Дитя света

Я шел во тьме, не видя света. Я слышал голоса страдающих и умирающих. Мои лёгкие пылали при каждом вздохе. Жар причинял боль всему телу. Каждый шаг давался с трудом. Я не знал куда иду. Не знал зачем иду. Однако я шел, несмотря ни на что. В моей голове было пусто. Вся память улетучилась. Лишь желание жить выдавало во мне живого. -Ты видел лишь каплю жестокости.-голоса не было, но слова заполнили пустоту в моем разуме.-Но даже этого хватило чтобы тебя сломить.-в этих словах не было осуждения или презрения и уж тем более в них не было жалости. Этот кто-то или что-то не имело эмоций. Ему было все равно. Он примет любой исход, будь то выживание или смерть. Эти слова, звучавшие в голове, причинили новую боль. Однако желания ответить не возникло. Он не знал что сказать и не видел смысла что-либо говорить. Его даже удивило то, что слова смогли причинить ему такую боль. Причина этого ускользала от него. Все это казалось знакомым: вопящие голоса мужчин и женщин, что сгорают в огне, отвратительный дым от пылающих развалин, что душит и травит его в своих объятьях, непоколебимое желание выжить, что толкает его дальше на поиски спасения. Все эти картины проносятся у него перед глазами. Но внутри него все ещё пусто. Ему все равно на этих людей, на этот огонь, на эту смерть вокруг него. -Почему выжил именно ты, а не они? Почему из всех них выжил лишь ты?-в голосе отсутствовала враждебность. Также отсутствовал и интерес. -Я выжил?-его голос был хриплым, горло неимоверно болело от напряжения голосовых связок. В нем была лишь тень от тени интереса. -Нет.-голоса вокруг так и не появилось, но говоривший был в голове.-Ты мертв, но скоро ты выживешь. -Это...кха-кха... Это бессмысленно.-кашель слегка прочистил его горло. Глаза, что ничего не видели, закрылись, затем открылись и увидели маленькую детскую ладонь, в центре которой был сгусток черной жижи, вышедший из горла мальчика. Он вновь видел, но все было размыто и дальше двух метров реальности вокруг себя он не осознавал. -Смысл есть. Хоть твое сердце и бьётся, ты умер. Вскоре ты станешь кем-то другим. Ты станешь собой.-в сознании появился образ покрытого зазубринами и кровью меча. Разум начал анализировать полученную информацию, но так и не мог понять смысл не произнесенных слов. Вскоре в голове вновь сформировались слова. -Зачем ты идёшь? -Чтобы... Выжить. Чтобы укрыться от дыма и жара. -Почему ты не идёшь помогать умирающим?- говоривший не пытался уговорить начать помогать страдающим. Он просто спрашивал. Интересовался без живого интереса. -Не могу.-голова начала болеть от мыслей образов: чернеющая от пожара плоть, срывающиеся в хрип крики агонии и испаряющаяся кровь. Такие картины сменяются собой, показывая разных людей, дома, деревни, города и страны. Все объединяется голодным пламенем, что пожирает людские жизни в прошлом, настоящем и будущем. -Можешь, но не хочешь. Обернись. Там человек.-действительно, за спиной слышался голос, что просил о помощи. В душе что-то загорелось. Что-то воспротивилось инстинкту самосохранения. Что-то просило его обернутся и спасти страдающего. Тело уже начало движение, как голос оборвался звуком падения сгорающего дерева. -Поздно. Что-то внутри него надломилось. Он продолжил идти в размытом мире, изредка кашляя и отхаркивая черные сгустки. -Почему ты продолжаешь идти? -Потому что хочу жить.-это было странно, что говоривший человек не понимает таких простых вещей, даже очищенное сознание ребенка понимает ненормальность подобного. Человек? Действительно ли говоривший является человеком? -Но ведь ты уже мертв. -Я могу выжить. -Это так важно? -Да.-с последним словом силы покинули меня. Я упал лицом в сажу и что-то придавило меня сверху. -Хорошо. Да будет так.-и говоривший покинул меня. Я вновь оказался во тьме. Даже боль покинула меня. Мысли текли столь медленно. Казалось, словно я целую вечность провел во мраке. Но покоя не было. Это было даже хуже боли. Тут было холодно и страшно. Неужели это и есть смерть? Но вот послышались чьи-то шаги. Столь звучные и столь отчётливые. Давление ушло, чувства вернулись, а глаза вновь увидели свет. Свет догорающего пожара, что убил меня. Меня перевернули на спину. Зрение все ещё было мутным, а потому черная размывающаяся фигура была мной принята за странный кусок здания, воткнутый в землю. Но он двигается? На лице ощущалось давно забытое чувство. Влага. Капли воды. Но я не плакал. Слезы текли с этой фигуры. Сосредоточившись, я увидел лицо плачущего человека. Однако на лице была радость. Он что-то говорит. К своему удивлению, я понимаю его слова. Я слышу благодарность. И вот стена в сознании разрушается, а лавина воспоминаний все захлёстывает. Я вижу свою жизнь: время проведенное в больнице, жизнь прожитая в отцовском доме и имя - Широ. Я - Эмия Широ. Словно иллюзия, все вокруг исчезает в тумане. Мое тело вернулось к нормальному подростковому состоянию. Я больше не ребенок и более не беспомощен. Лёжа на спине, слышу мелодию реки. Столь спокойная и однообразная, умиротворяющая и убаюкивающая. Так и хочется остаться и слушать течение воды целую вечность. Но нельзя. Нужно идти. Встав, осматриваю округу. Лес. Зелёный лес, дышащий жизнью и свежестью. Это место мне неизвестно. Ориентироваться в лесу я не умею. Лучше всего идти вдоль реки. Так шансы потеряться значительно снижаются. По пути пытаюсь вспомнить как тут очутился. Я помню разговор с сэйбер. Помню свои тренировки. Помню как вышел подышать и все обдумать. А дальше... Пустота. От мыслей меня отвлекают странные напевы, доносящиеся из леса. Сквозь огромное море листвы выходит дым. Усилив свое тело праной, пускаюсь в бег. По всей видимости я нашел какое-то поселение. Не заботясь об оставленных следах, сломанных ветках рощ и порванной шипастыми кустами одежде, я быстро приближался. Об этом можно было судить благодаря слышимым вдали песням и незнакомым музыкальным инструментам. Узнать удалось лишь барабан. Выйдя на поляну, мне открылся вид на деревню. Довольно большая, окружённая со всех сторон высоким деревянным забором с кольями покрытыми высохшей кровью. Пройдя через открытые ворота, мною была замечена одна странность: улицы были пусты, в окнах хлипких домов не было видно никого, но голоса продолжали петь, как и дым не переставал идти в небеса. Выйдя в центр деревни, я увидел множество людей, что были одеты в разные лохмотья из шкур различных мелких животных, что были сшиты вместе. Они все сидели на вытоптанной земле и смотрели в центр, где старец и молодая девушка танцевали вокруг костра и пели, а вокруг них десяток людей играли в свои музыкальные инструменты. Язык был мне неизвестен, но эмоциональное сопровождение было понятным. Их песня была полна ненависти. На меня никто не обращал внимания, сосредоточившись на костре. В центре горящей древесины была вырезанная из цельного дерева фигура человека. У фигуры не было ни пола, ни лица. По всей поверхности дерева были вырезаны странные письмена. Зрелище было столь завораживающим, что я лишь молча стоял, наблюдая в сторонке за происходящим. В один момент старик достал из-под своих одеяний странное оружие из черного металла с несколькими изогнутыми клинками на одной рукояти. История этого ритуального кинжала тут же открылась мне. Я видел множество жертв, что были обезображены им. Столько мужчин, женщин и детей были отданы в жертву человеческим порокам, став их сосредоточениями. Последней жертвой этого клинка был ребенок. Жизнерадостный, добрый мальчик, что любил этот мир и живших в нем людей. Совершенное действие заполнило мою душу ужасом. Ещё больший ужас пришел от осознания того, что этот ребенок, наполненный страданиями и злом мира, все ещё жив. Все ещё страдает. Даже родная мать не стала спасать своего ребенка, бросив его в бездну страданий. Я побежал в ту сторону, где сейчас находилось бедное дитя, проклятое своими соседями, родными и близкими. Знание нужной тропы пришло с историей клинка. Его тюрьмой служила вершина проклятой горы, которую даже солнце не освещало из-за вечных туч над ней. Чем дальше я шел, тем больше замечал отличий от прошлой части леса: деревьев на пути становилось все меньше, трава становилась менее густой и зелёной, свежий воздух начал сменяться запахом гнили и трупных разложений, все больше змей встречалось у меня на пути. Взобравшись на вершину горы, что представляла собой почти сплошной голый камень, покрытый в некоторых местах нездоровым мхом. Стоя на коленях, закованный в ржавые, шипастые цепи, что приносили ему вред, он смотрел на меня. Худой, грязный, болезненный и покалеченный: на разных частях тела имелись гноящиеся раны и различные затянувшиеся шрамы, один глаз был выколот, а у второго отсутствовало веко, обнажая красный от раздражения глаз, рот был открыт, а потому отсутствие языка было заметно. Единственно, что выдавало в нем присутствие жизни - его взгляд, полный боли, обиды и необъятной ненависти. Он - несчастное дитя, которому просто не повезло. Он - всеми ненавидимое и самое порочное чудовище созданное человечеством. Все его тело было покрыто татуировками, что представляли из себя все проклятия мира. -Я спасу тебя.-произнес я, уже приближаясь к нему. В моей руке появился клинок. Размахнувшись, я ударил по цепи, но на ней не осталось и царапины. Единственный глаз ребенка расширился от боли и наградил меня ненавистным взглядом.-Черт, прости. Я сейчас...-воссоздав в руке мощный молот, я размахнулся и, набрав инерцию, ударил по валуну, к которому крепились цепи. Однако камень лишь едва задрожал.-Почему не выходит?-я был в смятении, ибо не мог бросить дитя, как и не мог его освободить. -Его нельзя освободить. Он давно мертв, но его душе суждено вечно существовать в мучениях.-вновь в голове появились чьи-то слова, что говорили моим голосом, но я чётко осознавал их чуждость.- Его нельзя освободить. Можно только заменить. -Что ты хочешь этим сказать?-гнев переполнял меня и выходил в виде раздражения. Гнев на людей, что проводили подобные ритуалы, гнев на свою беспомощность и гнев на этот несправедливый мир. -Зло должно иметь сосуд. Избавить же сосуд от зла можно только перенеся то в новый сосуд. Стань сосудом, если и в правду желаешь его спасти. Прими зло, если не боишься потонуть во мраке ненависти. Стань его воплощением. Сомнений во мне не было. Так же как и не стояло выбора. Я должен спасти этого ребенка, как когда-то Кирицугу спас меня. -Я приму его судьбу. Освободи его.-стальным голосом произнес я, понимая что он на это способен. -Да будет так.- татуировки на теле ребенка перешли в движение. Покидая плоть мальчика, они покрыли собой цепи, что вырвались из валуна. Из рта несчастного начала вырываться черная жидкость, что начала покрывать собой все: всю гору, часть леса и даже небеса стали чернеть от выпущенного зла. Цепи выпустили из своей хватки кисти ребенка и набросились на меня. Руки пронзила боль от шипов и проклятий, что, подобно яду, распространились по моей крови. Жижа стала скапливаться вокруг меня, грозясь поглотить всего меня без остатка. -Слит я из тысяч клинков.- магическая ария - мой последний шанс спасти себя и ребенка. Шанс обмануть смерть и тьму. -Тело мое из стали, а кровь из огня.- из-под моих ног вырвалось пламя, что начало сжигать часть скверны, что сжимает меня в кольцо. -Не перечесть всех мечей, что я создавал.- огни стали принимать форму мечей, что подобно нерушимым стенам стали меня ограждать от участи хуже смерти. -Чужд поражениям так же, как чужд и победам.- реальность вокруг начала размываться, открывая новую картину. Однако и скверна росла и множилась, покрыв собою всё вокруг. Казалось, словно весь мир потонул в черной жидкости, что ещё не затронула последнюю гору. Но лишь пока.-Я появления ждал через боль, воплощая оружия.- картины страданий миллионов людей прошлого, настоящего и будущего атаковали его разум. Однако это даже не замедлило юного героя. -Не о чем мне сожалеть - это единственный путь. Вечно меня окружал Клинков бесконечный край!-вспышка света озарила умирающий мир иллюзий, втянув в себя всю скверну мира. Все зло мира исчезло в ослепительной вспышке рождения нового мира. **** -Эмия! Эмия!-Арчер пытался пробудить свою молодую версию, что резко потеряло сознание. Он уже хотел понести его к Сейбер, но неожиданно Широ начал подавать признаки пробуждения. -Арчер...-голос был тих, а его обладатель слаб. Однако лицо парня озарила столь знакомая Арчеру улыбка.-Я справился... Я смог спасти его. -Его?-осторожно спросил лучник. -Да. Я спас его. Но моя работа ещё не завершена. Нужно ещё столько всего сделать. Стольких спасти.-он посмотрел на небо, что озарялось бесчисленным количеством звёзд. -Тебе ещё предстоит стать сильнее для этого.-успокоившись, Арчер поднялся на ноги, помогая при этом встать и Широ. -Ты прав. Я пока что слаб. Но это мы скоро исправим.-что-то в словах Широ не давало Арчеру покоя, но он не мог понять что именно. -Ах... Стольких нужно спасти.-улыбка не сходила с его уст. На первый взгляд прекрасная, но при детальном наблюдении она могла ввергнуть в панику. Арчер начал действовать слишком медленно. Он не успел. Из тени Широ вырвались черные теневые ленты, что пронзили грудь Арчера. Он тут же создал парные клинки и рассек их, намереваясь следующими ударами вырубить парня. Однако в руках твари, что выдавала себя за школьника появились почти такие же клинки. Каншоу и Бьякуя встретили свои покрытые и пропитанные скверной версии, что слёгкостью сломили свои классические версии. Со всех сторон Арчера пронзили оскверненные фантазмы и тени. Изо рта повалила кровь. В глазах читался шок. В разуме было лишь отчаяние.  "Прости, отец, я не справился. Я не смог спасти нашу надежду. Все пропало..."-с последней мыслью ослабленный боем с ассасином и убитый неожиданной атакой скверны, Арчер растворился в искрах света. -Одного я уже спас. Эх... Но ещё нужно стольких спасти. Стольких избавить от страданий.-улыбка безумца стала только Шире. Его волосы поседели, кожа побледнела, а глаза приобрели алый оттенок.-Но сначала надо спасти тебя.-он повернулся в сторону вышедший во внутренний двор Сейбер, что сейчас держала свой Экскалибур. -Хахахаха!-безумный смех сопровождался появляющимися на теле татуировками.