Служебное помещение

Лиза, конечно, понимала, что жизнь может быть непредсказуемой, но то, что она уже третий день сидит в баре недалеко от универской общаги — действительно нонсенс. Хотя ей бы пора привыкнуть — у неё всё не как у нормальных людей идёт, а прямиком по пизде. Она ведь пыталась игнорировать. Пыталась не слушать крики бухого отца, который ломился ей в дверь по ночам, зажимая уши и тихо рыдая в подушку. Но это, блять, так не работает. Кто рассказал её папаше, где она живет, Лиза прекрасно понимала, мать уже неделю не отвечала на звонки и сообщения, предпочитая закрыть глаза. На дочь, на проблемы, на разваливающийся к херам брак, который держался-то только на трусости обоих. Лиза ко всей хуйне привыкла правда. Просто в горле горький комок. Просто тремор не проходит уже полчаса, и руки слегка потряхивает при малейшом телодвижении. Просто крики отца напоминают крики одного подонка, которого хочется вырвать, забыть, из-за которого она до сих пор на себя смотрит с отвращением. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Лиза рвано вздохнула и откинулась на спинку стула, в нелепой попытке успокоиться. — Кис, я ни на что не намекаю, но тебя трясет, как ебнутую с того момента, как ты сюда вошла. Андрющенко вздрогнула, резко поднимая голову. Прямо перед ней возвышался парень, нет, девушка, просто с довольно грубыми чертами лица. Осветленные короткие волосы были затянуты в хвост на затылке, крепкие руки с разбитыми о что-то (или кого-то) костяшками протирали бокал, а темно-карие глаза хоть и смотрели с усмешкой, но интерес явно проявляли. — Мы вроде не знакомы, нахуя фривольности? — огрызнулась быстрее, чем подумала. Да, блять, молодец Лиза, продолжай в том же духе. Тебе же совсем не нужно просидеть тут до завтрашнего утра, пусть выкидывают на улицу прямо сейчас. — Эй, кисуль, я ж с хорошим настроем. — бармен усмехнулась, наклоняясь поближе. — Я тут обычно в ночные смены ебашу, так что-то тебя не помню. Конечно не помнит, с первым вечерним притоком клиентов Андрющенко уходила в туалет и запиралась в одной из кабинок. Прекрасно понимала, что с ней может произойти в баре самого бедного района в городе. Хотя даже там она видела в край объебанных девчонок с пакетиками белого порошка. И там, сидя на грязном полу и сжимая в руках край майки, Лиза думала о том, какого это. Нет, не торчать. Умирать. Передоз — это же не так сложно, особенно учитывая, что в ее организме даже водки ни разу не было. Договориться с ярко накрашенными девицами. Взять три-четыре пакета. Спокойно пройтись до ближайшего парка, вдыхая ночной воздух. И там, сидя на скамейке, все сделать. Тихо и спокойно. Жалеть о ней некому, разве что Вилке и Ангелине, но кто она для них в сухом остатке? Одногруппница фрик, с которой можно поболтать между пар. Уже через неделю о ней даже и не вспомнят. И, блять, Лизу такой исход устраивал, честно. Он был лучше, чем дальше слушать крики пьяного в стельку отца. Лучше, чем панички, которые она ловит с регулярностью. Лучше, чем вновь услышать ебаное «Лизонька». Заметив в глазах клиентки слезы, бармен нахмурилась и, подвинув ногой стул, села напротив, сложив руки на барной стойке. — Блять, кисуль, я же вижу, что у тебя какая-то хуйня. Расскажи. Помощь и дельный совет не обещаю, но как минимум соглашусь, что твой бывший или из-за кого там слезы — еблан. Сука, всё. Это было последний каплей. Срываясь на всхлипы и глотая слезы, она рассказывает всё. Про отца и ебаный алкоголь. Про мать, трусливую суку, которая даже маленькую дочь не хотела защищать от скандалов и криков. Про одноклассников, для которых всегда была пустым местом, и отсутствие друзей. Да, про бывшего еблана тоже. В сущности, начиналось-то всё, как игра. А пришло к манипуляциям, унижениям. К чужим рукам под одеждой, когда этого хотелось меньше всего. К словам, которые хлестали хуже кнута. К таблеткам и психушке, из которой она ушла-то чудом. К тому, что сейчас она разбитое уебище, которое и любить-то невозможно. К парку и пакетам с порошком в руке. Бармен не перебивала, слушая молча и внимательно, смотря в одну точку. Только лицо ее мрачнело с каждой фразой. Когда Лиза наконец закончила, а точнее просто окончательно зашлась в рыданиях, она дотянулась до чужой руки и крепко ее сжала. — Вот ты вроде все про себя рассказала, а как тебя зовут я, блять, не знаю. — прокуренный и низкий голос звучал на удивление нежно и успокаивающе. — Я, конечно, тоже проебалась, но исправляюсь. Кира. Почувствовав на сжатых пальцах осторожное поглаживание, Андрющенко глубоко вдохнула. Истерика постепенно отступала. — Лиза. И… Извини за это все. Не стоило мне… — Стоило. Знаешь, кисунь, я ебланом этого парня все же не назову. — Кира откинулась назад (чужую руку, правда, не выпуская) и горько усмехнулась. — Я назову его конченым уродом, и если он ещё раз о себе напомнит — хорошенько ему въебу. Запомнила? Заметив чужой непонимающий взгляд, Медведева отпустила Лизины пальцы, напоследок ещё раз погладив, и осторожно положила руку на чужую щеку. — Мы с тобой знакомы пол часа от силы, но я уже понимаю, какая ты прелесть. Кис, я тебя настойчиво прошу не пропадать и оставить хотя бы свой номер телефона. Андрющенко расплылась в робкой улыбке. Блять, вот что такого в этой девчонке, что заставляет Киру улыбнуться вслед за ней? Видимо, окончательно поехала крышей. — Я тут ещё как минимум до ночи, не переживай. — А, да, пьяный батя, все дела… — Кира задумалась, запуская пальцы в волосы. — Ладно, идём. Выйдя из-за стойки, она прошла до небольшой двери в конце зала и, порывшись по карманам, достала ключ. Лиза, все меньше и меньше соображающая, что происходит, послушно подошла к Медведевой, наблюдая, как та воюет с дверью. — Вот сколько раз я ей, блять, говорила, «Лера, поменяй замок», не, ебитесь, как хотите… Всё, наконец-то! Комната представляла собой небольшое помещение с потрёпанным диваном, шкафом и столом, заваленным всякими мелочами. — Собственно, это служебная комната, можешь тут посидеть. Наверно, получше будет. — Кира неловко усмехнулась, слегка подталкивая внутрь Лизу. — Розетки тут есть, зарядки, вобщем-то, тоже, но их придётся поискать, уж извини. Моя смена заканчивается в полночь, и там уже разберемся, куда тебе деться. Но если что, зови. А, ещё… — Кир. — тихий, но решительный голос прервал её. — Спасибо. Серьезно, спасибо. Только вот… Зачем? Зачем тебе возиться со мной? Бесплатный сыр только в мышеловке, и от этого принципа Андрющенко отступать не собирается. Даже если сердце приятно сжимается от этой внезапной теплоты и заботы. Нельзя так просто доверять. Медведева вздохнула, облокотившись спиной о стену. — Да видишь ли… Я немногим от этого мудака, который тебе жизнь испортил, отличаюсь. Я ж, блять, такой же была. Знаешь, как меня бывшая бросила? Ночью с вещами сбежала. — горький смешок. — Вот такая я охуенная, да. Так что это не только потому что ты девчонка пиздатая, хотя и это тоже, а просто потому что сама себе хочу доказать, что я не совсем уебище. Что чё-то ещё могу хорошее делать, понимаешь? Бля, во понесло… День откровений какой-то. Наблюдая за переводящей дух Кирой, Лиза думала. Думала, что вот эта девушка только что почти прямым текстом сказала, что она не ангел, она абьюзер. Почти тот, от которого Андрющенко еле сбежала. Но она ебаная дура и поверит, даже если познакомились они только сегодня. На остальное похуй. — Кир. — голос все такой же уверенный, но уже мягкий, успокаивающий. — Все проебываются. Просто по-своему. Может, мы сейчас обе совершаем ошибки и возвращаемся к прошлому, но лично я этого не чувствую. Так что… Жду конца твоей смены. Яркую улыбку Медведевой она запомнит точно надолго.

***

Открыв глаза, Лиза тут же поморщилась от громкой музыки, бившей по ушам. Долго же она спала. Поворочавшись на диване, она все же включила телефон и посмотрела на время. Почти 12 ночи. Ответив на все пришедшие сообщения (целых два, вау, сегодня она пользуется популярностью среди арендодателя и ее куратора), она наконец встала, потягиваясь. Дверь тихо приоткрылась, впуская крики, запах алкоголя и дыма. Кира быстро зашла внутрь, закрывая за собой и оглядывая Лизу. — Кис, новости прекрасные. Я знаю двух девчонок из универской общаги, у них одна кровать в комнате, оказывается, свободна, можешь переконтоваться у них. Насчёт твоего отца… — Кира сложила руки на груди, вздохнув. — Я бы предложила хорошо ему въебать, но, боюсь, тебя этот вариант не устроит. Да и меня, быть честной, тоже. — Подожди… — пропустив последние слова мимо ушей, Лиза ухватилась за фразу об общаге. — Но свободная кровать, насколько знаю, только в комнате у Гели и Вилки… — Ты их знаешь? — взгляд Медведевой прояснился. — Охуеть, вот чего они так обрадовались! Они ж мне про тебя ещё недели две назад рассказали, мол есть прикольная деваха в группе, но все время одна, вот и не лезут к тебе слишком сильно. А ты говорила друзей нет! Андрющенко молчала, переваривая информацию. Она-то наоборот думала, что общаются с ней одногруппницы из жалости, а тут такое… — Да я… Я и не знала, что они так во мне заинтересованы. — Вот тебя не поймёшь, кисуль, сама от всех закрылась и страдаешь. Нахуй это, и жизнь станет легче! Глядя в светящиеся от радости глаза Киры, Лиза улыбнулась. Улыбнулась ярко, от всей души, как не делала уже года три. Да, жизнь у нее все ещё хуйня. Да, все проблемы никуда не делись. Но теперь у неё есть Кира с её тёплыми руками и, она уверена, таким же покалеченным прошлым, которое они тем не менее победят. Вместе.