя. — Это одна душа, живущая в двух телах. — легко отвечает Стенли, отодвигая платок от носа, дабы проверить, течёт ли ещё кровь. Текла. — А более углублённо? — раздражённым и требовательным тоном спрашивает Ксено, буравя взглядом каплю крови, что упала на костюм друга. — Дружба это готовность прийти на помощь в любой момент. Причём тогда, когда не просишь. Друг понимает что нужна помощь, и сам приходит, когда необходим. — достаёт сигареты и зажигалку. — Это высшая форма доверия. Ты готов буквально пожертвовать самим собой ради человека. — убирает платок от носа и подцепляет зубами сигаретную гильзу, вытаскивая из упаковки. — Настоящий друг не побоится перечить. — подпаливает конец. — Почему? — цепляется за последнюю фразу, понимая что Арья говорила почти тоже самое. — Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор друзьям. — затягивается, блаженно выдыхая едкий дым, разъедающий лёгкие. — Если видишь что близкий человек совершает ошибку, то нельзя медлить. — холодный взгляд Стенли упирается в поблёскивающую радужку Ксено. — Нужно останавливать всеми силами. — нахмурился, догадываясь на почве чего произошла ссора этих двоих, и решает уточнить. — Ближе к сути. Что случилось? — Я попросил Арью описать внешность их главного. — неопределённо качнул кистью. — Она отказалась, аргументировав это тем, что сдавать соулмейта Гена не собирается. — Стенли понимающе кивает. Сам поступил бы также. — Скажет что угодно, но не это. Предложила три варианта, и последним был взять заложника, и расспрашивать его. — Разумно. — кивает Шнайдер, пока что не видя проблемы. — Я сказал что зачем нам это, если есть она. Стенли прокручивает в голове всё сказанное другом, и понимает. Ксено часто бывает весьма не тактичен и жёсток в словах. Он не то чтобы мастак в чувствах и отношениях, а потому может сказать много чего лишнего. — Как именно ты это сказал? — сощурил глаза. — «Третье, считай, я и использую». — отвечает ему Уингфилд, начиная понимать что могло так возмутить девушку. — Дай-ка я уточню, — до ужаса холодным тоном произносит Стенли. — Ты реально намекнул ей на то, что она тут в качестве заложника? — Похоже на то. — кивает ему Ксено, нахмурившись. — Я и не думал что это так звучит со стороны. — Не был бы ты моим другом — прострелил голову, а так, — затянулся, блеснув аквамариновыми глазками. — Могу только по морде ударить. — Давай без рукоприкладства. Не гориллы ведь. — зевнул Ксено, отворачиваясь от Стенли. — Вообщем, после этого мы поссорились на почве того, что значит дружба. — Я конечно понимал, что с твоим эмоциональным диапазоном как у зубочистки ты и не мог сказать другого, но я всё равно не ожидал. — глухо отзывается Шнайдер. — Ты обязан будешь извиниться. — С чего бы? — Потому что ты виноват, по какой ещё причине можно извиняться? — выгибает бровь Стен, затянувшись. — Если тебе не всё равно на неё — извинишься. — хмурится. — Не знаю что изменилось в твоей голове за эти четыре тысячи лет, но я более чем уверен что ты всё ещё считаешь её одной из своих друзей. — указал сигаретой на Уингфилда, прекрасно понимая, что тот хоть и не смотрит на него, но периферией видит его жесты. — Нужно уметь признавать свои ошибки. — Я попробую. — поджимает губы Ксено. — Попробуй. — жёстко припечатывает Стенли и встаёт. Тушит сигарету, кидая её в импровизированную пепельницу. Подходит к полкам, берёт зеркало в одну руку, и вставляет себе нос. Больно, но ничего, потерпит. Сломанный нос — одна из меньших болей, что он когда либо испытывал. — А у меня ещё есть дела. — кладёт зеркало на место и выходит. Когда Ксено остаётся в помещение один, то долго смотрит в одну точку. У Уингфилда всегда был только один друг — Стенли Шнайдер. Его он изучил вдоль и поперёк. Знал что и когда нужно говорить, чего не стоит, и как можно обидеть словами. Арья Стоун — лишняя переменная в его жизни. Он никогда не нуждался ещё в ком то. Стенли ему хватало. Стенли был опорой. Стенли внушал собой доверие, которое никто другой так не внушал. Ксено знал, что если он чего то хотел, то мог спокойно делать. Шнайдер был согласен со многим, и редко перечил. У Уингфилда вообще складывалось такое ощущение, что куда бы он не пошёл, друг за ним. Ради него Стенли всегда готов был пренебрегать своими принципами. Будто и не было их у него. Но они были, и ещё какие, и конечно же некоторые Стенли Шнайдер не мог отбросить. Ксено же эгоист. Его бы воля — послал всех нахуй, но Стенли не даёт. «Хочешь быть великим учёным? В общение хоть немного вкладывайся, чурбан ты бесчувственный» — говорил Шнайдер в возрасте девятнадцати лет, и Ксено иногда старался. По итогу в его окружение были все нужные ему люди. Перспективные, полезные, те, из кого можно вытрясти выгоду в общении. Арья Стоун — лишняя переменная. Она перспективная, полезная, умная, начитанная, но из неё нельзя было вытрясти выгоды. Девушкой вообще сложно было манипулировать, и страшно начинать. Почувствует подвох — тут же высосет из тебя все жизненные соки. Потом ещё к психологу ходить, и не факт что не попадёшь в итоге ей в кабинет. Арья Стоун — проблема. Прыщик, что вылез прямо на кончике носа в самый ненужный момент, а выдавить его почти невозможно. Надоедливый, бросается в глаза, и его все видят. Арья Стоун — друг. Ещё одна проблема. Ему всегда хватало Стенли. Никто ему больше и не нужен был. Ксено и Стенли — аксиома. Никакого «Ксено, Стенли, и Арья». У любого спроси есть ли друзья у Уингфилда, все как один ответят, что его характер может терпеть только Стенли. Только он всегда был рядом. Только ему не нужно было что-то объяснять. Так объясните же Ксено, почему он чувствует вину перед Арьей? Почему хочет сорваться с места и бежать к ней? «Нужно извиниться, извиниться, извиниться!..» — кричало сознание, и как бы физик не пытался, убрать навязчивую мысль не может. Ксено не тот кто извиняется, а Арья не та, перед кем извиниться нельзя. И Ксено сдаётся.***
Арья сидит одна около часа. Она нашла на полках бурбон, сбегала в столовую за закусками, отрыла в ящиках сигареты, и кайфовала. Брюнетка на пьяную голову чаще всего была очень весёлой и развязной. Сейчас не исключение. Она читала отчёты, пародируя голос Ксено; посылала нахуй птиц, что садились у окон; разговаривала с потолком на тему бытия; танцевала в обнимку с подушкой; поиграла в шахматы (откуда они тут) против самой себя, пародируя каких-то медийных личностей. Арье всегда было весело наедине с собой. Скукой девушка не страдала. Сейчас она рассекала комнату в каких-то замысловатых танцах с бутылкой бурбона в руках. На устах песня Dirty Mind, в движениях полный разврат, а с губ стекают капли алкоголя. На припеве она огибала своё тело руками, плавно рисуя линии, и показывая все красоты. Слышит как открывается дверь, а потому поворачивается. Смешок срывается с её губ, и она ставит бутылку на полку. Быстро оказывается около Стенли, чмокая его в щёчку. Заливисто смеётся шокированному выражению лица Шнайдера, и утягивает в комнату. Хватает за руку, начиная петь припев Often. — Арья… — начинает Стенли, но она приставляет к его губам указательный палец. — Тссс, — улыбается, плавно ведёт пальцем по его телу, продолжая напевать себе под нос. Тянется за поцелуем, но получает отказ. Хмурится, отстраняется, и смотрит прямо в глаза. — Почему? — Ты не можешь опять меня поцеловать, а потом жалеть. — устало произносит Стенли. — Я знаю. — кивает Арья, и в голове что-то звенит. Ой, кажись, это интуиция, которая подтверждает слова мужчины. — Но я хочу. — Я не могу. — качает головой Стенли. — Это неправильно. — как ребёнку объясняет он ей. Хотя почему как? Каждый пьяный человек своего рода ребёнок. — Это правильно. — легко отвергает его слова Стоун. — Просто не сейчас. — притягивает его к себе, и утягивает танцевать. — Хоть это то ты сейчас можешь со мной сделать? — лукаво улыбается. — Женщина, — тяжело вздыхает Стенли, пытаясь сопротивляться. — Я не танцую. Арья не слушает, смеётся, и походкой от бедра отходит от него, напевая Toxic. Берёт бутылку, поворачивается к нему, и пританцовывая подходит к мужчине. Пьёт прямо из горла, и Стенли даже удивиться этому не успевает, как его утягивают танцевать. Шнайдер тяжело вздыхает, но решает всё-таки поддаться ей. Один минус: на трезвую голову это не так весело как на пьяную. Из плюсов же: Арья рядом, ощущение лёгкости, улыбка на его губах, и отсутствие проблем. Стоун танцует красиво, хоть и видно что шатается по пьяни. Она плавно ведёт руками с плеч, по груди, талии, бёдрам… Притягивает его, и начинает как ребёнок носиться по комнате. Оказавшись у дивана, она падает на него, утягивая за собой Стенли. Если Арья приземлилась весьма удачно — её тело полностью упало на диван, то Шнайдеру не так сильно повезло. Когда брюнетка потянула его на себя, он постарался ухватиться за стол, дабы не упасть, но рука соскользнула. Стенли не слишком расстроился, быстро находя опору в виде пола. Арья заливисто смеётся, указывая на комичность позы военного. Тот хмурится, и утягивает свободной рукой девушку за собой на пол. Та скатывается прямо под пространство что было между полом и телом мужчины, и ойкает, подтирая голову. — Стенли, вообще то больно! — возмущается она. — Я знаю. Чувствую. Арья заливисто смеётся, понимая что тоже чувствует. Осознание прошибает голову моментально, будто раньше она этого не понимала. Будто раньше не обрадовалась тому, что наконец нашла его. — Чёрт возьми, — она мягко улыбается, смотря ему прямо в глаза. — Я тоже чувствую! Стенли прекрасно понимает что она имеет ввиду, а потому наклоняется, и оставляет невесомый поцелуй на лбу. Арья всё ещё улыбается подобно дурочке, пока её глаза начинают заволакивать слёзы. Она нервно утирает с щёк влагу, пытаясь не смотреть в этот момент на Шнайдера, который уже просто сидел на полу, задумчиво смотря прямо на покрасневшее лицо. Опускает взгляд ниже, на ключицу, живот. — Арья, извини меня. — поднимает глаза. — Я конечно понимаю что никак не мог узнать что эта была ты, но это не отменит того факта, что из-за меня ты перенесла такие потрясения. — Стоун прячет взгляд, медленно принимая сидячее положение. Стенли смотрит на неё неотрывно. — Хотел бы я сказать это тебе в трезвом состояние, но… — Я уже отрезвела. — серьёзно заявляет девушка, поджимая губы. — Хорошо, раз уже отрезвела. — усмехается Шнайдер. Не верит. — Ты хочешь со мной об этом поговорить? — Говорить не хочу. — качает головой Стоун. — Хочу выслушать, а дальше подумать. — Хорошо, — легко соглашается Стенли. Он, в принципе, чего-то подобного и ожидал. — Знал бы что это ты — ни за что не стрелял бы. — правой ладонью еле заметно скользит по её бедру. — Мне стоило последить за вашей группой дольше для того, чтобы понять что среди них была ты. — кончиками пальцев касается руки брюнетки. Она вздрагивает, и хочет отпрянуть, но Стенли не даёт. Он обхватывает её запястье, большим пальцем нежно оглаживая кожу. — Я не хотел, чтобы наша встреча прошла так. — Арья усмехается, смаргивая слёзы. — А как ты хотел? — Ну, — ухмыляется Стенли. — Я бы прилетел к тебе в Японию ещё до окаменения, и встретились бы. У Ксено как раз на носу была конференция там, а меня он всегда с собой зовёт. — Арья фыркнула, отвернувшись. — То есть по своей воле ты бы не прилетел? Только потому что конференция, да? — она поворачивается, показывает язык, и отворачивается. — Ты идиот. — Да, я идиот. — соглашается Стенли. — Я идиот. Идиот, который любит тебя. У Арьи будто сердце остановилось. Она медленно поворачивается к нему, распахнув глаза. Смотрит, анализирует, вникает. Не может поверить. Нет, в то, что Арья ему нравилась, она поверить могла. В конце концов, она и сама испытывала к нему глубокие чувства, которые даже любовью было бы мелочно назвать. Но вот Стенли… Как давно он её любит? Почему? С каких пор вообще они говорят об этом? Вроде бы про извинения должны были разговаривать! Ну вот что за смена темы? Арье она не понравилась. — Чего, блять? — не может не уточнить Арья. Надеется что показалось, дабы её сердце так не выпрыгивало из груди. Вот чего чего, а пульса как у колибри ей не нужно! Ей и своих 120 в минуту хватает, куда там тысячу? — Я тебе говорю… — медленно, досконально всё разжёвывая, говорит Стен. — Я твой идиот, я люблю тебя. Арья не знает куда спрятаться от внимательных и цепких аквамариновых глаз, а потому просто убирает лицо за ладошки. Стенли мягко усмехается, садясь совсем впритык. Он перекидывает её ноги через свои, и оказывается впритык. Внимательно и даже нагло заглядывает прямо в глаза, а оттуда глубоко в душу. Стоун не знает что делать. Она мечтала о любви. Сколько себя помнит, в голове лишь соулмейты. Она всё делала ради родственной души. «Я хочу знать много языков, чтобы можно было с ним разговаривать!» — ярко улыбаясь, сообщает девочка. «Я чувствую его боль, и постараюсь развеселить, даже если ему это не нужно…» — грустно произносит Стоун, азбукой Морзе сообщая о том, что он не один. Даже если он не понимает её. «Я хочу уметь драться! Как зачем? Чтобы защищать и себя, и соулмейта!» — говорит она матери, избивая грушу в комнате. «Почему я так одержима своим проектом? Потому что я одержима всем, что связано с родственными душами. Этому нет логического объяснения, я просто хочу знать» — отвечала Стоун своему научному руководителю. И вот её родственная душа так близко. Он буквально только что сказал что любит тебя, Арья, чего ты медлишь?! Скажи что-нибудь в ответ! Да не просто что-нибудь, а точно также признайся в любви! — И я бы даже поцеловал тебя, — Стоун удивлённо захлопала ресницами, не в силах оторваться от лица мужчины. — Но могу только смотреть тебе в глаза, и говорить о том, как я тебя люблю, потому что ты всё ещё на меня обижаешься. — брюнетка поджимает губы. Стенли говорит мягко, не давя. От его слов так и веет: «я приму любой ответ на свои чувства». Арья душит зародившиеся слёзы, смотря на Стенли с немым страхом. Страхом того, что если она сейчас признается в ответ, её отвергнут. Выкинут как ненужный мусор потом. Как Ксено, что просто взял и вычеркнул её из друзей. Неужели Стенли другой? Не будет бросать, когда привяжется? Будет поддерживать, находится рядом, понимать, не сдерживать? Стенли внушал это всем своим существованием, а Арья привыкла верить ощущениям, пусть и не всегда проверять их достоверность. — Я… — Арья слегка заикается. Говорит сбивчиво, торопливо. — Я не з-знаю как… Я… В смысле, ты меня правда любишь? Если правда, то я… Я очень рада. Очень. — она смотрит на Стенли глазами полными надеждой. Плавно ведёт кончиками пальцев с его предплечий и выше, останавливая руки на шее. — Я… Аэаэ, — она глухо стонет от своей беспомощности в данной ситуации. Появляется желание как обычно спрятаться за ладони, но они на шее Стенли, а тот уже обхватил их. Капкан. — Я тоже… Как бы это сказать?.. — Я тебя не тороплю. — слабо произносит Стенли, убирая одну ладонь с её руки. — Тебе не обязательно отвечать мне прямо сейчас. — он заправляет прядь за ухо, нежно оглаживая за ним. — В конце концов, я знаю что ты чувствуешь Арья тоже знала что чувствует. Проблема в том, что она не знает как сказать об этом. Нет, сказать: «я тебя тоже люблю, Стенли» не сложно, но дело в другом. Всё будто должно было быть по другому. «Да похуй как должно было быть!» — плюёт на всё Стоун, и тянется к Стенли. Притягивает Шнайдера за шею к себе, и заглядывает прямо в глаза. Быстро облизала пересохшие губы, и попыталась успокоить сбившееся дыхание. Стенли, казалось бы, даже не дышал. Он лишь внимательно следил за тем, как Арья себя поведёт, чтобы вовремя остановиться. Чтобы не совершить ошибку из-за своих поспешных действий. Чтобы она не отпрянула, не испугалась. А Арья настроена решительно. Она не отступит сейчас просто потому что струсила. Вот разве можно ждать чего-то всю жизнь, а потом вот так вот отступить? Нет, Стоун всегда считала себя достаточно смелой для того, чтобы так поступать. — Я на тебя больше не обижаюсь, так что ты можешь меня поцеловать. — говорит она ему, опаляя сбивчивым дыханием чужие губы. И Стенли поддаётся к ней. Он подцепляет верхнюю губу, вовлекая в нежный, неторопливый поцелуй. Оглаживает её щёку, плавно переходя к подбородку, и скользит по шее. Арья вздрагивает, поддаётся ближе в желание поторопить поцелуй, перевести его во что-то более интимное. В то, что заставит её содрогаться под ним, постанывать от удовольствия, и не спать. Шнайдер лишь криво ухмыляется через поцелуй, понимая чего хочет брюнетка, но полностью отвергая попытки. Не подумайте, Стенли безумно хотел взять Арью прямо здесь. Приподнять её таз, подхватить на руки, и унести к кровати. Уже там он бы повалил её на относительно мягкий матрас, целовал шею, грудь, неторопливо двигаясь к ногам. Укусил бы внутреннюю часть бедра, после чего бы в извиняющемся жесте поцеловал, и двинулся выше… Стенли очень хотел Арью, и она это сейчас почувствовала. Целовать напряжённого человека — очень сложно. Было видно что тот сильно сдерживается в нежелании спугнуть девушку во второй раз. Стоун это одновременно и нравилось, и нет. Хотелось большего, но она понимала опасения парня, да и самой хотелось оттянуть момент. Именно поэтому она сейчас мягко оторвалась от него, осматривая лицо нежным взглядом. Провела по щеке пальцем, по итогу укладывая всю ладонь на лицо. Улыбнулась, чмокнула в нос, и опять заглянула в глаза. — Я тебя тоже люблю, Стенли. — глаза мужчины широко раскрылись, с лёгким неверием смотря на девушку перед ним. — Всегда любила. Ты мне ещё с первого раунда понравился. — чмокнула в щёку. — Я всё больше хотела играть с тобой, ждала. — Стенли обвил свою руку вокруг талии девушки, нежно оглаживая пальцем ткань футболки. Арья же ощущала эти касается так, будто он проводил пальцами под одеждой. Он буквально обжигал холодом своей кожи, заставляя тело покрываться мурашками. — Я тебя простила ещё тогда, когда узнала что это сделал ты. Не могу я на тебя обижаться… — тихо хихикнула. Шнайдер почувствовал эти смешки на своей коже, из-за чего смешно поморщился. — Я же так давно мечтала встретиться с тобой. Смысл тратить время на обиды? Я же могу потратить его на тебя. — целует в лоб и заглядывает в глаза. В них мелькают смешинки. — Что я такого говорю? — улыбается, неловко отодвигаясь. — Ничего из того, что я бы не хотел сказать тебе. — хриплым голосом произносит Стенли. — Я рад, что всё так складывается. — И я. Арья ещё раз чмокнула Стенли, после чего подтолкнула его, намереваясь встать. Мужчина поднялся, протягивая руку девушке. Она ярко улыбнулась, хватаясь за неё. Шнайдер не смог не усмехнуться тогда, когда Арья начала заваливаться вбок. Стоун зашипела подобно змее, но как только военный подхватил её на руки, все возмущения канули в бездне. Она покраснела, пряча взгляд в груди, и вдыхая запах мужского тела. Шнайдер донёс её до кровати, осторожно укладывая. Укрыл, и собирался уйти, но Стоун ухватила его за палец. Стенли непонимающе посмотрел на неё, но уловив сердитые нотки во взгляде, тяжело вздохнул. — Давай тогда хотя бы переоденемся? — выгибает свою изящную бровь, с намёком оглядывая себя в грязной одежде. — Тебе бы тоже стоило. — усмехнулся, кивнув на не первой свежести футболку. — Это ты так намекаешь на то, что я слишком грязная, чтобы спать с тобой? — с вызовом в голосе спрашивает девушка, поддавшись вперёд. — Не подхожу идеально чистому тебе? — Арья, так спать нельзя. У Стоун не остаётся выбора, а потому она встаёт, подходя к шкафу. Открывает его, критично осматривая полки. Позади стоит Стенли, с усмешкой наблюдая за думами родственной души. — Мои полки слева. — наконец решает подсказать он. Арья кивает, быстро выуживая футболку. Осматривает её, удовлетворённо хмыкает, сгребая в охапку вещь, и идёт к кровати. Там она отворачивается от Стенли, что тоже взял вещи, и ушёл в другую часть комнаты. Арья быстро переодевается, попутно приглаживая бардак на голове. Повертев в руках вещи, она решает что париться не хочет, а потому кидает их на стул. Прыгает на кровать, раскинув руки в стороны, и облегчённо вздыхая. Проходит минут пять, за которые брюнетка уже тысячу раз успела обдумать, куда пропал её… «А кто мой?» — ошеломлённо думает она, принимая сидячее положение. — «Аэа… Парень? Соулмейт? Будущий муж?» — натягивает одеяло, нервно сжимая в пальцах одеяло. — «Ой, конечно же последнее!» — откидывается обратно на кровать, выпуская из цепкой хватки одеяло. — «Не отвертится теперь от меня этот гадёныш! Во мне, конечно, алкоголь говорит…» — нежно улыбается, чуть приспуская одеяло, так как становилось жарко. — «Но говорит он чистейшую правду!» — Алкоголь — это яд. — вслух произносит она, переворачиваясь на другой бок, и встречаясь взглядом со Стенли. Тот был одет в широкую майку и шорты. С губ была смыта помада, волосы взъерошены, а лицо в каплях воды. У Арьи резко перевернулось всё внутри, когда она понимает, насколько же по домашнему тот сейчас выглядит. Никакого тебе боевого раскраса, перчаток, уложенных волос, скрытого за одеждой тела… — Если это яд, зачем ты его пьёшь? — спрашивает мужчина, медленно подходя к кровати. Арья не может оторвать взгляда от шеи и кадыка на нём, что хотела бы зацеловать; ярко выпирающих ключиц, манящих девушку; широких плеч, за которыми она могла бы спрятаться от всего мира; рельефных мышц на руках… — Потому что есть вещи внутри меня, — тихо отвечает она ему. — Которые мне хотелось бы убить. — Например? — ложится рядом, натягивая край одеяла на бёдра девушки, дабы та не светила чем попало. От того как Стенли это сделал, Арья покраснела. Это было нежно, с заботой. — Обиду на Ксено. На этом их диалог заканчивается. Арья чуть отодвигается от мужчины, решая что в первую же ночь спать так — верх неприличия, но уже через минут десять прижимается к нему. — Извини за нос. — Не первый раз ломаю. — Это, между прочим, не очень хорошо… — Мне плечо простреливали. — А, ну да, это же аргумент…